- Из любопытства, вот и все. Хочется узнать, каково это. - Она вытянула губы трубочкой и выпустила вьющееся колечко дыма. - Вот вы, наверно, видели мертвяков.
- Слишком часто.
- А как часто? И как умирают, видели?
Отвечать на этот вопрос ему не хотелось.
- Ну, мне пора. - Она сделала движение, чтобы вернуть ему то, что оставалось от сигареты, но он покачал головой. - Кстати, как тебя зовут?
- Тири.
- Терри?
Она сказала по буквам:
- Но можете звать меня "мисс Тири".
Ребус улыбнулся.
- Полагаю, что имя ты себе придумала. Ну, возможно, еще встретимся, мисс Тири.
- В любое время, как только пожелаете, мистер Следователь! - Она повернулась и пошла в сторону центра, уверенно, несмотря на полуторадюймовые каблуки, и поминутно откидывая назад падавшие обратно пряди; потом она коротко махнула ему рукой в кружевной перчатке, зная, что он глядит ей вслед, и наслаждаясь своей ролью. Ребус догадался, что она из числа так называемых готов. Он видел таких в городе возле магазинов, где продают музыкальные диски. Одно время их гнали с Принсес-стрит-гарденс, на этот счет было особое распоряжение городского совета - не то они вытоптали клумбу, не то перевернули мусорную урну. Сообщение в газете вызвало тогда у Ребуса улыбку. Протянулась ниточка к панкам и дальше - к пижонам - подросткам, отстаивавшим свое право вести себя как им вздумается. До армии он и сам нарушал приличия. Слишком маленький, чтобы влиться в ряды первых пижонов, он стал потом парнем в купленной из вторых рук кожаной куртке с бритвой в кармане. Куртка была не совсем правильной - не байкерской, а в три четверти длины. Он подкоротил ее кухонным ножом, после чего из нее торчали нитки и виднелась подкладка.
Своего рода бунтарство.
Мисс Тири скрылась за поворотом, а Ребус направился к пабу "У лодочника", где его ожидала Шивон с заказанным пивом.
- Я уж думала, что придется твое пиво выпить мне, - жалобно сказала она.
- Прости. - Взяв кружку обеими руками, он поднес ее к губам. Шивон отыскала для них уединенный столик в уголке. Перед ней лежали две кипы бумаг, а рядом с ними - содовая с лаймом и открытый пакетик с арахисом.
- Как твои руки? - осведомилась она.
- Беспокоит только мысль, что не играть мне больше на рояле.
- Какая ужасная потеря для мира легкой музыки!
- Ты когда-нибудь слушаешь тяжелый металл, а, Шивон?
- Стараюсь не слушать. - И после паузы: - Если только чуточку "Моторхеда", чтобы разогреть гостей на вечеринке.
- Я имел в виду что-нибудь поновее.
Она покачала головой:
- Ты и вправду считаешь это место подходящим?
Он огляделся:
- По-моему, аборигены нами не заинтересовались. Мы же не снимки, сделанные на вскрытии, по столу раскладываем.
- Однако там есть снимки с места преступления.
- Спрячь их до поры. - Ребус глотнул еще пива.
- Ты уверен, что с твоими таблетками можно пить спиртное?
Проигнорировав этот вопрос, он мотнул головой в сторону одной из кип.
- Итак, - сказал он, - что же мы имеем в результате и насколько мы сможем продлить наше выездное задание?
Она улыбнулась.
- Не очень-то спешишь опять встретиться с начальством?
- Только не уверяй, что ты мечтаешь о встрече!
Она словно бы призадумалась, а потом пожала плечами.
- Радуешься гибели Ферстоуна? - спросил Ребус.
Она кинула на него злобный взгляд.
- Это я так просто, из любопытства, - сказал он, опять вспомнив о мисс Тири. Он мучительно долго пытался придвинуть к себе один из верхних листов в кипе, пока Шивон не догадалась сделать это вместо него, потом они долго сидели бок о бок, не замечая, что смеркается и день постепенно клонится к вечеру.
