Мебель и посуда, напротив, казались оставшимися в наследство от прошлых жильцов – все дешевое, грязноватое. Да и вообще, тот, кто интересовал незваных гостей, не отличался особой любовью к порядку. Смятый ком одежды на стуле, разбросанные туфли, недопитый с завтрака кофе…
Женщины здесь если и бывали, то лишь эпизодически – об этом домоправительница не соврала, а значит, не имелось оснований сомневаться и в других ее сведениях.
Мелко, с комариным звоном завибрировало оконное стекло – это неподалеку пронесся состав подземки. Кто-то включил музыку – то ли в соседней квартире, то ли двумя этажами выше.
Виноградов с любопытством рассматривал фотографию покойного академика Сахарова, – наряду с православной иконкой и пестрым плакатом на тему борьбы со СПИДом, это было единственное, что украшало стены холостяцкого обиталища. Редкостная безликость – даже музыка и видеокассеты свидетельствовали скорее не о многогранности интересов хозяина, а о стремлении быть в курсе всего и сразу.
– Что? – одними губами спросил Владимир Александрович. Рэмбо, закончивший уже разбирать документы, отрицательно помотал головой. Потом поманил за собой Виноградова и переместился к телефонному аппарату: – Попробуем?
Это также было сказано отчетливым шепотом, но Виноградов все равно не понял.
– Что попробуем? – Телефон был как телефон, обычный кнопочный "панасоник". В России давно уже покруче есть – с определителем номера, с автоответчиком…
– Войс-мэйл, – показал Сергей на светящуюся кнопку.
Виноградов виновато поднял плечи, и напарник решил не тратить время на объяснение очевидных для каждого американца вещей.
Он снял трубку и набрал, сверяясь с прилепленной скотчем у аппарата табличкой, номер электронного коммутатора. После первого же гудка отозвался женский, записанный на пленку голос. Как понял Владимир Александрович, абоненту предлагалось набрать свой персональный код. Искомые четыре цифры оказались вписаны от руки в соответствующей пустой строчке – еще, видимо, при вселении жильца.
Кивнув одобрительно самому себе, Рэмбо набрал комбинацию. Электронная женщина сообщила, по-английски естественно:
– Для вас имеется два телефонных послания… два послания. Чтобы прослушать первое из них, нажмите кнопку "пи"… Для вас имеется два телефонных послания…
– Ну если вы настаиваете, – уже не сдерживая азарта, согласился партнер Владимира Александровича. – Жму "пи"!
Коммутатор отреагировал:
– Четверг, один час семь минут пополудни.
Затем, после звукового сигнала, заговорил опять женским голосом, но на этот раз другим, поразительно знакомым:
– Здравствуйте, господин Натанзон! Это русская служба доставки фирмы "Книжный мир"… Сообщаем, что заказанные каталоги прибыли, они уже в Нью-Йорке. Сегодня вечером я отправлю их по адресу. Прибытия следует ожидать, вероятнее всего, завтра, в любое время. Это – именно те экземпляры, фотографии которых вы видели, оба выпуска…
На этом месте Ольга замялась. Но продолжила:
– Хотелось бы предупредить, что и первый, и второй каталоги очень непросты в изучении… Будьте внимательны, желаем успехов. Ба-ай!
Опять раздался звуковой сигнал, и электронная телефонистка уведомила:
– Энд оф мессидж.
Но Владимир Александрович и без перевода понял, что послание окончено. Пока механический голос объяснял, какую кнопку надо нажать для прослушивания следующей записи, что сделать для повтора и как удаляется ставшая ненужной информация, Рэмбо только сопел, глядя на майора. Но потом не выдержал:
– Я не врубился… Тебе тоже показалось, что это?.. Какой Натанзон-то тут? Его же фамилия другая!
– Сматываться надо! – Первая заповедь драки в толпе: уйди с линии удара, потом разберешься, куда отвечать.
– Ага, сейчас… сейчас!
