– Я здесь нахожусь с разрешения генерал-лейтенанта Орлова, – проговорил он ледяным тоном. – После его распоряжения дежурный открыл мне дверь. К тому же вы, господин полковник, опоздали на работу.
– А у меня, товарищ следователь, ненормированный рабочий день, – Гуров сделал ударение на слове "товарищ", зная, как такое обращение неприятно следователю. – Так с чем вы пришли, Анатолий Алексеевич?
Горшков несколько секунд не сводил глаз с Гурова, словно пытаясь определить, что еще преподнесет ему общение со строптивым полковником. Гуров этот взгляд выдержал. Даже более того, преуспел. Горшков отвел глаза в сторону.
– Лев Иванович, вам, должно быть, известно, что следствие по делу Артемова закрыто? – задал риторический вопрос следователь. Ответа он не дождался, поэтому продолжил: – У меня имеется информация о том, что вы продолжаете расследование. Это является должностным преступлением и называется: злоупотребление служебным положением в личных целях.
Горшков сделал паузу, ожидая от Гурова каких-то реплик или пояснений. Если бы он знал полковника получше, то не стал бы на это рассчитывать. Последующие слова следователя лишь подтвердили этот факт.
– Вы не хуже меня знаете, чем вам это может грозить. Самое меньшее – выговором с занесением в личное дело, – проговорил следователь, недовольный реакцией Гурова. – Если вы имеете какие-либо конкретные факты для продолжения расследования, то должны доложить их мне как старшему группы. Если же у вас ничего не имеется, то я буду вынужден доложить руководству о вашем своеволии.
"А, вот это что-то новенькое. Первый раз слышу, чтобы прокуратура среди оперативников осведомителей имела. Бардак!" – подумал Гуров, но вслух сказал другое:
– Анатолий Алексеевич, вас дезинформировали. Никаким делом Артемова я не занимаюсь. Можете присылать официальный запрос, если это вам нужно...
В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошла Верочка. Она улыбнулась Гурову, поставила поднос с двумя чашечками кофе на стол и сказала:
– Извините, Лев Иванович, вас срочно требует к себе Петр Николаевич.
Девушка незаметно для Горшкова подмигнула полковнику и вышла. У них с Гуровым давно существовал договор о взаимопомощи. Вся суть этого неофициального документа сводилась к тому, что по условному сигналу Верочка помогала полковнику сбегать от нежелательных посетителей. Утренний звонок Гурова и был таким сигналом. Этакий "SOS" в милицейском варианте.
– Прошу меня простить, товарищ следователь, – Гуров вновь нарочно подчеркнул свое обращение к Горшкову, чем вызвал его недовольную гримасу. – Начальство требует. Придется вам кофе без меня попить.
– Спасибо, у меня дела, – холодно отклонил предложение Горшков. – Вы все же, Лев Иванович, примите к сведению мои слова...
– Приму-приму, – перебил его Гуров и распахнул дверь. – Ну, раз торопитесь, то не смею вас задерживать. Извините, я тоже не на посиделках. Поэтому до выхода вас провожать не буду. Дорогу найдете.
Гуров закрыл за собой кабинет и пошел в приемную Орлова. Он все равно собирался посетить генерала, поэтому не сильно приврал, послав сигнал о помощи Верочке. В приемной была тишина. Верочка вопросительно улыбнулась входящему Гурову. Он остановился у ее стола.
– Спасибо за помощь, Верочка! – ответил на улыбку Гуров и спросил, кивнув на массивную дверь: – Есть кто у него?
– Нет. И самого нет, – ответила секретарша. – Петр Николаевич с утра у замминистра.
– Позвони мне, когда генерал вернется, – попросил Гуров и вышел из приемной.
Когда Гуров вернулся к себе, Станислав уже был в кабинете. Он развалился в кресле и курил. Крячко сделал вид, что не заметил, как полковник вошел. Он не обернулся на звук открываемой двери, и Гурову пришлось толкнуть кресло.
– Ну-ка убирайся с моего места, бездельник, – рявкнул полковник и улыбнулся.
– Ой, извините, ваше превосходительство! – подскочил с кресла Крячко и состроил на широкой физиономии испуганную мину. – Замечтался. Не извольте гневаться.
