– Здравия желаю! – обрадовано прокричал в трубку Гуров, услышав голос генерала – он не слишком надеялся, что удастся застать Орлова на месте.
– Это Гуров, что ли? – сердито прокричал в ответ генерал. – Ты чего такой довольный? Озадачил, понимаешь, и радуется! Насчет того, что просил, придется пока отложить. Министр считает, что следователя отсюда направлять нет оснований… Ну и что – убийство? Там должен следователь из Светлозорска подъехать – решайте на месте. Ты вообще-то откуда звонишь?
– Из больницы, – проворчал Гуров и раздраженно добавил: – Как это нет оснований? Убили свидетеля, убил милиционер – я же объяснял в прошлый раз…
– Объяснял-объяснял, – скороговоркой отозвался Орлов. – Мне сейчас с тобой дискутировать некогда – у меня важное совещание. Ты сделай вот что – скоренько подготовь отчет поподробнее и отправь его сюда по факсу…
– По какому, к черту, факсу! – сердито сказал Гуров. – Где я тут факс найду? Если тебе некогда, то срочно записывай – я диктую. На этого человека надо немедленно объявить розыск – он может быть причастен к смерти Подгайского. Пишешь?
– Секретаря нашел! – пробурчал генерал. – Так ты что – на сто процентов уверен, что это убийство?
– Убежден в этом, – коротко сказал Гуров. – Доказательств нет.
– Ладно, диктуй! – мрачно распорядился генерал.
Гуров заглянул в листок, который принес Калякин.
– Колобаев Антон Дмитриевич по кличке Смола, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения… – прочел он. – Четырежды судимый…
Когда он закончил, генерал сказал:
– Ладно, сейчас же отдам распоряжение, чтобы этим делом занялись. Но ты и сам шевелись поживее. Местные кадры подключай…
– Местные кадры… – начал Гуров, но тут же махнул рукой. – Ладно, это не телефонный разговор. Пойду факс искать. А ты, Петр, как только по Смоле что-то будет, распорядись, чтобы меня в известность поставили, ладно? Связывайся не через милицию, а через главного врача больницы. Вот его телефон…
Выслушав Гурова, Орлов засопел и не без ехидства сказал:
– Прописался, что ли, там? Поближе к бесплатному харчу?.. Ладно, будь здоров!
Закончив разговор, Гуров с сомнением посмотрел на застиранные рукава своей пижамы. Шагин хохотнул и предложил:
– А то оставайся! Полежать денек-другой тебе сейчас не помешает. Да и целее будешь… Знаешь, что я тут подумал? Вся эта история, по-моему, неспроста. Савинова специально отпустили – в расчете на то, что его цыгане сгоряча прихлопнут и он уже никому и ничего не расскажет. А заодно надеялись, что и приезжему оперу достанется – ведь ты же в любом случае должен был с Савиновым встретиться, верно? А если бы так вышло, то вообще красота – и виноватых, главное, нет. С цыган какой спрос? Наверное, ты и сам сейчас никого из них опознать не сможешь?
– Ты так меня без куска хлеба оставишь, – мрачновато пошутил Гуров. – Шерлок Холмс нашелся! Предполагать можно что угодно – жалко суд не все учитывает! Лучше верни мне имущество – лежать некогда, у меня там Крячко не кормленный…
Когда Гуров в отлично высушенном, но безнадежно испорченном костюме вернулся в гостиницу, его ожидал еще один сюрприз. Крячко в номере не было. Заодно исчез запасной костюм Гурова, в который он как раз рассчитывал облачиться. Не слишком презентабельный пиджачок Стаса висел в шкафу, а мятые брюки выглядывали из-под кровати. Но самое поразительное – документы Крячко и его табельное оружие тоже остались в номере! Причем пистолет самым бесхитростным образом лежал у Крячко под подушкой – слава богу, разряженный.
Ломая голову, куда мог отправиться его друг – легкомысленно бросив оружие и нарядившись в костюм с чужого плеча, заведомо ему великоватый, – Гуров спустился вниз и разыскал хозяйку гостиницы.
