– А ты не разговаривай, – злорадно посоветовал мужчина. – Купил, что надо, и вали!
– Ну, это совсем не продуктивный подход! – огорченно заметил Крячко. – С таким подходом можно всю клиентуру растерять. Купил, и вали! Это просто социалистическая торговля какая-то! Тут, Борис, ты не прав!
– Какой я тебе Борис? – возмутился мужчина.
– Да это так говорится, – невозмутимо ответил Крячко. – Крылатые слова. Неужели не помните?
– Ты нарываешься, что ли? – тихо спросил человек в фартуке, терпение которого уже истощилось.
Женщина обеспокоенно взяла его за рукав и тихо, но негодующе сказала:
– Ну что ты, Ваня, в самом деле? Перестань! Неудобно!..
Ваня резко вырвал свою руку.
– А ты вообще помалкивай! – огрызнулся он. – Будто я не вижу, что ты всем подряд глазки строишь! Ох, доведешь ты меня! – Он налег грудью на прилавок и чуть ли не вплотную приблизил свое лицо к лицу Крячко. – А тебя, дорогой, по-хорошему прошу – забирай свою булку и уходи от греха подальше, не испытывай меня. Я только с виду такой добрый, но когда меня заводят…
– Никто вас не заводит, Тягунов! – уже совсем другим, суровым и требовательным, тоном оборвал его Гуров. – Вы сами себя заводите. Не умеете держать себя в руках – займитесь каким-нибудь другим делом, где не нужно общаться с людьми. Я вам честно скажу – будь моя воля, я таким, как вы, категорически запретил бы заниматься торговлей. Не ваше это занятие.
– Ни хрена себе! – почти весело проговорил Тягунов. – Он меня еще и учить жить будет! Вы вообще что за птицы?
– Вот что мы за птицы, – сказал Гуров, вынимая из кармана удостоверение. – Теперь довольны? Похоже, к вам без красных корочек в магазин и заходить не стоит?
Тягунов, несмотря на свой скверный характер и ярко выраженную ревность, был растерян. Он сразу же заметно сник и потерял желание разговаривать. Теперь он молча и настороженно смотрел на Гурова и Крячко, будто ожидая немедленных карательных санкций. Зато его супруга резко оживилась. Побледнев, она бросилась к прилавку и, заискивающе глядя Гурову в глаза, затараторила:
– Ой, да простите вы его, дурака, честное слово! Он совсем помешался от ревности, понимаете? Просто не может, когда я с мужчинами разговариваю. А как я не буду разговаривать? Работа такая, что хочешь не хочешь, а разговаривай. Сто раз уже с ним ругались. Я предупреждала, что нарвется он когда-нибудь на неприятности. А так он у меня не злой. Просто характер такой дурацкий…
– Да не переживайте вы! – сказал смущенно Гуров. – Никаких неприятностей мы вам устраивать не собираемся. Другое дело, что вы сами их себе устраиваете. На пустом месте. Но это не наша грядка. Разбирайтесь между собой. А мы к вам зашли совсем по другому делу.
– По какому такому делу? – сумрачно поинтересовался Тягунов. – У нас с милицией никаких дел нет. У нас все по закону. Все документы в порядке…
– А никто и не сомневается, – перебил его Гуров. – Речь идет о другом.
– О другом? Что значит – о другом?
Тягунов обменялся с женой обеспокоенным взглядом и в волнении потер руки. Ладони у него были крупные, грубые, привычные к труду и, если так можно выразиться, к обороне.
– Должен сразу предупредить, – сказал Гуров. – Мы расследуем дело об убийстве. Поэтому к нашим вопросам следует отнестись со всей ответственностью. Эмоции нас не интересуют.
– Убийство? – прошептала Тягунова. – Вы сказали, убийство? Но у нас здесь не было никаких убийств. Ваня, ты что-нибудь слышал об убийстве?
– Сейчас услышим, – злорадно сказал Ваня.
– Положим, об убийстве мы как раз распространяться и не будем, – возразил Гуров. – А вот от вас кое-какую информацию получить надеемся. Речь пойдет о человеке, которого вы оба знаете, о Перфилове Геннадии Валентиновиче…
Гурову показалось или он на самом деле услышал, как при имени Перфилова хозяин булочной скрипнул зубами. Гуров покосился на него – Тягунов, сжав кулаки, уставился себе под ноги. Ноздри его хищно раздувались.
