История с бывшей женой Сысоева совсем полковнику не нравилась. Слишком откровенно и нагло все получалось. Будто выставлялось напоказ. Больше всего в этой истории смущал тот факт, что женщина не только не стала скрывать свои угрозы, но еще и назвала свидетеля ее разговора с бывшим мужем. Словно совершенно не боялась наказания. Или не успела осуществить своих угроз.
– Не верю я вашим выводам. Не верю! – проговорил полковник, подобно Станиславскому, и посмотрел на сыщиков. – Все слишком откровенно. А за излишней откровенностью всегда скрывается фальшь! Мы займемся поиском доказательств. Но только доказательств невиновности Сысоевой. Я уверен, что бывшую жену Сысоева нам подставляют.
Крячко хотел что-то возразить, но Гуров жестом остановил его. Он не собирался терять время на препирательства. И так его слишком много потрачено впустую. К доказательствам причастности Запашного к трем покушениям они не подошли ни на шаг.
– Стас, ты выскажешься позже. Тем более ты еще не все рассказал! – Гуров спокойно посмотрел Крячко в глаза. – Разуйте свои глаза. Покушение на Сысоева было спланировано на высшем уровне, хотя профессионализм исполнителя подвел организатора. Вся эта кажущаяся простота спокойно могла сойти этому загадочному организатору с рук, если бы до нее не было двух случаев. Я не собираюсь тратить на вас время, чтобы доказывать свою правоту. Не дураки – сами поймете.
Гуров принялся распределять оперативникам задания на завтрашний день. Он совершенно не обращал внимания на их обиженные физиономии. Полковник верил в свою правоту и не желал отступать от первоначальных предположений.
Завтра Крячко должен был проверить "на вшивость" делового партнера Сысоева. Он был единственным человеком, кто знал о ссоре Татьяны с бывшим мужем. Утечка информации об этом могла произойти и от него тоже. К тому же неизвестна была его заинтересованность в распределении прибылей фирмы в случае смерти Сысоева. Вот все это и должен был выяснить Крячко.
Веселову вменялось в обязанности все то же – поиск людей, заинтересованных в смерти бизнесмена. Сегодняшний день результатов в этом направлении не дал. Что вполне объяснимо – слишком мало было времени.
У Багаева задача оставалась прежней. На себя же Гуров повесил в два раза больше дел, чем раздал остальным. Завтра он планировал сам поговорить с бывшей женой Сысоева. Может быть, этот разговор даст какую-то подсказку.
В плане Гурова был и визит в депо. Он собирался поговорить с той женщиной, что пристроила в клинику Гришина. Полковник надеялся узнать у нее подробнее, что за человек был слесарь и был ли Гришин способен на преступление. И, наконец, следовало начать подготовку Терентьева к внедрению в клинику. Пожалуй, это было даже первостепенной задачей!
Гуров понимал, что нельзя терять время. Если прав он, а ребята ошибаются, то любой час промедления мог привести к очередной жертве. Это было прописной истиной – если неизвестна причина криминального всплеска, то преступления предотвратить невозможно.
К тому же если судить по поведению Тернавского, то Запашный явно боялся того, чтобы Гуров продолжал копаться в делах его клиники. Конечно, причиной этого могла быть какая-то банальность, вроде неуплаты налогов, но и за это тоже следовало наказать!
Вывод был один – что бы ни происходило на самом деле, но в клинике Запашного нужен был свой человек. Хотя бы для того, чтобы расставить все точки над "i".
Гуров отнюдь не отвергал версию происходящего, придуманную Крячко. Не в его правилах было отказываться от чего-то, не получив существенных доказательств предположениям. Положительных или отрицательных. Тем более что теория Станислава выглядела более стройной и правдоподобной, чем его собственная. Но, как и в случае с Запашным, доказательств у нее не было.
– Кстати, Стас, как прошла встреча с Леночкой? – поинтересовался Гуров, прервав свои размышления.
