Свод черепа у каждого из троих был срезан ленточной пилой, скальп оттянут к лицу, мозг обнажен. Завернутая кожа живота покоилась на лобковой кости - последняя попытка защитить срам, - открывая желтоватые внутренние ткани и скрученные кишки. Вся троица ожидала прибытия местного дежурного патологоанатома, которому предстояло провести куда менее тщательное вскрытие, чем то, которое требовалось обугленной жертве, чьи руки словно застыли в последнем воинственном жесте.
Гленну почему-то вспомнилось прошлое вскрытие вскоре после того, как он разошелся с Эри, и почувствовал себя хуже некуда, Рой Грейс шепнул ему на ухо: "Как бы хреново ни было, уик-энд у тебя будет получше, чем у любого из тех, кто останется здесь на ночь".
Он усмехнулся, что случалось нечасто после смерти жены, и уже через пару секунд полностью сосредоточился на происходящем.
Едва успев умереть, каждый становится достоянием местного коронера, который и решает, требуется вскрытие или же нет. Главный критерий здесь - умер ли человек вследствие болезни, находясь под наблюдением врача, или его смерть нуждается в объяснении. Если причина очевидна - периодические проблемы с сердцем или рак, вскрытие не проводится. Но если смерть была внезапной, наступила вследствие неведомых причин или несчастного случая - падения с лестницы или автомобильной аварии, - коронер назначает вскрытие, чтобы исключить или установить факт преступления.
В данном случае перед патологоанатомом стояла несколько иная задача: подтвердить, была ли смерть жертвы самоубийством, на что указывали улики, или имело место нечто более зловещее.
Министерство внутренних дел имело в своем распоряжении тридцать патологоанатомов, специализирующихся на криминальных случаях и получающих за свою работу хорошие деньги. Одним из них и был доктор Фрейзер Теобальд, также одетый в зеленый халат. В данный момент он, пользуясь хирургическими щипцами, вынул что-то, показавшееся Брэнсону человеческим легким.
- Интересно, - сказал доктор и продиктовал что-то специфическое, обращаясь к небольшому устройству, которое держал в левой руке. Брэнсон ничего не понял.
На дальней стене, рядом с автоматическими весами, висела таблица с указанием имени умершего и колонками, в которые заносились вес мозга, легких, сердца, печени, почек и селезенки. Пока что заполнены были только две колонки - "неизв. муж." (вместо имени) и "7,5" (вес мозга).
Кроме Гленна Брэнсона, Даррена и его помощника, в морге находились Джеймс Гартрел, фотограф-криминалист, работавший сейчас около тела, и Филип Ки из офиса коронера. В зеленом халате, со спущенной под подбородок маской, он с озабоченным видом наговаривал что-то на диктофон.
- Думаю, вам всем надо это увидеть, - сказал Фрейзер Теобальд. - Может быть важно.
Все трое - Брэнсон, Гартрел и Ки - подошли ближе. Инспектор всеми силами старался не смотреть на частично обугленный мозг в открытой черепной коробке, но взгляд постоянно уходил в эту сторону.
- Левое легкое, - продолжал Теобальд. - Если наш клиент поджег себя сам, он должен был бы вдохнуть как огонь, так и дым. В грудной клетке и легких наличествуют причиненные огнем и дымом повреждения.
- И что это значит, доктор Теобальд? - спросил Гленн. - Хотите сказать, это соответствует тому, что и должно быть, если у нас самоподжог?
Доктор посмотрел на детектива. Лицо его закрывала маска, оставлявшая открытыми только пару пронзительных орехово-карих глаз.
- Именно так, да. Все это указывает на самоубийство.
- Но зачем делать это в канаве, в нескольких сотнях ярдов от машины? - спросил Брэнсон.
Теобальд пожал плечами.
- Кто знает, что происходит в голове человека, решившего свести счеты с жизнью? Строить предположения - не моя задача. Могу лишь сказать, что внешне на преступление ничто не указывает, по крайней мере на данной стадии. Но мне нужно более детально осмотреть тело и провести анализ крови.