Шивон отправилась к стойке взять еще выпить. Бармен попробовал расспросить ее о бумагах, но она перевела разговор на другую тему, и кончилось все литературными реминисценциями. Шивон, оказывается, понятия не имела, что название паба "У лодочника" встречается у Вальтера Скотта и Роберта Льюиса Стивенсона.
- Вы не просто в пабе сейчас пьете, - заметил бармен, - вы пьете в историческом месте.
Она чувствовала себя туристкой. Десять миль от центра города, а ощущение совсем другое. И дело тут не только в произошедших убийствах, о которых, как она вдруг поняла, бармен и словом не обмолвился. Жители Эдинбурга склонны воспринимать пригороды как нечто единое: Портобелло, Масселберг, Керри, Саут-Квинсферри - для них это все части города, не больше. На самом деле даже и Лейт, соединенный с центром Эдинбурга безобразной пуповиной Лейт-Уок, из кожи вон лезет, чтобы сохранить свою идентичность. Удивительно, зачем им это так нужно.
Судьба забросила сюда Ли Хердмана. Родился он в Уишоу, в семнадцать лет пошел в армию, служил в Северной Ирландии, потом за границей, потом обучался в школе ОЛП. Восемь лет прослужил в особых частях, а потом вернулся, как мог бы он выразиться, "на гражданку". С женой он расстался, оставив ей двух детей в Херефорде, где располагался их полк, а сам подался на север. Исходная информация была обрывочной - ни слова о том, что сталось с его женой и детьми и почему они расстались. В Саут-Квинсферри он обосновался шесть лет назад. Здесь и погиб, в тридцать шесть лет.
Шивон взглянула на Ребуса, принявшегося за другой бумажный листок. Ребус тоже был в армии и, как она слышала, служил в войсках особого назначения. Что знает она об ОЛП? Только то, что прочитала в этих материалах. Специальное подразделение, база в Херефорде, девиз "Побеждает дерзкий". Отбирают туда самых лучших, которых только можно найти в рядах армии. Создано подразделение во время Второй мировой войны для целей дальней разведки, но прославилось при осаде иранского посольства в 1980 и в Фолклендской кампании 1982 года. Карандашная приписка на одном из листков указывала, что связывались и с бывшими работодателями Хердмана с целью получения возможной информации. Она обратила на это внимание Ребуса, но тот лишь фыркнул, сказав, что не думает, будто работодатели эти были очень уж словоохотливы.
По прошествии некоторого времени после переезда в Саут-Квинсферри Хердман начал собственное дело - принялся возить на своем катерке скибордистов и тому подобное. Шивон не знала, во сколько может обойтись покупка катера, и сделала еще одну пометку на обороте лежавшего перед ней блокнота.
- Не очень-то вы торопитесь, - произнес бармен. Она и не заметила, что он снова вырос возле нее.
- Что?
Он указал глазами на стоявшее перед ней спиртное.
- А, ну да… - сказала она, делая попытку улыбнуться.
- Это ничего. Иной раз так и тянет уплыть в страну мештаний.
Она кивнула, поняв, что под "мештаниями" подразумеваются "мечтания". Сама она говорила на чистом английском и не уснащала речь шотландскими словечками, что не гармонировало бы с ее классическим выговором. Чистоту произношения она считала полезной. Ее английский заставлял собеседника как бы подтягиваться, стимулировал его, что бывало весьма кстати в ряде случаев. Некоторые же, принимая ее за туристку, теряли бдительность, что тоже было ей на руку.
- Я вычислил, кто вы, - говорил между тем бармен. Она внимательно разглядывала его: за двадцать, высокий, широкоплечий, черные волосы коротко острижены, а лицо из тех, что сохраняют скульптурную четкость линий не так уж долго, не в силах противостоять влиянию алкоголя, сигарет и неправильного питания.
- Поделитесь же, - сказала она, опершись о стойку.
- Вначале я принял вас за парочку репортеров, но никаких вопросов вы не задавали.
- Очень они вам досаждают, а? - спросила она.
В ответ он лишь закатил глаза.
- Но по тому, как вы роетесь вот в этом, - движением подбородка он указал на кипу на столе, - я думаю, что вы детективы.
- Сообразительный вы паренек!
- Он захаживал сюда. Это я про Ли говорю.
- Так вы его знали?