– Нормально прошла! – огрызнулся Крячко. – Ты, Лев, совершенно не хочешь смотреть фактам в глаза. Гоняешь людей, пытаясь найти доказательства своим необоснованным предположениям. А из-за этого, между прочим, другие дела на месте стоят...
– О других делах поговорим потом! – одернул его Гуров. – Если ты с администратором лясы точил и глазки строил вместо того, чтобы получить информацию, так и скажи. Понять я тебя пойму, но аплодисментов можешь не ждать!
– Лясы точил, говоришь! – разозлился Станислав. – Между прочим, Лена твердо обещала, что завтра мы сможем пристроить Терентьева в клинику. Сегодня неожиданно выписался какой-то больной, считавшийся трудным, и она обещала местечко придержать...
– Ну-ка, расскажи об этом больном поподробнее! – перебил его Гуров.
– Пожалуйста, господин начальник. Как прикажете! – съязвил Крячко. Багаев не сдержался и прыснул от смеха в кулак. За что и получил гневный взгляд Веселова. Впрочем, никто больше на смех старшего лейтенанта внимания не обратил. – Лена сказала, что Запашный продолжает творить чудеса. Сегодня он при помощи гипноза и своего секретного препарата совершенно излечил безнадежного наркомана. Причем результат был столь поразителен, что больного тут же выписали из клиники, чтобы освободить место. Впрочем, этот больной наркоша должен еще неделю приходить на обследования. Для контроля, как она сказала.
– Как фамилия этого наркомана? – встревоженно спросил Гуров. – Ты узнал?
– Конечно, Лева! – обиделся Станислав. – Может быть, я и произвожу впечатление идиота, но не думал, что оно так очевидно!.. Брылев...
– Имя-отчество? – потребовал продолжения Гуров. – Если он столь официально лечится от наркомании, то должен быть в наших картотеках.
– Ты еще с меня его адрес потребуй! – фыркнул Крячко. – Гуров, ты сам-то представляешь, как можно вытащить такую информацию из женщины на первом свидании и не вызвать у нее подозрения своим любопытством?
– Как раз у женщины и можно, – Гуров посмотрел на Станислава как на малого ребенка. – Женщины сами от природы любопытны, поэтому вопросы типа "кто? где? когда? с кем?" воспринимают вполне естественно...
– Ты мне только лекций не читай! – простонал Крячко. – Зовут его Владимир. Отчество осталось покрыто мраком! Лев, я, конечно, умница, но ведь не волшебник. Чем мог, тем помог!
Гуров на секунду задумался. Первым его впечатлением от информации о новом исцелившемся было построение логической цепочки: его визит к Тернавскому – связь зама и Запашного – выписка из клиники наркомана. Но затем полковник изменил свое мнение.
Если доктор каким-то образом причастен к покушениям, то было бы глупо действовать столь очевидно. Предположим, что исцелившийся наркоман – потенциальный убийца и готовится совершить преступление. Разве стал бы Запашный торопиться отпускать его из клиники, когда знал, что Гуров интересуется его персоной?
Скорее выписка из клиники говорит об обратном – Запашный ни к чему не причастен. После сегодняшней выходки Гурова в министерстве Тернавский не мог не связаться с доктором. Тому бы затаиться, а Запашный выпускает из клиники человека. Причем срочно.
В первый раз после начала расследования Гуров почувствовал неуверенность в своей правоте. Может быть, он действительно стареет и начинает фантазировать на пустом месте? Как бы то ни было, полковник решил проверить Брылева и, может быть, установить за ним "наружку".
– Саша, – обратился полковник к Веселову, – езжай с Багаевым в МУР и поищи в картотеке, нет ли там адреса Брылева. Если есть, то отправляйтесь к нему домой, найдите участкового, делайте что хотите, но узнайте, дома ли он. Потом позвоните мне домой.
– Бесполезная трата времени, – проворчал Крячко. – Пойми, Лев, Запашный в этих историях ни при чем. Твоя версия рассыпалась, как карточный домик, а ты упрямишься и пытаешься сложить его заново...