– Я же просил без эмоций, – сказал Гуров.
– Да-да, конечно, мы знаем Перфилова, – поспешно вмешалась хозяйка. – Но отношений мы с ним не поддерживаем, вы не думайте!
– А мы пока ничего и не думаем, – заметил Гуров. – Пока мы задаем вопросы. Возможно, вы и не поддерживаете отношений с Перфиловым, но мы располагаем информацией, что этот человек мог появиться здесь у вас вечером шестнадцатого сентября. Поэтому и первый вопрос будет таким – шестнадцатого сентября сего года кто-нибудь из вас двоих видел гражданина Перфилова?
Супруги переглянулись. Глаза Тягуновой смотрели жалобно и испуганно, а из глаз ее мужа едва не летели молнии.
– Вот! Вот теперь ты видишь, стерва? – задыхаясь, сказал он и угрожающе надвинулся на жену. – Весь город уже знает, что эта мразь ходит сюда, как к себе домой! У-у, стерва!.. – Он взмахнул рукой.
– Стоп! – Гуров сильно хлопнул по прилавку ладонью. – Опомнитесь! Вы находитесь в присутствии представителей закона. Что это вы себе позволяете?!
Тягунов с сожалением отступил, но это стоило ему огромных усилий. На щеках его перекатывались желваки. На Гурова он не смотрел, опасаясь, видимо, сорваться.
– Мне повторить вопрос? – спросил Гуров.
– Никого мы не видели, – буркнул с ненавистью Тягунов. – Я эту сволочь даже на порог к себе не пущу!
– Интересно, а это помещение вы арендуете или выкупили полностью? – спросил вдруг Крячко. – Это я к тому, насколько этот порог является вашим… Все-таки это магазин. Мне кажется, сюда может войти любой, разве не так? Если вы кого-то выставите, он вправе будет подать на вас в суд.
– Короче, не видели мы Перфилова, – сказал Тягунов, не поднимая головы.
Однако по смущенному лицу его жены Гуров видел, что темпераментный булочник, скорее всего, лжет. Поэтому он не собирался оставлять его пока в покое.
– Вы что-нибудь слышали об ответственности за дачу ложных показаний? – спросил он. – Подумайте хорошенько – может быть, вы что-то запамятовали?
– Ничего я не запамятовал, – упрямо заявил Тягунов. – Не было здесь Перфилова – и точка. А я, между прочим, не на допросе, чтобы показания давать!
Он был похож сейчас на быка, упершегося рогами в забор. Забор свалить было ему не по силам, но и отступать он не собирался.
– На допрос мы вас вызовем, – пообещал Гуров. – Раз вам так нравится терять время в казенных кабинетах, мы вам это устроим. Не лучше ли решить все по-хорошему?
В помещении повисла неприятная пауза. Гуров подумал о том, что теперь в воздухе пахнет не сдобой и сладостями, а чем-то похожим на электричество. Женщина, без сомнения, была готова ответить на вопрос, но присутствие мужа сковывало ее. Гуров понял, что во избежание скандала она сейчас ни за что не станет уличать мужа во вранье. Ему хотелось стукнуть кулаком от досады, но он все-таки сдержался.
– Значит, так, – объявил он бесстрастным голосом, выкладывая на прилавок карточку с номером своего телефона. – Когда у вас пройдет этот бзик, можете позвонить мне вот по этому номеру. В любое время суток. Еще раз подчеркиваю, что речь идет об убийстве. Если до завтрашнего утра звонка не будет, ждите повестку на допрос. Мы здесь не в игрушки играем.
Ответом ему было угрюмое молчание. Белый клочок картона одиноко лежал на прилавке.
– Может, надумали? – с надеждой спросил Крячко. – Вопрос-то простой! Видели – не видели? Мы же вас не бухгалтерские книги просим показать…
– Нечего нам сказать, – хмуро ответил Тягунов.
– Ну как вам будет угодно, – сказал Гуров. – Мы вас предупредили. Дальше разговор будет совсем другой.
Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
– А за хлебушек спасибо, – Крячко улыбнулся женщине. – Все время бы к вам захаживал, да больно далековато!