Милейшая Алевтина Никаноровна, испуганно косясь на его свежие наклейки, сообщила, что "товарищ Крячко" вернулся уже давно, но около часа назад за ним на "Мерседесе" подъехала роскошная дама и увезла с собой в неизвестном направлении. Судя по всему, Алевтина Никаноровна не лгала, и невероятная история с дамой и "Мерседесом" произошла на самом деле. Но что все это могло означать, Гуров, хоть убей, не мог придумать.
Глава 12
Гуров мог ломать голову сколько угодно, равно как и расспрашивать вероятных свидетелей – никто ничего внятного сказать ему не мог. Действительно, около гостиницы ненадолго останавливался "Мерседес" – то ли черного, то ли синего цвета, – но что это была за машина и откуда, никто не знал. Все сходились только в одном пункте – в Накате "Мерседесов" никогда не было.
Эта невероятная история чрезвычайно смутила Гурова. Он предчувствовал, что ничем хорошим исчезновение Крячко окончиться не может, и это предчувствие мучило его как зубная боль. Психологический дискомфорт усугубил и общее самочувствие – Гуров вдруг ясно ощутил себя человеком, которому набили физиономию и переломали кости. Вдобавок начали действовать успокаивающие лекарства, которыми его напичкали в больнице. Гуров махнул на все рукой и, совершенно обессилевший, завалился спать. Однако по каким-то неясным соображениям он предварительно тоже положил под подушку свой пистолет. Он больше не хотел никаких неожиданностей.
Пробуждение наступило гораздо раньше, чем ожидал Гуров. За окнами было еще совершенно темно, когда он услышал шкодливое поскребывание во входную дверь. Гуров резко сел на кровати, зажег настольную лампу и посмотрел на часы. Шел пятый час – утра или ночи, уже не имело никакого значения.
Поскребывание повторилось. Не спуская глаз с двери, Гуров вытащил из-под подушки пистолет и медленно опустил предохранитель. Потом на цыпочках он подошел к выходу и, встав сбоку у стены, негромко осведомился, кого в такую рань принес черт.
– Лева, открой, пожалуйста! – прозвучал из-за двери жалобный голос Крячко.
Гуров поспешно отпер замок. Крячко перешагнул через порог и застыл, с ужасом глядя на Гурова.
– Ни фига себе! Лева, что случилось?! Что с тобой сотворили?! – завопил он, забыв, что на дворе глухая ночь.
Гуров не ответил. Он с не меньшим удивлением всматривался в облик друга, который, надо сказать, вполне заслуживал этого удивления. Если раны Гурова после вмешательства хирурга и перевязок уже приобрели некоторое благородство, то Стас Крячко представлял из себя нечто жутковатое, похожее на кусок свежего мяса. Вся его физиономия была разбита, во рту не хватало зуба, а запасной костюм Гурова представлял из себя настолько жалкое зрелище, что сразу становилось ясно – на обновление гардероба Гурову рассчитывать уже не приходится.
И Гуров не выдержал. Он отступил назад и без сил повалился на постель, зайдясь в приступе неудержимого смеха. Он хохотал как безумный, до слез, сотрясаясь всем телом и выронив из рук пистолет.
Такая реакция окончательно смутила Крячко. Он тревожно посмотрел на Гурова, почесал в затылке и вдруг, что-то сообразив, быстро подошел к висевшему на стене зеркалу.
Увиденное сразило его наповал. Помолчав, он растерянно выдавил:
– Да, смешно…
Эти негромкие слова привели Гурова в чувство. Он оборвал смех и сел. Крячко обернулся, и глаза их встретились. У Крячко был совершенно незнакомый Гурову печальный взгляд.
– Ладно, извини, – сказал Гуров виновато. – Нервы, наверное… Но мне действительно показалось, что это ужасно смешно. Ты приходишь ночью неизвестно откуда, весь в крови и выражаешь мне соболезнования… Извини…
– Да нет, ничего, – грустно сказал Крячко. – Просто жрать хочется невыносимо! Я ведь со вчерашнего утра ничего не ел, представляешь? А морда – что? Морда заживет…
– Жрать не получится, – вздохнул Гуров. – Это тебе не Москва. Зато можешь умыться, хотя здешняя вода и вызывает сомнения.
