- Пошли они все к черту! - сказал Гриняк. - Я вне игры. Никто не участвовал в этом деле - ни я, ни Уолш, ни Амато. Даже Маслоски к нему не причастен, хотя, казалось бы, без ОВД тут не обойтись. Все это придумали Лайонс и Стори. Все делалось очень чисто - никаких записей, только устные сообщения. Они охотились за какой-то крупной фигурой. Не спрашивай меня, как звали этого человека. Я не знаю никаких имен. Но он был связан с кем-то из "Коринф-Холдинг", кто информировал его о делах треста. Стори сообщил "Коринф-Холдинг" о том, что дворец спорта будет строиться в Клинтоне. Совладельцы треста решили купить здание "Ралей". Они ждали, какие действия предпримет крупная фигура, но тут произошел поджог "Ралей", и Стори попал под подозрение. Теперь он убит и не может защищать себя, а Лайонс будет все отрицать. К тому же он может заявить примерно следующее: "Вот видите, я предупреждал вас и говорил, глядя вам прямо в глаза, что не может гражданский человек быть комиссаром полиции, но я позволил вам провести эксперимент, и вот вы видите, что из этого получилось - жалкий дилетант стал притворяться копом и…". Я был первым заместителем Стори, и меня должны снять с работы. Неизвестно, снимут ли Уолша и Амато. Лайонс может убрать всех: Маслоски, Рута, Ингрэма, Интаглию, Никсона, Павонелли, Кина, Палтца, Уайнриба. Он может, если захочет, очистить от них департамент и набрать новых людей, о которых никто ничего не слышал, повысив их в звании. Например, ты можешь стать начальником департамента.
Может быть, тогда он перестанет потеть? Каллен весь покрылся потом, как будто был виновен в чем-то - в чем-то ином, помимо того, что он не сдержал обещания, данного Энн, и не удовлетворил ее любопытства относительно того, почему Лайза Стори покидала Нью-Йорк в шесть часов утра в тот день, когда убили Чарльза Стори, направляясь на запад на белом "мерседесе", на переднем сиденье которого, возможно, находилась также Клэр Лангуа. Каллену хотелось выхватить пистолет и открыть огонь по солнцу.
- Как ты относишься к Детройту? - спросил Гриняк. - Я слышал, что там требуется начальник полиции. Я думаю, что это хороший, спортивный город. Боже, как я ненавидел все эти команды: "Пистонов", "Тигров", "Краснокрылых", "Львов". Я ненавидел Бобби Лейна. Он не носил на лице маску, и я каждую неделю ждал, что кто-то оторвет ему нос. Первым моим автомобилем был простой "додж", еще до того, как появились "доджи" разных модификаций, но я не имею никаких претензий к тем людям, которые создали эту машину. Однако я ненавидел владельца фирмы Ли Йакоку, его наглое лицо. Он женился на стюардессе, прикидываясь простым парнем, а потом бросил ее. А еще я ненавижу этого писателя, автора детективов.
Он всегда пишет о Детройте и о полицейских, чьи подруги всегда худые и грудастые. Они покупают себе шикарные вещи, готовят изысканные обеды и в то же время кружат головы копам. Его имя Лерой Леонард.
Если он пишет о таких женщинах, а не о женщинах, которые ведут себя как игроки, - да они на самом деле игроки - и заставляет вас обещать им что-то, в то время как вы знаете, что обязательно не сдержите это обещание, то Каллен его тоже ненавидит.
- Отпусти меня на неделю.
Гриняк уставился на него:
- Зачем? Хочешь слетать в Детройт?
- Я хочу провести собственное расследование. Если добуду какую-нибудь информацию, сообщу о ней тебе. Если нет - что ж, тогда я просто потрачу впустую время.
- Кончай, Джо. Это в кино копы поступают таким образом. В жизни ты берешь карандаш и пишешь рапорт кому надо.
- Мне нужна одна неделя. Все равно я в простое из-за задержки в деле Дин, по вине этих адвокатов.