Тягунова не решилась улыбнуться в ответ. Оперативники вышли на улицу, и здесь Гуров дал волю своему гневу.
– Вот бараны! – в сердцах сказал он. – Я же вижу, что они что-то скрывают. Видели они Перфилова!
– Надо было пожестче, Лева! – заметил Крячко. – Припугнуть надо было как следует!
– Этого булочника припугнешь! – с сомнением сказал Гуров. – Упертый тип! Такой если вбил что-нибудь в голову… Ну, ничего, думаю, что дамочка еще спохватится и обязательно позвонит. Она не допустит, чтобы ее благоверного в тюрьму посадили. Только она тайком от него позвонит.
– Может, и позвонит, – согласился Крячко. – Только время жалко.
Они сели в машину. Гуров набрал номер телефона на Алтуфьевском. Трубку взял капитан Стечкин.
– Ну что там у вас? – поинтересовался Гуров. – Гости не появлялись?
– Никак нет, товарищ полковник! Все спокойно. Хозяйка на свидание отправилась, а потом собиралась у своей тетки переночевать. А мы тут сидим как проклятые и ждем у моря погоды.
– Ну, ждите, – сказал Гуров. – Если что – сразу сообщайте.
Он убрал мобильник и тяжело задумался. Крячко невозмутимо грыз калач и с интересом посматривал по сторонам.
– Нет, я думаю, в квартиру Карповой никто уже не придет, – наконец объявил Гуров. – Скорее всего, ее уже осмотрели. Сразу же – когда за Перфиловым приходили. Зачем им дважды входить в одну реку? Квартира небольшая, мебели мало. А ищут что-то конкретное. Скорее всего, фотоаппарат или пленку.
– Пленку найти – все равно что иголку в стоге сена, – сказал Крячко.
– Это если ты продумал, где ее прятать, – возразил Гуров. – А если как в случае Перфилова – все на бегу да с пьяных глаз, вряд ли придумаешь надежный способ. Но эти люди резонно полагают, что не стоит тратить время на поиски пленки – куда проще найти ее хозяина и спросить у него. Что они сейчас, видимо, и делают.
– И как ты думаешь, каков результат? – поинтересовался Крячко.
– С таким экземпляром, как Перфилов, ничего нельзя знать заранее, – пожал плечами Гуров. – Результат может быть самым неожиданным. Одно можно сказать точно – вряд ли Перфилову приходится сейчас сладко.
– И что же будем теперь делать?
– Будем подвал искать, – невесело ответил Гуров. – Который Перфилову примерещился. Или Видюнину, черт бы их драл! А что делать? У нас никаких зацепок. Никто не видел, как уводили Перфилова, никто не видел, как убивали Гловацкую, никто не видел, как обшаривали квартиру Перфилова, никто ничего не видел. Если бы не смерть, то вообще можно было бы плюнуть на эти пьяные бредни и поехать пить чай. Но что-то мешает мне разделить точку зрения Балуева.
– Ну что же, давай посмотрим, что за подвалы в здешней округе, – сказал Крячко. – Темновато, конечно, но попробовать можно. А потом в любом случае предлагаю плюнуть и ехать все-таки к тебе – пить чай. Все равно ночью мы ни черта не сделаем. А к утру обязательно что-нибудь прояснится.
– Боюсь, к утру у нас еще один труп будет, – мрачно заявил Гуров. – Пропавший родственник. Ну, что выросло, то выросло. Волшебной палочки у нас с тобой нет? Значит, осмотрим сейчас район, а потом заберем Марию и поедем все вместе к нам. По крайней мере хотя бы жену заранее подготовим, чтобы не слишком убивалась.
Глава 12
К ночи вдруг испортилась погода – пошел мелкий дождь и подул ветер. Настроение у Гурова с Крячко тоже было неважное. Ничего хотя бы отдаленно похожего на сенсацию в районе Берингова проезда они не обнаружили, хотя обошли все окрестные переулки и заглянули во все места, где, по их мнению, могли находиться подвалы. Подвалы на их пути попадались, но были похожи на тысячи других таких же подвалов и ничем особенным не выделялись. Прочесывая дворы, они снова оказались рядом с булочной Тягуновых, но та уже была закрыта.
