– Это еще одна причина, почему я решил с вами встретиться, Александр Борисович. Мало ли что со мной случится, хожу, как по минному полю. И тогда мой лучший агент останется в изоляции, а этого нельзя допустить. Я прошу вас выделить мне из вашей бригады оперов – Галину Романову и Владимира Яковлева – для постоянной связи со мной. А уж я выберу возможность наладить их контакт с агентом Зорге. В данный момент я дал задание Зорге выяснить все обстоятельства расправы с Груздевым, Жбановым и доктором Славским. И когда у нас на руках будут все доказательства этих злодеяний, вы, как опытный следователь, сможете совершить правосудие: упечь в тюрьму главного злодея нефтяной столицы Певцева. Прямо язык не поворачивается назвать его полковником госбезопасности.
– Бывшего полковника госбезопасности, – поправил его Турецкий. – Хотя, как известно, бывших в этой конторе не бывает.
– Вот и я не вижу разницы, – хмуро ответил Огородников. – Он Родине на верность присягал.
– Ну, Иван, не мне вам говорить, что большие деньги с людьми делают. Одни эти деньги и близко к себе не подпустят, если дело криминалом пахнет, а другие в них видят смысл своей жизни. И ни перед чем не остановятся, чтобы их заполучить. Даже если ради этого придется по трупам идти… Кстати о трупах. Вы уж, пожалуйста, будьте поосторожнее. Хотя бы ради этой вашей музейной красавицы Оли. Не зря же вы ее у Певцева отбивали, можно сказать, мужской дружбой пренебрегли, – пошутил Турецкий и с удовольствием заметил, как при упоминании имени Оли у Огородникова посветлело лицо.
– Если бы вы знали, Александр Борисович, что для меня значит Оля! – вдруг разоткровенничался Огородников. – Знаете, чего мне стоит тянуть с регистрацией? Я ведь за нее боюсь. Хотя она и знает об опасности моей профессии, но, по-моему, не представляет в полной мере, насколько это серьезно. Нам ведь даже приходится скрывать наши отношения. Она, конечно, обижается, что я ее в люди не вывожу. В кино там или кафе, куда барышни ходить любят. Я ей сказал, что распутаю одно сложное дело – сразу под венец поведу. А пока из-за меня над ней висит угроза для ее жизни, лучше не афишировать наши отношения. Вот и видимся редко.
То к ней прихожу бог знает в каком виде в музей, то у нее дома встречаемся, опять же – незнамо в каких отрепьях, чтобы не выследили. Как говорится, враг не дремлет. И смех, и слезы.
– А как же она вам дверь открывает, если вы так шифруетесь? Так и испугать можете любимую девушку, – рассмеялся Турецкий, представив Огородникова в старом ватнике и облезлой заячьей шапке, да еще с накладной бородой цвета гнилой соломы.
– Я ей с улицы звоню по мобильному. Чтобы готова была. Но она у меня хоть девушка и нежная, а чувством юмора, к счастью, не обделена. Молодая, смешливая, – вздохнул Огородников. – Все за игру принимает. Знала бы, какая это опасная игра… Но в таком маскарадном виде, говорит, ей встречаться со мной интереснее. У нее в жизни еще такого не бывало – чтобы любимый каждый раз в новом обличье появлялся. Все упрашивает, хочет тоже во что-нибудь эдакое вырядиться, чтобы люди не узнали, и пойти наконец в театр или в кафе. Говорю: нас в отрепьях никуда не пустят, и не надейся. А она: тогда давай, наоборот, оденемся, как крутые какие-нибудь, очки темные нацепим, пусть думают, что иностранцы. Я, говорит, для такого случая у подружки норковую шапку взаймы возьму. Но я не хочу рисковать, слишком далеко уже зашел. Каждый раз, когда к ней иду, десять раз проверюсь, нет ли слежки. И подвергать ее опасности не хочу, и не видеться с ней не могу. Все-таки слаб человек, – опять вздохнул Огородников.