- Возле тебя взрываются зажигательные бомбы, снайперы мочат невинных граждан направо и налево, а ты в простое! Да за тобой нужно установить круглосуточное наблюдение и только успевать подметать битое стекло и оттаскивать трупы. В таком случае мы, возможно, и отловим парочку преступников.
- Только одну неделю. Отпусти меня и Циммермана, освободив нас от необходимости охранять дом номер 119.
- Ты должен обратиться к Уолшу, Джо. Он тебя назначал. А я все еще комиссар полиции и не могу отменять приказы Уолша.
- Тогда я тебе ничего не буду рассказывать, - сказал Каллен.
- Ну прямо как в кино. Кто-то должен заменить тебя в доме номер 119.
- Заменит Бермудес. Он любит нести караульную службу.
- Но у него будет тогда до черта работы.
- Он любит караулить.
- Не говори мне об этом.
Каллен не стал надевать пиджак, держа его в руках и нарушая этим директиву покойного комиссара полиции (старого приятеля Каллена), который настаивал на том, чтобы детективы носили пиджаки, невзирая на жару.
- Увидимся, Фил.
Гриняк медленно спускался по мраморным ступеням.
- Ну прямо как в кино.
* * *
- Бермудес слушает.
- Кейт, это Джо.
- Слушай, старик, у тебя все нормально?
- Да.
- А как Энн? Где ты, старик? В метро, что ли?
- Я звоню из телефона-автомата на улице. С Энн тоже все в порядке. Что ты делаешь в кабинете, Кейт? Я думал, что ты уже дома. Я хотел только сказать Синди, что ищу тебя.
- Я зашел, чтобы получить зарплату. Хочешь, я получу твою и положу деньги в твой сейф?
- Оставь их на моем столе.
- Джо, однажды я оставил на твоем столе бутылку виски, и кто-то украл ее.
Каллен рассмеялся:
- Будь добр, положи зарплату Циммермана в мой сейф. Кейт, окажи мне услугу. Мне с Циммерманом требуется заняться личными делами. Можешь подежурить за нас в доме номер 119? Мы будем отсутствовать максимум неделю. Если кто-то спросит, скажи, что мы в свое время подменяли тебя и ты наш должник.
- Слушай, я согласен. Мне нравится караулить. Но я не могу быть там в субботу, амиго. Мой дядя женится. Он брат моей матери. Это у него будет четвертая жена, три предыдущие умерли. Хочу разобраться в этом деле: возможно, он убивает своих жен. Да нет, я просто шучу. Они умирали от всяких болезней. Не везло дяде. А свадьба в субботу. В пятницу мальчишник. Тоже мне, мальчишка! На мальчишник я не пойду, а вот суббота мне нужна.
- Я подежурю за тебя в субботу, - сказал Каллен.
- Спасибо, друг.
- Тебе спасибо, Кейт.
- Что ты затеваешь? Можешь сказать мне?
- Нет.
Бермудес рассмеялся.
- Увидимся, - пообещал Каллен.
- До скорого.
Глава семнадцатая
- Можно, мы будем называть вас Мейбл? - Каллен передал Мейбл корзинку с булочками.
Циммерман передал масло.
Мейбл потягивала апельсиновый сок и осматривала интерьер кафе "Окна мира".
- Вы, ребята, часто здесь завтракаете?
Каллен рассмеялся:
- Называйте меня Джо. А это…
- Нейл, - Циммерман прервал Каллена и взял инициативу разговора в свои руки. Его вовсе не удивила наглость Мейбл, странным ему показалось ее имя. Женщины Циммермана тоже были наглые, но их звали Брук, Тэнди, Три или Таузенд. Их имена звучали как фамилии, что сбивало с толку.
