Двое здоровил стащили Юрпалова на пол и растянули возле койки, а Гогидзе под воздействием выпитого, решив показать свою лихость, своей толстой задницей залез на второй ярус и приготовился спрыгнуть прямо на грудь Юрпалова. В случае удачного попадания, считал он, разрыв сердца обеспечен.
На вопли Юрпалова предупрежденный надзиратель, естественно, не реагировал. Он спокойно пил бормотуху и закусывал килькой в томате.
Подрыгавшись, Юрпалов замер, собираясь с силами для нового рывка.
Обманутые его покорностью сокамерники несколько расслабились и стали наблюдать за действиями Гогидзе.
Но в ту секунду, когда Гогидзе с пьяным воплем прыгнул вниз, нацелясь пятой точкой на сердце Юрпалова, тот вдруг рванул в сторону. Гопстопники, не ожидавшие этого рывка от смирившегося, казалось бы, со своей участью человека, сплоховали и не удержали обреченного.
И Гогидзе вместо мягкой плоти Юрпалова приземлился на твердый бетонный пол. От адской боли он сильно дернулся назад и основанием черепа ударился о край железной койки.
Умер Гогидзе так мгновенно, что выражение удивления от своего промаха застыло навсегда на его лице.
Став свидетелями горькой участи Гогидзе, сокамерники бросились по койкам, оставив в покое Юрпалова. Два трупа в одной камере, по их мнению, было уже слишком. Юрпалов, еще не веря в свое спасение, лихорадочно сорвал с себя намотанное на голову одеяло и бросился к двери камеры.
Забарабанив в нее кулаками, он дико, что есть силы заорал:
- Помогите! Убивают! На помощь!
Но надзиратель по-прежнему не реагировал на его вопли.
Юрпалов в страхе обернулся, ожидая нападения, но увидел совершенно неожиданную картину. Она его так же потрясла, как и нападение на него: мертвый Гогидзе сидел на полу у койки с запрокинутой головой, тоненькая струйка крови, вытекающая из уголка его рта, уже обратилась на полу в небольшую лужицу, а двое громил делали вид, что крепко спят.
Юрпалов обессиленно опустился на корточки спиной к двери и, по-детски всхлипывая, зарыдал.
Утром в кабинете горпрокуратуры перед Оболенцевым сидел совсем другой человек - сломленный, с бледным лицом и дрожащими губами.
Оболенцев был уже проинформирован о случившемся ночью в камере, и он не был бы следователем, если бы не увидел в сложившейся ситуации возможность обработать сломленного арестованного.
- Да, Юрпалов! - глубокомысленно протянул Оболенцев. - Это же надо - с больным сердцем и такого верзилу замочить!
Юрпалов не понимал, шутит с ним следователь или говорит серьезно.
- Кирилл Владимирович! - Испуганный голос его был близок к отчаянию. - Они хотели меня убить! Что со мной будет?.. Я же защищался!
- Успокойтесь! Все зачтется. Но многое теперь будет зависеть от вас… Как появился в камере этот Гогидзе? - поинтересовался Оболенцев.
- Какой Гогидзе? - искренно удивился Юрпалов. - Первый раз слышу фамилию.
- Тот, которого вы убили! - уточнил Оболенцев.
- Я спал, в камере его не было! - воскликнул Юрпалов. - Клянусь! Живым я его не встречал!.. Я знаю, - потерянно добавил он, - Багиров подсадил ко мне в камеру этого Гориллу.
- А что полковник имеет против вас? - Оболенцев обрадовался признанию, но ничем не выдал заинтересованности. - Плохо накормили в ресторане?
Целая гамма чувств отразилась на лице бывшего директора ресторана: от обиды за профессию до насмешки над наивностью следователя.
- Багиров у нас в равной доле! - продолжил он. - А уж кормил я их… вы себе такого никогда не закажете.
- Только для избранных? - усмехнулся Оболенцев.
- Очень дорого! - пояснил Юрпалов.
В кабинет вошел озабоченный и хмурый Ярыгин. Сначала он скромно сидел в уголке, но, не поняв разговора о ресторанной пище, подошел к Оболенцеву. Присев на край стола, он грозно произнес:
- Клади, Юрпалов, язык на стол! Обратку крутить поздно. Они все равно тебя убьют.
