– Ира, – сказал он, переждав очередной взрыв бутягинского смеха, вызванного анекдотом, – вам, наверное, пора. Не стоит, чтобы ваш муж начал выяснять, куда вы запропали. Вас тут не было, вы нам приснились. А мы – вам. Но… Спасибо! Что поверили мне и пришли. Мы со Станиславом Васильевичем очень постараемся помочь вам. Кстати, он и довезет вас до дому. Почти до дому, немного пройдетесь пешком. Хорошо? Нет, не беспокойтесь, он прекрасно водит машину в любом состоянии, а его рыдван ГИБДД не останавливает. За кошмарную галлюцинацию принимают.
– Хоть бы и остановили, – с воинственным видом прокомментировал эту обидную инсинуацию "друг и соратник". – Поехали, Ирочка!
"Ну вот, уже Ирочка, – усмехнулся про себя Гуров. – Все-таки неисправимый ты бабник, пан Крячко…"
– Лев Иванович, – обернулась она у двери, уже одетая, – даже не знаю, ерунда какая-то… Сын наш, Саша, пришел сегодня от приятеля, принес дискету со стрелялкой новой. А когда стал ее запускать, так на мониторе надпись: "Ты, пащенок, уже сирота. А папаша твой – покойник!" Это что, шутка такая? Или серьезно, как вы считаете?
– Вряд ли серьезно, – мрачновато усмехнулся Гуров, – однако симптоматично.
Глава 16
Двое добротно, тепло одетых мужчин стояли чуть в стороне от развилки раскисших проселочных дорог, спрятавшись от колючего ветра с редкими снежинками за мощной тушей черного джипа. Водитель с типично дегенеративной внешностью братка-пехотинца мирно дремал, уронив коротко стриженную голову на скрещенные руки, даже сейчас крепко вцепившиеся в руль.
– Что-то я тебя не пойму, Мордва, – недовольно потирая шрам, пересекающий его правую щеку, сказал один из них, повыше ростом. – Дурью ты маешься! Сначала гроб этот придумал, теперь щенку его хрень какую-то бог знает куда закинул. Кто это у тебя продвинутый такой, что во всяких компьютерах и прочей фигне разбирается? У меня братва ни бельмеса в фигне не сечет, а живем не хуже тебя. Ну дурь конкретная! И на хера ты меня сюда притащил? Могли бы в городе его мочкануть, а?
– Это хорошо, что ты меня дураком считаешь, – с презрительными нотками в голосе ответил второй. – Еще бы и Витька так думал, но надежд на это мало – он хоть падла редкая, а поумнее тебя будет. Не хрюкай. А то, хоть ты и Кабан, рыло в момент на сторону сверну. Не обижаются на правду. Про психологию тебе объяснять не буду, ты слова-то такого не знаешь. А по-простецки ежели: так пусть нас шпанцами, сявкой мелкой считает. К тому ж если и не купится, то все равно занервничает, насторожится, пакость ждать начнет.
– Так чего хорошего, если насторожится? – Кабан недоуменно выпялился на собеседника.
– В городе его мочить нельзя: его охрана, фраерки посторонние, менты, – продолжал Мордва, не особо прислушиваясь к подельнику. – Ты под "невод" не хочешь попасть? Вот и я не хочу. Надо его выманить. Шкалик подошлет ему своего пацана, тот скажет, что во вторник наедут на его кожзаводик. Знаю, что хочешь спросить. Ничего Шкаликову пацану не сделают. Он не соврет. Будет такой наезд. А дорожка к заводику – вот она. – Авторитет чуть нагнулся и указал Кабану на правое ответвление развилки. – Два километра. До заводика. И пять – до Гудасовки. Там, типа, базу временную устроим – у Шкалика в деревне старые корешки есть. Наезжать будем чуточку, для вида. Надо, чтоб заводские усекли, что сил у нас, значит, с гулькин хрен, и ему на Княжескую позвонили. А он, барашек долбаный, настропаленный и потому поверит, скорее всего, побоится охрану разделять, метнется сюда вместе со своей пехотой, чтоб беспредельщиков прихлопнуть. Если останется в городе – тоже не беда, но это вряд ли. Для того я его и раздразнить хочу, он гордая профурсеточка, мать его дышлом! Купчишка, видишь… Са-ам, самолично захочет салазки загнуть: знай, мол, Баранова!