– Ты, Станислав, сменишь Тяжлова у клиники, – Гуров не обратил внимания на его реплику. – Сейчас я поеду к Терентьеву и отвезу тебя туда. На обратном пути мы тебя заберем. Тогда и решим, что делать.
Станислав едва не сплюнул в сердцах на пол. Он не мог понять упрямства своего старого друга, но спорить с ним не стал. Он, как и Орлов, решил позволить Гурову делать все, что угодно, пока полковник не перебесится.
Вся компания выбралась из-за стола и пошла к выходу. Багаев с Веселовым ушли раньше. Они не стали ждать, пока Гуров закроет квартиру и спустится вниз. Оперативники почувствовали, что между Крячко и Гуровым назревает выяснение отношений, и тактично решили не присутствовать при этом.
Станислав действительно не стал церемониться. Прямо у порога он высказал все, что думает о Гурове и его дедуктивных способностях. Речь получилась краткой, но эмоциональной. Пожалуй, даже слишком! Но Гуров только усмехнулся в ответ.
Полковник понимал все сомнения друга. Они были вполне объективны, но соглашаться с ними Гуров не собирался. Дело тут было не только в его упрямстве, ставшем в главке притчей во языцех. Гуров просто всегда доделывал начатое до конца. И своими принципами поступиться не мог.
Почти всю дорогу до Несвижского переулка друзья молчали, думая каждый о своем. Такая кошка пробегала между ними не впервые, но они всегда умели уладить свои отношения. Не сомневались они в подобном исходе конфликта и теперь. А молчали для того, чтобы показать друг другу несогласие с исходными версиями.
– Станислав, за нами "хвост", – с совершенным спокойствием нарушил молчание Гуров. Следуя своей привычке, ставшей второй натурой, полковник всегда проверялся во время поездок. – Белая "шестерка" с частными номерами. В машине двое. Судя по тому, как они нас ведут, это менты.
Полковник замолчал, а Станислав удивленно уставился на него. Крячко не знал о визите Гурова ко второму заму и совершенно не мог объяснить себе происходящее. А Гуров ликовал. Этот "хвост", приставленный к ним, подтверждал его теорию красноречивей чистосердечного признания генерала Тернавского.
Гуров вкратце пересказал Крячко свою утреннюю выходку. Станислав усмехнулся, но от комментариев воздержался. Он ничуть не сомневался в том, что Запашный и Тернавский чем-то связаны. Как и осознавал, сколь мизерна вероятность того, что эта сладкая парочка замешана в убийствах.
– К Тяжлову мы не едем, – Гуров еще раз бросил взгляд в зеркало. – Сейчас за поворотом ты из машины выскочишь и доберешься до клиники своим ходом. А я попробую оторваться от "хвоста". Не хочу их вести за собой к Виктору.
Гуров повернул с Остоженки на Зубовский бульвар и, почти не снижая скорости, проехал впритирку с тротуаром. Станислав на ходу выскочил из машины. Он едва не врезался в фонарный столб и тихо ругнулся. Проводив глазами "Пежо" Гурова и белую "шестерку", словно приклеенную к нему, Крячко не спе-ша пошел к остановке двадцать восьмого троллейбуса.
Гуров по Зубовскому бульвару ехал недолго. На Пречистенской набережной он проскочил под знак в Новокрымский переулок. Для его преследователей этот простой маневр оказался столь неожиданным, что они отстали. И намного! Когда полковник вновь выехал на Остоженку, белой "шестерки" простыл и след.
Почему-то полковнику стало жалко тех парней, что вели его. Он сомневался, что они знают хоть что-то о сути происходящего. Скорее всего им просто приказали вести "наружку" за "Пежо". Может быть, еще и придумали какую-нибудь версию необходимости этой работы. Теперь нагоняй им от начальства обеспечен.
Гуров горестно вздохнул, понимая, как мало настоящих профессионалов осталось в милиции. Тех, кто сейчас приходит в органы, обучают в основном одному – заламывать руки, проверять документы да гонять торговок и попрошаек с московских улиц. Когда-то все было по-другому. Может быть, по-другому и станет.