– Уходим так же, понял?
Рэмбо привык подчиняться, поэтому моментально отлип от клавиатуры и двинулся к двери. Но не менее дисциплинированный аппарат уже воспроизводил второй из зафиксированных звонков:
– Четверг, одиннадцать часов сорок минут пополудни… Би-и-ип!.. Хай, это я, Сникерс. – Голос принадлежал относительно молодому мужчине. Типичный фарцовщик из мелких, сказал бы майор Виноградов, услышав его где-нибудь в Киеве или Петрозаводске. – Витя, тут тебя какие-то типы спрашивали, двое. Интересовались, где живешь… Говорят, имеют деловое предложение, а по-моему, это или менты, или того хуже. Но я тебе не звонил, если что, – понял? Все, отзвонись, когда проявишься… Би-и-ип!
– Пошли, – взялся за ручку Владимир Александрович. – Быстро!
Однако первым выглянул в коридор напарник:
– Чистенько все, двигаемся… – Он успел уже краем платка протереть телефонный аппарат и теперь торопливо провел материей по тому месту, за которое хватанул засуетившийся Виноградов.
Майору милиции стало стыдно. Покинув чужие апартаменты, он вслед за Рэмбо направился к пожарной лестнице, налево вдоль ряда однообразных дверей. Но спуститься по ней им уже не довелось.
– Стоп! – Путь преградил абсолютно квадратный тип в сером костюме шестьдесят восьмого размера. За плечом у него виднелся краешек другой, не менее упитанной рожи.
– Сорри? – вопреки собственным филологическим наставлениям поинтересовался Рэмбо. Судя по торопливому топоту, путь назад тоже отрезали. – Вали отсюда, Саныч!
Это значило, что Виноградову самому следует принимать меры к собственному спасению – двоим уже было не оторваться. Бывший инструктор коротко, костяшками пальцев ударил ближнего противника в нос и тут же корпусом попытался пихнуть его на второго. Замысел казался неплохим – для Владимира Александровича на доли секунды открывался проход к балкону… Рывок – и все преследователи оказались бы сзади, а убегающий обычно имеет больше шансов, чем пустившийся в погоню.
Но вмешались законы физики: соотношение масс получилось не в пользу Рэмбо. Десятипудовая туша только качнулась и с ревом осела куда-то вниз. Виноградов, метнувшийся было в направлении лестницы, еле успел увернуться от летящего в голову кулака. Второй удар пришелся в плечо – хотя и по касательной, но довольно болезненно. Его соперник, конечно, уступал в весе тому, кого вывел из строя Рэмбо, но и Владимир Александрович давно уже предпочитал боевым системам оздоровительные.
Поэтому с третьего раза он получил бы плюху туда, куда целился нападавший:
– Н-на! – Тренер учил когда-то, что задирают ноги только пижоны. Для ног есть природой определенные мишени: пах, колено, голень… Поэтому ботинок майора с хлюпаньем врезался в главную из них.
– Йоб-пты-ть…
Противник принял позу Адама, лишившегося фигового листка, но с пути не убрался. Интересно, мелькнула случайная и неуместная мысль, замечалось ли кем-нибудь, насколько похожи по обе стороны океана мужские крики?
Сзади еще двое подоспевших со стороны парадного входа с переменным успехом метелили виноградовского напарника. Обмен ударами подходил к концу, и теперь в основном доставалось Сергею.
Ба-бах! Бах… ах-х… Пуля ушла за косяк, вырвав из коридорной стены здоровенный кусок штукатурки. Это достал пистолет "квадратный" с поломанным носом – он вовсе не намеревался никого убивать, просто напомнил о своем существовании.
В следующую секунду пострадавший от виноградовского ботинка все-таки взял реванш. Некоторое время Владимир Александрович находился где-то в другом измерении, а когда выплыл наконец из малинового, гудящего моря боли, на руках уже защелкивались наручники.
