- Ну да, просто взял и съел, - подтвердил Демин. - Он на чем прокололся. Толька музыку гонял громко, сосед этажом выше жене говорит: "Пойду, успокою этого козла". Ушел, и с концом. Та утром нам звонит. Мы с Рыжовым, Иван Михайловичем, поехали. Бочкарев открывать не стал, на хер нас послал, но Михалыч на это внимание не обратил, выбил дверь. И вот, начали мы шарить по квартире, диван поднимаем, а там ноги лежат. Эх и зрелище было, до сих пор мурашки по шкуре! Голова в холодильнике, руки и туловище под ванной. Мы спрашиваем его, а где внутренности? Сердце, печень, почки? Толька так себя по животу себя погладил: "С картошечкой срубал".
Николай скривился так, будто его сейчас вырвет.
- Фу, блин!
- А по виду и не скажешь, что людоед, - продолжал разошедшийся Демин. - Говорил всегда тихо, вежливо. Поваром работал, кстати.
- Да у меня он есть в картотеке, сейчас покажу, - сказал Зудов. - Где у меня буква "Б"? Я специально для истории забил эту фотку в картотеку. Вот.
Несколько минут Николай рассматривал добродушное, толстое лицо кривовского людоеда, потом поджал плечами.
- Ничего особенного.
- Вот именно, что внешне ничего особенного, - подтвердил Демин. - Книжки любил читать, музыку слушать, и голосок такой тонкий, пидарастический.
Демин кивнул головой на экран, где снова появилась фотография внука людоеда.
- А этот что сотворил?
- С Зыбиным и Серегиным изнасиловали одну девчонку, - пояснил Паша.
- Да какую там девчонку, на этой девчонке пробу ставить негде! - возмутился Колодников. - И заявление она потом забрала.
- Ну, как бы там ни было, а факт есть, - возразил Зудов. - Потом они же втроем грабанули кого-то по мелочам. Пока идут по условнику, но рано или поздно докатятся до зоны. Он живет на Псковской, вон, - он ткнул в сторону Беляшкина, - у Николая на участке.
В это время где-то в коридоре послышался шум, возбужденные, до крика, голоса.
- Что там еще такое? - недовольно нахмурился Колодников, выходя в коридор. Вслед за ним направился и Демин. В фойе перед окном дежурной части воевали трое: рослый, обширный в плечах мужик лет пятидесяти, женщина, с кондукторской сумкой на животе, и высокий, худощавый парень лет двадцати. Он очень активно рвался из рук обоих своих противников, но шофер, а Колодников сразу почему-то понял, что это именно шофер, явно обладал незаурядной силой. На пороге дежурной части стоял дежурный, капитан Фортуна, и, сунув руки в карманы брюк и подняв брови домиком, наблюдал за всем происходящим.
- Так, что тут происходит? - строго спросил Колодников.
- Вот, эта скотина, - шофер, обернувшись к нему распаренным лицом, - не платит за проезд, да еще и обзывается, хулиганит!
Колодников поморщился, но тут заговорила кондуктор.
- У нас ведь автобус платный, без льгот, а этот только сегодня за день проехал, два раза не заплатив. Подъезжаем мы к конечной, и тут снова он заходит. Мы его ссаживать, он ни в какую. До драки дело дошло.
- И что вы хотите от нас? - спросил Колодников.
- Как что?! - Возмутилась кондуктор. - Арестуйте его! Дайте пятнадцать суток.
- Да что ты говоришь?! А почему не пожизненно? - Демин выступил вперед. - Может и мне тогда сесть на пятнадцать суток? Забыла, как ты меня высадила вчера из автобуса?
- У нас нет льгот, - нервно заявила женщина, но глаза ее при этом забегали, - мы что, виноваты, что начальство нам приказало вас, милиционеров, не возить?
- Вот так, как две остановки проехать, так идите нахер, а как прижмет, так бегут к нам: "Защитите"!
Шофер и кондуктор замолкли, а Демин повернулся в сторону наглого "зайца".
- Это кто у нас тут? Куликов? Что, денег на наркоту не хватило, если за проезд уже не платишь?
- Да я не колюсь! - возмутился тот. - Это брат мой кололся, а мне это за падло. Я, лучше вмажу, чем эту херню вколю.
