Приятно было сознавать, что она приходит к нему не за деньгами, а за лаской и вниманием. Кислевский пользовался платными услугами, но одновременно презирал этих женщин.
- Да, конечно, мы вечером в Доме кино, - напомнил он. - Ресторан после премьеры. Один знакомый жлоб вбухал миллиард в производство фильма, и теперь по этому поводу еще и банкет устраивает. Смехота!..
- Ты заедешь за мной?
- Да, но подниматься не буду. Я позвоню предварительно, ты спустишься и будешь ждать меня у подъезда.
Он поспешно оделся, причесался, взял заранее приготовленную сумку и вышел, пропустив девушку вперед.
Телохранители ждали его у подъезда, с ними тоже была договоренность. Девушку они подвезли до ближайшей станции метро, после чего отправились к бассейну "Олимпийский" на проспекте Мира. Машину вел один из парней, другой сидел рядом на переднем сиденье, а Кислевский, сидя позади, просматривал заметки в своей электронной записной книжке. Какое-то неприятное чувство угнетало его, и, на мгновение прикрыв глаза, он прислушался к своему самочувствию, пытаясь разобраться, что же его беспокоит. Конечно, подумал он, гэбэшники, сволочи, или как их там теперь?.. Нынче кругом одни бандиты, даже в органах государственной безопасности. Что из того, что они накрыли его трансферт? Пусть попробуют подобраться!.. Когда они узнают, в чей огород они влезли, сразу остынут. Это его успокоило.
Между тем Нина уже была на месте. Она пришла пораньше, успела переодеться в служебный халат, взяла ведро со шваброй и занялась уборкой помещения. Когда бригадирша спросила, кто она такая, она смело сослалась на имя-отчество начальницы, которое разузнала накануне. Работы было много, и потому ее приняли без слов. Другое дело, что на ней был светлый парик, а во рту пластины, меняющие внешность, и лицо было покрыто искусственными морщинами. Она даже вставила контактные линзы, меняющие цвет глаз. Теперь она выглядела лет на пятьдесят, и это ее вполне устраивало.
Кислевский разделся, сложил одежду в своем персональном шкафчике в раздевалке, постоял под душем, надел плавки и прошел в бассейн. Народу там было уже немало, но его персональная дорожка принадлежала лишь ему одному. Он всерьез намеревался в будущем снимать для себя одного сразу весь бассейн, но пока такая финансовая операция была ему не по карману. Плавал он для того, чтобы сохранять форму. Перед его глазами было немало примеров, когда преуспевающий деловой человек забывает о физической форме, расплывается, толстеет и очень скоро выпадает из гонки с инфарктом или с какой другой болезнью. Кислевский был намерен идти до конца, и потому забота о физической форме была в числе его приоритетов.
Нина несколько раз прошла мимо бассейна, наблюдая за тем, как он плавает. Плавал он без азарта, старательно, точно зная, какое количество килокалорий он должен потратить. Телохранители находились здесь же, одетые, один стоял в одном конце плавательной дорожки, другой - в другом. На них были кожаные куртки, которые они не могли снять из-за наличия пистолетов в наплечной кобуре, и потому оба потели. Субботние дежурства у Кислевского считались формой наказания.
Плавал он ровно пятьдесят минут. Жизнь, которую он вел, требовала буквальной точности цифр, потому и во всех своих делах он тщательно придерживался именно цифрового ритма. Может, ему и хотелось поплавать еще, да и время позволяло, но заданность цифр требовала своего, и он вышел из бассейна.
На это был расчет Нины. Выходя за десять минут до окончания сеанса, Кислевский оказывался в душевой комнате в одиночестве. Он всегда старательно принимал душ после купания, зная, что вода в бассейне хлорированная и следует обязательно смыть с поверхности кожи ее следы. Нина вошла в душевую, когда Кислевский, уже скинув плавки, стоял под душем. Он увидел ее и грубо спросил:
- А ты, дура старая, чего тут?
- Я тут работаю, - отвечала Нина.