Гуров вспомнил, как в "застойные годы" в стране тщательно создавался культ доблестных и умных сыщиков и самоотверженных участковых. А затем, словно по мановению волшебной палочки, в обиход из блатного жаргона вошло словечко "мент". Чаще всего с пояснением – "поганый".
Как это произошло и кто в происшедшем виноват, Гуров старался не думать. Это были исконно русские вопросы. Они были всегда, их задают теперь. Так, наверное, будет продолжаться до скончания веков.
Наверное, каждый человек был одинаково виновен в той грязи, которая и в буквальном, и в фигуральном смысле затопила страну. Гуров, как мог, старался сделать ее чище. Впрочем, на роль спасителя отечества он не претендовал никогда. Просто делал свою работу!
Терентьев не ожидал визита полковника. Виктор наконец-то решился привести свое жилище в порядок. Он так и открыл Гурову дверь, в фартуке и с тряпкой в руках.
– Лев Иванович?! – почему-то спросил Виктор. – Извините за внешний вид. Я тут уборку затеял. Да вы проходите, пожалуйста!
Гуров не скрывал своей радости оттого, что Терентьев начал возвращаться к нормальной жизни. Полковник не верил всем этим нововведениям от медицины. На своем веку он повидал достаточно алкоголиков, наркоманов и прочей подобной им публики. Как бы их ни лечили, эти люди всегда возвращались к своим порокам, если только... сами себе не приказывали остановиться!
Гуров ничуть не сомневался, что у Терентьева хватит силы воли, чтобы порвать с затянувшимся запоем, переходящим в алкоголизм. Нужен был только толчок, эмоциональный импульс. Какой-то стимул для возвращения к нормальной жизни. И сыщик дал его Виктору.
Именно сознание того, что он необходим людям, что без его помощи не обойтись, заставило Виктора взять себя в руки. Конечно, физиологические последствия его беспробудных пьянок еще не скоро исчезнут из организма. Но, как ни цинично это звучало, сейчас подобное состояние Терентьева было Гурову на руку.
– Виктор, не хочется отрывать тебя от уборки, но нам необходимо кое-что обсудить, – с легкой улыбкой Гуров посмотрел Виктору в лицо. В глазах полковника при этом плясали золотые искорки. – Ты не против того, чтобы прокатиться ко мне домой?
– Конечно, Лев Иванович! – торопливо проговорил Терентьев. В его голосе прозвучала такая собачья преданность, что полковник смутился. – Сейчас. Я только переоденусь.
В этот раз переодевание у Терентьева заняло не более минуты. Еще пара минут ушла на то, чтобы выйти к подъезду. В Несвижский переулок они приехали через двадцать семь минут после того, как Гуров оторвался от "хвоста".
О месте встречи со Станиславом полковник не условился, но он ничуть не сомневался, что Крячко найдет его сам. В этот час в переулке было не так уж много машин, и уж пропустить "Пежо" Гурова у Станислава никак не получится. Впрочем, искать никого не пришлось – на тротуаре, почти перед входом в клинику Запашного, стояла толпа зевак.
Предчувствуя недоброе, Гуров направил машину прямо к толпе. Увидев, как потемнело лицо полковника, Терентьев тоже весь подобрался. Виктор знал, куда они едут и зачем. Знал он, что именно в эту клинику его собираются внедрить, и эта толпа насторожила его не меньше, чем полковника.
Терентьев выскочил из машины первым и, разрезая широкими плечами толпу, словно ледокол рыхлый лед, рванулся в самый центр. Гуров устремился следом за ним, даже не закрыв дверку машины. Прежде чем полковник нагнал Терентьева, он услышал пару фраз, чувствуя, как холодеет сердце:
– Ох, батюшки, что на белом свете творится! Людей посреди белого дня режут!..
Крячко был цел и невредим. Ножом ударили Тяжлова. Он лежал на асфальте тротуара, сжавшись в комок, словно пытался удержать кишки, вывалившиеся из распоротого живота. Предчувствуя худшее, Гуров присел около Тяжлова и попытался нащупать у него за ухом пульс. Сердце билось! Медленно и неровно, но билось.