- Ну, ладно, - Колодников покосился в сторону кондукторши, - закроем мы его на сутки. Фортуна, отбери показания, и оформи там протокол за мелкое хулиганство.
- Да че, я там ничего не делал, это они просто взъелись на меня!.. - пробовал возмутиться тот, но Фортуна быстро затолкнул его в дежурку, заставил вывернуть карманы, и уже через пять минут парень с мощным унынием на лице сидел за решеткой обезьянника.
Демин и Колодников вернулись в кабинет, за время их отсутствия там ничего не изменилось. Павел методично заталкивал в сканер очередную фотографию, и терпеливо ждал, когда она проявится на экране.
- А почему она "Пилорама"? - спросил Беляшкин, ткнув пальцем в очередную фотографию довольно миловидной девушки.
- Где? - вмешался Демин. - А, эта! Да, точно, Нинка Половинкина, кличка "Пилорама". Одна из первых проституток в городе. Она "Петька", Зойка, - первые вышли на трассу, это еще году в девяносто первом.
- Она жива?
- А как же! Ты только не смотри, что она такая молодая, этой фотографии уже лет десять. Но минет делает - ай да ушел!
- Да, - молодой участковый с еще большим интересом посмотрел на снимок. В это время дверь отворилась, и вошел Иван Михайлович Рыжов.
- Привет, мужики! - сказал он с порога.
- О, Михалыч, а мы только тебя поминали, - обрадовался Демин. Он, в некотором роде, был учеником Рыжова.
- Чего это вы меня поминали? Опять ругали? - спросил майор, по очереди пожимая всем руки.
- Да нет, Тольку Бочкарева вспомнили, как мы его с тобой тогда его брали.
- Да, мой клиент. А ты отца его помнишь? - спросил он Демина.
- Отца, нет.
- Да, хотя, действительно, откуда! Ты тогда еще в ясли ходил. Семен Семенович, колоритная была личность! Выходил он в пять утра на улицу в одних трусах и майке, и подметал площадь перед пивной. Идет первый автобус, народ еще сонный, шофер тоже. А Семен выходит прямо перед капотом, метров за десять, руку так вперед выставит, голову вниз, останавливает его, и просит закурить. Шофер весь в поту, матерится, но что делать, дает прикурить. Долго он так дурью маялся. А потом Семен так же решил остановить электричку. Вышел на пути метрах за тридцать от локомотива, руку вперед выставил. А там тормозной путь полтора километра. Потом его долго с капота локомотива соскабливали.
- Да, веселая семейка, не людоеды, так уроды, - подвел итог Колодников.
Рыжов же сел за стол и спросил.
- Мысин мне тут характеристику на такого Сомова не оставлял?
- Сомова? - Демин нахмурился, припоминая, но потом отрицательно покачал головой. - Нет, не помню, а что он такое сделал?
- Да ничего, пока. Просто собрался в военное училище, вот и затребовали характеристику с места жительства. А он в нашем районе только неделю живет. А раньше жил в том районе, у Андрюшки, по Киевской.
Демин поискал в столе, поднял стекло и пересмотрел все бумаги под ним.
- Да нету ничего, может, у дежурного оставил?
Демин первый поднялся из-за стола, за ним отправился и Рыжов.
- Слушай, Володь, Мысин для Михалыча никаких документов не оставлял? - спросил Демин у развалившегося на диване Фортуны. Тот оторвался от мутного экрана старенького, еще времен социализма, телевизора, скривил недоумевающую мину, потом замотал головой.
- Не в курсе. Посмотрите, может там, что в бумагах есть?
- Ну, посмотри сам, ты сегодня тут хозяин.
Они перерыли все журналы, все другие неминуемо накапливающиеся бумаги, но ничего похожего на нужную характеристику не нашли.
- Нет ничего, Михалыч, - обратился к участковому Фортуна. Но тот был занят совсем другим. Он вертел в руках коричневое, кожаное портмоне. Это было очень популярное в народе изделие кожгалантереи, после процесса поглощения денег переламывающееся пополам, и потом легко помещающееся в задний карман брюк.
- Это чье такое? - спросил он у "хозяев" дежурки.