Гленн Брэнсон вышел из прозекторской и позвонил Рою Грейсу. Странно, но его босс и друг вовсе не обрадовался, а ответил сухо и сдержанно, как будто все еще в чем-то сомневался.
24
Пятница, 25 октября
Доктору Джудит Биддлстоун - ее Рэд рекомендовали в брайтонской благотворительной организации, оказывающей помощь жертвам домашнего насилия, - было далеко за сорок. Прежде чем стать психологом-консультантом, она успела поработать инструктором в государственной службе здравоохранения. Теперь у доктора Биддлстоун был свой кабинет в подвальном помещении дома, расположенного в модном брайтонском квартале Норт-Лейн. Из-за горящих свечей здесь пахло, как в каком-нибудь храме, подумала Рэд. Сухопарая, по-спортивному подтянутая, с короткими подкрашенными волосами и живым веснушчатым лицом, доктор была в джинсах и тонкой черной футболке, несмотря на прохладный осенний день.
Рэд прикатила в Норт-Лейн на своем втором, дерьмовом, велике, уйдя с работы позже, чем планировала. Пара, которой она накануне показывала дом на Портленд-авеню, нагрянула в офис без предупреждения, запаниковав оттого, что уик-энд уже на носу и объект может уйти на сторону. Они хотели подписать предварительный договор, а Рэд не хотела упустить шанс оформить первую удачную сделку.
И вот теперь, в 18.35 пятничного вечера, на полчаса позже назначенного времени, они сидели друг против друга на бобовых пуфах, потягивая мятный чай под строгим взглядом малинового Будды, наблюдающего за ними с каминной полки. Это был их шестой сеанс.
Рэд начала с того, что рассказала о докторе Карле Мерфи, а закончила со вздохом:
- И я спрашиваю себя, нет ли во всем моей вины.
- Почему вы так думаете? - В голосе Джудит Биддлстоун чувствовался легкий акцент уроженки Ньюкасла.
- Не знаю. Я… просто… я кажусь себе такой бесполезной. У меня ничего не получается. Все, что ни делаю, заканчивается паршиво. Может, я сейчас просто не в себе. Сил уже нет.
- Такие тяжелые потери даром не проходят. Расскажите, почему вы чувствуете себя бесполезной.
- Вы, наверное, и сами знаете. У меня ничего не получилось с Брайсом.
- Вы так это видите? - нахмурилась Джудит Биддлстоун. - То есть в том, что у вас не сложилось, виноваты вы, а не он?
- Не знаю. У меня мысли как будто по одному кругу ходят. Но да, иногда я так думаю.
- У нас не очень много времени, и мне хотелось бы, чтобы мы еще раз прошлись по вашим отношениям с Брайсом, - сказала психолог, - потому что в них слишком много пробелов. Давайте вернемся к самому началу. Мне кажется, вы блокируете некоторые важные моменты… нет, не намеренно, но, однако же, постарайтесь вспомнить все, что можете.
Рэд попыталась.
Они переспали через три дня после первого свидания. И это было восхитительно. Любовь всю ночь напролет. Никогда еще у нее не было любовника столь страстного и внимательного. Она получила все и даже больше.
Проснулась в субботу утром - в его объятиях и в его квартире. Они снова занялись любовью. А потом, почти без перерыва, еще.
Уик-энд провели в постели. Заказали сначала пиццу, немного погодя что-то китайское. Смотрели старые фильмы по телевизору, пили шампанское "Редерер Кристалл". Он сказал, что ему нравится ее кожа, ее волосы, зубы, запах, юмор.
Ей нравилось в нем все.
- На следующий уик-энд он увез меня из Брайтона. В роскошный загородный отель. Заехал на своей машине, прекрасном "астон-мартине" с откидным верхом. Позже я узнала, что автомобиль Брайс взял напрокат. - Рэд закрыла глаза, вспоминая, как сидела на мягкой подушке, вдыхая насыщенный запах кожи, и теплый июньский ветер бил в лицо.