– А менты? Они ж к заводику тоже ломанутся.
– Хрен бы с ними. Если ломанутся. На заводике – приманка, бутафория. А, – раздраженно махнул рукой Мордва, – ты ведь и этого слова не знаешь! Пускай он до заводика доедет, а там, когда его "быки" делом займутся, да и сам он почует себя шибко крутым, в игру вступает Ахмед.
Он достал пачку сигарет, выщелкнул одну и некоторое время молча курил, хищно улыбаясь своим мыслям. Кабан понуро ждал продолжения "лекции".
– И тут в дело вступает Ахмед с поблядюшкой. Вот. – Мордва показал на соседнее, левое ответвление развилки. – Дорога ведет в одну из его загородных норок, те же два километра. Охраны там нет, и Вика эта самая под Ахмедовым руководством оттуда на хитрый сотовичок хахалю и дзинькнет. Должна она этот номер знать.
– А если не позвонит? И на кой хер ее в норку загородную пялить? – Явно не блещущий умом Кабан запутался вконец.
– Ахмед убедит. Это ты не вибрируй! А что до норки, тут опять психология. Он с подстилкой тут зависал несколько раз, дошло?
– Не-а. И что с того, что зависал?
– Тьфу ты, пропасть! – Мордва яростно сплюнул. – Одного не могу понять, как ты с такими мозгами в авторитетах ходишь. Место удобное, с тебя довольно? На развилке мы его отсекаем от охраны, часть которой с нашими отморозками на заводике застряла и… Мочить сразу не будем, я побазарить с ним хочу, и умирать ему придется долго. Если из города едет, а не с заводика – то же самое. Но сложнее, охраны больше, и настрой у паскудины не тот. Да вот гадом буду, не выдержит он. Ло-оманется на заводик-то, вот посмотришь! Отсечка и захват – на мне и Шкалике, с девкой работает Ахмед, сам напросился, а твои бойцы заводик обеспечивают.
– Мои парни не подпишутся, – угрюмо буркнул Кабан. – Конкретно к ментам в лапы, или барановские охранники яйца пообрывают.
– У тебя на плечах голова или жопа?! – не выдержав, психанул Мордва. – Пусть пару дымовушек швырнут, рыло начистят работягам, станок малость покурочат, костерчик хилый в цеху разведут. Побольше шума, но ничего серьезного, без мокрухи! "Волыны" вообще не брать! И сматываются шустро, но не слишком! Даже если влипнут, то – хулиганка, а охранники в худшем случае рыла твоим "шестеркам" на сторону свернут, так и давно пора! Пусть сворачивают, делом полезным занимаются, нам этого и надо.
Он опять сплюнул, затем неожиданно сгреб мощного, рослого Кабана за грудки:
– Я с тобой и твоей золотой ротой вообще связываться не хотел, но как вчетвером решали, так и делать будем, чистеньким не уйдешь! И попробуй накосорезь мне, сукой буду, из-под земли достану! Моя со Шкаликом команда под пули, может, пойдет, а под срок, если влипнем, наверняка! А твоим разве только рожи разобьют. Если руки не побрезгуют пачкать. Завтра вечером приходи с бригадирами на Королькова, где позавчера сидели, прикинем хрен к носу окончательно. И… смотри у меня!
Через несколько минут джип, урча мотором и нещадно размешивая стылую грязь в колеях, развернулся на месте и покатил по дороге, ведущей в город.
* * *
Утром подморозило, и Гуров со Станиславом по дороге в губернское УВД с удовольствием вдыхали чистый, холодный ноябрьский воздух, без следов липкого тумана, который наконец-то унесло северным ветерком куда-то за Волгу. В разрывах туч даже изредка посверкивало неяркое осеннее солнце.
– Собственно, что ты собираешься предпринять? – Крячко выспался, прекрасно позавтракал и пребывал в самом боевом настроении. – Баранов Барановым, но основная наша задача – все же внести полную ясность с делом Марджиани, под это тебе официально командировку оформили. С кем из местных ты его пытаешься связать?
