- Да, черт побери. А у тебя?
- А что у меня? Сидела и беспокоилась за тебя.
- То-то я смотрю, седых волос сколько прибавилось, - поддразнил ее Хэнк.
- О, ему не оценить любви моей и заботы о нем! - продекламировала Элис предметам интерьера. - Нашли уже этого убийцу?
- Нет.
- Лимон положить?
- Как хочешь?
- За ним на кухню идти. Слушай, будь славным мальчиком, попей без лимона.
- А я всегда славный мальчик, - заверил ее Буш.
Элис протянула ему стакан. Буш уселся на край кровати. Сделал несколько глотков и наклонился вперед, уперев локти в колени и сложившись чуть ли не пополам, так что стакан в его длинных мускулистых руках едва не касался пола.
- Устал?
- До потери пульса.
- Господи, опять! Можешь ты придумать что-нибудь новенькое? Вечно у тебя одни и те же словечки.
- Например?
- Например, когда мы едем в машине и ты попадаешь в "зеленую волну", ты всегда говоришь "идем в ногу".
- А что тут плохого?
- Ничего. Первые сто раз. Жарко мне, - сменила тему Элис.
- Мне тоже, - буркнул Буш.
Элис начала расстегивать блузку и еще до того, как он успел вскинуть голову, сказала:
- Только не воображай ничего такого!
У нее были большие груди, стиснутые сейчас тонким белым лифчиком. Сквозь прозрачную нейлоновую отделку он ясно видел вдруг напрягшиеся соски. И вспомнил фотографии из "Нэшнл джиогрэфик, который он перелистывал в ожидании приема к зубному врачу. Девушки с Бали. Ни у кого нет таких грудей, как у девушек с Бали. Разве что у Элис.
- И что ты делала целый день? - хрипло выговорил он.
- Ничего особенного.
- Сидела дома?
- Да почти все время.
- Скучала по мне?
- Я всегда по тебе скучаю, - бесстрастно заявила Элис.
- И я скучал. Очень, - признался Хэнк.
- Пей лучше, пока совсем не согрелось.
- Я серьезно, Элис.
- Ладно, я рада. - По губам Элис скользнула улыбка. Улыбнулась она столь мимолетно, что у Хэнка возникло странное ощущение, что сделала это Элис только по обязанности. - Почему бы тебе не поспать немного? - спросила она его.
- Рановато еще, - возразил Хэнк, не спуская с нее глаз.
- Хэнк, если ты воображаешь…
- Что?
- Нет, ничего.
- Мне придется вернуться в участок. Попозже, - сообщил Буш.
- Вы действительно взялись за это дело, я вижу, - сказала Элис.
- Давят со всех сторон, - пожаловался Хэнк. - По-моему, старик боится, что следующим будет он.
- Держу пари, что все кончено. Больше убийств не будет.
- Как сказать, - усомнился Хэнк.
- Поешь перед уходом?
- А я еще не собираюсь уходить.
Элис вздохнула.
- Никакого спасения от этой жары нет, - раздраженно бросила Элис.
Она расстегнула пуговицу на боку юбки и потянула вниз молнию. Юбка упала вокруг ее ног черным кольцом, и Элис, перешагнув его, пошла к окну. Буш не мог оторвать глаз от белых нейлоновых трусиков, окаймленных кружевной паутинкой на длинных гладких ногах.
- Иди ко мне, - позвал он.
- Нет. Не хочется, Хэнк.
- Ну, ладно.
- Как думаешь, ночью хоть станет прохладнее?
- Сомневаюсь. - Буш пристально смотрел ей в спину. Он был уверен, что этот домашний стриптиз она затеяла для него, но сама в то же время говорит… Он в недоумении сморщил лоб и ожесточенно потер нос.
Элис обернулась к нему от окна. Какая у нее белая кожа, белее даже ее белого белья. Груди круглились над тесным лифчиком.
- Постричься бы тебе не мешало, - посоветовала Элис.
- Завтра попытаюсь. У нас нет ни минуты свободной.