- Сосешь, что ли? - фыркнул Кислевский и повернулся к ней спиной.
Нина посмотрела вокруг, достала из своего ведра парабеллум с глушителем, подняла его и выстрелила. Последовал хлопок, как банку пива открыли. Пуля разнесла затылок преуспевающего депутата, и он упал в душевой кабине, не успев охнуть. Кровь, смешиваясь с водой, потекла в сток.
Нина неторопливо вернулась, прошла вдоль бассейна, успев заметить, что телохранители спокойно направились в раздевалку, вышла на другую сторону. Зашла в женский туалет и в кабинке быстро переоделась, избавившись заодно от парика, пластин во рту, служебного халата. Все это она сложила в сумку вместе с пистолетом. Торопливо стерла грим и вышла из кабинки. Затем она спокойно вышла из здания бассейна с сумкой на плече, как и все, кто сюда приходит. Ближе было пройти к станции метро, но она предпочла заранее выбранный маршрут по Олимпийскому проспекту, на троллейбусе и далее. Спустя некоторое время она оказалась на набережной Москвы-реки, где и избавилась от сумки с принадлежностями уборщицы. Пистолет был разобран и выброшен в реку отдельно. Никаких доказательств ее пребывания в бассейне "Олимпийский" не осталось.
Об убийстве стало известно буквально через несколько минут после того, как Нина вышла из дверей здания. Кто-то из следующей смены пловцов проходил мимо и заметил, что Кислевский лежит на полу в душевой кабине. Вода из душа продолжала литься, и потому не сразу сообразили, что он мертв. А когда сообразили, подняли крик. Телохранители услыхали эти крики, ворвались в душевую с пистолетами и минут двадцать держали под прицелом голых людей, дожидаясь появления милиции. Они понимали, что провалили работу, и потому спешили компенсировать провал энергичными действиями по расследованию.
По телефонному звонку сначала подъехала патрульная машина, потом вызвали районную опергруппу, а те, когда разобрались, кого здесь убили, срочно позвонили в МУР. В эту субботу бассейн был закрыт для посещения до самого вечера. Сама Шура Романова приезжала сюда ознакомиться с результатами предварительного осмотра. Грязнов появился позже, его вытащили из зоопарка, куда он водил племянников.
- Круто работают, - сказал он Романовой.
- Опять твои "стрелки"? - спросила та мрачно. - Долго ты будешь с ними цацкаться, Слава? Где Турецкий, это же его дело!
Вместо Турецкого на месте оказался дежурный следователь городской прокуратуры, который хоть и пытался упорядочить работу, но перспективы эта деятельность не сулила. Грязнов позвонил Семенихину, и Сережа примчался на такси. Он привез с собой и Лару, вытащив ее из дома, где Жак создавал семейный портрет Колесниковых на кухонной доске.
- Вот господа следователи, - сказал Грязнов. - Разбирайтесь. Только быстро, а то скоро такой шум поднимется, что друг друга не услышишь.
- Что думаете делать, молодые люди? - спросила их Романова.
- Прежде всего допросим свидетелей, - сказал Сережа.
- Надо классифицировать убийство, - сказала Лариса. - Мы подобрали некоторые характерные компоненты…
- Понятно, - кисло кивнула Романова и повернулась к Грязнову - В общем, так, Слава, пока Турецкий на югах чалится, берись-ка ты резко за оперативную разработку. Пусть его помощники классифицируют что хотят, а ты мне найди этого гада, хотя б по описанию. Меня ж сегодня же к вечеру к министру потянут, не иначе! Соберите мне хоть что-то, чтоб не стыдно было.