- О, ну конечно. Мы с ним болтали - ничего особенного: о футболе и тому подобном.
- Катал он вас на катере?
Бармен кивнул.
- Красота, да и только! Несешься под мостами, а чтобы вверх взглянуть, надо шею скривить вот так, - он показал, как именно. - Любил встряхнуться этот Ли. - Он вдруг осекся. - Я не про наркотики толкую. Просто он от скорости фанател.
- Как вас зовут, мистер Бармен?
- Род Макалистер. - Он протянул ей руку, и она пожала ее. Рука была влажной от бокалов, которые он вытирал.
- Рада была познакомиться с вами, Род. - Она отняла руку и, сунув ее в карман, вытащила оттуда одну из визиток. - Если вам придет в голову что-то, что сможет нам помочь…
Он взял визитку.
- Непременно, - сказал он. - Непременно, Себ…
- Это произносится Шивон.
- Господи, а пишется-то почему так?
- Но вы можете называть меня сержант Кларк.
Кивнув, он сунул визитку в кармашек рубашки.
- Вы долго здесь в городе пробудете?
- Сколько потребуется. А почему вы спрашиваете?
Он пожал плечами:
- На обед у нас бывает тощий хаггис с репой и индийскими специями.
- Я это учту. - Она взяла со стойки очки. - Пока, Род.
- Пока.
Вернувшись к столику, она поставила перед Ребусом, прямо возле открытого блокнота, пинтовую кружку.
- Вот, пожалуйста. Прости, что я так долго, но, оказывается, бармен знал Хердмана, и может статься… - Она села. Ребус не обращал на нее внимания и словно не слышал. Он не сводил глаз с лежавшего перед ним листка бумаги.
- Что это? - спросила она. Взглянув на листок, она поняла, что уже читала его. Там были подробности о семье одного из потерпевших.
- Джон? - окликнула она Ребуса.
Он медленно поднял на нее глаза.
- По-моему, я их знаю, - негромко сказал он.
- Кого? - Она взяла у него листок. - Ты имеешь в виду родителей этого паренька?
Он кивнул.
- Каким же это образом ты знаешь их?
Руки Ребуса потянулись к лицу.
- Родные… - Он увидел, что она не понимает. - Мои родственники, Шивон. Это мои родственники.
3
Дом был стандартный, в ряду других таких же домов, в тупичке современного квартала. Из этого района Саут-Квинсферри мостов не было видно, и никакого намека на старину, хотя старые улочки находились всего в миле отсюда. На подъездных аллеях стояли машины из тех, на которых разъезжают средней руки управленцы, - роверы, БМВ, "ауди". Участки не разделялись изгородями: лужайка и дорожка, ведущая на соседскую лужайку. Шивон поставила машину возле обочины.
Она стояла немного позади Ребуса, пока он звонил. Дверь открыла испуганная девушка. Ее волосы явно нуждались в шампуне и расческе. Глаза были красные и вспухшие.
- Родители дома?
- Они не будут разговаривать, - ответила девушка, сделав движение, чтобы закрыть дверь.
- Мы не репортеры. - Ребус неловко вытащил удостоверение. - Я инспектор Ребус.
Девушка взглянула на удостоверение, перевела взгляд на Ребуса.
- Ребус? - повторила она. Он кивнул:
- Слышала о таком?
- По-моему, да.
Внезапно за ее спиной вырос мужчина. Он протянул Ребусу руку:
- Джон. Давненько не видались!
Ребус кивнул Аллену Реншоу.
- Наверное, лет тридцать, Аллен.
Мужчины изучали друг друга, сопоставляя увиденное с тем, что помнилось.
- Ты взял меня однажды на футбол, - сказал Реншоу.
- Команда Рейта тогда играла, верно? А с кем, не помнишь?
- Лучше войди.
- Видишь ли, Аллен, я здесь по служебной надобности.
- Слыхал, что ты в полиции служишь. Странно, как все иногда складывается. - Пока Ребус следовал за своим кузеном по коридору, Шивон успела представиться девушке, которая, в свою очередь, сказала, что ее зовут Кейт и что она сестра Дерека.
Шивон помнила это имя по материалам дела.