- Да вон, орел, сидит, - Фортуна оторвался от мутного экрана социалистического телевизора, и кивнул головой в сторону обезьянника, - по хулиганке проходит.
- Интересно, - лицо Рыжова озарила странная улыбка, слегка перекошенная, но одновременно удивительно счастливая. - Ну-ка, Володь, принеси мне папку из кабинета, а то тут без очков хрен что поймешь.
Фортуна не очень быстро, но сходил в кабинет участковых и принес папку Рыжова. За ним пришел и Колодников, начал звонить кому-то по телефону. Михалыч не торопясь, достал очки, включил настольную лампу, и долго рассматривал тиснение на кожаном боку портмоне. Потом он достал из папки фотографию, и попросил присутствующих.
- Ну-ка, гляньте. Сычев мне пару снимков сделал, сказал, что так я просто это не запомню, с моим маразмом. Мне это кажется, или, это, в самом деле, одно и тоже.
Фортуна и Демин с интересом уставились на кошелек, потом на фотографию.
- Это что еще за буквы? - спросил Демин.
- Это с зажигалки Серова, сына Игоря Владимировича, - пояснил Рыжов.
- Это, которого сегодня хоронят? - поинтересовался Фортуна.
- Ну да. У него все вещи были помечены этими буквами. Как это называется то мо, мо…
- Монограмма? - подсказал Фортуна.
- Ну да! Забываю все. Похоже?
- Один к одному, - согласился Демин.
- Он что, такой крутой мэн был, что у него везде эти монограммы были? - удивился Колодников, рассматривая фотографии.
- Ну да, какой-то там миллионер, да с большими понтами, - подтвердил Рыжов. - Зажигалка и то была позолоченная, с такой же фигней на боку.
Первым вывод сделал Колодников.
- Выходит, наш Куличок в этом деле поучаствовал.
- Ну, раз вы у него отняли, значит так, - согласился Рыжов, стараясь через стекло дежурки рассмотреть лицо сидящего напротив в обезьяннике человека.
- А кто это дело ведет? - спросил Фортуна.
- Юрка Астафьев.
- Юрка?! А чего не прокуратура? - удивился Колодников.
- А они с покойным были хорошие друзья, - пояснил Рыжов, - в одном классе учились, вот Игорь Владимирович и попросил, чтобы тот занялся этим делом.
В прокуратуре еще неизвестно кому оно достанется, а Юрка то точно убийц найдет, он парень дошлый по части извилин. Значит, этот вот с этим портмоне был? - кивнул Рыжов в сторону Кулича.
- Он самый, - подтвердил Фортуна. - Вон, он и акт подписал, что это его кошелек.
- Короче, надо Кулича брать за жопу, - сделал вывод Демин.
- Да, - согласился Андрей, - звони Юрке, пусть подъезжает.
- Хрен ты его сейчас найдешь, он на похоронах, - Рыжов взглянул на часы, - вот, час дня. Как раз сейчас должны Серова выносить.
- А что нам его ждать? Давайте сами сейчас его возьмем да и расколем, - предложил Демин. - Я этого Кулича прошлый раз брал, он тогда с Хорьком у одной бабушки со Степной телевизор вынесли. Нож при этом к горлу приставили.
- И что им дали за это? - спросил Фортуна.
- Ну, Хорек сел, у него уже судимость была. А этот козел проскочил, Ветрова пожалела его, условно два дала.
- Ты в группе? - спросил Колодников Рыжова.
- Да, я, Серега Денисов и Сычев.
- Ну и все! - обрадовался Демин. - Давай его к нам в кабинет, сейчас все вместе и навалимся и расколем.
Когда через пару минут Фортуна ввел Кулича в кабинет, тот сразу почувствовал себя очень неуютно. Пять пар глаз смотрели на него совершенно по-разному, при этом только в глазах самого молодого, Николая Беляшкина, было чистое любопытство. Все остальные рассматривали парня очень неодобрительно, но больше всего Витьке не понравились прищуренные глаза его старого знакомого, тезки, Виктора Демина.
- Садись, не стой, - велел он.
