Есть мы… и есть они.
Ребус этого не ощущал. Наоборот, в глубине души он чувствовал себя оторванным от всех. Ведь он был кротом, которого забросили, чтобы он повел за собой группу, а вместо этого он раскручивает дело, и, если успешно его завершит, для него это будет концом.
– Прошу считать это предупреждением, – обратился Теннант к Грею.
– Если я вас правильно понял, мы не должны относиться друг к другу по-братски? – спросил Грей. – Мы теперь вроде колонии прокаженных, так, что ли?
– Мы здесь потому, что нам оказала любезность заместитель начальника Темплер. Это ее участок. И если вы хотите пройти положенный курс… – Он на секунду замолчал, давая им время подготовиться к тому, что он скажет дальше. – Вы будете делать в точности то, что вам сказано, ясно?
Послышалось недовольное ворчание, в котором отчетливо улавливалось вынужденное согласие.
– А теперь за работу, – объявил Теннант, взглянув на часы. – Я еду обратно и надеюсь увидеть вас всех в Туллиаллане сегодня вечером. Вы остаетесь в городе и помните, что вы находитесь здесь только потому, что я за вас поручился…
После его ухода они некоторое время сидели, глядя в пространство и друг на друга, обдумывая, что делать дальше. Первым заговорил Уорд:
– Этому парню следовало бы сниматься в порнофильмах.
Баркли нахмурился:
– Это еще почему, Алан?
Уорд посмотрел на него.
– Скажи мне, Там, когда ты последний раз видел член такого большого размера?
Хохот частично снял напряжение. Но Ребус не чувствовал желания смеяться. Он мысленно представлял себе, как слепая женщина вдруг ощущает руку незнакомца, сжимающую ее грудь. О том, какой ужас она при этом испытала. В то время ему не давал покоя один вопрос, и он даже обращался за ответом к психологу: "Кому в такой ситуации должно быть хуже – слепой или зрячей?"
Психолог лишь покачал головой, не в силах дать ответ. Тогда Ребус, придя домой, сделал повязку и крепко завязал глаза. Он выдержал двадцать минут, потом плюхнулся в кресло, ноги были в синяках; он плакал, пока не заснул.
Сейчас он решил дать себе перерыв и пошел в туалет. Грей посоветовал ему строго придерживаться курса и не подходить слишком близко к "настоящим детективам". Когда он вошел в туалет, Дерек Линфорд, стоя у умывальника, стряхивал воду с рук.
– Нет полотенец, – объяснил он Ребусу и стал рассматривать свое отражение в зеркале.
– Я слышал, ты теперь сидишь в моем кресле? – сказал Ребус, подходя к писсуару.
– Не думаю, что у нас есть темы для разговора, не согласен?
– Вполне согласен.
Молчание длилось примерно с полминуты.
– У меня сейчас допрос.
Линфорд не мог удержаться, чтобы не сообщить об этом Ребусу. При этом он старательно заправлял прядь волос за ухо.
– Не смею задерживать, – отозвался Ребус.
Стоя лицом к писсуару, он буквально ощущал, как взгляд Линфорда сверлит ему спину. Дверь туалета раскрылась и снова закрылась. Пришел Джаз. Он начал было представляться Линфорду, но тот перебил:
– Прошу прощения, в комнате для допросов меня ждет подозреваемый.
Когда Ребус застегнул молнию на штанах, Линфорда в туалете уже не было.
– Я сказал что-нибудь не то? – растерянно спросил Джаз.
– Линфорд в рабочее время уделяет внимание только тем, кому он, по его мнению, должен лизать задницу.
– Перспективный карьерист, – со злобой сказал Джаз и понимающе кивнул. Подойдя к раковине, он вымыл руки под струей холодной воды. – Напомни, а то я позабыл, как называется эта песня группы "Клэш"?…
– "Перспектива карьерного роста" .
– Точно. Я всегда чувствовал какую-то неприязнь к "Клэш": слишком все у них старо, и никакой политики.
– Понимаю, что ты имеешь в виду.
– Если группа хорошая, так она хороша во всем.