Они спали в роскошном номере с огромной кроватью, подолгу гуляли по песчаному пляжу, ходили на ланч и обедали и бесконечно пили марочное шампанское и дорогое белое вино.
Рэд рассказала психологу обо всем.
- И когда же пошло не так? - спросила Джудит Биддлстоун, когда она закончила.
Рэд пожала плечами:
- Трудно сказать. Наверное, не так пошло еще раньше, чем мы встретились.
Психолог ждала.
- Проблемы у него начались в детстве.
- Какие проблемы?
- Думаю, над ним надругались.
- Почему вы так думаете?
- Он проговорился пару раз. Это и навело меня на мысль…
- Что именно он сказал?
- В общем-то не так уж много. Иногда, когда злился, вспоминал свою мать, называл ее дрянью. Брайс не терпит, когда курят, и я старалась не попадаться ему на глаза с сигаретой. Но однажды попалась, и он сказал, что я такая же, как его долбаная мамаша. Только говорить о ней все равно не захотел. Я пыталась… ждала, что он раскроется, но он только сердился каждый раз. Сильно сердился. И я перестала расспрашивать.
- Итак, когда вы спрашивали его о детстве, он сразу же начинал сердиться. Вы это хотите сказать?
- Да.
- И по-вашему, причина в том, что в детстве он подвергся насилию?
- Такое ведь случается? Дети, подвергшиеся насилию, сами, вырастая, становятся насильниками.
- Бывает и так, но вопрос не столь прост. Связь более сложная, чем просто причинно-следственная. Мне интересно, что вы вывели из поведения Брайса именно такое заключение. Как думаете почему?
- Он помешан на контроле. И на аккуратности - всегда все поправляет. - Она невесело усмехнулась. - Птичка испачкала машину - и он уже в бешенстве. Будет мыть, полировать, опять мыть - всю машину. А если учесть, что он живет у моря, где всегда чайки, такое случается постоянно.
- Вас это тоже касалось?
- Да. Чувство было такое, будто ходишь по яичной скорлупе. Все время стараешься не сделать что-то, что могло бы его завести.
- И вы решили, что он такой из-за случившегося с ним в детстве?
- Помню, он как-то сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним родители.
- Хотите рассказать?
- Брайс все время говорил, что я никудышная. Не умею готовить, плохая любовница. Что заниматься со мной любовью то же самое, что трахать дохлую рыбину. И я ему верила; наверное, до сих пор считаю себя ни на что не годной. Я потеряла к себе всякое уважение. Но потом, унизив меня, даже ударив, он начинал плакать, просить прощения, обещал исправиться. В один из таких моментов, моля о прощении, Брайс и сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним его родители.
- Он объяснил, что имел в виду?
- Нет, он никогда не говорил об этом. Я решила, что, должно быть, случилось нечто очень плохое.
- Вы сами говорили, что много раз, в поздний период ваших отношений, звонили в полицию. Так?
- Да. Один полицейский, молодой констебль из патрульной службы… Споффорд… Боб Споффорд… Он был особенно добр ко мне. У него в детстве случилась похожая ситуация, его отец измывался над матерью. Это он помог мне связаться с "Проектом "Убежище"". И он постоянно убеждал меня порвать с Брайсом.
- Можете объяснить, почему вы тогда не воспользовались советом констебля Споффорда и не оставили Брайса?
Рэд пожала плечами:
- Не знаю. Может, Брайс меня запугал. А потом он всегда так раскаивался. Наверное, я думала, что могу ему помочь.
- Ага. Иначе говоря, вы сохраняли отношения с Брайсом из-за того, что случилось с ним в детстве?
- Глупо, да?
- Ну зачем же быть к себе такой строгой.
- Я ничему не научилась, да? Думала, что смогу его спасти. Думала, что, если смогу помочь ему открыться, он станет добрее ко мне. Но чем настойчивее я пыталась разговорить его, тем сильнее он злился.