– Пойми, Станислав, это все в одном лукошке. Если я прав, то стоит прижать Баранова, и загадки с твоим "воином света" решатся сами собой. Еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане! Молодец Ирина, что не побоялась и к нам вчера пришла. Недаром Дорошенко у Баранова объявился: учуял, тварюга, что запахло жареным. А прижмем мы ягненочка нашего невинного материалами дискетки, которую ты мне привез. В Москве ты свою задачу выполнил, теперь здесь главная работа пошла! Да и Димкины разработки подойти должны.
– Ты мне говорил, что он чуть ли не нанять тебя собирается, чтобы ты его задницу от разборок прикрыл. – Станислав недоуменно пожал плечами. – Это еще зачем? Что он, дурачок совсем?
– Нет. Все проще. Ему сейчас любой ценой важно выиграть время, отвлечь нас, хоть про тебя он еще не знает, от "Дизеля", Марджиани и всего, что с этим связано. И он играет по двум направлениям. На одном фланге он отвлекает нас якобы готовящимся на него наездом и подсовывает лакомую приманку – погромить наиболее обнаглевший местный криминал. – Гуров иронически хмыкнул. – Я не удивлюсь, если он этот наезд сам на себя организует!
– А на другом фланге?
– А на другом он неявно хочет мне сдать какую-то пешку, может, даже и фигуру: списать на кого-то "Караван" и некоторые свои другие прошлые делишки. Он понимает: просто так я от него не отцеплюсь, вот и хочет кинуть кусок, откупиться. Сам же планирует прорыв в центре: Гриценко мне сообщил, что в среду будет выездная коллегия министерства на "Дизеле", с представителями фирм-конкурентов. Для Баранова самое главное сейчас – чтобы прошло нужное ему решение. Знаешь, как в охотничьем рассказе – мужик от медведя удирал, ну и бросал ему шапку там, рукавицу, тулупчик… Пока зверь брошенное обнюхивает, мужик все ближе к спасительному дому подбегает.
– Так мужик в трусах и остался? – ехидно поинтересовался Крячко.
– Вот-вот. А в нашем случае он и без трусов останется, с голой задницей. Про анализ московских уэповцев он не знает, а главное – он понятия не имеет, что убийца Марджиани у нас в руках. Я бы это засек, будь он хоть трижды гениальный актер. Видать, останкинская братва не торопится своими эпохальными достижениями хвастать; думаю, они его немного побаиваются. Или хотят втемную кинуть и облапошить. Хотя одно другому не помеха.
Некоторое время друзья шагали молча. Гуров прекрасно догадывался об истинных причинах экстренного приезда Станислава: в Москве отработано все, нужно дожимать дело на месте; Крячко надеется, что он, Гуров, найдет наилучшее решение. Вслух они об этом не говорили, но Станислав молчаливо признавал лидерство Гурова во всем, что касалось стратегической стороны их работы. Лев был признателен ему за это.
…Гуров познакомил Крячко с майором Курзяевым и, оставив их перекуривать у подоконника второго этажа, спустился в инфоцентр управления. Ему не терпелось разобраться с уэповской дискетой, получить подтверждение некоторых своих выводов.
И он их получил. Лев и так был близок к разгадке механизма криминального бизнеса Баранова, а теперь его предположения превратились в уверенность.
– Я не думал, что ты час там проторчишь, – сварливо заметил "друг и соратник", когда вернувшийся на второй этаж Лев подошел к облюбованному им и Курзяевым подоконнику. – Доставай свой Camel, присоединяйся к нам. Тут уютно, не дует и не мешает никто. Что там на дискете, поможет нам это? И от дружка твоего, яйцеголового, есть писулька? Мы с майором тут все кости нашему ягненочку перемыли, но без вас, Лев Иванович, никак-с!
– Помогла дискета, хотя я, кажется, и сам почти допер. Баранов с прасоловской подстраховкой золотую жилу разрабатывал, на него местные авторитеты ух как злы, так что организовывать наезд ему не придется, сами наедут, и, думаю, круто. Он, видите ли, за разрулеж взялся. Что самое забавное – поводы для разрулежа он же и создавал.