– Черт возьми, – потерянно сказал Крячко и сел на свою койку, уронив руки между колен. – Самое противное, что и спать нисколько не хочется.
– Ну раз не хочется, рассказывай, где куролесил! – предложил Гуров. – Я тут теряюсь в догадках, душу себе рву… Куда ты исчез?
– Ты не поверишь, – виновато сказал Крячко. – Такая дурацкая история! Но у меня просто не было выбора.
– Да, я слышал – дама в "Мерседесе", – усмехнулся Гуров. – Какой уж тут выбор!
– Верно, дама, – кивнул Крячко. – Но она тут пятое колесо. Она вроде приманки, понимаешь?
– И кому же понадобилось тебя приманивать? – заинтересовался Гуров.
– В том-то и дело, что не меня, – ответил Крячко. – Это тебя приманивали.
Гуров поднял вверх брови.
– Тут, понимаешь, что получилось… – нехотя заговорил Крячко. – Тебя не было, а я как раз от Смиги пришел. Кстати, чтобы ты знал – завтра утром… нет, уже сегодня мы идем на поиски самого Смиги. Так мы с его женой решили. Конечно, собирались еще с тобой согласовать. Хотя, собственно, если ты откажешься, она одна пойдет – с собаками. У нее плохое предчувствие. Она думает, что с мужем что-то случилось.
– Подожди-подожди, – пробормотал Гуров. – Мы идем на поиски? Сегодня? И куда же мы отправимся? Да еще в таком неприглядном виде?
– Вид не имеет значения, – равнодушно сказал Крячко. – Потому что искать надо на Черных болотах – Смига наверняка туда отправился.
– Допустим, – согласился Гуров. – Но ведь туда еще добраться надо. Пешком туда плестись не слишком весело. А мой друг Заварзин наверняка сошлется на разруху в автопарке.
– Мы попросим машину у того же учителя, – сказал Крячко. – Только надо пораньше за ним зайти.
– Ага, и напугать всех домашних, – скептически заметил Гуров. – Ну, ладно, это потом! Ты давай о себе!
– Ну что о себе? Вернулся я, значит… Настроение такое… Ты опять будешь смеяться, но у меня и без того душевная травма. Очень мне жена этого Смиги понравилась. А жене – ты. Она через каждое слово про тебя вспоминала. И стало мне так грустно, Лева! Ну почему везде Гуров, Гуров? Чего в тебе эти бабы находят? Не понимаю, честное слово! Ну, и решил я тут твой костюмчик без спроса примерить – может, думаю, вы с Петром правы, и одежда меня преобразит…
– Так он велик тебе, костюмчик! – с удивлением сказал Гуров.
– Ну, не сильно-то он и велик! – возразил Крячко. – В принципе, пиджак-то как раз, а вот брюки подкачали. Ну, я их чуток подвернул – и тут входит она.
– Представилась? – сразу спросил Гуров.
– Не-а, – покачал головой Крячко. – А вот мое имя спросила. Вы, говорит, Гуров? Ну, а я-то в роль как раз вживаюсь. Вот и говорю безо всякой задней мысли – я, мол. А она сразу – вы мне нужны, пойдемте со мной. Я, конечно, иду…
– Бросив в номере пистолет и документы, – напомнил Гуров.
– Ошеломлен был, Лева! – покаянно сказал Крячко. – Женщина была – ты не поверишь – королева красоты. Звезда экрана! Я и не хотел, может, идти, а ноги сами пошли. Ну, а если серьезно, я подумал, что какую-то информацию она мне слить хочет. Нельзя было не пойти. А пистолет я оставил, потому что думал, недалеко отойду… Но дверь-то я запер!
– Твое счастье, что ее потом никто не отпер, – сказал Гуров. – Ладно, давай дальше!
– А дальше она вывела меня на улицу и предложила сесть в "Мерседес", – продолжил Крячко. – При этом так улыбалась и вообще была такая милая – ну никак нельзя было ее заподозрить!