Куликов сел на стул напротив Демина, покосился в сторону сидящих сбоку на старом диване Колодникова и Рыжова, потом глянул на колдующих на столе у окна с компьютером здорового мента и еще кого-то молодого парня. Ничего хорошего от этого разговора он не ожидал, но, сильно и не беспокоился. По его мнению, он сейчас был как никогда чист.
- Ну, что, Куликов, как поживаешь? - по праву давнего знакомого спросил Демин.
- Да ничего, хорошо, - скромно ответил тот, стыдливо пряча руки между коленок.
- Где работаешь?
- У Армена, сторожем на складе. Месяц уже.
Среди участковых пробежал смешок.
- И что, часто Армена за этот месяц грабили?
- Да ни разу.
- С ума сойти! - восхитился Демин. Он сейчас играл первую скрипку, сидя напротив Куликова, остальные располагались кто где, Паши все возился с фотографиями, лишь изредка поглядывая на всех присутствующих. - И как Армен тебя только взял.
- Да мать моя у него бухгалтером работает, давно уже, лет пять.
- Значит и мать скоро работы лишится. А у ней, мне помнится, - Демин прищурился, напрягаясь, - ноги больные. Верикозное расширение вен.
- Чего это? - удивился Витька. - Почему это она должна работы лишиться?
- Ну, как почему, разве тебе не понятно? Все равно ты рано или поздно наведешь своих дружков на эти склады Армена. Потом мы их найдем, они сдадут тебя, и Армен, когда узнает, кто его нагрел на такую жопу, выгонит ее.
- Чего это! - попробовал возмутиться Витька, хотя, его на самом деле, так же посещали такие грешные мысли.
- Того это! Знаем мы вашего брата. Сам не догадаешься, так дружки помогут, - высказался Рыжов.
- С кем сейчас мутишься то? - поинтересовался Демин. - Хорька посадили, Валеру Котова тоже.
- Да ни с кем я сейчас, мне не до этого, я работаю.
- Да видим мы, как ты работаешь, - усмехнулся Колодников.
- День сторожем, две ночь вором.
- Ты скажи, почему ведешь себя так борзо? - спросил Рыжов.
Витька его не понял.
- А че, они сами виноваты, эти автобусники. У меня проездной, а они по нему не возят, только за деньги.
- А что у тебя, денег что ли, нет? Твой кошелек? - он кивнул на портмоне Кулича.
- Мой, - почти гордо заявил тот. Среди милиционеров прошелестел одобрительный смешок, все заулыбались, но Кулич не понял, к чему относится этот смех.
- Дорогой, что-то, больно, - заметил Рыжов, прекрасно понявший, куда ведет разговор Демин. - Поди украл у кого-нибудь.
- Да зачем, я его на прошлой неделе купил, в магазине, за двести рублей, - возмутился Витька.
- На какие это деньги? - Усмехнулся Демин.
- С первой зарплаты.
- Он туда будет складывать заработанные честным трудом сторожа миллионы, - поддел Витьку Колодников.
- Вот, счас посмотрим, сколько он заработал, - Демин взял в руки бумажник, открыл его, высыпал на стол все деньги, и терпеливо, все до последней копейки, пересчитал. - Сто пять рублей сорок пять копеек. И ты не хотел пожертвовать пяти рублей за проезд. Как тебе не стыдно? Сядешь ты скоро, я чувствую.
- Да за что, за эти пять рублей!? - возмутился Витька.
- Да нет, мы ни про это говорим, - усмехнулся Демин. - У тебя условный то еще висит?
- Ну.
- Что ну? Когда тебя судили?
- Прошлым летом, в августе.
- Сколько дали, два?
- Ну.
- Ну, вот, все сходится. Значит, сядешь точно.
- За что?! - возмутился Кулик.
- За то, что пять рублей не заплатил?
- Да нет, не за это. Твои вещи? - Демин кивнул на кучку того, что извлекли из карманов Витьки. Тот немного насторожился.
- Ну.
- Хрен гну! Твои или нет?
- Ну, мои.
- Вот ты и попался. Протокол изъятия оформлен, теперь ты сам это еще дважды подтвердил.
Демин взял в руки портмоне, ссыпал обратно туда деньги, и с издевкой помотал им перед глазами Витьки.
- Твой?