– Виктор, быстро вызывай из моей машины "Скорую" по рации! – приказал Гуров Терентьеву и посмотрел на Станислава.
Крячко сорвал с себя футболку и пытался закрыть ею рану на животе Тяжлова. У него чуть дрожали руки и на лбу выступила испарина, но Крячко делал все правильно. Станислав повернул побелевшее лицо к Гурову.
– Лев, я чуть-чуть не успел, – проговорил он спекшимися губами и показал рукой в сторону забора. – Вон он, этот гад!
У железной ограды сидел человек, пытавшийся убить Тяжлова. Он был мертв – из разрезанного от уха до уха горла еще продолжала течь кровь. Гуров автоматически отметил позу покойника. Зафиксировал в памяти нож с широким лезвием, валявшийся у его правой руки, и большую лужу крови в углублении тротуара. Ему не нужно было экспертизы, чтобы понять, что этот человек покончил с собой.
Полковник обернулся к Станиславу, хотел что-то сказать, но промолчал – в этот момент в переулке раздался вой сирен.
Глава 6
С выяснением личности преступника проблем не возникло никаких. К тому времени, когда опергруппа вернулась в МУР, Веселов с Багаевым закончили проверку картотеки. Брылева в ней они нашли, и предположение Гурова подтвердилось – на фотокарточке из досье был тот человек, что пытался убить Тяжлова.
В МУРе Гуров с Крячко пробыли недолго, и Терентьев, оставленный в машине, не томился в ожидании. Полковник послушал пару свидетелей и вернулся из кабинета следователя в коридор. Станислав к следователю не пошел. Он стоял на лестничной площадке и курил одну сигарету за другой.
То, что произошло в Несвижском переулке, Гурову было ясно до мелочей. За исключением того, зачем Тяжлов подошел к Брылеву. Пока они втроем в молчании ехали на квартиру к полковнику, он раскладывал в уме все происшедшее по полочкам. Гуров еще не расспрашивал Крячко, но его рассказ мало что мог добавить к уже известному.
Тяжлов шел по Несвижскому переулку со стороны переулка Хользунова. Когда ему оставалось метров двести до ворот клиники Запашного, через дорогу перешел Брылев и встал у ограды. Скорее всего именно в этот момент Крячко повернул в переулок и оказался за спиной Тяжлова. Почему Станислав не окликнул Тяжлова, а стал его догонять молча, Гуров спрашивать не стал. Он и так видел, что Крячко тяжело переживает случившееся.
Станислав уже почти догнал Тяжлова, когда тот вдруг повернул к Брылеву, застывшему у забора. Теперь уже никто не мог сказать, зачем он это сделал! Свидетели только видели, что Брылев мгновенно выхватил из-за спины нож. Неизвестно почему, но раньше Тяжлова на это движение среагировал Крячко – он бросился вперед, но не успел.
Одним движением руки Брылев вогнал нож в живот Тяжлова. В этот момент он из-за спины падающего Тяжлова увидел Крячко и, недолго думая, полоснул этим же ножом себе по горлу.
Гуров постоянно задавал себе вопрос – почему это произошло? – и не находил ответа. Полковник не думал, что Запашный, если он замешан в преступлениях, решился бы на столь наглый шаг. Доктор не мог не знать, что Гуров копает под него. Он просто должен был догадаться, что тот человек, что следит за его клиникой, – один из сотрудников МУРа. Если только он знал, что за клиникой следят!
Предположив обратное, полковник приходил к настоящей бессмыслице. Если Запашный не знал о "наружке", то срочная выписка Брылева была действительно случайным совпадением. Почему же исцелившийся наркоман кинулся с ножом на человека, не причинившего ему вреда? Это уже совсем не поддается объяснению.
Но факты остаются фактами. Во-первых, это был четвертый известный Гурову случай, когда человек, лечившийся у Запашного, предпринимал попытку покушения на убийство, а потом сводил счеты с жизнью.