Вскоре после свадьбы также выяснилось, что Саера не умеет готовить. До свадьбы умела, а сейчас разучилась. А к тому же не умела и не привыкла экономить.
– Ну ты же не с родителями живешь, – внушал ей Эркин, – учись жить на наши с тобой зарплаты. Пойми меня правильно: я не жадный. Но надо научиться планировать бюджет…
– Вот еще! – беспечно заявила Саера. – Буду я копейки считать… Ты муж, ты и зарабатывай!
И прежняя страсть к чистоте и порядку улетучилась неизвестно куда: посуда скапливалась в раковине, а полы только подметались…
– Не нравится – сам убери, – отвечала Саера. Эркин убирал и мыл.
Сначала он относил перемену в поведении жены за счет будущего ребенка, но потом выяснилось, что ребенка не будет. Она думала, что будет, но, оказывается, произошла ошибка. С этого момента Эркин замкнулся.
Он стал наблюдать и размышлять. И вдруг выяснил, что Саера лгунья. Да, от любой фразы, которую она только что высказала, она могла через минуту отказаться и при этом глядеть на собеседника чистыми глазами… Затем Эркин узнал, что у нее много знакомых мужчин. При этом Саера была доброй и бескорыстной в отношении всех своих подруг и друзей. Она готова была в любую минуту прийти на помощь, отдать последнее. Однажды Эркин невзначай услышал фразу, сказанную в одной компании: "Саера – свой парень!"
Хорошо иметь знакомую девушку и считать ее "своим парнем". А если это твоя жена? И тебе неприятно это слышать?
А может быть, дело не в Саере, а в нем самом и в его теперешнем отношении к жене? Может, все дело в том, что Эркин встретил Малику?
Да, Эркин встретил Малику. И разделил свою жизнь на две части: до того, как встретил Малику, и после. После – все стало необычным и радостным. До – как будто ничего не существовало, настолько все вспоминалось серым и обыденным…
Каждая встреча, каждый разговор, слово, да что там слово, жест руки, прикосновение, взгляд – вызывали радостное волнение.
Они договорились с Маликой, что не будут встречаться, пока Эркин не поговорит и не решит все с Саерой. Эркин каждый день собирался и все откладывал неприятное для него объяснение с женой…
Прошло десять дней, и Малика первой не выдержала и позвонила. Они увиделись всего на полчаса, но за это время…
– Я так больше не могу, – сказала Малика и заплакала.
Эркин стоял перед ней и не знал, что делать. Он даже не решался обнять ее за плечи…
– Сегодня я поговорю с Саерой… – твердо пообещал он. – Ты веришь мне? Ну, не плачь!
– Да, да, – кивала Малика и прятала лицо. – Я не должна была приходить. Прости меня…
Но разговора с Саерой не получилось.
– Попробуй только заикнуться о разводе, – закричала она, – я пойду к твоему начальству, и посмотрим, как ты запоешь! Я тебя ославлю на весь город. Я про тебя такое расскажу!
– Что ты можешь рассказать?
– Скажу, что ты меня бьешь и запираешь дома. Что ты бай, феодал. Ненавижу тебя!
– Поэтому я и предлагаю тебе развестись… – холодно сказал Эркин и вышел из дома.
Он пошел к родителям Саеры. Отец ее, Мухитдин Пулатович, сказал ему коротко:
– Не я вас сводил, не мне вас и разводить. Решайте сами, не маленькие!
Бешарат Абдуллаевна только горестно качала головой и все повторяла:
– Как же это так, а? Как же это так?
Эркин покидал их дом, и на душе у него было скверно.
Композитор Широков бегал перед капитаном Гафуровым по кабинету:
– Вы понимаете, что я не могу без автомобиля?
– Понимаю… – терпеливо кивал Эркин.
– Вы понимаете, что для меня любая мелочь – это не мелочь, а главное, то есть все! Я композитор. Вы понимаете?
– Понимаю. Как же не понять…
– Вы понимаете, что от моего внутреннего состояния зависит, смогу ли я вообще работать?