- Они все равно меня убьют! - зарыдал Юрпалов. - Вы думаете, там один Гогидзе на них работает?
- И я тебе о том же! - напирал на него Ярыгин. - Пользуйся моментом, радуйся, что смерть довольствовалась палачом, а не жертвой. Второй раз промашки не будет. Скажешь правду, мы тебя сразу отправим в Москву.
- Точно! - подтвердил Оболенцев. - Если вы не будете менять показания, как после того нашего откровенного разговора, мои люди этапируют вас в Москву.
- Спрашивайте! - сдался Юрпалов.
- Вы лично передавали взятки Багирову? - начал допрос Оболенцев. - Из рук в руки?
- В команде есть инкассатор! - заявил Юрпалов. - Передавать лично, из рук в руки, как вы изволили выразиться, нет никакой надобности.
- Фамилия инкассатора? - спросил Оболенцев. - Или их несколько?
- Капитан Цвях! Но прошу вас отметить, что моей инициативы здесь не было. Эти порядки они установили еще при Майере…
- Майер? - удивился Оболенцев. - Это тот, в отношении которого мы раньше расследовали дело?
- Да. Он знает все, - заявил Юрпалов. - И если расколется, то многим здесь не поздоровится.
- Он больше не может расколоться, как вы выражаетесь, - продолжал игру Оболенцев. - Года два тому назад он умер. Разве вы не знали?
Юрпалов нервно рассмеялся.
- Кирилл Владимирович, наивный вы человек! - произнес он несколько покровительственно. - Такие, как Майер, не умирают. В Америку удрал… Другое дело, что ввязываться в эту историю вряд ли станет. Он-то знает, что у местной коза ностры руки длинные и там достанут. Ради чего рисковать?.. Но если вы захотите найти его, труда не составит. Сейчас связи с бывшими поддерживают многие. Родственников полно, только все скрывают.
- Давайте лучше вернемся к Борзовым! - предложил Оболенцев. - В прошлый раз вы усердно приделывали им крылышки, еще немного, и они ангелами вспорхнули бы. Брал Борзов взятки или нет?
- Но Борзов, я говорил правду, деньгами не брал, - продолжил Юрпалов, - зачем ему деньги, когда все платили ему дорогими услугами. Мелочами он тоже не брезговал: коньяки и деликатесы брал, это было… А вот Тамара Романовна, - Юрпалов тяжело вздохнул, - брала исключительно деньгами и драгоценностями. Затрудняюсь даже сказать, что она больше любила.
Ярыгина стала раздражать тягомотина, которую затянул Юрпалов, и он решил вмешаться.
- Давай конкретно! - раздраженно проговорил он. - У кого брала, когда и сколько? А главное, кому передавала! Куда деньги шли дальше?
Юрпалов стал белым как мел.
- Сколько брала, один бог знает, но много! - сказал он и замолчал.
- И все себе брала? - решил помочь Оболенцев.
- Нет, - с трудом выдавил из себя Юрпалов. - Но вам лучше не знать про этих людей!
- Почему?
- Не только меня уничтожат, но и вас! Это у меня выбора нет, а у вас пока…
И он сделал многозначительную паузу.
- Ты за нас не беспокойся! - опять вмешался Ярыгин. - Опять юлишь? Рассказывай все, что знаешь! И подробней о "Белой даче" и обо всех этих приятелях по захребетничеству!
Юрпалов замешкался.
- Можно закурить?
Ярыгин протянул Юрпалову свои сигареты. Тот жадно затянулся и предложил:
- Разрешите, я сам напишу вам все, что знаю? Мне так легче будет сосредоточиться.
Оболенцев переглянулся с Ярыгиным, а затем достал из стола листы чистой бумаги и авторучку. И хотя он хорошо знал, что после этого сочинения на уголовную тему Юрпалова придется еще не раз передопрашивать, но возражать не стал. Оболенцеву важно было войти с ним в контакт и зацепиться за факты.
- Садитесь за стол и пишите.