- О, будь проклята эта жара! - простонала она и завела руки за спину, нащупывая крючки лифчика.
Швырнув лифчик через всю комнату, Элис, колыхая грудями, пошла налить себе еще джина. Хэнк провожал ее завороженным взглядом. Что она делает, билось у него в голове. Что же она со мной делает!
Он резко поднялся с кровати и подошел к Элис, которая так и осталась стоять к нему спиной. Обнял, сжав ладонями груди.
- Не надо, - попросила она.
- Малышка…
- Прекрати. - В непререкаемом тоне ее голоса теперь звучала холодность.
- Но почему?
- Потому что я так говорю.
- Тогда какого черта ты разгуливаешь здесь передо мной, как…
- Убери руки, Хэнк. Пусти меня!
- Ну, малышка…
Элис вырвалась и повернулась к нему лицом.
- Иди поспи. Ты устал. - Ее глаза мерцали каким-то странным выражением, в них светился злорадный, почти злобный огонек.
- Но может…
- Нет.
- Побойся Бога, Элис…
- Нет, я сказала!
- Ладно.
- Ладно, так и ладно. - Опять та же мимолетная улыбка.
- Ну, я тогда… прилягу, - промямлил Хэнк.
- Вот и хорошо. Приляг.
- Все-таки я никак не пойму, почему…
- В такую жару даже простыня не нужна, - перебила его Элис.
Хэнк подошел к кровати, скинул ботинки, стащил носки. Ему не хотелось раздеваться при ней, чтобы не доставлять ей удовольствия видеть - теперь, когда он был отвергнут, - как она на него действует. Он торопливо стянул брюки и юркнул под простыню, натянув ее до самого подбородка.
Элис наблюдала за ним, не скрывая улыбки.
- Все равно жарко! Пойду-ка приму душ, - вдруг заявила она. - А потом, может, схожу в кинотеатр с кондиционером. Ты ведь не против?
- Нет, - буркнул Хэнк.
Элис подошла к кровати и постояла, глядя на него сверху вниз.
- Да, пойду-ка я под душ.
Зацепив пальцами резинку, она начала медленно-медленно стягивать трусики. Трусики наконец упали на пол, она перешагнула через них и встала вплотную к кровати, улыбаясь Бушу.
Он не шевельнулся. Он не отрывал глаз от пола, но все равно видел ее узкие ступни, тонкие щиколотки, стройные икры. И не мог пошевельнуться.
- Спи крепко, милый, - шепотом пожелала ему Элис и ушла в ванную.
Хэнк услышал звук бьющей из душа воды. Он лежал на сырой простыне и слушал монотонный звук падающей воды, потом сквозь него прорвался телефонный звонок, расколовший повисшую в комнате тишину.
Буш сел и поднял телефонную трубку.
- Алло!
- Буш?
- Слушаю.
- Это Хэвилленд. Давай сюда по-быстрому.
- А что случилось?
- Знаешь этого новичка Клинга?
- Ну?
- Его только что подстрелили в баре на Калвер.
Глава 12
Когда Буш примчался в участок, кабинет следственно-розыскного отдела напоминал больше раздевалку какого-нибудь бойскаутского клуба. Здесь столпилось как минимум дюжины две подростков плюс около дюжины детективов. Детективы, стараясь перекричать друг друга, без остановки выпаливали вопросы, ответы на которые следовали на двух языках. Короче, в кабинете стоял бедлам, как после взрыва водородной бомбы.
Все подростки были одеты в одинаковые багряно-золотистые куртки с надписью "Гроверы" на спинах. Буш поискал Кареллу в битком набитой комнате, разглядел наконец среди взбудораженной толпы и стал пробираться к своему напарнику. Детектив Хэвилленд, дюжий грубиян с ангельским личиком, пухлым и розовощеким, орал на одного из мальчишек:
- Кончай мне мозги пудрить, молокосос вонючий, а то все кости переломаю!