– Понимаю… Да вы успокойтесь…
– Как это успокойтесь? Как это я могу вдруг успокоиться? Я не могу ничего сочинять. Начинаю заниматься, а из-под пера идут одни марши. Военные… А вы говорите – мелочи…
– Да не говорил я ничего…
– В общем, так. Пока вы не найдете машину, я не смогу работать…
– Успокойтесь. Постараемся найти. Может, ребята угнали. Побаловались и бросили. Бывает и так-Сейчас идите домой и постарайтесь успокоиться. А как только станет известно, мы вам сообщим…
Эркин еще раз обошел все подъезды дома Медведева и поговорил с теми соседями, кого раньше не удалось застать. Нового за эту неделю не прибавилось: "Да. Стояла какая-то машина у подъезда. Когда исчезла, не заметили. Когда исчезла, вы лучше спросите у Арсена… Может, он что-нибудь знает…"
В доме оказалось еще несколько владельцев, державших машины на улице. У них случаев угона не было, хотя и происходили несколько раз кражи лобовых стекол, приемников, вскрывание багажников… Эркин расспрашивал все новых и новых людей, стараясь напасть на след.
Машина композитора Широкова как в воду канула.
Эркин поднял все дела о кражах машин за последние пять лет. Выявилась одна закономерность: если раньше автомобили угоняли в основном, чтобы покататься и бросить, то затем машины стали разбирать на части. Появились нераскрытые дела: машины или пропадали совсем, или находился один ободранный кузов.
Эркин листал папки и представлял лица потерпевших. Многие, наверное, и сейчас еще не оправились от удара. Хорошо, кому машина досталась так, на шальные деньги. А ведь было немало и таких, что копили годами рубль к рублю. Красные, синие, желтые, белые, всех цветов и оттенков…
Эркин прикинул в руках стопку нераскрытых дел об угоне машин. Внушительно.
"А если бы найти все эти машины, – подумал он, – и поставить в ряд. А потом вызвать всех владельцев… Вот было бы радости! А так… Уж лучше бы они их разбили. Все не так обидно. Разбили… Интересно, когда это началось? Ну, эти угоны? Кажется… да, так оно и есть. В тот период был острый дефицит запасных частей… А если их негде взять, то что же, какой выход? Только снять с другой машины. Стоп. Не слишком ли простая логика? А почему бы и нет? Почему бы эту версию не сделать рабочей и не проверить как следует? Но для этого надо поднять по ГАИ все зарегистрированные аварии… А сколько неучтенных? А степень повреждения машин? А сроки ремонта? А место ремонта? А количество необходимых запасных частей?
И потом, если уж проверять, надо хоть приблизительно наметить парность аварий и краж? И если версия верна, то кража должна происходить позже аварии. Ну, не раньше того дня, когда возникла необходимость… А если кража впрок? Тогда где складывать запасные части? На рынке вроде порядок наведен. Там любой новый "жук" сразу заметен.
Хорошо… Скажем, мне нужно достать крыло, и я иду на рынок. Ищу, смотрю. Нету… Или есть, а цвет не подходит. А что, трудно перекрасить? А если краски нет? Она же тоже дефицит… Хорошо, а другого цвета у вас нет? Другого нет. А если я очень попрошу. Ну, если очень, приходите через неделю. Нужная вам деталь будет доставлена, потому что. существует стандарт. А если несколько деталей? Пожалуйста, только чтобы это было между нами. Разумеется.
Спокойнее, товарищ Гафуров, не слишком ли вольно вы подгоняете детали под свою версию? А что? Ведь похоже? То-то и оно, что похоже, но только в теории, а нужны практические выкладки…"
Эркин ужаснулся, когда прикинул, сколько предстоит выполнить работы.
"А вот если бы ты сам? – продолжал рассуждать он. – Если бы ты сам занялся этим делом? Держал бы склад готовой продукции? Опасно. Ведь всем известно, как у автолюбителей передается информация: "Ты знаешь, там один предлагает задний мост". – "Да ну?" – "Точно". – "А кто?" – "А вот тот". – "А вон у того лобовое стекло. Для "Москвича". Но дорого, гад, просит. Мне там еще один обещал. Я завтра спрошу…" Словом, через пару дней о заднем мосте и лобовом стекле будет знать полгорода. Рискованно? Конечно.