Рядом, уткнувшись неестественно вывернутым лицом в ковровую дорожку, лежал скованный тем же способом напарник.
Виноградов закрыл глаза. Так тоже было больно, но все равно… Разглядеть что-то с пола он не мог, а для любого движения требовалось нечто большее, чем добрая воля.
"Так я и думал, – привычно разочаровался Владимир Александрович. – Опять киношники обманули – тоже мне, правовое государство. Никто не зачитывает никаких прав, не предлагает звонить адвокату… Все как у нас – сначала в морду, потом разбираются. И ни значков никто не предъявил, ни документов. Беспредел! Интересно, за кого эти козлы нас приняли?"
Майора бесцеремонно перекатили на спину. Обшарили и, не найдя оружия, ограничились остальным содержимым карманов. Кто-то зашелестел его документами:
– Владимир Виноградов?
Пришлось поднять веки.
– Да… – Где-то в недосягаемой высоте угадывалась физиономия одного из тех, кто подоспел уже после начала шоу и занимался Сергеем.
– Вы можете идти?
– Не знаю… – Хотелось бы поинтересоваться: куда? и зачем?
Но любопытство здесь вряд ли приветствовалось.
Вообще-то, кроме заплывшего уха и неприятных ощущений в предплечье, жизнь отравляли только впившиеся в запястья наручники. Тут ребята явно перестарались.
– Гоу, гоу! – Виноградова оторвали от пола и поставили на ноги. Придерживаемый под локоток, он направился в указанном направлении. Впереди еще двое волокли обмякшее тело Рэмбо.
То ли здесь привыкли к пальбе среди бела дня, то ли просто по причине послеобеденного времени все находились на работе, но в коридор не высунулся ни один из жильцов.
Только уже очутившись, к собственному запоздалому удивлению, на балкончике перед пожарной лестницей, он начал соображать, что к чему. Обрезанный телефонный провод, отсутствие комендантши…
Где-то на Оушн-парквей заголосила полицейская сирена, но к происходящему в доме мадам Беркович это не имело ни малейшего отношения.
Глава третья
Святая земля
Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя.
Исаия, 33:1
– И вы-таки мне будете рассказывать про американцев! Да они скорее нефа президентом выберут, чем еврея…
Человека, сидящего за рулем, звали Леня, и, подобно большинству бывших советских граждан, он обожал говорить о политике. Причем политика интересовала его, начиная с уровня глобальных межгосударственных отношений, все остальное казалось мелким и не заслуживающим внимания.
Следующей по важности темой в монологах водителя были кошмарно высокие цены, и только потом – арабские террористы и погода.
– Это – банановые плантации… Вы ведь знаете, что такое бананы?
– Знаю.
– В России их можно свободно купить?
– Можно, – кивнул Виноградов. – Даже не членам профсоюза можно!
Колонна машин впереди начала притормаживать – и довольно резко даже для такой великолепной автострады. Леня в сердцах шлепнул ладонями по рулю:
– Чтобы его… маму! – но вслед за остальными принял влево.
Вдоль обочины неторопливо перебирал колесами трактор с прицепом. Трактор был желтого цвета, прицеп – голубой, а груз укрывала оранжевая непрозрачная пленка. Вместе все это напоминало еще не снятую с витрины детскую игрушку и очень отличалось от того, что повидал на российских проселках Владимир Александрович.
Поравнявшись с открытой кабиной, Виноградов разглядел за рулем молодого паренька в футболке и обязательной кипе на голове. Уши его были заняты маленькими наушниками, а голова подергивалась в такт воспроизводимой плейером музыке. Разглядеть, не прикрыл ли он от удовольствия глаза, оказалось невозможно – мешали темные очки.
А вот оружие висело у тракториста на самом виду, в специально, видимо, оборудованных зажимах.
– Кибуцник! – прокомментировал Леня. – В России есть кибуцы?