Ребус смотрел на озадаченное лицо Джаза: полотенца кончились, и вытереть руки было нечем.
– Экономят, – объяснил Ребус.
Джаз, вздохнув, вытащил из кармана носовой платок.
– В тот вечер, ну, помнишь, когда мы столкнулись… это была твоя подружка, да? – Он подождал, пока Ребус кивнул. – Сейчас у вас все нормально?
– Не совсем.
– Они ведь никогда не скажут, что довольны тобой, верно? А ведь если ты коп, любовная жизнь не может быть нормальной.
– Но ведь ты все еще женат.
Джаз кивнул.
– Женат, но это нелегкое дело, согласен? – Он замолчал. – Это дело об изнасиловании на тебя подействовало, я это заметил по твоим глазам. Когда ты читал газетную публикацию, ты словно опять погрузился в эти события.
– И не сосчитать, сколько таких случаев подействовало на меня за эти годы, Джаз.
– Почему ты все принимаешь так близко к сердцу?
– Не знаю. – Ребус секунду помолчал. – Может, потому, что я привык быть хорошим копом.
– Хорошие копы, Джон, отделяют себя от реальности барьером.
– А сам ты так делаешь?
Джаз помедлил с ответом.
– Работа прежде всего. Но она не должна быть причиной бессонницы, и ее ни с чем нельзя смешивать.
Ребус понял, что это удобный случай.
– А ты знаешь, мне тоже начали приходить в голову подобные мысли… Может, уже слишком поздно: ведь мне скоро в отставку.
– В смысле?
– В том, что, кроме жалкой пенсии, мне уже ничего не светит. Работа отняла у меня жену, ребенка… почти всех друзей, которые у меня были…
– Да… веселого мало.
Ребус кивнул:
– А что взамен?
– Ты позабыл про проблемы с алкоголем и нарушением дисциплины?
Ребус улыбнулся:
– А кроме этого, что еще?
– На этот вопрос, Джон, я ответить не могу.
Они помолчали, и после паузы Ребус задал давно подготовленный вопрос:
– А ты когда-нибудь переступал границу дозволенного, Джаз? Я не имею в виду мелочи, здесь мы все грешны… Я имею в виду нечто большее, что-то такое, с чем тебе пришлось бы учиться жить по-другому?
Джаз внимательно посмотрел на него:
– А у тебя такое было?
Ребус поднял указательный палец.
– Я ведь первый спросил.
Лицо Джаза стало мрачным и задумчивым.
– Возможно, – сказал он. – Однажды такое и случилось.
Ребус сочувственно кивнул:
– А ты когда-нибудь хотел повернуть все вспять и сделать так, чтобы этого не было?
– Джон… – Джаз осекся и после недолгой паузы спросил: – Мы говорим обо мне или о тебе?
– Мне думается, мы говорим сейчас о нас обоих.
Джаз подошел на полшага ближе.
– Тебе что-то известно о Дики Даймонде, скажи? Может быть, даже об убийстве Рико?…
– Возможно, – согласился Ребус. – Так это и есть, Джаз, твоя самая большая тайна? А что, мы с тобой сами не можем в этом разобраться? – Ребус почти перешел на шепот, как бы вызывая этим Джаза на откровенность.
– Я ведь почти тебя не знаю, – сказал Джаз.
– А мне кажется, мы уже достаточно хорошо знаем друг друга.
– Я… – Джаз сглотнул слюну. – Ты пока еще не готов, – произнес он, посмотрев на Ребуса как-то по-особому.
– Я не готов? Да о чем ты, Джаз?
– Джон… я не знаю, кто ты такой…
– Я постоянно думаю, как сделать мою жизнь на пенсии более безопасной. Дело в том, что мне нужна помощь, помощь тех, которым я могу доверять.
– Мы говорим о чем-то незаконном? Ребус утвердительно кивнул:
– Надо будет снова нарушить закон.
– И насколько это рискованно?
– Не очень, – подумав, ответил Ребус. – Вероятно, средняя степень риска…
Джаз уже открыл было рот для ответа, но в этот момент дверь туалета распахнулась и вошел Джордж Силверз.