Турецкий слушал его и думал: да, действительно слаб человек. Вот у него, Турецкого, если бы не испытывал слабость к женскому полу, насколько была бы легче семейная жизнь. А так вечно он под подозрением у собственной жены, и не доказать ему своей невиновности, поскольку бывали случаи, и не однажды, когда эти подозрения нельзя было назвать необоснованными. "И что у меня за натура такая?.." – Турецкий недодумал обидное для себя слово, которым его в пылу справедливого гнева иногда называла Ирка. И в данный момент, занимаясь расследованием дела вдалеке от дома, он чувствовал угрызение совести, что еще не сумел получить от жены "прощение славянки". И вдруг с досадой подумал: это ж надо, название любимого им марша так переиначить, что, как только он теперь слышал его звуки, сразу же возникало чувство вины! Какие все-таки женщины коварные, им испортить кайф ничего не стоит!
В дверь постучали, зашла Оля. Турецкий под влиянием своих повинных мыслей взглянул на нее новыми глазами. Да, девушка хороша, что и говорить. Глаза сияют, длинная челка закрывает высокий лоб, и ей это очень идет. Короткая стрижка придает задорный мальчишеский вид. Она влюбленно посмотрела на Огородникова, перевела взгляд на Турецкого.
– Извините, если помешала. Сейчас сюда собирается зайти моя начальница, не хочется, чтобы она застала посторонних людей.
– Да мы уже закончили. – Огородников ласково улыбнулся, и у Турецкого защемило сердце. Вон как люди любят друг друга. А Ирка на прощание его даже не поцеловала. – Ну, малыш, жди меня завтра вечером. Пароль – "Фикус". Ответ – "Сивый мерин". – Огородников назначал любимой свидание.
Оля расхохоталась, обняла Огородникова и, немного стесняясь Турецкого, оттащила своего возлюбленного за спину высокого гостя. Турецкий не оглядывался, но слышал возню и звуки быстрых поцелуев. Наспех попрощавшись с девушкой, они вышли из комнаты. Огородников на ходу подвязал бороду, нахлобучил свою рыжую шапку, губы его непроизвольно расплылись в улыбке. Он все еще мысленно держал в объятиях Олю. Потом согнал с лица улыбку.
– Будем выходить на улицу – смотрите в оба. За нами слежки я не заметил, но надо быть настороже.
Турецкого позабавили наставления Огородникова. Уж кому-кому, а опытному следователю можно было и не напоминать, что отныне он тоже должен быть максимально осторожен, коль находится под колпаком местной прокуратуры.
В вестибюле они вежливо попрощались со старушкой, которая сухо им кивнула и проводила недоверчивым взглядом. Что-то ей подсказывало, что эти люди непохожи на представителей мэрии. Турецкий бросил быстрый взгляд на выход – ничего подозрительного. Огородников ссутулился, опустил голову и направился к выходу, заметно приволакивая ногу, и сразу стал лет на двадцать старше. "Конспирация стала его второй натурой", – подумал Турецкий. Они вышли на мороз и зашагали молча по улице. Турецкий испытывал некоторое напряжение после предупреждения майора. Но вокруг все было спокойно. Немногочисленные прохожие спешили по своим делам. Кое-где стояли припаркованные машины, некоторые были занесены снегом, и Турецкий подумал, что, на взгляд неискушенного наблюдателя, жизнь в нефтяной столице казалась спокойной и размеренной, если не знать о ее подводных криминальных течениях. Заворачивая за угол, Турецкий и Огородников заметили боковым зрением, как из кафе вышли трое и быстрым шагом направились за ними. Тотчас же включились фары двух припаркованных рядом с кафе машин.
– Внимание! – негромко сказал Турецкий, скользнув рукой в карман и нащупав холодную сталь пистолета.
Оба ускорили шаги, переходя на бег. Они успели проскочить всего несколько шагов, как из-за угла, не снижая скорости, выскочили серый "Ауди" без номеров и потрепанный "Вольво" с замазанными грязью номерами. Огородников схватил Турецкого за рукав и резко потянул за собой в ближайший подъезд, тот поскользнулся и едва удержался на ногах – секунды были потеряны. Из открытых окон машин раздалась стрельба, но они уже скрылись за тяжелой дверью. Взвизгнули тормоза машин, захлопали дверцы, послышались возбужденные голоса.