В душевой и раздевалке уже копошились эксперты, криминалисты, фотографы, оперативники, множество людей было задержано для дачи показаний, и их допрашивали наскоро в различных помещениях бассейна. Позже нагрянули представители прессы и телевидения. Романова поспешно уехала, и Грязнов стал наводить во всем этом хаосе порядок. Время убийства и орудие убийства были установлены быстро, благо большие цифровые часы были у всех на виду, да и охранники внимательно следили за временем. С девяти утра до без десяти десять пострадавший Кислевский плавал в бассейне, и его видели, по крайней мере, человек двадцать. Ни с кем ни в какие разговоры не вступал, вошел в душевую комнату, и через восемь минут его нашли там мертвым. Подозрительных людей никто не видел, хотя охранники и пытались свалить преступление на какого-то типа, который в фойе обратился к Кисловскому с просьбой дать ему закурить. Персонал бассейна тоже ничего не мог рассказать, потому что текучесть кадров здесь была значительная, и новых людей появлялось немало чуть ли не каждый день. О новой уборщице бригадирша вспомнила позже, когда в конце этого сумасшедшего дня проверяла сдачу инвентаря. Кого она ни спрашивала, никто не мог сказать, куда та делась. Правда, были свидетели, которые утверждали, что видели, как ее допрашивали милиционеры, но уверенности в этом не было. В общем, бригадирша решила рассказать следователям о загадочной уборщице, хотя во время рассказа выяснилось, что ничего загадочного в этом и не было. Пришла новая женщина, а тут такие страсти, вот и сбежала подальше, перепугавшись. Во всяком случае, показания бригадирши в протокол внесли и к делу подшили.
Дело приняла к производству городская прокуратура, но Грязнов обещал членам группы Турецкого, что, как только вернется Турецкий, все уйдет к нему. Сам майор из всей этой суматохи вынес одно: было исполнено заказное убийство, хорошо подготовленное и отлично исполненное. В его распоряжении было два десятка описаний людей, вышедших из здания бассейна в тот короткий период, когда по предположению должен был уйти убийца, но он знал им цену. Хорошо понимая, что ни одно из этих убийств не будет раскрыто, пока не произойдет чуда, Грязнов был занят только тем, чтобы продемонстрировать хоть какую-то работу. Не то чтобы он не стремился поймать этих неуловимых "стрелков", но, как опытный охотник, он умел ждать.
Сережа Семенихин и Лариса после допросов отправились в прокуратуру к своему компьютеру, чтобы все-таки классифицировать убийцу. Они недаром просидели сверх рабочего времени целый вечер накануне, вырабатывая программу поиска. Теперь они знали, что в деле действовало трое профессиональных убийц, у каждого из которых были свои особенности. Компьютер улавливал эти особенности, хотя внешне все убийства были очень похожи. Введя в компьютер самые свежие данные убийства Кислевского, они получили ответ: характер убийства идентифицируется исполнителем под номером три. Это был тот самый убийца, данные которого вполне накладывались на преступления, совершенные с помощью пистолета системы "Макаров". И хотя эта классификация очень мало что давала следствию, и Сережа, и Лариса после этого вывода почувствовали себя счастливыми. На радостях поделили пополам последнюю пластинку жвачки и, довольные собою, отправились по домам.
В тот же вечер известие об убийстве депутата Верховного Совета прошло во всех программах телевидения, где сообщались новости дня. На экранах показывали общий вид бассейна, гладь воды, дорожку, по которой плавал Кислевский в то утро, а также следователя Московской городской прокуратуры, который говорил, что это гнусное и циничное преступление, на раскрытие которого будут брошены лучшие силы. В довершение давали краткие реплики известных политиков, которые были убеждены, что речь идет о криминальной атаке на демократию. Шуру Романову действительно срочно вызвали в министерство, а потом вместе с министром она же поднялась еще выше. Председатель Верховного Совета с экрана телевизора заявил, что, если в надлежащие сроки убийцы депутата не будут найдены, парламент разгонит всю московскую милицию.
Нина вернулась домой, когда Аня смотрела по телевизору как раз этот момент. Председатель Верховного Совета был зол, и его можно было понять, но почему злился и поливал грязью московскую милицию желчный представитель оппозиции, понять было трудно. Убитый Кислевский вовсе не принадлежал к его партийным соратникам.
- Слыхала, что делается? - спросила Аня.
- Убили кого? - спросила Нина устало.