– Короче, из "Мерседеса" тебя не выпустили, – заключил Гуров.
– Не выпустили, – вздохнул Крячко. – До самого, значит, поместья…
– Что еще за поместье? – насторожился Гуров.
– А черт его знает, что за поместье! – с досадой ответил Крячко. – Не успел я разобраться, Лева! Меня по пути два тяжеловеса придерживали, чтобы головой не вертел. И очки мне темные надели – как у слепых, знаешь? В общем, все культурненько… А когда внутрь заехали, там уже и смотреть не на что было. То есть посмотреть там как раз есть на что – сад такой постриженный, газон с фонтаном, дом с колоннами… Если не видеть этих рож вокруг, то вполне можно представить, что где-то, например, в Англии оказался.
– Ну, а ты, пока везли, объясниться не пробовал? – поинтересовался Гуров.
– Ну как не пробовал! – воскликнул Крячко. – Ты же меня знаешь! Сначала у нас с дамой даже разговор светский завязался. Она своим нежным голоском начала мне заливать, что я – вылитый Джеймс Бонд и произвожу на нее неизгладимое впечатление, представляешь?.. Конечно, я понимаю – твой костюм, то-сё, но Джеймс Бонд – это уж слишком! Я слегка растаял, но до конца ей так и не поверил. Тем более – потом один из тяжеловесов заявил, что шеф дал ему четкие инструкции, и напялил на меня эти дурацкие очки, через которые ни черта не было видно! Джеймс Бонд в роли Паниковского – ничего себе! После этого я понял, что женщинам верить бессмысленно, и замкнулся в себе.
– Ну, а что же поместье? – спросил Гуров.
– Ехали мы примерно минут сорок, – сказал Крячко. – Наверное, могли бы и быстрее, но дороги здесь – сам видел какие. "Мерседес" новенький, берегли машину… В принципе, в сторону Светлозорска ехали – куда же еще? Я так прикидываю, это место где-то недалеко от областного центра. Сейчас ведь модно становится в загородной зоне жить. Сюда эта мода тоже докатилась. Хозяин, видно, богатый человек – домик он себе забацал очень неслабый. Но мне, признаться, в деталях его рассмотреть не удалось, потому что меня очень быстро разоблачили.
– Разоблачили? – удивился Гуров.
– Ну да, я же говорю, они за тобой приезжали, – сказал Крячко. – Только мы приехали, как появляется господин средних лет, с залысинами, с важностью на лице, в роскошном костюме – и прямо к нам. А вокруг "шестерки" так и вьются! Только тоже не простые, а каждый с виду вылитый дипломатический представитель! Держат марку, значит. Ну, и только этот важный меня увидел, как сразу улыбку с его морды сдуло, и он начал на мою даму орать – мол, кого это она привезла… Она, бедняжка, растерялась, залепетала что-то, а этот грубиян – р-р-раз ей по физиономии! "Где твои мозги? – кричит. – Это не Гуров! Я же тебе фотку показывал, дура!" Она пытается что-то сказать в свое оправдание, но этот тип ее уже не слушает и ко мне теряет всякий интерес. Его гориллы выворачивают мне карманы – ищут документы, значит – и ничего, естественно, не находят. Спрашивают – кто такой. Что мне делать? Сказать, что мы с тобой практически одно целое? Так ведь кто знает, может, они тебя извести хотят! Прикинулся шлангом – говорю, мол, командированный из Свердловской области, по делам приехал – минеральными удобрениями интересуюсь. А почему, спрашивают, Гуровым назвался? Да, говорю, женщина здорово понравилась, познакомиться надеялся, вот и сморозил. Тогда уже без слов меня ведут в какой-то подвал и там запирают. И сижу я там в холоде и голоде до темноты… А когда стемнело, меня посадили в машину и окружными путями вывезли подальше на шоссе. Там как следует отлупили, в канаву бросили и уехали. И самое обидное не то, что избили, а то, что били-то как-то не по-русски – без азарта, без ненависти – будто номер отбывали…
– Да, обидно! – с иронией сказал Гуров. – Мне в этом отношении больше повезло. Меня-то как раз по-русски били, хотя и цыгане. Самую малость нож в бок не загнали… Ну, это ладно. Как же ты сюда вернулся?