– Брось, Стас, – не ответил на пикировку Гуров. – Не в масть сейчас твои шуточки. Лучше бы подумал, что нам с клиникой Запашного делать.
– А я подумал, Лева. – Гуров заметил, что Станислав обиделся. – Если хочешь, то могу своими гениальными идеями поделиться. Хотя о чем это я? Гений у нас – ты!..
– Это я и без тебя знаю. – Полковник достал из сейфа папку. – Расскажи, что мне неизвестно.
– Ну, это мне тогда и говорить нечего, – Крячко усмехнулся. – А если честно, Лева, то мне кажется, что у тебя маразм начинается. Подожди, не перебивай. Дай мне высказаться, а потом делай что хочешь.
Станислав достал новую сигарету. Он повертел ее в пальцах, но, уловив недовольный взгляд Гурова, убрал сигарету в пачку. Крячко перебрался за свой стол и бросил "Мальборо" в ящик.
– Не разбегайся, прыгай! – поторопил его Гуров.
– Давай плясать от печки, – проговорил Станислав, глядя Гурову в глаза. – Нам всучили дурацкое убийство, в котором неизвестно было только одно: на хрена его было нужно совершать. Из немотивированного поступка психа ты раздул целую теорию. Благо, психов у нас хватает, и на следующий день тебе новый подвернулся.
Станислав с грохотом выдвинул ящик стола и достал сигареты. Он закурил, не обращая внимания на недовольство Гурова.
Крячко злился. Понимал, что это глупо, но поделать с собой ничего не мог. Ему вдруг вспомнилось, как полковник ушел от "наружки" из квартиры Дурова, когда они разыскивали в Москве международного террориста по кличке Кобра.
Тогда Гурову привиделась жизнь в виде полосатой пижамы. Полоса черная, полоса белая. И Гуров, вместо того чтобы выйти в дверь, выбрался на улицу через окно по водосточной трубе. Ничем, кроме предчувствия, такое поведение полковник объяснить тогда не смог. Но оказался прав. И это сохранило им жизнь важного агента.
Станислав не понимал, почему Гурову удается увидеть что-то необычное там, где остальные не замечают вообще ничего. Он прекрасно знал, что это от бога. Станислав отдавал себе отчет, что обижаться на то, что он сам не наделен такими талантами, было не на кого. Но привыкнуть не мог. Как не мог и не завидовать. По-белому.
– Липченко бы следовало голову оторвать за его разговорчивость. Вот только спасает человека, что он о твоей прогрессирующей душевной болезни не мог догадываться. – Станислав выпустил дым в потолок и вновь посмотрел на Гурова. Тот улыбался. – Лева, ты сам прекрасно видел, сколько в Москве убийств с последующим суицидом. Проверь, и окажется, что среди остальных тоже найдутся сходные черты. Что ты к этим трем прикопался? Я понимаю, что ты человек настырный. Но попробуй найди своей энергии реальное применение. Ты не хуже меня понимаешь, какой глупостью решил заняться.
– Все сказал? – Гуров видел, в каком состоянии находится Станислав, и эта тирада его не удивила. Он улыбнулся и попросил: – Дай-ка мне, Стас, сигарету. Так и не бросишь с вами, занудами, курить.
– Ты бы свои завел, что ли, – пробурчал Крячко. – А то стреляешь все время, словно бомж какой-то!
– Бедностью попрекать грешно, – постно произнес Гуров.
– Это ты-то у нас бедный? – Станислав хмыкнул.
Гуров поймал пачку, брошенную Станиславом, и закурил. Курил полковник редко. Он брал сигарету чаще всего тогда, когда не мог объяснить близким людям, почему поступает так, а не иначе. Станислав это знал, хотя полковник сам за собой не замечал такой закономерности.
Гуров понимал, почему психует Крячко. Он давно уже заметил подсознательное стремление своего друга научиться делать все, что мог делать Гуров. Полковник понимал, что это невозможно. Но отговаривать Станислава от этого стремления было бы верхом глупости.