- Депутата какого-то, - сказала Аня. - Так им и надо, горлопанам.
- Он тебе сделал что-то плохое? - спросила Нина.
- Нет, почему, - Аня пожала плечами. - Не по душе мне эта говорильня, вот что.
- Это их работа, - сказала Нина.
Они сели ужинать, но Аня все не могла успокоиться.
- Как ты думаешь, сколько они за это получают? - спросила она, наворачивая на вилку длинные спагетти.
- Кто? - переспросила Нина, хотя и поняла вопрос.
- Убийцы, - объяснила Аня. - Ведь наверняка немалые суммы, а?
- А тебе что? - спросила Нина.
Аня некоторое время жевала макароны, глядя на Нину;
- Понимаешь, - сказала она, дожевав, - мне кажется, я тоже смогла бы.
- Смогла бы убить?
- Да. А ты смогла бы? Нина не ответила.
- То-то… - вздохнула Аня, поняв ее молчание по-своему. - Тут нужно особое состояние души.
- Ешь, - сказала ей Нина и отпила глоток мандаринового сока.
13
Самое интересное, что я в это время был поблизости, точнее за городом, на даче. Мы с Дроздовым ударно отработали неделю в Краснодаре, прошлись по списочному составу управления внутренних дел, допросили два десятка человек, нарыли, в общем, материал. В пятницу я звонил на дачу соседям, они позвали маму, и та рассказала, что Ирине приснился какой-то страшный сон, и она себе места не находит. Мы обсудили ситуацию с Дроздовым и решили, что я могу на выходные мотануть домой, а он останется работать в плане поиска мстителя. У нас к тому времени уже наметились интересные фигуры, и искать их следы надо было срочно, не прерываясь на выходные дни. Дроздов взял это на себя.
Я вылетел ночным самолетом, рано утром был дома, сел в машину и помчался по Минскому шоссе за город. Как водится, Ирина разрыдалась, увидев меня, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы ее успокоить. Она пыталась изложить мне свой сон, так ее поразивший, но я ничего из этого не понял. Однако, памятуя между прочим житейские советы мудрого Дроздова, я объявил себя знатоком толкования снов и очень быстро определил, что паника была основана на недоразумении и описанный сон предвещает отнюдь не неприятности, а, напротив, много приятных и полезных забот. Я прямо намекал на грядущее прибавление семейства, но Ирина поняла это как начало ремонта квартиры, который я действительно когда-то обещал провести в рекордные сроки до появления малыша. В общем, день был посвящен семейной суете, и только вечером, включив телевизор, я узнал о действительном характере "приятных и полезных забот". Стараясь не волновать жену, я быстренько собрался, сел в машину и отправился в ночь назад в город.
Как и ожидалось, МУР в эту ночь не спал. Тряханули их очень прилично, и потому нужно было демонстрировать работу без дураков. Для этих целей были задействованы все резервы, срочно вызвали на Петровку, 38, многих осведомителей, чесали преступность, что называется, частым гребнем. Допросы вели все, даже сама Шура Романова. Оперативные совещания собирались чуть ли не каждый час, по городу рыскали утроенные патрули и подметали бомжей, вытрезвители в этот вечер оказались переполнены. К нашему делу это, увы, не имело никакого отношения.
Слава Грязнов моему появлению хоть и порадовался, но скорее с сочувствием. Давая краткий обзор оперативных действий, он больше ругался, чем рассказывал. Его профессиональное достоинство опытного охотника было в очередной раз оскорблено. Во-первых, он считал, что депутат Кислевский ни в коей мере не заслуживал той скорби, что теперь на него изливалась. Во-вторых, речь шла о высокопрофессиональном подходе к делу и метать икру в такой ситуации было просто бессмысленно. Он безусловно сочувствовал семье и близким, но, давно настроившись философски, раздражался, когда слышал фальшивые рыдания.
- Эти парни попадутся только после того, как нашлепают человек тридцать, - предвещал он. - Ежу понятно, это организация. Пока мы не уловим систему, пока не поймем принцип выбора, нам тут делать нечего.