Циммерман стал рассказывать Мейбл (он мог бы называть ее Паркер) то, что ему сообщил Дарел Дин:
- В полицейский участок поступил телефонный звонок от какой-то женщины, которая говорила, что видела, как некто выходил из дома Стори около семи часов вечера того дня, когда его гро… Когда его убили. Это была высокая, худая женщина, одетая в плащ, шляпу, брюки, спортивные туфли. Свидетельница не видела ее лица и не смогла определить возраст. Офицер, дежуривший у телефона, понял так, что выходила она через парадную дверь. Это означает, что она должна была чуть ли не столкнуться с Томом Вэлинтайном, которого видели у парадного входа примерно в это же время. Пока что ничего не предпринято для проверки этого звонка, так как все считают преступником Вэлинтайна.
- Вы не знаете о том, да и никто пока об этом не знает, что сотрудники криминальной полиции обнаружили отпечаток ноги на клумбе между садом дома Стори и двориком соседнего жилого здания, находящегося на Семьдесят первой улице. Мы рассматриваем возможность того, - Циммерман улыбнулся, но Мейбл смотрела в окно, - что звонившая находилась в доме по соседству и видела, как эта женщина выходит через черный ход.
Звонили в самый разгар грозы несколько дней назад. Номер абонента неизвестен…
- Значит, след ноги женский? - спросила Мейбл, вновь вступая в разговор.
- Это женская нога десятого размера или мужская - восьмого. Маленькая нога, - обобщил Циммерман.
Мейбл достала свои сигареты "Карлтон".
- Звонили по номеру, известному лишь персоналу департамента и работникам прокуратуры вроде вас.
Мейбл впилась ногтями в сигарету и вырвала ее из пачки.
- Я думаю, что здесь не курят, Мейбл, - заметил Циммерман.
Мейбл прикурила свою сигарету и выпустила дым через уголок рта:
- У меня мало времени, Циммерман. Приступайте к делу.
Он улыбнулся. Она назвала его Циммерман. Что за прелесть!
- Судя по тому, как звонившая описывала эту женщину, она профессионал. Сопоставляя это с тем фактом, что свидетельница знала секретный номер телефона, мы склонны предполагать, что она связана с представителями правоохранительных органов. Свидетельница кое-что знает, но боится назвать себя, чтобы не подвергать риску свою репутацию, так как не обладает всей полнотой информации.
На этот раз Мейбл выпустила дым прямо в лицо Циммермана.
- Плохо то, что коп не смог определить, откуда поступил звонок.
(Улыбка на лице Циммермана стала шире. Этот сукин сын определил, откуда поступил звонок. У них на участке установлена специальная аппаратура, которую этот коп собирается установить и у себя в квартире.)
- Я не стану утруждать вас описанием всех деталей, - сказал Циммерман. (Он расскажет ей все подробности позже, за обедом в ресторане "Мортимер", у себя дома или у нее дома, где они будут пить кофе и слушать негромкую музыку - Кита Джарета или Китаро). - Скажу только, что звонили из автомата на углу Семидесятой улицы и Лекс-авеню. Но к тому времени, когда туда прибыла полицейская машина, звонившая уже исчезла.
- Это естественно, - согласилась Мейбл.
- Само собой.
(Сейчас он умрет - улыбка на его лице все растет и растет. Сейчас у него будет разрыв лица.)
- На углу находится аптека Таубмана. Когда началась гроза, фармацевт, Таубман-младший, выглянул из окна и увидел бегущих людей, качающиеся рекламные щиты, подхваченные ветром баночки из-под пива. Он также заметил одну из своих клиенток, звонящую по телефону.
(Ну конечно же он заметил меня, этот грязный старикашка. Мою юбку подняло ветром, блузка вся промокла и прилипла к телу, как футболка спортсмена.)
- Это еще ничего не значит, Циммерман.
(Нет, это уже слишком. Улыбка разрослась до неимоверно больших размеров. Звучит сигнал тревоги.)
- Возможно. Но стоит потратить какое-то время на то, чтобы разобраться в этом деле. Я понял, что Таубман-младший не знает ее имени, но она постоянный клиент. Раз в неделю, а иногда и два раза, она покупает в аптеке презервативы.