- Вы не жалеете себя, но жалеете Брайса, пострадавшего, как вы полагаете, в детстве.
- Вот видите, даже с этим ничего не могу поделать.
- Это Брайс вам внушил? Что вы делаете все не так?
- Он постоянно это твердил. А я жутко злилась, просто с ума сходила. Старалась делать все как надо, но только еще больше портила. Я бы, наверно, почти все сделала, чтобы он только стал ко мне добрее.
- И мирились почти со всем в надежде на будущее?
- Я много думала об этом, - вздохнула Рэд. - Вы не представляете, как он умел перевоплощаться. Человек, который только что ненавидел вас и поносил, вдруг становился мягким и любящим. Ему ничего не стоило повернуть так, что я сама считала себя виновницей ссоры, что все произошло из-за моего несоответствия.
- Вашегонесоответствия?
Рэд рассмеялась:
- Да. У меня был целый список этих несоответствий. Хотите послушать?
- Думаю, оставшееся сегодня время можно потратить с большей пользой, чем подкреплять искаженное восприятие Брайсом действительности. У меня есть копия отчета, посланного констеблем Споффордом в "Проект "Убежище"" и хранящегося в вашем досье. Вы видели его? Отчет шел как приложение к обсуждению вашего случая на собрании МКОР.
- МКОР?
- Да. Собрание проводится каждые две недели с присутствием представителей полиции, благотворительных организаций, министерства здравоохранения, министерства образования и различных медицинских и социальных служб. Рассматриваются дела тех, кто подвергается риску домашнего насилия. Межведомственная конференция по оценке рисков. МКОР. - Джудит Биддлстоун открыла красную пластиковую папку и достала несколько подшитых страниц. - Вы сами дали мне разрешение на получение этого отчета. Приведу небольшую выдержку. Вот что он пишет: "Я чрезвычайно обеспокоен ситуацией с мисс Рэд Уэствуд. Считаю, что отношения, в которых она состоит, носят жестокий, оскорбительный для нее характер и угрожают ее будущей безопасности и благосостоянию и что полиции Суссекса необходимо принять меры. Я вижу боль в ее глазах. Ей страшно".
Рэд моргнула, сдерживая слезы. Кивнула.
- Да, - едва слышно прошептала она. - Мне было страшно. Я не видела будущего. Не видела возможности другой жизни. Я… вы знаете… С Карлом мне показалось, что какое-то счастье все-таки возможно.
Психолог протянула салфетку, и Рэд вытерла глаза. Всхлипнула. Шмыгнула носом.
- Черт. Да что с ним не так, с Брайсом? Вроде бы все при нем - шарм, харизма, талант, - но есть что-то… не знаю, может быть, прозвучит странно, но я бы назвала это ген неудачника, если такое вообще существует.
- Что именно вы имеете в виду под геном неудачника?
- Думаю… Тут ведь вот в чем дело. Он очень талантливый. Замечательный художник. По-настоящему хорошо рисует. Прекрасный карикатурист. Он пытался опубликовать свои работы - в газетах, журналах, но ничего не получилось. Пару лет назад почти удалось - "Прайвит ай" согласился взять его карикатуру, но только с небольшим изменением. И он отказался. Послал их куда подальше. Я пробовала повлиять, убеждала согласиться, пойти на уступку - в общем-то то изменение, которого они хотели, оно ничего не меняло, зато у него появлялся бы шанс пойти дальше. Но он этот шанс упустил да еще и на меня накричал, сказал, что я ничего не понимаю, что его искусство целостно и никаким изменениям не подлежит. Он так разъярился, буквально вышел из себя. Плеснул мне в лицо вином, ударил - просто спятил. Я даже думала, честно, что он меня убьет.
- Ох…
- Я попыталась выбежать из квартиры. У меня началась самая настоящая истерика. Он не пускал. Схватил и держал - он очень сильный, постоянно качается. Я заперлась в туалете и позвонила в полицию. Он расплакался, стал жаловаться, что его никто никогда не любил и не понимал. Умолял простить.