Ну, хорошо, товарищ Гафуров. Если не держать склад, то где вы найдете нужные вашему клиенту запасные части? Снимете с чужой машины? Это нам ясно. А вот где возьмете нужный цвет? Это интересно! Ну что ж, я поступлю так: сяду у проезжей дороги и буду ждать, когда появится нужный мне цвет. И вы помчитесь за ним? Да, я помчусь за ним. А на чем, позвольте спросить? Да на чем угодно: на машине, но лучше всего на мотоцикле. Незаметней. Узнаю место гаража или просто длительной стоянки и подожду благоприятного момента. Тем более что времени у меня много… Уж очень складно. А почему бы и нет?
Значит так, – прикинул Эркин, – сначала нужно узнать точные сроки аварий и последующего ремонта. Жаль, что не все случаи регистрируются… А сколько механиков, так называемых "костоправов", работает на дому? Поди разыщи всех. У каждого свои постоянные клиенты… Но должна же быть между ними здоровая конкуренция? Значит, адреса их все-таки известны. Выходит, товарищ Гафуров, вам нужно срочно чинить несуществующий разбитый автомобиль…
Но это еще не значит, что машины, отремонтированные на станции техобслуживания, отпадают. Туда тоже поступают детали со стороны. Только вот каким образом и в каком количестве? Интересно было бы это проверить. А может, и познакомиться с исполнителями? Не слишком ли вы много хотите, товарищ Гафуров?
Итак, вперед! Не пугаться работы, а главное, не жалеть себя. Сначала ГАИ, потом станция обслуживания, потом "костоправы"…"
Единственное, что утешало Эркина, это то, что разрабатывать приходилось собственную версию, а значит, и спрашивать придется только с самого себя. А идея, черт возьми, заслуживает внимания!
V
Экстренное совещание оперативных работников было назначено в малом зале. Помещение быстро заполнялось. Слышались негромкие голоса…
– Ты не знаешь, как наши вчера сыграли? Я заснул.
– Я тоже. Но утром по "Маяку" слышал: три-три…
– Зачем собрали? Не в курсе?
– А Ахмедов все-таки не позвонил. Как тогда расстались… Вот нахал…
– Наверное, ЧП. Ты посмотри, какой вид у Сурена! Он что, вообще не отдыхает?..
– А ты спроси у него самого…
Вошел начальник управления генерал Юсупов. Все встали.
– Садитесь, товарищи! – сказал генерал. – Буду краток: я только что получил сообщение, что из колонии бежал опасный рецидивист. Доложите, Владимир Кириллович…
Подполковник Потапчук встал и нажал на кнопку. Шторы задернулись. Наступила темнота. На экране появилось изображение преступника.
Подполковник Потапчук прокомментировал:
– Эрманов Сагдулла Эрманович, кличка "Байрам", 1949 года рождения, уголовник, специализируется на грабежах…
– Праздник, значит, – неревел кто-то с узбекского.
– Кличка дана в связи с тем, что большинство преступлений Эрманов совершал в праздники… – продолжал Потапчук. – Вспыльчив, коварен, жесток, пользуется авторитетом в преступном мире. Жаден. Любит женщин и часто их меняет. В обращении с женщинами груб. Социально опасен. Всегда вооружен. Пускает в ход оружие не задумываясь. Обладает хорошей реакцией. Ловок, умело уходит от преследования. Особых примет нет…
– Знаю я этого "Байрама", – вздохнул кто-то в темноте. – Не подарок…
Экран погас, и вспыхнул свет.
– Преступник каким-то образом отключил сигнализацию внутреннего сектора… Выбрался наружу и набросился на часового. Часовой, Калашников Федор Иванович, был ранен ударом ножа в область сердца. Не приходя в сознание, скончался…
Далее след преступника отыскался в районе поселка Бешарык. Там он проник во двор персонального пенсионера Бердиева, вывел из гаража мотоцикл "Урал" и уехал в направлении железной дороги…
Мотоцикл найден примерно в двухстах метрах от разъезда № 34. Направление, куда уехал преступник, определить пока не удалось, потому что несколько поездов прошли в разные стороны. У меня пока все.