– Это как? – поинтересовался озадаченный Курзяев.
На лице Крячко тоже читалось непонимание.
…Так называемыми "рулежками", они же "разводы", занимаются прежде всего воры в законе. Большинство из них не только руководят своей бандой, иногда их влияние распространяется на криминальный мир отдельных или даже нескольких регионов России. Бывает, что и на некоторые республики бывшего Союза.
Воры главенствуют на сходках, где обсуждают неблаговидные с точки зрения их традиций и обычаев поступки своих собратьев, "положенцев", "смотрящих" и других членов преступных кланов. Приговоры могут выноситься и уголовникам, входящим в иные, не воровские, структуры.
Конфликты разрешает сходка-"правилка" или авторитетный старый вор. Нередко он единолично "разводит" молодых воров и подвластные им легальные структуры, о чем сообщается братве на очередном сборище или в малявке на общак.
Крячко, не хуже Гурова все это знавший и не слишком понимающий, к чему клонит друг, тут же привел классический, хрестоматийный пример из своей практики. Курзяев слушал с острым интересом: масштаб впечатлял, на своем губернском уровне он с такими заморочками не сталкивался!
В городе Саратове проживал тогда один из ветеранов воровского мира, особо опасный лидер по кличке Мурдик. Криминальная молодежь именно его часто просила решить спорные вопросы. Причины такого доверия понятны – если за дело берется Мурдик, на городских улицах может не случиться побоища, не будут грохотать автоматы и литься кровь, в том числе и невинных людей.
Но и на старуху бывает проруха. В августе 1994 года Мурдика попросили рассудить воров в законе Махо и Хасана – те уже были готовы собирать своих боевиков.
Непримиримые враги согласились, ведь Мурдик – один из немногих, кто является "расписным" и настолько непогрешим перед братвой, что может "развести" даже крутых мафиози.
На этот раз Мурдик не смог быть мил к обоим спорщикам – Махо благословения не заслужил. Спустя несколько дней на улице города Сочи прозвучали автоматные очереди. Правда, произошла осечка – убили не Махо, а другого – его сподвижника, сидевшего в машине рядом.
– А самого Махо я лично брал, в том самом Саратове, – закончил свой рассказ Станислав, – и обошлась бы нам эта операция большими заморочками и кровью, если бы не "слухан" по криминалу и малявки по всему общаку: Махо не поддерживать, за него не впрягаться. Так что я про "разводы" не понаслышке знаю, но Баранов – не то что не вор в законе, он до авторитета не дотянул. И, кстати, не пытался дотягивать! Кого он мог "разводить"?
– Ты, Станислав, был бы прав на все сто, – одобрительно заметил Гуров, – тут ему и Прасолов не помог бы, если бы в "разводках" один криминал замазан и заинтересован был, но…
Но в последние годы к помощи "разводящих" бандитов прибегают, казалось бы, вполне приличные люди: коммерсанты, банкиры, бизнесмены… Если эту публику можно называть приличной. Однако что же заставляет представителей "среднего класса" делать это? Не трогательная же любовь к бандюкам…
Просто все. Судебная система России сейчас находится в таком глубоком кризисе, что уже и не в кризисе даже. В глубокой жопе, прости господи, но вещи надо называть своими именами. Об этом можно говорить и по уголовному, и по гражданскому, и по арбитражному судопроизводству.
Третейское же судейство воров в законе лишено чиновничьей волокиты – не нужно ни заявления, ни заверенных нотариусом документов, ни справок о финансовой деятельности, ни… Ничего этого не нужно.
Во-вторых, и это очень важно, отдельные стороны деятельности большинства, как бы выразиться поприличней, коммерческих структур, акционерных обществ, полугосударственных и даже совсем государственных предприятий сегодня имеют криминальный характер. Поэтому пострадавшим просто невыгодно, чтоб в их дела вникали правоохранительные органы – к чему бизнесмену лишняя огласка? Это ведь он называется так гордо: "бизнесмен", а поскреби его чуть – кто наружу вылезет? Правильно, жулик. Которого, если по-хорошему, надо сажать на скамеечку подсудимых рядом с кинувшим его партнером; тот тоже жулик, но поудачливей.