В полном молчании они вернулись к машине. Дождь уже начинался. Гуров позвонил в театр и предупредил жену, что заедет. Потом еще раз связался с капитаном Стечкиным и убедился, что у того все спокойно.
Крячко к тому времени уже подчистую уписал свой калач, чем вызвал неподдельное удивление Гурова.
– И как только в тебя столько помещается? – спросил он, качая головой.
– Есть о чем говорить, – проворчал в ответ Крячко. – Подумаешь, кусочек хлеба! Мне бы сейчас кастрюлю борща да сала полкило – тогда бы я что-то почувствовал.
– А вот мне совсем есть не хочется, – признался Гуров. – Как подумаю об этом разгильдяе, которого судьба определила в мои родственники… Не представляю, что я скажу Марии!
Однако сказать все равно пришлось, и Гуров даже удивился, как просто это у него получилось. Мария, уставшая и взволнованная после спектакля, рассеянно выслушала новость и не стала ничего спрашивать. Но Гуров чувствовал, что настроение у нее тоже испорчено.
Они поехали домой. Мария устало молчала, и Крячко пытался развеселить ее, болтая о разных пустяках. Она отвечала ему дежурной улыбкой, но, кажется, даже не слышала, о чем он говорит. Гуров в разговор не вступал, понимая, что Марии нужно время, чтобы переварить свалившуюся на нее неприятность. Какими бы дальними ни были родственники, совсем равнодушным к их судьбе никогда не будешь.
Только уже перед самым домом Гуров решился пошутить.
– Как дома с хлебом? – спросил он. – Стас у нас сегодня на хлеб налегает.
Но шутка прозвучала вяло, и даже сам Крячко на нее никак не отреагировал. Он понял, что расшевелить Марию не получится, и деликатно притих.
Они оставили машину у дома и поднялись в квартиру. На лестничной площадке было тихо – только едва слышно шумел за стенами дождь.
– Вот и осень пришла, – заметил Крячко, который не любил долго молчать. – Я как-то с детства недолюбливал осень. Ни футбола тебе, ни рыбалки – сиди дома и читай умные книги! Жуткое время!
– Да, тяжелое у тебя было детство! – впервые за весь вечер слабо улыбнулась Мария.
– Да нет, это же только осенью, – ухмыльнулся в ответ приободренный Крячко. – Да и то когда лило, как сегодня.
– Сегодня еще только моросит, – возразил Гуров. – Когда польет, ты из машины в подъезд будешь бегом бежать, а не вразвалочку, как сейчас!
Он достал из кармана ключи и принялся ковыряться в дверном замке. Открыв дверь, Гуров было посторонился, пропуская вперед жену, но вдруг тут же схватил ее за руку и резко рванул назад. Мария от неожиданности вздрогнула, обернулась и посмотрела на Гурова с изумлением.
– Спокойно! – одними губами произнес Гуров и жестом показал, чтобы Мария отошла от дверей подальше. А затем рука его нырнула за отворот пиджака.
Действия Крячко в этот момент напоминали зеркальное отражение его собственных действий. Они поняли друг друга без слов. Мария тихо ахнула, увидев в руках своих спутников оружие. Гуров приставил палец к губам и бесшумно проскользнул в прихожую.
– Кто здесь? – выкрикнул он, мгновенно меняя позицию.
Ответом ему был шорох ветра, гулявшего по квартире. Этот холодок, пахнущий свежестью и дождем, Гуров уловил мгновенно, едва приоткрыв дверь. Они не оставляли открытых окон, а самостоятельно окна не открываются. Вывод напрашивался только один – в их жилище кто-то побывал! А возможно, не только побывал, но и сейчас еще находится в квартире. Поэтому Гуров сразу же постарался, насколько возможно, обезопасить Марию.
– Есть здесь кто-нибудь? – повторил он, напряженно всматриваясь в призрачно светящийся прямоугольник, обозначающий дверной проем в соседнюю комнату.
И тут со стороны балкона донесся негромкий, но очень характерный стук – ни ветер, ни дождь стучать так не могли. Гуров опустил предохранитель пистолета и, осторожно крадучись вдоль стены, проник в комнату.