– Спасибо, Владимир Кириллович, – сказал генерал и встал. – Ну, что скажете, товарищи? Вопросы? Предложения? Мирза Ахмедович…
– Я думаю… – начал подполковник Хамидов, – что преступник попытается скрыться и отсидеться в надежном месте, если, конечно, он направился к нам в город… Поэтому я предлагаю размножить и разослать фотографии по всем оперативным линиям, оповестить население через газеты и телевидение и ждать… Рано или поздно он все равно объявится…
– И до каких пор ждать? – спросили из дальних рядов, где сидели молодые офицеры.
Генерал постучал карандашом о пепельницу.
– Есть еще предложения? Слушаем вас, майор Кахраманов.
– Я предлагаю, – сказал Кахраманов, – уточнить старые явки и устроить засады. В колонии срочно допросить все окружение бежавшего…
– Так они и скажут…
– У людей скоро праздник, а мы с засадой…
– Знать бы, куда он направился…
Генерал снова прибегнул к помощи карандаша.
– У вас все? Спасибо, товарищ Кахраманов… Товарищи! Через несколько дней праздник, а опасный рецидивист гуляет на свободе, и для кого-то из жителей города встреча с ним может стать роковой. Поэтому нам не может быть покоя! Каждая оперативная группа, каждый сотрудник нашего управления должны быть при-частны к этому происшествию, должны проявить максимум усилий. Надо установить наблюдение за каждым местом, где предположительно может появиться преступник. Руководителем этой операции назначаю подполковника Потапчука. Задача ясна? Все свободны. И не забывайте, товарищи, что наши обычные дела остаются на наших плечах…
– Доброе утро, Валентина Михайловна! – поздоровался генерал Юсупов с поднявшейся ему навстречу секретаршей. – Что у нас на сегодня?
– Здравствуйте, Мухаммад Аббасович! – ответила она. – Значит, так… Социолог из Академии наук республики. Три дня назад записалась. Потом летучка – сегодня вторник. В одиннадцать совещание по месячнику безопасности… В четырнадцать часов совещание в горкоме партии. Пока как будто все. Да, вот еще рапорт. Точнее, копия…
– Кто? О чем?
– Пишет главный врач нашей поликлиники на имя министра…
– Догадываюсь…
– Пишет, что вы регулярно уклоняетесь от профилактического осмотра.
– Ага… Вот что, Валентина Михайловна, будьте добры, договоритесь с ней на сегодня, ну, часов на семнадцать. Медицину надо уважать. Кто у нас там первый на прием? Социолог? Просите, пожалуйста…
Он поднялся навстречу красивой элегантной женщине.
– Чем, любопытно, могло заинтересовать социологию наше скромное ведомство? – шутливо спросил Мухаммад Аббасович. – Прошу вас…
– А вы нас всегда интересовали, – с улыбкой ответила она, усаживаясь в кресло. Она устроила на столе свою изящную сумочку, всю в застежках. – Икрамова Зульфия Ахмедовна, – представилась она. – Мы занимаемся сейчас проблемой нравственности. В наших исследованиях записано: беседа с генералом милиции. Я у вас не отниму много времени. Посидим, поговорим, заполним анкету. Не возражаете?
– Откровенно говоря, я не доверяю анкетам, – заметил Юсупов. – В них отсутствует элемент достоверности…
– В этом характерное свойство вашей профессии: не доверять, – парировала Икрамова. – Вы разрешите?
– Пожалуйста, – пододвинул пепельницу генерал. – А вот это ваш ошибочный посыл… Именно мы стараемся доверять людям, но, к сожалению, нам приходится чаще констатировать болезнь, нежели указывать на начальные симптомы… А ставить диагнозы и давать рецепты – чисто социологическая прерогатива…
– Вы пытаетесь взвалить на наши слабые плечи непомерные серьезные обязанности… Как говорится в сказке: "Я не волшебник, я только учусь…" Интересно, о чем бы вас спросить?