- Только попробуй, бычина позорный! - смело бросил вызов пацан, и Хэвилленд отвесил ему оплеуху.
Подросток попятился назад, столкнувшись с проходившим Бушем. Буш шевельнул плечом, и пацан, словно задетый шершавым боком мчащегося во весь опор носорога, отлетел обратно в объятия Хэвилленда.
Карелла среди всего этого гвалта пытался допрашивать двух подростков.
- Ну, кто стрелял?
Пацаны синхронно пожимали плечами.
- Посадим всех как соучастников, - пообещал Карелла.
- Какого черта тут у вас стряслось? - поинтересовался у него подошедший Буш.
- Понимаешь, мы с Клингом пошли выпить пива. Тихо, спокойно посидеть за стаканом пива после работы. Я уехал, а он остался. А когда через десять минут тоже собрался домой, на выходе на него набросилась эта шпана. В суматохе кто-то из них его и подстрелил.
- Как он?
- В больнице. Пуля 22-го калибра. В правое плечо навылет. Полагаем, стреляли из самопала.
- Думаешь, это связано с теми двумя убийствами?
- Очень сомневаюсь. Уж очень почерк непохож.
- Но тогда почему? За что?
- Откуда, черт побери, мне знать? Похоже, весь город решил, что открылся сезон отстрела полисменов. - Карелла повернулся к своим двум подопечным: - Вы оба там были, когда вся ваша свора набросилась на полисмена?
Пацаны продолжали упорно молчать.
- Ладно, ребята, как хотите. Играйте в молчанку. Посмотрим, что это вам даст. Посмотрим, сколько "Гроверам" осталось жить - с таким-то обвинением! - пригрозил Карелла.
- Да не стреляли мы ни в какого полисмена, - сказал один из мальчишек.
- Нет? Он сам себя подстрелил?
- Думаете, мы психи? Стрелять в быка, придумал тоже.
- Это был патрульный, - поправил его Карелла, - а не детектив.
- Ну да, в пиджачке, - усомнился первый парнишка.
- Полисмены носят штатское платье во внеслужебное время, - почти в уставных терминах проинформировал пацанов Буш. - Что на это скажете?
- Никто не станет стрелять в полисмена, - упорствовал первый подросток.
- Да, но кто-то все же стрелял?
Лейтенант Барнс вылетел из своего кабинета и рявкнул:
- Ну ладно, хватит! Хватит, я сказал!
В комнате немедленно воцарилась тишина.
- Кто у вас говорит?
- Я, - отозвался высокий подросток.
- Имя?
- До-До.
- Полное имя!
- Сальвадор Хесус Сантес.
- Хорошо. Подойди сюда, Сальвадор.
- Ребята зовут меня До-До.
- Ладно, иди сюда.
Сантес подошел к Барнсу. Ленивой, враскачку, хиповой походкой, которая, как считалось, одновременно выражала дерзость и хладнокровие. Ребятня в комнате заметно успокоилась и расслабилась. До-До ушлый парень, даром что ли они избрали его вести всякие толковища, он-то языком молотить умеет. И всю эту бузу уладит.
- Что произошло? - спросил его Барнс.
- Маленькая стычка, вот и все, - объяснил Сантес.
- Из-за чего?
- Так просто. Промеж нас прошло словечко, вот мы и собрались проучить…
- Какое еще словечко? О чем это, черт возьми, ты говоришь?
- Ну, знаете, вроде ищейка объявилась. Нюхает, нос сует, куда не надо. Знаете?
- Нет, не знаю. Объясни.
- Слушайте, папаша… - начал Сантес.
- Еще раз назовешь меня папашей, - предупредил Барнс, - живого места на себе не отыщешь!
- Во завелся, па… - Сантес оборвал себя на полуслове. - Чего вы от меня хотите?
- Я хочу знать, почему вы напали на полисмена.
- На какого еще полисмена? О чем вы?
- Слушай, Сантес. Ты перестань умничать. Вы напали на одного из наших патрульных, когда он выходил из бара. Вы избили его, и один из ваших прострелил ему плечо. Что теперь скажешь?