– Если уж "плясать от печки", как ты говоришь, то начинать нужно не с мазурки, а с гопака, – Гуров ухмыльнулся и выбрался из-за стола. – Ты, Стас, начал философствовать, а нужно было просто посмотреть на факты. Ты первоклассный опер, но ведешь себя, как нянечка в детском саду – "Ай, батюшки, дети кроватки не так застилают!". Стас, честное слово, не скажу, что мне самому здесь все ясно. У каждой медали две стороны. Поэтому давай разберем все по косточкам и вместе попробуем найти истину.
Гуров вдруг матерно выругался. Станислав удивленно посмотрел на него и покачал головой. Он вдруг понял, насколько тяжело дается его другу решение дела, что он сам себе выдумал. Крячко стало стыдно за свое ерничание, и он опустил глаза.
– Не буду спорить, Стас, – проговорил полковник, расхаживая из угла в угол. Гуров почти всегда делал так, когда требовалось выстраивать логическую цепочку. – Мои предположения вполне могут оказаться пустышкой. Если бы я был уверен в своей правоте хотя бы процентов на семьдесят, то и убеждать тебя не стал бы. Просто сказал бы, что нужно делать, и все. Ты и так это знаешь.
– Да, это ты можешь, – тихо проговорил Крячко, но полковник на его слова не отреагировал.
Гуров затушил наполовину выкуренную сигарету в пепельнице. Он уже взял себя в руки и чувствовал неловкость перед Станиславом за некоторую несдержанность. Но Гуров шестым чувством сыщика определил для себя правоту догадок и не собирался отступать.
– Начнем с того, что мотивов для убийства Калачева не существует в природе. Или мы с тобой плохие сыщики, – продолжил разговор Гуров. – Артемов исполосовал его ножом и бросился под машину. Допустим, что он сумасшедший. Но придурки не уезжают от дома за несколько километров, чтобы кого-нибудь прирезать. Убийство было не спонтанно. Оно было подготовлено.
– И с чего ты это решил? – заинтересовался Станислав.
– Тут-то как раз все просто, – ответил Гуров. – Артемов жил в одном районе Москвы, лечился в другом, работал в третьем, а убивать приехал в Докучаев переулок. С Калачевым они никак не связаны и общих контактов не имеют. К тому же в Докучаевом переулке ни москвичу, ни провинциалу делать нечего. Ни магазинов, ни развлекательных заведений. Обычный район офисов.
– Ну, допустим, ты прав. И что нам это дает? – убедить Станислава было не легче, чем разубедить Гурова.
– А хрен его знает! – Гуров остановился и обернулся к другу. – Я тебе не апостол Павел и с душами умерших говорить не сподобился. Одно могу сказать, что Калачева Артемов убил не случайно. Если бы не объявился водитель "пятерки", то я бы подумал, что Артемова наняли, а затем устранили. За ненадобностью.
– Ладно, Гений Иванович. Я с тобой согласен, что вся эта история выглядит дурацки, – Крячко ухмыльнулся. – Но! Калачева не заказывали. Артемов личных мотивов не имел. Дальше что? Ты не в России живешь, что ли? Мало народу убивают за противную рожу?
– Ты бы на свою в зеркало посмотрел! – Гуров улыбнулся. – Честное слово, больше суток после такого зрелища не прожил бы! Слава богу, сейчас дело не в тебе. Именно эта огромная куча "но" меня и насторожила. Не могло это убийство быть случайным. Я бы про него и забыл. Вот только на следующий день произошло точно такое же.
– Говорил я, что Липченко голову нужно оторвать, – совершенно спокойно констатировал Крячко. – Лева, только не говори мне, что убийство Калачева было подготовленным!
Гуров вдруг снова разозлился. То, что ни Крячко, ни Орлов не желали видеть в его теории ни грамма разума, выводило полковника из себя. Связь между этими преступлениями была очевидна. И нежелание профессионалов сыска понять ее не укладывалось у Гурова в голове.
– Стас, я тебе могу вообще ничего не говорить! – Крячко удивленно посмотрел на Гурова. Взбешенным своего шефа он видел крайне редко. – Ты этим делом не занимаешься, так что пропади. И чтобы я тебя не видел!