Юрпалов погрузился в сочинительство, а Оболенцев с Ярыгиным отошли к окну. Ярыгин закурил и достал из кармана фотографии.
Оболенцев увидел на них утопленника с проломленной головой. И сразу же понял, кто на фотографиях.
- Демиденко? Грубая работа, - нахмурился он.
- Слежки я не заметил за собой! - виновато пояснил Ярыгин. - Надо было забрать. Будь осторожен! - шепнул он Оболенцеву. - Эти ребята, как видишь, не шутят! Они решили защищаться всеми силами. И не на жизнь, а на смерть.
- Поздно! - усмехнулся Оболенцев. - Материалов в деле для арестов уже более чем достаточно. Завтра я улетаю в Москву! - сообщил Оболенцев. - А ты продолжай работать по плану…
Юрпалов довольно поздно закончил писанину и все еще дрожащим голоском позвал:
- Гражданин следователь, я все написал…
Оболенцев подошел к нему, взял стопку листков с признаниями и стал читать.
- Очень хорошо! - сказал он, думая о предстоящем разговоре с Надеиновым: "Хватит ли улик для того, чтобы арестовать Борзова, и даст ли "добро" сессия депутатов горсобрания?"
- Неужели вы меня отправите обратно в эту камеру? - испуганно спросил Юрпалов. - Вы же обещали защитить меня.
Оболенцев тоже вспомнил об этом и поспешил позвонить в Управление КГБ, чтобы те подержали Юрпалова немного у себя.
Договорившись, он составил необходимые документы о переводе подследственного из одного изолятора в другой.
- Там они вас не достанут! - успокоил его Оболенцев.
Когда Юрпалова увезли, он позвонил Ольге.
- Оленька, я с работы, - сказал он ей со всей нежностью, на какую был способен. - Завтра я улетаю в Москву на несколько дней. Сегодня зайти не смогу - работа! Будь умницей! Я скоро вернусь!
- Я тебя буду очень ждать! Целую, милый! - коротко попрощалась она, зная, что с Оболенцевым по служебному телефону лучше говорить лаконично.
Провокация
Ольга Северина носила фамилию бывшего мужа.
Эдуард Северин считал себя непризнанным художником, был красив и очень нравился женщинам. Чем его прельстила именно Ольга, было понятно: он любил всех красивых женщин, но вот чем обворожил он ее, оставалось загадкой и для самой Ольги. После развода она и думать о нем забыла: ну, есть такой художник в городе, считает себя непризнанным гением, зарабатывая при этом портретами на пляже. Многих, особенно с Дальнего Севера, это устраивало, рисовал Эдуард прилично, выходило очень похоже.
Денег на жизнь ему всегда хватало. Хватало и на большее - на травку, которой Северин стал с некоторых пор злоупотреблять. Он обвинял мысленно в этом Ольгу: она его бросила, поэтому он и пристрастился к зелью, совершенно позабыв о том, что и бросила она его лишь потому, что не могла смотреть, как он губит себя, а бороться за него у нее сил уже не было. Чтобы биться за человека, надо его любить. Ольга же очень скоро поняла, что была просто на время ослеплена красивым мотыльком, для которого жить - значило порхать.
О бывшем муже Ольга настолько забыла, что, когда увидела его утром следующего дня после того, как проводила Оболенцева, очень удивилась.
Эдуард ждал ее, сидя за рулем новенькой шестой модели "Жигулей".
- Ольга! - окликнул он бывшую жену.
- Привет! - равнодушно бросила она, собираясь пройти мимо.
- Подожди! - остановил ее Эдуард. - Мне надо с тобой серьезно поговорить.
- О чем? Мы, кажется, уже обо всем переговорили в свое время. Хватит разговоров.
- Оля! От этого разговора зависит моя судьба!
Ольга остановилась лишь от удивления. Правда, может, к нему примешивалось и любопытство.
- Не в той позе клиента нарисовал?
- Давай я тебя подвезу, а по дороге мы поговорим. Мне очень нужен твой совет.
"Любопытство сгубило кошку".
Ольга решила прокатиться с бывшим мужем не потому, что ей так нравилось кататься на машине. Ей захотелось узнать, что за проблемы возникли у него, тем более что в городе по-прежнему шли аресты.