– Привет, джентльмены, – с радушной улыбкой произнес он.
Ни Ребус ни Джаз не ответили на его приветствие, поскольку не могли расцепиться взглядами. Потом Джаз, склонившись к Ребусу, прошептал: "Поговори с Фрэнсисом", – и поспешно вышел. Силверз вошел в кабинку, но сразу же выскочил обратно.
– Черт возьми, нет бумаги! – закричал он, вне себя от раздражения. – А что это тебя так рассмешило?
– У нас большой прогресс, Джордж, – объявил Ребус.
– Значит, ты преуспел больше, чем вся наша компания, – пробормотал Силверз и скрылся в другой кабинке, захлопнув за собой дверь.
16
Настроение у Дерека Линфорда было хуже некуда. Ребус со своей компанией обосновался в комнате для допросов №1, более просторной, чем комната для допросов №2, которой пришлось довольствоваться Линфорду. К тому же окна тут не открывались, и было душно, как в чулане. Узкий письменный стол был привинчен к полу. Так принято в камерах, где допрашивают подозреваемых, привлекающихся по статьям, связанным с насилием. К стене был прикреплен двухкассетный магнитофон, а над дверью установлена видеокамера. Имелась также кнопка тревожной сигнализации, неотличимая по виду от выключателя настольной лампы.
Линфорд сидел за столом рядом с Джорджем Силверзом. Напротив сидел Донни Дау. Дау был низкорослым и сухощавым, хотя квадратные плечи свидетельствовали о развитой мускулатуре. У него были прямые светлые волосы – явно крашеные – и трехдневная черная щетина. В мочках обоих ушей были пуссеты и кольца, еще одна пуссета красовалась в носу. На языке, который тоже подвергся пирсингу, блестел золотой шарик. Рот у него был все время полуоткрыт, и кончик языка непрерывно гулял по кромкам зубов.
– Так кем вы сейчас работаете, Донни? – поинтересовался Линфорд. – По-прежнему консьержем?
– Я не буду отвечать ни на один вопрос, пока вы не скажете, зачем меня сюда привели. Мне полагается адвокат или кто-либо в этом роде?
– Какое обвинение устроило бы тебя больше всего, сынок? – спросил Силверз.
– С наркотой я не связываюсь.
– Так ты же умный мальчик.
Дау скривился и показал Силверзу средний палец.
– Нас пока интересует твоя бывшая жена, – объявил Линфорд.
– Какая именно? – не моргнув глазом, спросил Дау.
– Мать Александра.
– Лаура – шлюха, – объявил Дау.
– А ты, бросив их, разумеется, обеспечил и ее и ребенка на всю жизнь? – насмешливо поинтересовался Силверз, но Дау посмотрел на него как на пустое место – мол, да, этот следак явно не регбист…
– И что она сделала? – спросил Дау у Линфорда.
– Нас интересует человек, с которым она встречалась.
– Встречалась?
– Богатый чувак, снял ей нехилую квартирку. Впрочем, не такую уж и маленькую… – пояснил Линфорд.
Дау оскалился и грохнул кулаком по столу.
– Вот потаскуха! И ее еще назначили опекуном!
– Вы что, боролись с ней за это право?
– Боролись?…
Для таких людей, как Дау, глагол "бороться" имеет только одно, прямое значение.
– Я хочу сказать, – переиначил фразу Линфорд, – ты тоже претендовал на то, чтобы стать опекуном Александра?
– Так это же мой сын.
Линфорд снова кивнул, понимая, что ответ на вопрос был отрицательным.
– А кто все-таки этот ее…арь? Этот ваш богатый чувак!
– Артдилер, живет в Даддингстон-виллидж.
– А она с Александром в его квартире? Трахается там с этим сукиным сыном! При Алекс…
От гнева лицо Дау стало просто багровым. В наступившей тишине Линфорд услышал голоса и смех из комнаты для допросов №1. Эти недоумки наверняка смеялись над тем, что выперли его в комнату №2.
– Ну хорошо, а какое отношение все это имеет ко мне? – спросил Дау. – Вы просто хотели сделать мне какую-нибудь гадость, или на уме у вас еще что-то?