В-третьих, привлекает почти немедленный результат: самый ловкий обманщик прибежит с повинной, упрямый должник – с деньгами. Да и выгода прямая. Если, скажем, какая-то липовая фирма нагрела коммерсанта на круглую сумму и испарилась, бандиты ее почти всегда найдут, но за свои услуги потребуют "откатные": от тридцати до пятидесяти процентов похищенного. Вот и решайте: либо отдать "откатные", либо вообще остаться ни с чем.
– Славоярские акулы бизнеса, – Гуров нехорошо улыбнулся, – и решили. За последние три года – более тридцати сорванных договоров, поставок, неоплаченных счетов, проваленных кредитных обязательств и прочей вони. Пострадавшая сторона – самые разные структуры: от полной мелочовки вроде "Эстремадура" идиотского до акционерного банка "Славоярский кредит" и общества взаимного страхования "Гарантия". – Лев перевел взгляд на майора. – Это вроде как киты у вас в Славояре? Я так и думал… Последний пример такого рода – АО "Альянс", с хозяином коего имел счастье позавчера побеседовать. – Лев снова улыбнулся. – Кинувшие этих почтенных людей фирмы-однодневки при всей пестроте отличаются одной особенностью: регистрируются они через небезызвестного господина Честаховского; банкротятся тоже, как правило, через него.
– Это барановский ручной законник, сволочь редкая, но изумительный юрист, – обращаясь к Станиславу, хмуро пояснил Курзяев.
– Вот именно, – благодарно кивнул Гуров. – Только трое из тридцати четырех имели то ли смелость, то ли глупость вчинить иск. Двое проиграли с треском, причем адвокатом ответчика выступал кто? Вот именно, Честаховский! А третьи – выиграли. Себе на горе.
– Это страховщики из "Гарантии"? – полуутвердительно поинтересовался Курзяев. – Но почему на горе?
– Потому что они оплатят все потери Александра Котяева и его "Каравана". Если не смогут доказать, что тот сам себя поджег. А они не смогут! И вот тут-то им и… Мало того, я уверен, что в "Славоярской хронике" вот-вот выйдет статейка с подробнейшим, леденящим душу описанием этого пожара и его последствий для некоторых страховых фирм. Чтоб неповадно, знаете ли, было! Этой газетенкой заправляет по совместительству некий Александр Алексеевич Тараскин, шеф Центра политической экспертизы и консультирования, еще один барановский клеврет. Нехилая же "команда пиратского брига" подобралась: мерзавец на мерзавце, пробу негде ставить…
– Хорошо, ты сказал трое из тридцати четырех. – Крячко достал очередную сигарету и, не прикуривая, начал внимательно разглядывать ее кончик. Лев хорошо знал мельчайшие привычки "друга и соратника", все указывало на то, что Станислава серьезно зацепило. – А остальные?
– Позволь пофантазировать. К остальным, как, впрочем, и к несговорчивой троице, зашли вежливые молодые люди. И прозрачно намекнули, что стоит облапошенным хозяевам только пожелать, и их деньги, кредиты и прочее будут им возвращены. За небольшое вознаграждение. Скажем, двадцать процентов.
Гуров переоценил благоразумие Виктора Баранова. "Вежливые молодые люди" во главе с безвременно почившим Зябликом вели речь о тридцати. Надо же и Домовому было что-то отстегивать.
– Все, – продолжал Лев, – сугубо добровольно. Какой рэкет, боже упаси! Не хотите, господа хорошие, так и не надо. Счастливо оставаться. Сосите лапу.
– Савоськинский вариант на славоярский лад? – догадался Крячко. – А вместо Савоськи – Прасолов? Домовой?
…Очень многие уважаемые банкиры и бизнесмены Москвы и Московской области в трудную минуту не видели для себя другого помощника и спасителя, кроме старого вора в законе Савоськи. Внимательно изучив проблемы просителя, Савоська правил суд скорый, но справедливый. На одних налагал штраф, другим включал счетчик, третьим повелевал расплатиться сполна, а иных и миловал.