– Здесь черный ход, – предупредил Огородников, увлекая за собой Турецкого на один пролет вниз и заворачивая за угол. Он на ходу выхватил из кармана пистолет и распахнул пинком ноги обшарпанную дверь. Тотчас же захлопнул ее и, налегая всем телом на тяжелую ржавую бочку, сдвинул ее с места, подкатывая к двери. Турецкий молча подхватил ее, и вдвоем они вплотную приставили ее к двери. "Тяжелая", – подумал удовлетворенно Турецкий и успел заметить в ней застывший цементный раствор. Кто-то с той стороны уже пытался открыть дверь, но Огородников показал пальцем, куда бежать. Они вовремя отбежали: бандиты стали стрелять в дверь. Огородников распахнул следующую дверь черного хода, выходящую в проходной двор. Снег был затоптан, в доме велись наружные ремонтные работы. "По следам не найдут", – опять мелькнула мысль у Турецкого. Но Огородников и здесь действовал быстро и решительно, как будто заранее готовил отходные пути. Он мгновенно закрыл дверь изнутри на засов. Раздраженные голоса слышались уже во дворе, бандиты общими усилиями предыдущую дверь все-таки открыли. Кто-то злобно матерился, стреляя наобум.
– В лифт! – тихо скомандовал Огородников.
Снаружи рвали на себя дверь черного хода, но она не поддавалась.
– Пошли в следующую! – скомандовал чей-то голос. Послышался топот ног, звуки удаляющихся голосов. Лифт наконец спустился, оперы забежали в него, и Огородников нажал на кнопку шестого этажа.
– Там, пролетом выше, чердак, дверь отрыта, – пояснил он Турецкому.
Когда они поднялись к люку, ведущему на чердак, Турецкий увидел на кольцах запора тяжелый замок, но Огородников предупредил его вопрос и вытащил замок, легко повернув дужку.
По металлической лестнице они взобрались на чердак, и майор, свесившись по пояс из люка, втащил лестницу на чердак.
– А замок? – спросил Турецкий, наблюдая за манипуляциями коллеги.
– Тут уж никак, – извиняющимся тоном ответил Огородников. – Но я припас кое-что другое. – И задвинул тяжелый засов, который не давал возможности открыть снизу люк чердака.
Он привалился к пыльной стене и перевел дух. Пот градом катился по грязному лицу, потому что за секунду до этого он провел рукой по лбу и щекам, забыв о носовом платке, который затем извлек из кармана.
– Давно подготовили отход? – Турецкий в который раз оценил предусмотрительность майора. Настоящий опер. Если бы не он, валяться бы им на пару в подъезде в лужах крови.
– Давно, а проверял сегодня утром. Я же с Зорге тоже встречаюсь в музее. На всякий случай продумал, как отступать, если силы неравные будут.
– Вы нам обоим, Иван, жизнь спасли. Без всякого пафоса говорю. – Турецкий пожал широкую ладонь Огородникова. – И еще повезло, что у вас сила прямо пропорциональна габаритам.
– Спорт великое дело, – усмехнулся Огородников, польщенный похвалой. – Штангой балуюсь, хожу регулярно в спортзал, в наш учебный центр. А вы тоже бегаете быстро. Даже не ожидал.
– Согласен, спорт великое дело, – тихо засмеялся Турецкий. – В баскетбол играю с нашими из прокуратуры. А потом, хочешь не хочешь, а побежишь быстро, когда тебя противник настигает!
Огородников улыбнулся шутке Турецкого:
– Да, оба мы ловко сбежали. Двери всех следующих подъездов изнутри на засовы закрыты. Бандиты подумают, что эти мы специально держали открытыми, чтобы сквозным двором на параллельную улицу выйти. Теперь, наверное, патрулируют на ближайших улицах.
– Что делать будем? Ждать?
– Я сейчас своим позвоню. Пусть выручают. А вы, Александр Борисович, пока конфетку пососите: очень нервы успокаивает. – Огородников протянул мятную карамель в грязноватой бумажке. – Извините, остальные съел. Эта случайно осталась.
– Как вы думаете, на кого они вышли? – спросил Турецкий, перекатывая конфетку во рту.
– Определенно на вас, – ответил Огородников. И, подумав, добавил: – А теперь, думаю, начнут охоту на моего "деда". Полагаете, я им запомнился?