– Против вас, мистер Дау, дважды выдвигались обвинения в насильственных действиях, – объявил Силверз.
Личное дело Донни лежало на столе, Силверз побарабанил пальцами по картонной обложке.
– Что? Всего два? А сколько избивали меня самого, да я уже давно сбился со счета! А вам известно, что, когда я только начал работать вышибалой, не прошло и недели, как какой-то долбак шарахнул меня по тыкве. Здесь об этом ничего не сказано? – Он ткнул пальцем в папку. – Вы замечаете только то, что вам выгодно.
– Возможно, ты и прав, Донни, – согласился Силверз, откидываясь на стуле и скрещивая на груди руки.
– Но что мы реально видим перед собой, Донни, – стараясь говорить как можно убедительнее, начал Линфорд, – это человека, уже привлекавшегося за насильственные действия, который у нас на глазах пришел в бешенство, узнав, что у его бывшей жены есть отношения с другим мужчиной.
– Да пошла она! Плевать я на нее хотел! – Дау резко отъехал на стуле от стола и сунул руки в карманы; ноги его задвигались, как поршни.
Линфорд с деловым видом принялся листать папку с его личным делом.
– Мистер Дау, – начал он, – не доводилось ли вам читать об убийстве, произошедшем в городе?
– Только если о нем напечатано на спортивных страницах.
– Некий артдилер умер от множественных ударов по голове рядом со своим домом в Даддингстон-виллидж.
Ноги Дау замерли.
– Погодите-погодите, – проговорил он и даже вскинул вверх руки.
– Итак, чем, говорите, вы зарабатываете на жизнь? – пошел по второму кругу Джордж Силверз.
– Что? Подождите, ну подождите секунду…
– Убит человек, у которого были отношения с Лаурой, мистер Дау, – объявил Линфорд.
– Ты ведь работаешь вышибалой у Верзилы Гора Кафферти, верно? – задал вопрос Силверз.
Дау не мог ответить сразу; требовалось время, чтобы обдумать; думать он не мог, но понимал, что, если скажет что-нибудь – что-нибудь, - это может…
Но тут раздался стук в дверь, и в комнату просунулась голова Шивон Кларк.
– Не возражаете, если я поприсутствую? – спросила она.
Лица ее коллег исказили столь недвусмысленные гримасы, что она повернулась, чтобы уйти. В этот самый миг Дау вскочил и бросился к двери. Силверз метнулся за ним, но Дау растопыренной пятерней ткнул ему в кадык. Силверз захрипел и схватился руками за шею. Линфорд был практически заблокирован, оказавшись между Силверзом, столом и стеной. Подняв ногу, Дау пнул Силверза, тот отлетел назад, на Линфорда, в панике шарившего пальцами по стене в поисках тревожной кнопки. Шивон, уже вышедшая в коридор, пыталась удержать дверь, ухватившись изо всех сил за ручку, но силы были явно не равны. Он рывком распахнул дверь, схватил ее за волосы и отшвырнул назад, в комнату. По коридору наконец разлился рев сирены, но его и след простыл. Сотрудники, сидевшие в соседней комнате, видели, как он мелькнул в проеме их двери. Еще поворот, еще несколько дверей – и он уйдет.
В комнате для допросов №2 Силверз, скрючившись на стуле и загородив Линфорду выход из-за стола, пытался восстановить дыхание. Шивон поднималась с пола. Большой клок волос, валявшийся рядом, не так давно был частью ее прически.
– Черт побери вас всех! – причитала она.
Не обращая внимания на ее стоны, Линфорд бросился в коридор. Левую ногу – в том месте, на которое грохнулся Силверз, – пронзала острая боль. Утешало то, что синячок будет свидетельством его боевых подвигов.
– Где он? – во весь голос заорал он.
Там Баркли и Алан Уорд, переглянувшись, указали в сторону выхода.
– Он двинул туда, шериф, – с улыбкой пояснил Уорд.