"Неужели Кирилл столкнется с Эдуардом?" - подумала она, и эта мысль была ей очень неприятна.
Она села в машину, и Эдуард выехал со двора. Однако поехал он не в направлении города, а в противоположную сторону.
- Ты куда? - встревожилась Ольга.
- Там пост ГАИ установили!
- А ты что, без прав?
- Права есть, но все равно я без прав! - скаламбурил Эдуард. - Сегодня там дежурит один гаишник, он на меня зуб держит.
Ольга удовлетворилась этим ответом, но все же поинтересовалась:
- А как же мы поедем в город?
- Кругом! Это на десять минут дольше, но избавит меня от нежелательной встречи.
Ольга промолчала, хотя все это ей уже не нравилось.
Но молчала она недолго.
- Ты собирался со мной посоветоваться. Тебя хотят посадить? - спросила она. - За что?
- За наркотики! Травку курил, а меня накрыли! - признался Эдуард. - Ты мне можешь помочь!
- Чем? - не поняла Ольга.
- Ты живешь сейчас со следователем из Москвы. Попроси его! Для тебя он все сделает.
- Ты с ума сошел! - по-настоящему испугалась Ольга. - Откуда ты знаешь про мои отношения с Кириллом?
Ольга даже не заметила, что косвенно призналась в том, что у нее есть какие-то отношения со следователем.
- Это мое дело, откуда я узнал, - сказал вдруг Эдуард со злобой. - Ты не ответила на мой вопрос.
- Я никогда не буду просить Кирилла за тебя! - жестко проговорила Ольга. - Во-первых, это бесполезно, во-вторых, я дала ему слово, что не буду никогда вмешиваться в его служебные дела, в-третьих…
Она смолкла, но Эдуард закончил вместо бывшей жены:
- …а в-третьих, ради меня ты делать ничего не будешь.
Он неожиданно свернул и погнал машину в горы, причем на такой дикой скорости, что полностью исключало любую попытку выскочить из машины на ходу.
Ольга со страхом ждала, когда Эдуард не справится с крутым виражом и они, ломая невысокий бордюр, рухнут туда, откуда возврата нет.
Когда Ольга увидела стоящий впереди автомобиль с характерной окраской ГАИ, она обрадовалась, решив, что теперь-то ее бывшего мужа обязательно задержат, а ее освободят.
Но Эдуард тоже увидел машину милиции и резко затормозил возле нее.
- Выходи! - приказал он не терпящим возражения голосом. - Пусть тебя везут в город вот эти блюстители порядка.
Ольга, не подозревая ничего дурного, спокойно вышла из машины и направилась, как она думала, к гаишникам.
Но вместо них она увидела Цвяха, который когда-то лично угрожал ей всеми карами, если она не ляжет в постель с тем вельможей, которому она, как на грех, очень понравилась. Рядом с ним, гнусно ухмыляясь, стояли Амбал и Битюг. Этих она тоже хорошо знала.
"Ловушка! - мелькнула у нее мысль. - Надо бежать!"
Она бросилась обратно к машине Эдуарда, но дверь оказалась закрытой наглухо.
- Открой! - закричала Ольга в ужасе. Но Эдуард ей в ответ показал фигу.
Ольга попыталась убежать, но Амбал с Битюгом перекрыли ей путь к отступлению. Они медленно с двух сторон приближались к ней, плотоядные улыбки делали их похожими на неизвестных науке зверей.
Ольге ничего не оставалось, как подойти к Цвяху и спросить прерывающимся от ненависти голосом:
- Что вам от меня нужно?
- Поняла, что тебя катали не просто так? - ухмыльнулся Цвях.
Он достал из "дипломата" лист бумаги с отпечатанным текстом.
- Придется подписать вот эту бумагу, и ты свободна! - сказал он, протягивая лист. - На свободу с чистой совестью!
Ольга машинально взяла протянутый ей лист и прочитала текст. Ужас охватил ее. Она даже почувствовала, как побежали по спине мурашки.