Дым, выпущенный в его лицо, был подобен шпаге, клинку.
- Значит, она не боится СПИДа.
Улыбка слегка уменьшилась.
- Как это?
- Презервативы предохраняют от СПИДа.
Его лицо стало печальным: он надеялся, что перед ним наконец-то девственница. Пусть опытная, но все же девственница. Постепенно он вновь собрался.
- Таубман-младший описал ее: кудрявые каштановые волосы… - (Волнистые. Золотисто-каштановые.) - Рост пять футов пять дюймов. Худая… - (Пять футов пять с половиной дюймов. После этого калорийного завтрака я несколько пополнела.) - Ей немного за тридцать… - (Двадцать девять. Ладно, только что исполнилось тридцать.) - Не замужем. На руке нет кольца и…
- Многие женщины сейчас не носят кольца.
На его лице вновь появилась улыбка.
- Кольца нет, и она всегда покупает три упаковки презервативов. Таубман-младший сказал, что она напоминает ему тех вдов, которые каждый день ходят на рынок и покупают там только одну отбивную котлету из баранины. Они боятся покупать по три или четыре котлеты сразу. А что, если они вдруг умрут? Ведь тогда их деньги будут потрачены зря. Она боится…
- Она боится, что если купит дюжину, то ее никто не оттрахает. Из этого следует, что она не замужем, потому что замужние женщины трахаются каждый день. Так, что ли, парни? Давайте начистоту, - Мейбл погасила сигарету и сунула пачку в сумочку. - Ладно, господа. Я вас выслушала. У меня страшно мало времени. Что вы хотите услышать от меня?
Каллен подался вперед, намереваясь продолжать разговор.
- В вашем управлении проводятся расследования пожара в здании "Ралей" или каких-нибудь других пожаров, имеющих место в районе Клинтон за последнее время?
Мейбл сцепила пальцы рук и опустила их на край стола, приняв вид опытной женщины, беседующей с чрезмерно энергичными мальчишками.
- Это не мое дело, но я знаю, что полицейские не нашли доказательств тому, что "Ралей" подожгли.
Каллен кивнул:
- Разумеется, мы говорим о тех случаях, когда поджигатели не оставляют свои подписи.
Мейбл взглянула на него из-под ресниц:
- Сейчас уже все слышали о том, что Энн Джонс находилась в компании одного офицера полиции, когда в ее квартиру бросили зажигательную бомбу. Я полагаю, никто не пострадал.
Все это уже стало историей, но в этот миг Каллен понял, что взрыв все же причинил ему некоторый ущерб: его компьютерные часы вот уже несколько часов не выдавали сигнал. Время-то они показывали - 8.38.21… 22… 23, - но сигнальная система вышла из строя, возможно тогда, когда он ударился рукой о ванну.
- Никто не пострадал. Спасибо.
- А есть ли связь между этим происшествием и тем вопросом, который вы задали мне?
Каллен наплевал на свое обещание Энн:
- У Энн есть знакомый, которому заплатили за то, чтобы он поджег "Ралей".
(Он преувеличил немного. Ну и что? Не проливайте воду.)
- Кто ему заплатил? - спросила Мейбл. Судя по выражению ее глаз и по тому, как она держала голову, можно было предположить, она понимает, что Каллен преувеличивает.
Каллен развел руками:
- Я думал, что вы поможете разобраться мне в этом.
Мейбл откинулась на спинку стула, как это любила делать Ли Левитт. Она как бы отстраняла себя от надоевших ей людей.
- Итак, мы здесь вовсе не обмениваемся информацией. Вы хотите знать, кто поджег "Ралей", и вас интересует та персона, связанная с правоохранительными органами, которая видела кого-то, кто покидал дом Стори через черный ход? Откуда мне знать ответы на такие вопросы, черт побери!
Циммерман вновь вступил в разговор:
- Не персона, а женщина. Мы знаем, что это женщина. Нам хотелось бы знать, работает ли у вас женщина, живущая рядом с домом Стори. Если мы обратимся в отдел кадров, это вызовет подозрение.