- Вы, кажется, учитесь в университете, Кейт?
- Да, в Сент-Эндрюсе. На факультете английской филологии.
Шивон не приходило в голову ничего, что не показалось бы избитым или же натянутым. Поэтому она молча прошла по длинному узкому коридору мимо стола, усыпанного нераспечатанными конвертами, и очутилась в гостиной. Там повсюду были фотографии - не в рамках и не расставленные на книжных полках, а высыпанные из коробок для обуви прямо на пол и на кофейный столик.
- Может, хоть ты мне поможешь, - сказал Аллен Реншоу, обращаясь к Ребусу. - Я что-то не всегда припоминаю, кого как зовут, хотя лица знакомы. - Он поднял пачку черно-белых снимков. В комнате были и альбомы; раскрытые, они лежали на диване и прослеживали детство и взросление двух детей - Кейт и Дерека. Вначале шли снимки, сделанные, по всей вероятности, на крестинах, далее последовательно были запечатлены летние каникулы, утра Рождества, выходные и праздники. Шивон знала, что Кейт было девятнадцать, на два года больше, чем Дереку. Знала также, что отец их торговал автомобилями на Сифилд-роуд в Эдинбурге. Дважды - в пабе и на пути сюда - Ребус объяснял ей их родство. У его матери была сестра, вышедшая замуж за некоего Реншоу. Аллен Реншоу и был их сыном.
- Вы не общались? - спросила она тогда.
- Так уж повелось у нас в семье, - ответил он.
- Я очень сожалею по поводу Дерека, - говорил он сейчас. Не найдя, куда бы сесть, он стоял у камина. Аллен Реншоу примостился на диванном валике. Он кивнул и тут же увидел, как дочь расчищает место, чтобы гости могли сесть.
- Мы еще не кончили со снимками, - резко бросил он.
- Я просто подумала… - Глаза Кейт наполнились слезами.
- А что, если нам выпить чайку? - поспешила сказать Шивон. - В кухне мы бы все уместились.
Вокруг кухонного стола едва хватило места для четверых, и Шивон тут же вскочила к чайнику и кружкам. Кейт предложила помочь, но Шивон уговорила ее сесть. Над раковиной было окно, из которого открывался вид на малюсенький, чуть ли не с носовой платок, задний дворик, окаймленный живой изгородью. На вертушку было брошено одно-единственное кухонное полотенце, а на лужайке выкошены две полоски, там стояла газонокосилка, а вокруг бушевал бурьян.
Внезапно стукнула дверца кошачьего лаза, и появившийся кот вспрыгнул к Кейт на колени.
- Это Боэций, - сказала Кейт.
- Назван в честь королевы древней Британии? - высказал догадку Ребус.
- Нет, ту звали Бодиция, - поправила его Шивон.
- Боэций, - пояснила Кейт, - был средневековым философом. - Она гладила кота по голове, а Ребус не мог отделаться от впечатления, что пятна на этой голове придают Боэцию сходство с Бэтменом в маске.
- Ваш кумир? - предположила Шивон.
- Он пострадал за свои убеждения, - продолжала Кейт, - а потом написал трактат, в котором попытался объяснить, почему добрые страдают… - Она осеклась и кинула взгляд на отца, но он, казалось, не слышал.
- А злые процветают? - догадалась Шивон. Кейт кивнула.
- Это интересно, - заметил Ребус.
Шивон подала всем чай и села. Ребус не притрагивался к чаю, возможно, не желая привлекать внимания к забинтованным рукам. Аллен Реншоу крепко сжимал ручку своей постоянной кружки, но подносить ее к губам, кажется, не спешил.
- Эллис звонила, - сказал Реншоу. - Помнишь Эллис? - Ребус покачал головой. - Она ведь, кажется, кузина… Господи, с какого же она бока…
- Не важно, папа, - мягко сказала Кейт.
- Нет, важно, Кейт, - возразил он. - В такое время семья - это все!
- Разве у тебя не было сестры, Аллен? - спросил Ребус.
- Тетя Элспет, - ответила Кейт. - Она в Новой Зеландии.
- Ей сообщили?
Кейт кивнула.
- Ну а мама, Кейт?