– На мой взгляд, я не очень интересный объект для исследований. Сказать точнее – банальный.
– Ну что вы? – с улыбкой возразила Зульфия Ахмедовна. – Генерал милиции и банальность – вещи несовместимые…
– Это только так кажется. А на самом деле у меня все в жизни обычно: работа, семья…
– Вы очень любите свою работу? Нет, спрошу лучше по-другому. Вы мечтали стать генералом милиции?
– Видите ли, в послевоенные годы, когда я учился в политехническом институте, комсомол направил меня на эту работу. Я думал и считал, что это временно, а оно вон как затянулось…
– А какой был у вас факультет?
– Энергетический…
Зазвонил телефон.
– Простите, – генерал снял трубку и стал слушать. Потом резко сказал: – Я прошу вас, Владимир Кириллович, еще раз запомнить, что оперативный план – закон для всех! – Он положил трубку. – Так о чем вы хотели меня спросить?
– Хорошо… не буду вас долго отвлекать. Можно предложить вам один социологический ребус?
– Ну что ж, давайте. Попробуем разобраться…
– История вот такая… Рос среди нас человек, ходил, как и все мы, сначала в детский сад, потом в школу, в институт. Затем завел семью. Его воспитывали, направляли, учили. Между прочим, и средствами искусства, в том числе и кино…
– Иные фильмы дают обратный эффект…
– Ну, слушайте дальше. Закончил этот человек институт, через три года стал руководителем отдела в проектном бюро, и вдруг я узнаю, что он уехал в Соединенные Штаты… То есть, сначала получил визу в Израиль, а потом уже переиграл на ходу и направился в Америку. А ведь ни в чем не нуждался… Машина, кооперативная квартира, даже дача… Повторяю: под его руководством работал большой отдел. И уехал…
– А может быть, легкость, с которой он все здесь получил, и есть объяснение?
– Да в том-то и дело, что не так все просто он получил. А сейчас он даже этого не имеет… Вот в чем загадка…
– Я чувствую, что этот ваш ребус имеет какое-то отношение ко мне…
– Сознаюсь, самое прямое… Как-то в наших с ним разговорах он рассказал об одном майоре, который ему помог. И только благодаря этому майору он не сделался тогда уголовником. Я стала наводить справки и узнала, что тот майор нынче уже генерал…
– Постойте… А как его звали?
– Игорь… Игорь Краснянский.
– "Музыкант"? Да-да, припоминаю… Они жили вдвоем с матерью. Он потом эстрадный оркестр организовал с друзьями, с таким иностранным названием, я уже не помню. Как же… Неглупый парень. Однако за его судьбу я всегда опасался. Так оно и вышло… Действительно, не очень приятно. А мать тоже уехала?
– Осталась.
– Странно, это на него не похоже… Единственный сын. Да, задали вы мне ребус. Ну что, перейдем теперь к анкете?
VI
"Байрам" выбрал телефонную будку, стоящую в стороне, и набрал номер. Монета упала, и в трубке послышался спокойный, даже домашний голос:
– Я слушаю…
– Это я… – сказал "Байрам" и облизнул пересохшие губы.
– Кто там? – услышал он детские голоса. – Кто там?
– Лазокат! – раздался громче мужской голос. – Забери детей! Ну-ка! Ну-ка! Марш! Давайте, давайте… Вон мама зовет! – И тем же ровным голосом, каким сказал: "Я слушаю", – добавил: – Улица Уйгура, тупик Марса, дом 14, от крыльца справа под третьим кирпичом на дорожке – ключ. В доме все есть… Никуда не выходи. Если во дворе, у гаражей, появятся люди, не обращай внимания. Это рабочие. В дом они не заходят. Уйгура, тупик Марса, дом 14, под третьим кирпичом справа ключ. Все.
Прозвучал отбой… "Байрам" еще некоторое время смотрел на попискивающую трубку, как будто она могла дать дополнительную информацию. Ну, что ж… Уйгура так Уйгура. Знакомые места. Да и дом в том тупике он как будто помнит. Тысячу раз пробегал мимо пацаном.