– Нет, – хмыкнул Виноградов. – Чего нет – того нет…
– Вот видите! – поднял палец водитель. Какой смысл хотел он вложить в восклицание, не ясно, но на всякий случай Владимир Александрович кивнул.
Про кибуцы, которые сами израильтяне называют "последней остановкой перед коммунизмом", он уже слышал. Это не просто сельскохозяйственные общины, как сразу же объяснили гостю, – это практическое воплощение утопических идеалов вековой давности. Руководствуясь известной формулой, в кибуцах получают от каждого по способностям – и имеют высшую в мире производительность труда, удойность, урожайность. И все остальное, что позволяет нескольким процентам населения кормить остальных своих соотечественников и половину Европы в придачу. Насчет того, чтобы при этом каждому "товарищу", как они сами себя называют, доставалось по потребностям, Виноградов очень сомневался, но в конце концов… На то они и потребности, чтобы всегда опережать возможности.
Во всяком случае этот тракторист подавленным не выглядел.
– Вам солнце не мешает, нет? – поинтересовался водитель. Это было сказано таким заботливым тоном, что при положительном ответе он, наверное, выключил бы светило.
– Все в порядке, – успокоил пассажир, и Лене осталось только подправить козырек над лобовым стеклом. Машина, успевшая уже набрать порядочную скорость, при этом вильнула, – и Владимиру Александровичу осталось только поблагодарить Господа, что цифры на спидометре в километрах, а не в милях. – Н-да-а… Вы в Союзе кем работали? На такси?
– Нет, – смутился водитель. – Я делал коммерцию! И неплохо жил, при том дефиците… А здесь все делают коммерцию – и никакого дефицита. Поэтому пришлось садиться за руль.
Справа и слева, по обе стороны трассы, пейзаж неожиданно сменился: заборы, колючая проволока, вышки…
– А что вы хотите? – порадовался поводу сменить тему таксист. – Мы же постоянно воюем! Евреям никогда не давали жить спокойно… Вы думаете – как? Да на следующий же день после провозглашения независимости на нас напали сразу шесть арабских стран! Это шуточки, вы считаете? Я так не считаю. Никто еще ничего не успел сообразить, как-никак вчера был праздник – и на тебе… Но мы их все-таки даже тогда вые… победили!
Леня снова чуть не воткнулся в багажник идущей впереди "субару".
– Нет, ну что за баран! Совсем ездить не умеет…
– Ничего, я не тороплюсь.
Действительно, на тот свет не опаздывают, поэтому Владимир Александрович предпочел бы менее патриотичного и более профессионального водителя.
– А вы сами – не еврей? Просто вы выглядите как очень интеллигентный и воспитанный человек, вот я и подумал… Скажите, в России еще остались евреи?
– Остались, – успокоил его Виноградов.
– Я так и думал!
Очередной бетонный забор кончился, и за рядами колючей проволоки мелькнули: полоса препятствий, несколько зданий казарменной архитектуры и вполне приличный стадион. Почти сразу же их сменили идеально стройные ряды зачехленной техники: многоосные грузовики, бронетранспортеры, какие-то клыкастые то ли бульдозеры, то ли планетоходы… От уютного штабного коттеджа во все стороны вытянулись провода и щетинистый ряд антенн.
– Патруль?
Впереди, на обочине, возникли высматривающие что-то в потоке машин фигуры. Видны они были издалека, и Виноградов успел разглядеть пыльную, мятую форму и фиолетовые береты, засунутые под погон. У одного из солдат шнуровка тяжеленных высоких ботинок доходила едва ли до середины, другой же просто уселся на свой вещевой мешок, уперев длинноносую автоматическую винтовку "М-16" между коленей. Третьей оказалась девушка – невысокого роста пухлая блондинка в таком же почти, как у сослуживцев, обмундировании. Положенный по штату пистолет-пулемет "узи" кокетливо висел у нее на плече наподобие дамской сумочки.
Тот, что стоял, неожиданно поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем.