– Еще как! Особенно когда затвор передергивали.
– Ну ничего. В следующий раз в новом обличье появлюсь. Еще столько неиспользованных возможностей, – сказал майор и вытащил из кармана мобильный телефон. Набирая номера, он отдавал команды, а Турецкий сосал конфетку, размышляя, что дело еще сложнее, чем он думал. В голове прокручивался план дальнейших действий.
Дом жил своей обычной жизнью. Ни стрельбы, ни топота, как будто ничего и не было. "Они что тут, привыкли к ежедневной стрельбе?" – удивлялся Турецкий невозмутимости жильцов дома. Никто даже милицию не вызвал. Или боятся. Скорее всего, это действительно так.
Работа как работа
– Не пойти ли нам в ресторан, Володя? – с такими словами Турецкий ввалился в номер к Яковлеву, и тот с изумлением посмотрел на шефа.
– Что-то видок мне ваш не нравится, Александр Борисович. – Он обвел неодобрительным взглядом фигуру шефа. – А еще в ресторан собрались!
– Видок как видок, ну пыльный слегка, сейчас отряхнусь. Давай собирайся по-быстрому, жрать охота. А то, кроме мятной сосульки, я ничего с утра не ел. А мне бы сейчас хороший кусок мяса, на всю тарелку, как Ирка умеет готовить. Интересно, тут, в Нефтегорске, есть места, где умеют хорошие отбивные готовить, желательно не из человечины?
Яковлев, быстро одеваясь, слушал шефа, посматривая на него и пытаясь понять, что кроется за таким вроде бы простым текстом, и кое-какие детали не давали ему покоя. Наверное, за фразой "отбивная из человечины" что-то кроется. И у шефа вид странный, как у загнанной лошади. Пыль с куртки он отряхнул небрежно, в свой номер умываться не пошел. Хотя не помешало бы.
– Вы бы умылись, – не выдержал Яковлев. – Все-таки в люди идем.
– Что, сильно грязный? Мне зеркала по пути не встречались, я себя давно не видел. – Турецкий забежал в ванную, зажурчала вода – умывался он, не снимая куртки.
На первом этаже подошли к дежурной.
– Милая девушка, – обратился к пожилой даме Турецкий, обольстительно улыбаясь, – не посоветуете нам, где тут у вас можно отведать хорошую отбивную? Вот такую. – Он показал руками предполагаемый размер, но тут же раздвинул ладони пошире. – Нет, лучше вот такую.
Дама польстилась на обращение Турецкого, принимая его как тонкий комплимент, и расплылась в улыбке, обнажив свои искусственные зубы безукоризненной формы и цвета слоновой кости. Видимо, в приливе творческого вдохновения ее стоматолог, создав сей шедевр, решил, что явно перестарался, и с цветом уже не церемонился.
– За углом, направо, ресторанчик "Дикий кабан", там, говорят, хорошие отбивные. Я сама не бывала, никто не приглашает. – Она кокетливо захихикала.
– Благодарю вас, красавица. – Турецкому, казалось, не было удержу.
Они выходили на улицу, и Турецкий скосил взгляд назад. Дама, уже не улыбаясь, крутила телефонный диск.
– Удивляюсь я вам, Сан Борисыч. – Яковлев был обескуражен. – Охота вам со всякой мымрой кокетничать? И вообще, какой-то вы слишком возбужденный. Нарыли что-то и теперь душа поет?
– Душа точно поет, оттого что живая. Как себя прикажешь вести, если я на волосок от смерти был? Но судьбу обманул и жажду пищи. Поскольку здоровый организм мужчины, который пережил всяческие гримасы жизни, в том числе и голод, реагирует вполне адекватно – требует мяса.
– Да что случилось? – Яковлев требовал немедленного объяснения.
Они уже подходили к ресторану. Турецкий тихо произнес, расплывшись в веселой, даже счастливой улыбке:
– В номерах "жучки". В ресторане тоже нельзя распространяться. Нас там, вероятно, ждут. Вернемся, в моем номере – ни гугу, пока не отыщем "жучки".
У двери ресторана он шутливо подтолкнул Володю и бодро проговорил:
– Ну посмотрим, так ли здесь вкусно готовят мясо, как нам обещали?