- Ну.
- Нет, ты меня этим "ну" уже достал! - взорвался Демин. - Не запряг еще, чтобы понукать! Еще раз промычишь свое это "ну", я тебе по башке этим гаманком дам!
- Так это твой бумажник? - спросил Рыжов.
- Мой.
- Где взял его? - это спросил уже Колодников.
- Купил, я уже говорил уже.
- Давно купил? Где?
- Да уж не помню где. В магазине, кажется.
- Креститься надо, коль кажется. Ты только что говорил, что купил его на той неделе, и за двести рублей. В каком магазине?
Только в этот момент Кулич насторожился. Он ведь прекрасно помнил, чей это бумажник.
- На Пионерской, в галантерейном.
- А вот нам кажется, что это бумажник совсем другого человека, - продолжил Демин. - Ты знаешь, что обозначают вот эти буквы?
- Какие? - удивился Витька.
- Да вот эти, - Виктор ткнул в монограмму. - "АИС".
Кулич подался вперед, прищурился, и тут Колодников понял все.
- У тебя какое зрение, Куликов?
- Дальнозоркость, плюс три.
- Понятно. Так что там выдавлено, что обозначают эти буквы?
- Да я откуда знаю! Название фирмы, наверное.
- Да нет, брат. Это личная монограмма Александра Игоревича Серова, - Демин глянул на часы. - Его хоронят сегодня, сейчас. Вот, минут десять как вынесли из дома.
- А…а, при чем тут я?
- Нет, Кулич, ты, в самом деле дурак, или притворяешься? - Демин начал заводиться. - Тебе русским языком говорят, что это лопатник парня, которого убили на днях. Сколько тот, три дня пролежал в коме?
- Да, три дня, - подтвердил Рыжов.
- А до этого кто-то хорошо настучал ему по голове, и вещички все пропали, да, Иван Михайлович?
Рыжов кивнул головой.
- В том числе… - он помотал бумажником, - это вот портмоне.
- Не знаю я чье это портмоне.
На эти слова все менты отозвались дружным смехом.
- Кулич, ты, вроде, по малолетке сидел? - спросил Колодников.
- Ну, было дело, по дури я тогда загремел. Год отсидел.
- Тогда должен жить по понятиям, а раз так, то понимаешь, чем это грозит тебе. Ты грохнул Серова?
- Да не знаю я никакого Серова!
- Хорошо, спросим по-другому, - согласился Колодников, - в ночь с субботы на воскресенье, с двадцать шестого на двадцать седьмое, ты был в парке?
Кулик исподлобья стрельнул на него глазами, и задумался. Проще всего было отказаться, но он действительно каждую свободную ночь ошивался в парке, и сказать, что в это время его там не было, было предельно глупо.
- Ну, был.
- Нет, ты достал меня этим "ну", - вздохнул Демин, и, перегнувшись, сделал вид, что сейчас ударит своего собеседника портмоне по голове. Тот, естественно, шарахнулся в сторону. Вид у Демина, с его рыжими зубами-клыками был сейчас более чем свирепый.
- Это называется, слова паразиты. У меня старший сейчас как раз проходит в школе, - пояснил Паша.
- Каков человек, такие и слова. Так это ты убил Серова? - спросил Рыжов.
- Да почему я! Не убивал я его!
- Тогда откуда у тебя его портмоне? - снова спросил Демин.
- Нашел.
Это заявление Кулича вызвало общий смех.
- Ты же только что говорил, причем трижды, что купил его? - напомнил Демин.
- Ну.
- Ой, бля… - Демин махнул рукой с зажатым портмоне и, если бы Витька не убрал голову, то непременно получил бы им по темечку. - Я точно сегодня башку ему проломлю. Дайте, что ли, закурить.
- Чей тогда это гаманок? - спросил уже Рыжов. - Ты же говорил, что купил его?
- Да не знаю я. Нашел я его! Откуда у меня деньги покупать его?
- Как откуда? На честно заработанный гонорар сторожа. Сколько там тебе Арам за это платит? Тысячу баксов, больше?
- Какую тысячу баксов! Восемьсот рублей.
- Хорошо. Знаешь, Куликов, что с тобой будет дальше?
- Нет.