Сантес мрачно задумался над вопросом Барнса.
- Ну, я тебя слушаю, - поторопил его лейтенант.
- Он из полиции, что ли? - переспросил Сантес.
- А откуда же еще, черт побери!
- Но он был в летнем голубом костюме! - возмутился Сантес, удивленно хлопая глазами.
- При чем тут костюм? Почему вы на него напали! За что стреляли в него?
Позади Сантеса прокатился невнятный протестующий ропот. Барнс мгновенно прореагировал:
- Заткнитесь вы там! У вас есть ваш представитель, пусть он и говорит!
Но Сантес продолжал молчать.
- Я жду, Сантес, - настаивал лейтенант.
- Ошибка, - заявил Сантес.
- Это уж точно. Но какая!
- Да нет, я хочу сказать, мы не знали, что он полисмен.
- Почему вы на него напали, спрашиваю?
- Говорю же, ошибка.
- Давай с самого начала.
- Ладно, - согласился Сантес. - В последнее время у вас были с нами какие-нибудь неприятности?
- Нет, - признался Барнс.
- Вот! Мы занимались своим делом, так? Ни во что не лезли, так? "Гроверы" никогда не возникают, только если надо защитить своих. Я прав?
- Продолжай, Сантес.
- Ладно. А сегодня заявился этот мужик, стал вынюхивать чего-то. Пристал к нашему парню в баре и ну его трясти.
- К какому вашему парню?
- Забыл, - твердо сказал Сантес.
- А кто был этот мужик?
- Сказал, что из газеты.
- Что?!
- Ага. Сказал, ejro зовут Сэвидж. Знаете такого?
- Знаю, - мрачно ответил Барнс.
- Ладно. Так этот мужик начал выспрашивать всякое, вроде как сколько у нас стволов, да есть ли 45-го калибра, и нет ли у нас зуба на закон, и все в том же духе. Ну, этот наш парень не дурак, сразу смекнул, что мужик этот хочет подвесить "Гроверам" дело с двумя быками, которых кокнули в здешних местах. А нам с законом ссориться ни к чему. Если эта дешевка начнет печатать в своей газете всякое вранье, что мы замешаны в этом деле…
- Ну и что вы решили делать, Сантес? - устало перебил его Барнс, думая про себя о том, с каким удовольствием он свернул бы Сэвиджу шею, репортеришка безмозглый!
- Значит, этот наш парень рассказал нам все как есть, и мы надумали припугнуть репортера, пока он не напечатал свою туфту. Собрались у бара и стали его ждать. Когда он вышел, хотели поучить малость, только он вытащил пушку, а один из наших жиганул в него в порядке самообороны.
- Кто?
- А кто ж его знает? - пожал плечами Сантес. - Кто-то из наших.
- Приняв его за Сэвиджа?
- Точно. Кто же мог знать, что это, наоборот, полисмен? Легкий голубой костюм, блондин - в точности как этот урод, репортер. Ну и стрельнули. Ошибка, говорю же вам.
- Ты вот твердишь одно и то же, Сантес, но сдается мне, хорошенько еще не понял, насколько серьезную ошибку вы допустили. Кто стрелял?
Сантес молча пожал плечами.
- С кем из ваших говорил Сэвидж?
Вновь молчаливое пожатие плечами.
- Он здесь?
Сантес, похоже, утратил дар речи.
- Тебе известно, что у нас есть список всех членов вашей банды?
- Конечно, известно.
- Добро. Хэвилленд, давайте сюда список. Проведем перекличку. Всех, кого здесь не окажется, найти и доставить в участок.
- Эй, да обождите минутку, - встревоженно воззвал Сантес. - Я же сказал, что все это ошибка. Вы хотите нам неприятностей только из-за того, что мы не признали полисмена?