Их встретила радушная девушка с внешностью американской киноактрисы, как раз такой, которая никогда не нравилась Турецкому, – с широкими скулами и ярко накрашенными губами. Она повела их к столику в глубине зала. За ними зашли двое парней ничем не примечательной внешности. Даже не оглядев зал в поисках уютного места, они отмахнулись от приветливой девушки и направились прямиком к столику Турецкого. Тот слегка напрягся, но парни сели по соседству. Народу в зале было негусто. То ли день слишком морозный, то ли в будни посетителей здесь всегда немного. Во всяком случае, официанты оживились, наступило хоть какое-то разнообразие в их скучной жизни. Можно сказать, клиент пошел косяком. Сразу к обоим столикам подошли принимать заказы. За соседним столиком молчаливые и угрюмые парни тоже заказали отбивные. Наверное, действительно их здесь готовят хорошо.
Маленький диванчик в номере Турецкого уступили дамам, и те комфортно устроились напротив Турецкого и Яковлева.
– Если бы не Огородников, вряд ли мы имели бы счастье вот так, в тесной компании, обсуждать наши дальнейшие действия, – пытался пошутить Турецкий. Но по серьезным лицам коллег понял, что шутка не удалась.
– Никогда не думала, что здесь возможна такая плотная слежка, да еще за первым помощником генпрокурора! – Галя Романова выразила общее мнение.
– Связь местной прокуратуры и бандитской группировки прослеживается совершенно очевидно. – Володя Яковлев теребил пачку сигарет, но так и не закурил. Все были настолько взволнованы рассказом Турецкого, что отбросили обычные шуточки и взаимные подколы.
– Ну, слава богу, я жив-здоров и даже относительно спокоен, – утешил их Турецкий. – Мы уже обсуждали с Иваном эту ситуацию и пришли к заключению, что вышли они все-таки на меня. Из этого следует сделать вывод, что Огородников пока вне их поля зрения. Значит, мне с ним контакты надо на какое-то время сократить, а заняться этими делами вам. То есть войти в контакт и с ним, и с его агентом Зорге. Он пока вполне дееспособен, от дел не отстранен, более того, после операции с мэром и Жбановым его Певцев из Красноярска опять отозвал. Он звонил Огородникову по мобильной связи, объявлялся. По этому поводу есть некоторые ориентировки. Прежде всего это касается Гали и Володи. Только, ради бога, будьте предельно осторожны. От вас зависит жизнь Зорге. Нам надеяться не на кого, только с их помощью можно распутать это дело. Беда в том, что с местной прокуратурой у нас теперь дорожки врозь. Прокурор и заместитель обо всех наших следственных шагах сообщат Певцеву. Следовательно, информация тут же поступит к Сатановскому и Самарину. Вот, блин, ситуация. Приезжаешь помогать прокуратуре раскрыть убийство по их же приглашению, а они, выясняется, в этом вовсе и не заинтересованы. Наоборот, всячески препятствуют. Но фигу им, мы тоже не лыком шиты. Они нас еще не знают! – Турецкий говорил жестко, но голос не повышал, памятуя об осторожности. "Жучки" они с Яковлевым отыскали, заинтересованные лица понатыкали их аж в пяти местах. Но без всякой фантазии. Видимо, не рассчитывали, что Турецкому придет в голову их разыскивать. Но после совещания и прений придется их восстановить. Чтобы не вызывать подозрения. Пускай думают пока помощники Певцева, что им удается обыгрывать заезжих оперов.
– Тебе, Света, поручается ответственное задание – допросить судмедэксперта Веру Лапшину. Надо понять, чем ее подкупили и почему она составила явно ложный акт экспертизы.
В номере негромко играла музыка, по телевизору показывали концерт из Москвы. Юные дарования, которых штамповали на "Фабрике звезд", одинаковыми голосами пели очень похожие песни. Но приходилось мириться с музыкальным фоном.
Турецкий вспомнил даму с искусственными зубами, и его передернуло. Да что ж за люди такие, которые за деньги готовы пойти на всякую низость?
Обсудили дальнейшие шаги, и Турецкий позволил всем расслабиться.
– Ну давайте, отводите душу, а то потом в номерах не поговоришь.