- Это все только ваши воспоминания, Рэд. Теперь вы в безопасности.
- Да, только я и сейчас чувствую все так остро, словно это вот-вот повторится.
- Знаю. Но теперь все в прошлом. Все закончилось. Вы же это сознаете, да? Расскажите, как все кончилось.
- Приехала полиция. Констебль Споффорд и одна женщина. Разговаривал с ними Брайс. Сказал, что ничего серьезного, обычное недоразумение. Они спросили, подтверждаю ли я это и хочу ли, чтобы он остался. И я подтвердила - да, недоразумение, и да, я хочу, чтобы он остался.
- Понятно. Ослушаться Брайса было бы неблагоразумно, да?
Рэд ответила не сразу.
- Знаете, я сама толком не разобралась. Все перепуталось. - Она пожала плечами. - Я думала, что, может быть, ему недостает только любви. Что если я буду любить его, то смогу как-то изменить.
- Знаете, что говорят, когда двое влюбляются?
- Нет.
- Женщина всегда надеется, что сумеет его изменить. А мужчина всегда надеется, что она навечно такой и останется.
Рэд слабо улыбнулась.
- Поэтому все браки заканчиваются разочарованием?
- Не все. Но многие. - Психолог тоже улыбнулась. - Итак, ген неудачника - эго, не дающее Брайсу идти вперед?
- Эго у него огромное, тут никаких сомнений быть не может. А еще он хороший фокусник и не раз говорил мне, что когда-нибудь прославится по-настоящему, затмит и Дэвида Копперфилда, и Зигфрида с Роем. Причем Брайс и сам в это верил. Когда мы только познакомились, он давал по нескольку представлений в неделю, но потом их становилось все меньше и меньше - думаю, из-за того, что он терпеть не мог, если кто-то не обращал на него должного внимания, а еще срывался, если трюк не срабатывал. И еще он был просто одержим Гудини. Все твердил, что он лучше Гудини. Иногда заставлял меня связывать его и надевать наручники, а потом освобождался от них за несколько минут.
- Заставлял вас связывать его? А вы не хотели?
- Мне это не нравится.
- То есть дело не просто в эскейпологии? Скажите, а всегда ли только вы его связывали, или он тоже связывал вас?
- По большей части связывал он, и меня это сильно пугало. Брайс всегда и все доводил до предела, когда мне начинало казаться, что я уже по-настоящему задыхаюсь.
- Дышите, Рэд, дышите. Сейчас вы в безопасности.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и прийти в себя.
- Мне и сейчас бывает страшно, когда я думаю обо всем, что он со мной делал.
- Знаю. Вы дышите - это помогает.
Рэд сделала пару глубоких вдохов и рассмеялась:
- Как глупо. Я просто вспомнила, а ощущение такое, словно задыхаюсь… как тогда. Надо же!
- Ничего глупого в этом нет.
- Я любила его. Правда. Была от него без ума. Какое-то время даже считала, что его послала мне судьба, что мы созданы друг для друга. Он частенько говорил, что мы уже встречались в другой, предыдущей жизни и я - по глупости или наивности, считайте как хотите, - верила ему.
- Это не глупость и не наивность. Люди, когда встречаются и влюбляются, именно так себя и чувствуют. Между ними существует невероятно сильная связь. У вас с Брайсом тоже так было?
- Да, так. Я думала, что встретила мужчину, с которым у меня будут дети, с которым я проживу до самого конца. И надо же, вот такой облом.
- Вы слишком строги к себе. Давайте говорить о том, что вы эти отношения прекратили. И к этому факту никакие глупоне применимы. Что послужило поворотным пунктом?
- Главную роль сыграла моя мать. Я, кажется, говорила, что она помогает заключенным и работала консультантом по лайф-коучингу?
- Да, говорили.
- Моя мать ужасно меня раздражала. Постоянно твердила, что он ей не нравится, что она ему не доверяет. Знаете, что я думала?
Психолог покачала головой.