- Слушай меня, Сантес, и слушай внимательно. В последнее время ваша банда не доставляла нам беспокойства, и это нас устраивало. Называй это перемирием или как тебе там еще угодно. Но никогда, подчеркиваю, никогда не вздумайте мечтать, что кто-нибудь из вас может стрелять в кого-нибудь на территории моего участка и это ему сойдет с рук. Что до меня, Сантес, так вы просто шайка бандитов. А семнадцатилетний бандит не менее опасен, чем пятидесятилетний бандит. Мы вас не тревожили только потому, что вы вели себя как следует. Сегодня вы перестали вести себя как следует. Вы подстрелили человека на территории моего участка, а это значит, что вы попали в беду. В большую беду, Сантес.
Сантес молча хлопал глазами.
- Давайте их всех вниз и проведите там перекличку, - распорядился Барнс. - Кого не окажется, доставить.
- Так, шевелись, ребята, давай, давай, пошли вниз, - начал выпроваживать подростков из комнаты Хэвилленд.
Мисколо, полисмен из канцелярии, протолкался сквозь растревоженную гудящую толпу и подошел к лейтенанту.
- Лейтенант, там какой-то тип хочет вас видеть.
- Кто?
- Назвался Сэвиджем. Говорит, репортер. Спрашивает, что за стычка произошла сегодня около ба…
- Спусти его с лестницы пинком в зад, - приказал Барнс и скрылся в своем кабинете.
Глава 13
Убийство, если, конечно, оно не касается ваших родных и близких, вещь по-настоящему интересная.
Расследование убийства может поглотить вас целиком, потому что это неординарное явление в повседневной жизни полицейского участка. Убийство есть самое экзотическое преступление, ибо связано с хищением предмета всеобщего свойства - человеческой жизни.
К сожалению, существуют и менее интересные и более приземленные дела, с которыми приходится сталкиваться в полицейском участке. Ну а в таком участке, как 87-й, эти более приземленные и скучные дела могут отнять у вас кучу времени. К ним относятся изнасилования, грабежи, поножовщина, бродяжничество, разнообразные нарушения общественного порядка, кражи со взломом и кражи без взлома, квартирные кражи, угоны автомобилей, уличные драки, застрявшие в канализационных трубах кошки и многое, многое, подобное вышеперечисленному. Часть этих отборных образчиков преступлений, правда, передается на рассмотрение специализированных отделов полицейского управления, однако первоначально жалобы и заявления все равно поступают в участок, на территории которого совершается правонарушение, и таких жалоб и заявлений бывает столько, что успевай поворачиваться.
Не так уж легко успевать поворачиваться, когда стоит невыносимая жара.
Ибо полицейские, каким бы шокирующим ни показалось вам на первый взгляд это определение, - тоже люди. Они потеют - ну совсем как вы и я, и они не любят работать в жару. Некоторые из них не любят работать даже в прохладную погоду. Никто из них не любит присутствовать на "параде", тем более когда стоит жара.
Несчастный жребий посетить "парад" в четверг 27 июля пал на Стива Кареллу и Хэнка Буша.
Они были особенно огорчены и расстроены потому, что "парады" проводились по понедельникам и четвергам, и если бы им повезло на жеребьевке и не выпало принимать участие в ответственной процедуре в этот четверг, оставались шансы, что горькая чаша сия минует их до следующей недели, а это, в свою очередь, порождало надежду, что к тому времени жара вдруг спадет.
Утро в четверг 27 июля началось так же, как начиналось каждое предыдущее утро на этой неделе. Начиналось оно с обманчивой прохлады, с прохлады, которая - вопреки прогнозам многоликих телевизионных предсказателей и предсказительниц погоды, - казалось, сулила прекрасный день. Этот полет фантазии обрывался почти мгновенно, иллюзии рушились. Через полчаса после пробуждения становилось совершенно очевидно, что впереди ждет только еще одно пекло. Что впереди неизбежны встречи с людьми, которые только усугубят ваши страдания вопросами типа "Жарковато немного?" или с вопиющей наглостью и всезнайством станут просвещать вас, что "дело не в жаре, все дело во влажности".
В чем бы там ни было дело, было жарко.