Это было заявление в прокуратуру СССР, в котором Ольга обвиняла Оболенцева в том, что он склонил ее угрозами к сожительству, что она была вынуждена даже делать от него аборт, потому что, узнав о будущем ребенке, следователь заставил ее пойти к врачу. В конце заявления Ольга просила Генерального прокурора принять самые строгие меры по отношению к негодяю и развратнику.
Прочитав "собственное" заявление, она разорвала лист с текстом на мелкие клочки и бросила их на ветер, который тут же унес их в пропасть.
Цвях невозмутимо, словно того и ждал, достал второй такой же лист бумаги.
- Либо ты подписываешь, либо…
- Не-е-ет!.. Ни за что! - отрезала Ольга.
- Либо ты подписываешь, либо… - и подняв голову Цвях кивнул Амбалу и Битюгу.
Те мгновенно, будто всю жизнь только этим и занимались, схватили Ольгу и сорвали с нее кофточку и лифчик.
Ольга отчаянно отбивалась от сильных и цепких рук бугаев, но ни крики ее, ни отчаянные попытки вырваться ей не помогли.
Цвях нагло схватил ее за груди и спросил:
- Будешь подписывать? А то мы тебя сейчас втроем трахнем, - и добавил, ухмыляясь: - А четвертым будет твой бывший муж. Говори, будешь подписывать?
Ольга вырвалась и подбежала к краю обрыва.
- Давай, давай прыгай! Это хорошая идея! Мы всё на Оболенцева и свалим. - Цвях рассмеялся, не сделав ни малейшего движения, чтобы остановить ее.
Ольга, прикрывая руками голые груди, попятилась назад.
Цвях невозмутимо протянул ей второй лист бумаги.
- В Угличе - Гоголя, три, квартира десять - живет сестра твоя Лидия с двойняшками. Уйдут дети в школу, и… потом долго их могут искать… Поняла, идиотка?
Ольга обессиленно опустилась на землю и, обливаясь слезами, подписала протянутое ей заявление.
- Мразь!.. И подохнешь как мразь!.. - сквозь рыдания произнесла она, бросив подписанный лист и ручку на землю.
Цвях молча поднял ручку и заявление. Стряхнув с листа бумаги пыль, он аккуратно положил его в "дипломат" и, подойдя вплотную к Ольге, скомандовал Амбалу:
- Изобрази нас на память.
- Слушаюсь! - ответил Амбал.
Цвях, ни разу не взглянув на свою жертву, отправился к машине.
Лишь садясь в автомобиль, он крикнул ей:
- Вякнешь слово, отправлю фотографию твоему хахалю. Мы его сюда не звали! За что боролся, на то и напоролся!
Амбал, жадно взглянув на полуголую Ольгу, сказал Цвяху:
- Давай ее трахнем! Чего добру пропадать?
- Глохни, пацан! - рявкнул тот на него. - Ну ее, баб много, а служба у нас одна. Поехали.
И они укатили, оставив Ольгу наедине с бывшим мужем.
Ольга, надев на себя порванную кофту, шатаясь, пошла по шоссе в город. Эдуард подъехал к ней и усадил в машину. Ольга не сопротивлялась.
- У меня другого выбора не было! - оправдываясь, заявил он. - Не хотел пять лет получать за травку. А у тебя язык как был злым, так и остался. Только теперь сама себя ужалила. Сурово они с тобой обошлись, но их тоже можно понять. Каждый за себя.
- Молчи… - сквозь слезы простонала Ольга. - Лучше бы ты меня убил!
- Ха-ха-ха! - саркастически засмеялся Эдуард. - Идти под вышку дураков нет. Да и смерть твоя была бы им только на руку. Будь уверена, они постарались бы свалить ее на Оболенцева.
- И фамилию знаешь? - удивилась Ольга, постепенно приходя в себя.
- Просветили! Ты опаздываешь?
- Опаздываю! - обреченно произнесла Ольга и как-то заговорщически посмотрела на бывшего мужа. Тот прибавил скорость.
Впереди показался крутой поворот. И когда Эдуард собрался лихо повернуть направо, Ольга неожиданно для него рванула руль на себя, и машина, сломав бетонное ограждение, полетела в пропасть…