– А я попутку поймал, – объяснил Крячко. – Повезло. Какой-то парень покрышки сюда вез – он меня и подобрал. Рисковый парень! Это я еще своей рожи в тот момент не видел – сел в машину, как будто так и надо. Всю дорогу анекдоты ему травил – денег-то у меня не было, – а он даже ни разу меня ни о чем таком и не спросил. Я и думал, что у меня с мордой все в порядке. Это надо же! – он покрутил головой.
– Это тебе наука, – усмехнулся Гуров. – Жалка участь самозванца!
– Ну ты сказал! – возмущенно фыркнул Крячко. – У меня и в мыслях не было. Ляпнул механически. А потом надеялся информацией разжиться.
– Разжился? – спросил Гуров.
Крячко развел руками. Гуров встал и прошелся по комнате.
– Хорошо, хоть живой вернулся! – сказал он. – И на том спасибо. Да-а, неприятно вышло! Чертовски любопытно, что эти люди мне предложить хотели?
– А ты думаешь, они хотели? – скептически спросил Крячко. – Мне так не показалось.
– Хотели-хотели, – заявил Гуров. – Просто ты им, как говорится, кайф обломал. Вот видишь, оказывается, не костюм красит человека! Да, признаться, и не очень-то убедительно ты в нем смотришься. Твоя знакомая погорячилась, когда назвала тебя Джеймсом Бондом.
Крячко почесал в затылке и скосил глаза на измаранный, порванный костюм, в который был одет.
– Да нет, это сейчас костюмчик не смотрится – помялся немного, – добродушно сказал он. – Сначала-то ничего было…
Потрясение понемногу улеглось, и привычный юмористический настрой постепенно возвращался к Стасу. Гуров был чрезвычайно этим доволен, хотя в обычные дни частенько ругал друга за треп и несерьезное отношение к делу. Он-то прекрасно понимал, какое унижение должен был испытать сегодня Стас, став беспомощной жертвой каких-то самоуверенных подонков. Было очень важно, чтобы хорошее настроение как можно быстрее вернулось к нему.
– Ладно, что выросло, то выросло, – заключил Гуров. – Давай пока выкинем все это из головы. На поиски этой дамы и ее поместья нужно время. С цыганами разбираться – тоже сказка про белого бычка. Пожалуй, мы с тобой действительно поддержим Марию в поисках мужа. Надеюсь, она не перепугается насмерть, увидев сразу две такие рожи… Из нас ведь сейчас даже из обоих одного Джеймса Бонда не сложишь!
– Она женщина практическая, – заметил Крячко. – Ее рожами не напугаешь. А я вот насчет машины – на здешнюю милицию ты совсем, выходит, рукой махнул? В принципе, коллеги должны бы оказать содействие, а?
– Эти окажут, – мрачно ответил Гуров. – Не верю я Заварзину, понимаешь? Крутит он чего-то. Все, что касается гибели Подгайского, вызывает у нашей милиции какую-то странную нервозность и провоцирует на абсолютно неадекватные действия. Не могу сказать, что Заварзин занимается саботажем и укрывательством – прямых доказательств нет, – но очень хочется! Нет, как ты и предлагал, придется за помощью к общественности обращаться.
– Пожрать бы сначала! – мечтательно сказал Крячко.
– Придумаем что-нибудь, – обнадежил его Гуров. – У меня сейчас, например, простая, но ясная мысль мелькнула – к Марии пораньше наведаться надо. Уж тарелка щей у нее наверняка найдется! Только прежде нужно себя в порядок привести.
– Мне-то проще, – сокрушенно вздохнул Крячко. – Моя одежда вон под кроватью валяется – целехонькая! А у тебя и тот костюм и этот… Разрушен, можно сказать, имидж!..
– Ничего, у меня еще тот, первый остался, – сказал Гуров. – Брюки, правда, слегка в смоле испачканы, но пиджачок еще хоть куда.