- Она недавно заезжала, - не отрывая глаз от стола, поспешил ответить Реншоу.
- Она уже год как бросила нас, - пояснила Кейт. - Живет с… - Она осеклась. - Живет теперь снова в Файфе.
Ребус кивнул, понимая, что она чуть было не сказала: "живет с другим мужчиной".
- Как назывался тот парк, куда ты раз повел меня, Джон? - спросил Реншоу. - Мне было тогда всего лет семь или восемь. Мама с папой привезли меня в Боухилл, и ты сказал, что хочешь погулять со мной. Помнишь?
Ребус помнил это. Он был тогда на побывке дома, и у него чесались руки заняться хоть чем-нибудь. Двадцать лет, даже школа ОЛП еще впереди. Дом ему казался тесным, отец - погрязшим в быте. Вот Ребус и взял маленького Аллена и отправился с ним по магазинам. Они купили бутылку сока, недорогой футбольный мяч и пошли в парк немножко поразмяться. Сейчас он глядел на Реншоу. Тому уже было под сорок. Волосы поседели, на макушке явственная проплешина. Лицо обрюзгшее, небритое. Мальчишкой он был кожа да кости, а сейчас нагулял жир, особенно вокруг талии. Ребус с трудом мог уловить в нем сходство с тем мальчиком, с которым играл в футбол, которого взял в Кирколди посмотреть, как команда Рейта сражается не вспомнить с кем. Сидевший перед ним мужчина теперь будет быстро стареть: жена ушла, сына убили. Осталась лишь близкая старость и желание как-то продержаться.
- Кто-нибудь вас навещает? - спросил Ребус у Кейт.
Кивнув, она опять обратила взгляд на Реншоу.
- Я понимаю, Аллен, каким шоком для вас это явилось, но ты в состоянии ответить на несколько вопросов?
- Ну и каково тебе быть полицейским, Джон? Неужели каждый день приходится такое делать?
- Нет, не каждый. Нет.
- Вот я не мог бы. Хотя и машинами торговать - работа незавидная. Глядишь, например, как отъезжает покупатель в классной тачке, рот до ушей, А потом глядь - возвращается: что-нибудь не так, ремонт, то да се, и тачка у него имеет уже совсем другой вид, и улыбка слиняла с лица…
Ребус покосился на Кейт, и та пожала плечами. Похоже, она привыкла выслушивать бессвязные отцовские речи.
- Нас интересует убийца Дерека, - негромко сказал Ребус. - Мы пытаемся понять, что им двигало.
- Сумасшедший, вот и все.
- Но зачем являться в школу? И почему именно в тот день? Ты понимаешь, что я хочу сказать.
- Ты хочешь сказать, что не собираешься с этим мириться и очень хочешь докопаться до истины, а мы хотим только одного - чтобы нас оставили в покое.
- Но нам необходимо знать, Аллен.
- Зачем? - уже запальчиво возразил Реншоу. - Что от этого изменится? Ты вернешь мне Дерека? Не думаю. Мерзавец, который застрелил его, теперь мертв. А остальное все, по-моему, не важно.
- Выпей чаю, папа, - сказала Кейт, коснувшись отцовского плеча. Он взял ее руки в свои и, подняв к губам, поцеловал.
- Теперь нас только двое, Кейт. А остальные значения для нас не имеют.
- По-моему, ты сам только что сказал, что теперь семья для нас - это все. А инспектор - это ведь наша семья, разве не так?
Реншоу опять перевел взгляд на Ребуса, и глаза его наполнились слезами. Он встал и вышел из комнаты. Они помолчали минуту, слушая его шаги вверх по лестнице.
- Пусть побудет один, - сказала Кейт, уверенно и со вкусом ведя свою роль заботливой опекунши. Она выпрямилась на стуле, стиснула руки. - Не думаю, чтобы Дерек был знаком с этим человеком. Конечно, Саут-Квинсферри - это большая деревня, и, может быть, в лицо он его и знал, может быть, знал даже, кто это такой, но не больше.
Ребус кивнул, но ничего не сказал, рассчитывая, что Кейт почувствует необходимость как-то нарушить молчание. Таковы были правила игры, в которую умела играть и Шивон.