– Это нам?
Но Леня, не снижая скорости, уже миновал людей у обочины:
– Не-ет… Это просто ребята в город добираются – как правильно? Да, в увольнение… Дивизия "Гивати", армейский спецназ. Они здесь часто попутки ловят.
– Прямо так вот – с оружием? – удивился Виноградов.
– Естественно, – не понял вопроса водитель. – А как же иначе?
Действительно, иначе здесь было нельзя…
Тель-Авив особого впечатления на Владимира Александровича не произвел – может быть, из-за того, что проскочили мимо него по автостраде за считаные минуты. Собственно, самого центра увидеть и не пришлось – только окраины с нагромождением новых и довольно однообразных многоэтажек. Жаль! Говорили, что по выходным сюда съезжаются отовсюду – и из Хайфы, и из Беер-Шевы, и из правоверного Иерусалима, чтобы развеяться и отдохнуть…
– Нравится? – полюбопытствовал водитель.
Пассажир дипломатично кивнул.
– Посмотрите, справа… Здесь раньше все такое было! Специально оставили, чтоб не забылось.
Виноградов глянул на примыкающий вплотную к трассе кусок пустыни: камни под солнцем, иссохший песок, пыльные прутья колючих кустарников. И почти физически ощутил прохладную белизну жилых, расположенных в сотне метров, кварталов:
– Колоссальный труд. Можно себе представить…
За такое понимание он был вознагражден почти часовой лекцией об истории государства Израиль, особенностях его экономики и социальной политики. Несмотря на излишнюю эмоциональность и пристрастие Лени к нецензурным русским эпитетам, получилось вполне познавательно.
Наконец рассказчик притих.
– Уже скоро? – покосился на электронные часы Владимир Александрович.
– Смотрите… – Эффект был именно тот, которого он ожидал.
– Да-а! – Прямо впереди, на скале, выделялась четкая, крупная надпись по-русски: "Сады Сахарова". То же самое было повторено и на других языках, но глаз уже притерпелся к чужим шрифтам, поэтому буквы родной кириллицы производили несколько странное впечатление. – Сильно…
– Притормозить? – Можно было подумать, что это именно он придумал и создал этот уникальный комплекс – висячие, покрытые зеленью террасы на разных уровнях скал. Здесь, на пересечении автострады с прорубленной в незапамятные времена дорогой Гиват-Шаул, можно было по-разному относиться к покойному русскому академику, но…
– А вы знаете, кто такой был Сахаров? – на всякий случай уточнил таксист.
– Слышал! – Еще одной лекции на тему о том, что нет пророка в своем отечестве, он уже вряд ли выдержал бы.
– Это где-то здесь… Какой, говорите, номер машины?
Виноградов в очередной раз вынул из нагрудного кармана листок с реквизитами отеля и вслух прочитал то, что вчера для него записала девица из службы портье.
– Понял, сейчас посмотрим… – Леня вырулил на небольшую стоянку рядом с заправочной станцией. – Не они?
– Они! – Владимир Александрович уже заметил человека, выбиравшегося из припаркованного в тени автомобиля. Тень, однако, оказалась весьма относительной – это майор понял сразу же, как только расстался с кондиционированным салоном такси. Он махнул рукой, привлекая внимание, и нырнул обратно: – Сколько с меня?
Названная сумма в пересчете на доллары оказалась несколько выше, чем договаривались сначала, но торговаться показалось не слишком удобно. В конце концов, сорок центов считать за шекель или пятьдесят – деньги все равно не свои, подотчетные.
– Ладно… Спасибо! Счастливого пути.
– Мазлтов! Хорошего отдыха вам – и здоровья. Привет России, если будете в Витебске – кланяйтесь всем…
Виноградов хотел сказать, что Витебск – это уже вроде и не совсем Россия, но решил не вдаваться в геополитику. Тем более что к ним уже приближались встречающие:
– Проблемы, Саныч?