Мейбл выразила удивление:
- Вы хотите, чтобы вам сообщили такого рода сведения о людях, которые ни в чем не подозреваются?
- Мы никого не подозреваем, Мейбл, - сказал Каллен. - Мы ловим убийцу.
Он придвинул свой стул к столу, допил кофе, кивнул Циммерману и встал.
- У вас есть наш номер телефона.
Мейбл смотрела, как они уходят из кафе. Они ушли с достоинством. Хорошие ребята. Симпатичные. Хорошо сложены. Прилично одеты. У них отличные манеры, приветливые взгляды. Не то чтоб они очень уж разбирались в женской психологии, но свиньями их не назовешь, и они не из тех слишком правильных представителей закона. Эти славные ребята могут притворяться, что не замечают ее пристрастия к водке, никотину, кокаину и транквилизаторам, пользующимся такой популярностью в последнее время, но они достаточно опытны, чтобы сразу заметить - ее интересуют только деньги.
Мейбл встречалась с мужиками, к которым женщины, интересующиеся деньгами, липнут, как пиявки. Рубашки этих мужиков стоят дороже, чем костюмы славных ребят. Эти мужики щекочут твою ладонь средним пальцем, пожимая твою руку, и смотрят тебе в глаза, как будто хотят сказать тебе что-то в присутствии своих жен и богатых, могущественных друзей, которые представляют друг другу тебя и своих жен, и эти мужики, точно так же, как и их жены, знают, что происходит, но молчат, потому что иначе они оказались бы на улице. Эти мужики курят сигары и пользуются лосьонами, которые стоят немалых денег, но тем не менее от них дурно пахнет. Эти мужики дают на чай боям в гостинице, куда они ведут тебя, пообедав с тобой в ресторане и сходив с тобой в театр. Через какое-то время они снимают квартиру, чтобы им уже не приходилось вести тебя куда-то. Теперь они просто приходят к тебе и трахают тебя, после чего суют тебе в руки банкнот с таким видом, как будто не знают, сколько долларов дают тебе - десять, двадцать или сто, и смотрят при этом в окно, словно только для того и снимали квартиру, чтобы насладиться панорамой города, полагая, что производят впечатление на свою любовницу, и не замечая презрения в ее взгляде. Как могла она, такая красивая и шикарная, продать себя этому грязному старикашке, этому слизняку? Именно таким отвратительным человеком являлся Норман Левитт, муж Ли.
Мейбл смотрела вслед Каллену и Циммерману, и она хотела, чтобы они вернулись и купили ей "Кровавую Мэри". Ну и что, если на улице восемьдесят четыре градуса по Фаренгейту? Надо же с чего-то начинать утро. А потом они угощают и угощают ее до тех пор, пока она напивается до такой степени, что рассказывает им обо всем. Она говорит им: я та самая женщина, которую вы ищете. Ну конечно же она не та высокая женщина в плаще и шляпе, брюках и спортивных туфлях, которая вышла из дома номер 119 вскоре после того, как там убили Чарльза Стори, пересекла сад и через дыру в заборе проникла во дворик, находящийся за домом номер 116, прошла вдоль забора, открыла калитку, закрывающуюся на засов, и вышла на улицу. Нет, она не та женщина. Она женщина с кудрявыми каштановыми волосами (на самом деле они волнистые и золотисто-каштановые). Рост - пять футов пять дюймов (на самом деле - пять футов пять с половиной дюймов). Ей слегка за тридцать (ей только что исполнилось тридцать). Она не замужем и всегда покупает одну отбивную котлету, одну бутылку пива, одну баночку тунца, одну пинту молока, три упаковки презервативов - короче, она ничем не запасается впрок, потому что боится неожиданно умереть: тогда деньги будут потрачены напрасно. Ладно, она неврастеничка, наркоманка и неудачница. И все же, ребята, что за дела? Жизнь продолжается. Не могли бы вы?.. Пожалуйста. Ну, пожалуйста.