Проблема была в том, что фактически никто не видел, как он выходит из участка. Главный вход находился под видеонаблюдением, и Линфорд дал указание службе охраны подготовить пленку. После этого пошел по кабинетам, заглядывая под столы; обследовал он и несколько имевшихся в участке чуланов. Когда он после обхода пришел в помещение охраны, там прокручивали пленку. Полноцветная замедленная запись зафиксировала, как Донни Дау выбегает из входной двери.
– Вызывайте патруль, чтобы прочесать территорию, прилегающую к участку! – распорядился Линфорд. – И машины, и пешие патрули. Составьте его описание и оповестите всех, кто сейчас на дежурстве.
Офицеры охраны переглянулись.
– Чего вы ждете? – взбеленился Линфорд.
– Вероятно, Дерек, они ждут, когда я отдам приказ выполнять твое распоряжение, – раздался голос у него за спиной.
Это был голос замначальника участка Джилл Темплер.
– Ой-ой-ой, – стонала Шивон.
Она уже сидела за своим столом, а Филлида Хоуз осматривала ее рану на голове.
– У тебя сорван еще и кусочек кожи, – констатировала она. – Но волосы, конечно, скоро отрастут.
– Наверное, больнее чувствовать, чем смотреть, – предположил Алан Уорд.
Инцидент, произошедший в комнате для допросов №2, казалось, порушил существовавшие барьеры: Грей, Маккалоу и Ребус тоже толклись рядом с Шивон, пока Джилл Темплер в своем кабинете производила с Линфордом и Силверзом разбор полетов.
– Кстати, меня зовут Алан, – представился Уорд, обрадовав своим вниманием Филлиду Хоуз. Когда она назвала ему свое имя, он подивился его необычности. Он слушал ее объяснения по этому поводу, а Шивон встала и отошла в сторону, будучи совершенно уверенной, что ни тот ни другой ее ухода не заметил.
Ребус, скрестив руки на груди, стоял у дальней стены, изучая приколотые к доске материалы по расследованию убийства Марбера.
– А он шустрый малый, – сказала Шивон, подходя. Ребус обернулся и посмотрел, как любезничают Уорд и Хоуз.
– Ты бы предупредила ее, – сказал он. – Лично я не уверен, что Алан – образец благопристойности.
– А может, ей именно такие и нравятся, – возразила Шивон, то и дело прикладываясь пальцами к тому месту на голове, с которого была содрана кожа; оно было как раз на макушке и зверски саднило.
– Тебе могут даже дать больничный, – заметил Ребус. – Я знаю немало копов, которых освобождали от работы и из-за менее серьезных травм. А кроме того, еще шок, стресс…
– Так легко тебе от меня не отделаться, – отмахнулась Шивон. – А почему вы не бросились в погоню за Донни Дау?
– Это же не входит в нашу задачу, ты что, забыла?
Ребус окинул взглядом комнату. Хоуз слушала болтовню Уорда, Джаз Маккалоу беседовал с Билли Прайдом и Дейви Хайндзом, Фрэнсис Грей сидел на столе, качая ногой и перелистывая папку со свидетельскими показаниями. Заметив на себе взгляд Ребуса, он подмигнул ему, слез со стола и подошел поближе.
– Надо было поручить это расследование нам, как считаешь, Джон?
Ребус молча кивнул. Грей, казалось, понял, что он лишний, и, сказав Шивон пару сочувственных слов, он отошел от них к другому столу, прихватив по пути новую папку.
– Мне необходимо поговорить с Джилл, – вполголоса сказала Шивон, не сводя глаз с закрытой двери кабинета Темплер.
– И после этого возьмешь больничный?
Шивон отрицательно мотнула головой:
– Мне кажется, я узнала Донни Дау. Это он сидел за рулем машины Хорька в тот день, когда я ходила в офис Кафферти.
Ребус пристально посмотрел на нее:
– Уверена?
– На девяносто процентов. Я видела его всего-то несколько секунд.
– Так, может, стоит поговорить с Хорьком?
Шивон кивнула:
– Только сначала надо получить согласие начальства.
– Ну если тебе хочется работать по такому сценарию…
– Ведь ты сам только что сказал: это не входит в нашу задачу.
Лицо Ребуса стало задумчивым.