- Ты так и скажешь журналистам? - спросил я.
- С журналистами будет говорить Шура, - усмехнулся Грязнов. - Как же, они уже даже фоторобот составили неизвестно с кого.
- И все же, - сказал я, - не может быть, чтоб он не оставил хвостов.
- Идет системная проверка, - сказал Грязнов. - Чешем по абонементам, кто входил, кто выходил, кто себя неправильно вел. Конечно, во всем этом есть свой смысл.
Прослышав о моем появлении, в кабинете у Грязнова появилась Шура Романова, непривычная в форме полковника. Закрыв дверь, она немедленно расстегнула пуговицы кителя и сняла галстук.
- Фу, - сказала она. - А метеорологи, псы, говорят о похолодании!.. Ну что, орлы боевые, чем вы меня спасать будете?
- Надавали по попке? - спросил Грязнов.
- Ага, по попке, - хмыкнула Шура. - Так задницу надрали, что ой-ей-ей!.. В общем, быть или не быть, понятно?
- Мы там в Краснодаре нащупали выход на одного из "стрелков", - заметил я - Я оставил Дроздова еще покопаться.
- Милый, если надо, мы тебе экскаватор туда доставим, только выкапывай чего-нибудь поскорее, - сказала Шура. - Слава, у тебя кофею какого-нибудь нету? Я уже качаться начинаю.
- Коньячку, - предложил Грязнов. - Он бодрит.
- Может, кого и бодрит, а меня усыпляет, - призналась Шура. - Вот если с кофе…
- Александра Ивановна, - ахнул я, - это же до какого уровня упала атмосфера, если у начальницы кофе нет?
- Милый, весь выпили, - сказала Шура. - Такая орава, на всех разве хватит! Кстати, а где Костя Меркулов? Дело это его в первую очередь касается!..
- Тоже где-нибудь на уик-энде, - со вздохом сказал Грязнов.
- У Кости Меркулова своя версия, - сказал я. - Он до сих пор не может успокоиться по части ГБ.
Романова с Грязновым переглянулись.
- То-то я гляжу, фээскашники вокруг замаячили, - сказала Шура.
- Шура, - ахнул Грязнов. - А что, если…
- Перекинуться на коллег? - угадала Шура.
- Точно! - воскликнул Грязнов. - Намекни, что господин Кислевский был в разработке у контриков, и пусть свободная пресса за них возьмется!
Шура выпрямилась и стала застегивать галстук.
- Не дело говоришь, товарищ Грязнов, - сказала она строго. - Мы все вместе боремся с преступностью, и делить нам нечего… Но суть предложения интересная, - закончила она, улыбнувшись. - Турецкий, с меня бутылка!..
Она поспешила к себе проводить очередное оперативное совещание, с тем чтобы вытащить на свет Божий версию с ФСК и немедленно ее задействовать. Была уже глубокая ночь, и задействовать версию можно было лишь наутро, в воскресенье. Я рассказал Грязнову о наших наметках в Краснодаре, и мы, несмотря на позднее время, решили позвонить Дроздову. Номер в гостинице не отвечал.
Я посчитал свое участие во всей этой суете достаточным и отправился домой досыпать. Выспаться мне все равно не удалось, потому что рано утром позвонил Сережа Семенихин и принялся хвастаться своими вечерними достижениями. Из его сообщения я ничего не понял, но мы договорились встретиться в прокуратуре. А пока я одевался, мне позвонил Грязнов, похвастался тем, что урвал два часа сна в кресле, и сообщил, что "контрики" раскололись. Они вели наблюдение за депутатом Кислевским, потому что раскручивали дело о финансовых махинациях. На портрет народного избранника ложилась большая тень. Во всяком случае, теперь было что ответить на гневные выпады депутатов.
Российская Генпрокуратура хоть и не кипела, как МУР накануне, но тоже бурлила, несмотря на воскресный день. Меня уже дожидался "важняк" из Московской прокуратуры Костя Дьяконов, которого я прекрасно знал.