– А генерал-лейтенант мне сказал, что ты на мои слова жаловаться не будешь, – будто в задумчивом удивлении проговорил Станислав. – Говорил, что ты и на это согласился.
Гуров застыл в центре кабинета, удивленно глядя на Крячко. Станислав со-гбенно сидел за своим столом, словно японская гейша, оскорбленная в лучших чувствах. Не рассмеяться Гуров не мог.
– Змей ты, Стас. И слава богу. Иначе зачем бы в главке был нужен?! – после паузы проговорил Гуров. – Вернемся к нашим баранам. Дураком будет тот, кто станет утверждать, что Сысоева пытались убить тоже случайно. То, как было организовано это покушение, говорит о предварительной разработке объекта. И разрабатывал его дилетант. Профессионалы так людей не убирают. Для этого у нас в стране взрывчатка и автоматы имеются.
– Подожди, Лева, – перебил Гурова Станислав. – Теории выстраивать ты умеешь. Но зачем факты под них подгонять? Мотивов для убийства нет ни в первом, ни во втором, ни в третьем случае. Это непонятно. Но ты когда-нибудь видел, чтобы киллерами нанимали слесарей и грузчиков? Кому это в голову может прийти? Я уж скорей с Веселовым соглашусь, что у этих ребят крыша от интенсивного лечения съехала!
Гуров слегка усмехнулся. Перемена в настроении Крячко была очевидна. Он еще огрызался, стараясь разрушить логические цепочки Гурова, но больше из упрямства. Факт идентичности трех преступлений Крячко больше не отрицал.
– Я не утверждаю, что убийства были заказными, – Гуров вернулся в свое кресло. – Я лишь констатирую факты. После лечения в клинике Запашного минимум три человека совершили убийства, покончив после этого с собой. О чем это говорит, я не знаю. Но хочу узнать. Потому что все происшедшее может повториться. Мне для тебя лекцию прочитать нужно о том, что нашей первоочередной задачей является предотвращение преступлений, а не задержание преступника?
– Вот только этого не надо! – Крячко в притворном ужасе выставил перед собой руки. – Делай что хочешь, только в терновый куст не бросай! Проверяй своего Запашного, ищи психов по всей Москве. Я с тобой больше спорить не буду. Считай, что убедил, психоаналитик хренов.
– Спасибо за разрешение. Вот только проверять Запашного ты, Стас, будешь, – Гуров улыбнулся и посмотрел на друга.
– Я? – оторопел от удивления Станислав. – Всегда пожалуйста, только генерал нам за такое своеволие головы поотрывает. На нас с тобой, Лева, и другие дела висят.
– Почему "своеволие"? Мы с тобой у него официальное разрешение попросим. – Гуров выбрался из-за стола и подошел к Станиславу.
– Выкладывай, что ты на этот раз изобрел! – Крячко с интересом посмотрел на друга.
Гуров кратко рассказал Станиславу, что придумал вчера. Он не скрыл участия Марии в зарождении идеи, но подробно передавать свой разговор с женой не стал. Когда Гуров рассказал о Терентьеве, Станислав вздохнул.
– Слушай, Лева, может, не стоит? – проговорил он после паузы. – Витька хороший парень. Как к нему подойти и сказать: "Ты, Витек, стал алкоголиком, а нам такие сейчас позарез нужны!" Ему и так милицейские чинуши жизнь поломали. Он и взбеситься может.
– Знаю, – Гуров с шумом выдохнул. – Поэтому тебя туда не пошлю. Ты сам не веришь в то, что делать собираешься, и его убедить не сможешь. Мне надо с ним поговорить.
– Говори, – пожал плечами Станислав. – Только не выйдет у тебя ничего. Орлова мы еще убедить сумеем. А вот Виктор тебя по матушке пошлет.
– Пусть хоть горшком назовет, лишь бы в печку не ставил! – усмехнулся Гуров и подошел к зазвонившему телефону.
Звонила Верочка. Она сказала, что генерал вернулся. Только настроение у него поганое. Гуров поблагодарил девушку и трубку положил. То, что зам вызывал к себе Орлова утром, естественно, поднять настроение последнему не могло. Как известно, с утра наград не вручают. Гуров на секунду задумался, не приложил ли к этому руку Горшков, но затем отбросил это предположение. Занудный следователь просто не успел бы это сделать.