Сырой ветер трепал оконные занавески. Дверь на балкон была открыта, а снаружи над балконными перилами маячила чья-то тень. Кто-то спешил перелезть на другую сторону.
Гуров быстро оглянулся – Стас, молодец, не пошел с ним, а остался с Марией. Значит, за нее можно не опасаться. Поняв это, Гуров решительно бросился к балкону.
– Стоять! – крикнул он и тут же отпрянул от брызнувших ему в лицо осколков – человек на балконе второпях выстрелил в окно из какого-то бесшумного оружия и молнией нырнул вниз.
Гуров выскочил на балкон и перегнулся через перила. Черная тень бежала поперек тротуара в темноту ближайшей подворотни. Гуров мог выстрелить, но не рискнул делать это – внизу могли оказаться ни в чем не повинные люди.
Он стрелять не стал – зато где-то совсем рядом сначала раздался шум, короткий крик, и вдруг на лестнице грохнуло подряд два выстрела. Гуров внутренне похолодел и помчался обратно.
"Что происходит? – билась в его голове беспомощная мысль. – Кажется, со мной это впервые. До сих пор никто не решался потревожить меня в моем доме, хотя обещали многие. Неужели это опять Перфилов?"
Он выскочил на лестницу. Где-то наверху тревожно щелкали замки и звенели дверные цепочки – жильцы тоже пытались понять, что происходит. К счастью, никто из них не заходил слишком далеко. Иначе бы их ждало неприятное зрелище.
В углу лестничной площадки, прижимаясь к стене, бледная и едва живая от потрясения, стояла Мария. Между ней и дверью в квартиру стоял нахохлившийся, сжавшийся как пружина, Крячко. Ствол его пистолета был направлен прямо в лоб Гурову. А у его ног неподвижно лежало человеческое тело. В воздухе плавало облачко белой пыли. Крячко, опомнившись, медленно опустил пистолет.
Прежде всего Гуров бросился к Марии.
– Со мной все в порядке, – еле слышно сказала она, показывая рукой на Крячко. – Стас… успел…
– Он, наверное, в квартире затаился, а когда ты вошел, выскочил – и сразу стрелять, – хрипло объяснил Крячко. – Пришлось его уложить. Я не хотел насмерть. Но, кажется, не вышло.
Гуров непонимающе посмотрел на него, махнул рукой и полез в карман за телефоном. Связавшись с дежурным МУРа, он вкратце обрисовал ему ситуацию и распорядился поднять тревогу.
– Нужно по возможности быстро оцепить район и прочесать, – сказал он. – Плюс задействовать патрули ГАМ – пусть обратят внимание на машины, идущие отсюда. Возможно, заметят что-то подозрительное.
Он опустил руку с мобильником, посмотрел на Крячко и убежденно добавил:
– Только ни черта из этого не выйдет, конечно. Он спустился с балкона по веревке и сейчас уже далеко. Если бы не второй, я бы попытался его догнать, но…
– Может, быть, там еще кто-то есть? – предположил Крячко.
– Думаю, уже нет, – мрачно сказал Гуров. – Будут они нас дожидаться!
– Значит, они не нас дожидались… – задумчиво подхватил Крячко. – Значит… А что, собственно, это значит, Лева? Кто эти люди?
– Ты меня спрашиваешь? – сказал Гуров и обнял жену за плечи. – И что за день такой?.. Но ничего, не волнуйся, сейчас все образуется…
Мария высвободилась и сказала с заметным холодком в голосе:
– И что же образуется, интересно? Может быть, вы со Стасом оживляете мертвых? Или ты просто имел в виду, что к утру нам все-таки удастся уснуть?
Гуров промолчал. Это уже попахивало семейным конфликтом. Отчуждением между близкими людьми. До сих пор ничего подобного между ними не было. Но Гуров понимал, что в глазах жены оба они вряд ли могут выглядеть сейчас симпатичными – смерть, происходящая на твоих глазах, – непростое испытание для психики.
На помощь ему пришел Крячко.
– Не всякие мертвые заслуживают, чтобы их оживляли, – убежденно заметил он. – Ты, Маша, сейчас сердишься, я понимаю. Мне и самому не в радость палить по живым мишеням. Но ты видела, в каком состоянии он выскочил. Я бы на все пошел, но не допустил, чтобы ты пострадала.