Как бы то ни было, настроение генерала не могло ничего изменить в планах Гурова. Он не собирался с генералом заигрывать, а работа – она и в любом настроении работа.
– Собирайся с силами, Станислав, – усмехнулся Гуров. – Петр сегодня не в духе. Так что приготовься к ворчанию, придиркам и недоверию.
– Как ты думаешь, Лева, – Крячко потер нос, – может, нам к нему бутылочку захватить?
– Захвати, – согласился полковник. – Только сам же раньше этой бутылки из кабинета и вылетишь.
– А что, это идея! – обрадовался Крячко. – Он меня вышвырнет, тогда и ты в свои бредовые идеи меня впутать не сможешь.
Гуров ничего не сказал. Обижаться на Крячко смысла не имело. Он и в гробу ерничать не перестанет. Как любил говорить он сам: "Что выросло, то выросло".
До кабинета Орлова они шли молча. Гуров еще раз прокручивал в голове все доводы, что собирался привести генералу. А Крячко пытался заново проанализировать ситуацию. Аргументы Гурова уже не казались ему бессмысленными. В их логическом построении сомневаться не приходилось. Вот только Станислав не мог отделаться от мысли, что все это слишком мелко и незначительно, чтобы уделять проблеме столько внимания.
В приемной Гуров сразу прошел к двери. Крячко немного задержался. Он вопросительно посмотрел на секретаршу. Верочка улыбнулась и пожала плечами, давая понять, что не знает о причинах плохого настроения своего начальника.
– Явились не запылились, – вместо приветствия пробормотал генерал, едва Гуров и Крячко пересекли порог его кабинета. – Проходите, садитесь. Все равно обоих вызывать собирался.
Сыщики заняли стулья по обе стороны от стола Орлова. Оба молчали, ожидая начала разговора, но Орлов не торопился. Он перекладывал с места на место бумаги на столе, делая вид, что занят неотложным делом.
– Не разбегайся, прыгай! – проговорил Гуров, видя, что генерал не знает, как начать разговор. – За что тебе замминистра фитиль вставлял?
– За тебя. Новый зам дал тебе не слишком лестную характеристику и потребовал, чтобы я поставил другого сыщика на расследование сысоевского дела. – Орлов поднял глаза от бумаг и обвел взглядом друзей. – Сысоев сегодня ночью пришел в себя, – пояснил генерал после недолгой паузы. – Он немедленно потребовал к себе следователя. Связей у этого дельца оказалось достаточно. Следователя ему привели. Ему-то Сысоев и сделал заявление, что покушались на него по указанию сотрудников милиции.
– Что-о? – Крячко удивленно перевел взгляд с Гурова на Орлова. – Что за чушь?
– Не знаю уж, что там за чушь, – Орлов покачал головой. – Первая жена Сысоева присылала к нему сотрудника милиции с требованием выплатить энную сумму денег. Сысоев отказался. А на следующий день на него совершили покушение.
Орлов посмотрел на Гурова, но тот молчал. Казалось, что сыщика нет в кабинете. Настолько он погрузился в свои раздумья. Генерал несколько секунд подождал, а затем хлопнул ладонью по столу.
– Вернись на землю, Лева! – проговорил он резким тоном. – Зам сказал, что твое ведение следствия следует признать неудовлетворительным. Он посоветовал отправить тебя отдохнуть на пару недель.
– Это почему "неудовлетворительным"? – вступился за друга Крячко. – Он что, должен был день и ночь у постели Сысоева дежурить?
– Заму доложили из прокуратуры, что на основании твоей работы следствие по данному делу было закрыто, – генерал Станислава даже не слушал. – В переданных прокуратуре материалах даже нет информации о первой жене Сысоева, не говоря об остальном. Зам посчитал это грубейшей ошибкой.
– Петр, следствие не я закрываю. Сам все прекрасно знаешь, – как-то безразлично проговорил Гуров. – С этим вопросом обращайся к Горшкову.
– Кстати, а где Гойда? – перебил друга Крячко.