Генерал Орлов, с лицом не до конца протрезвевшего сантехника, как всегда с плохо повязанным галстуком, смотрел на сидевшего в кресле для гостей Дитера Вольфа доброжелательно, но достаточно равнодушно. На стоявшего у окна Гурова генерал вообще не смотрел, боялся. Утром, договариваясь о встрече, Гуров настоятельно просил надеть мундир, объяснил, что для немца это очень важно, и Орлов обещал, однако переодеться поленился; теперь ему было стыдно, он на друга не смотрел, старался общаться только с гостем.
И в мягком неудобном кресле Дитер Вольф ухитрялся сидеть с прямой спиной, развернутыми плечами, выставив квадратный подбородок, и никак не выдавать своего удивления, даже разочарования. Утром русский полковник сказал Дитеру, что их примет руководитель криминальной полиции России, генерал. Сейчас Дитер смотрел на пожилого ужасно одетого человека с лицом провинциального буфетчика, который шмыгал носом, тер короткопалой ладонью лицо, вздыхал и говорил нерешительно.
- Значит, Дитер Вольф, инспектор, у тебя проблемы. Очень приятно. - Орлов вздохнул. - Ничего приятного, я говорю глупости, со мной случается, извини. Ты ведь свободно говоришь по-русски и понимаешь меня?
- Так точно, господин генерал!
- Господин генерал - это хорошо, но зови меня Петр Николаевич.
- Так точно, понял! - Дитер сделал, казалось, невозможное, выпрямился еще больше.
- Так точно, - пробормотал Орлов, покосился недовольно на Гурова, нажал на кнопку и сказал: - Девочка, дай нам кофе и раздобудь бутылку коньяка, у нас иностранец.
- Все готово, Петр Николаевич, - ответила секретарша. - Разрешите?
- Разрешаю. - Орлов повернулся к Дитеру, оглядел с любопытством, заглянул в глаза, спросил: - Сколько лет в розыске?
- Семь лет, господин… Петр Николаевич, - ответил Дитер, увидел в глазах генерала насмешку и поежился.
- Семь лет в должности инспектора?
- Нет, инспектором год и семь месяцев.
- Значит, стригунок. - Орлов взглянул на Гурова: - Тебе крупно повезло, полковник, я тебе просто завидую.
Верочка принесла поднос с кофейником, чашками, сахарницей, бутылкой коньяка и даже рюмками. Держалась секретарша неестественно прямо и скованно. Орлов хмыкнул и сказал:
- Спасибо, Верунчик, этот парень холостой, улыбнись ему.
- Петр Николаевич! - Верочка поставила поднос, неожиданно сделала книксен, улыбнулась Дитеру, повернувшись к Гурову, показала язык и исчезла.
- Видишь, какие у нас нравы, но ты еще и не то узнаешь, парень. Лева, поухаживай за нами, и будем считать, что знакомство состоялось. Разминка окончена, к делу.
Гуров разлил по чашкам кофе, капнул в рюмки коньяка, еле сдержал улыбку, заметив, как покраснел Дитер, который не мог понять, почему полковник выполняет работу кельнера.
- Значит, мы имеем невыразительные усредненные приметы: возраст около тридцати, возможно, город постоянного проживания, профессия - наемный убийца. Как я понял, - Орлов открыл лежавшую перед ним папку, - женщина осталась жива, убийцу сможет опознать. Три человека могут подтвердить, что данный человек находился в день убийства в Мюнхене. Оснований для ареста в России никаких, возможность доказать вину подозреваемого в Мюнхене оставим нашим немецким коллегам. - Генерал взглянул на Дитера: - Ты хочешь что-то сказать - говори.
Когда Орлов заговорил о деле, Дитер удивился происшедшим в генерале переменам. Лицо у него неожиданно затвердело, взгляд стал твердым, голос чистым, нелепые короткие пальцы переплелись в крепчайший замок. Дитер был уверен, что ничем не выдал своего желания высказаться, однако генерал угадал, сейчас смотрел строго.
- На правой кисти у него татуировка в виде пятиконечной звезды, - сказал Дитер.
Орлов усмехнулся, взглянул на Гурова.
- Это не примета, Дитер, - сказал полковник, взял чашку с кофе, отошел к окну. - Можно нарисовать что угодно.
"Куда я прилетел и зачем? Генерал и полковник - о чем они говорят?" - молча удивлялся Дитер.
Гуров налил генералу большую рюмку, тот понюхал, с довольным видом отставил и сказал:
- Выкладывай. - Взглянул на часы: - Минуту. - Вызвал секретаршу и попросил его с кем-то соединить.
- Мне необходим дом в пригороде, желательны удобства, иначе иностранец не поймет, "Жигули" в хорошем состоянии, со штатскими номерами, желательно, чтобы машина была зарегистрирована на какого-нибудь торгаша. Главное. Мне нужен один, - Гуров показал палец, - один связной. И не офицер из окружения, а настоящий оперативник, хороший агентурист. И чтобы ни одна живая душа, кроме генерала и связного, о нашем присутствии в городе не знала.
- Понял. - Генерал кивнул, выпил остывший кофе. - Будешь краситься под авторитета?
- Естественно. - Полковник пожал плечами, взглянул на Дитера и пояснил: - Авторитетами у нас называют крупных, признанных уголовников.
- А как подойдешь? Они же к себе чужих не подпускают, - сказал Орлов.
- Охолонись, Петр, будто ты меня не знаешь. Я подойду.
- Подойдешь, - согласился генерал и спокойно, будто говорил о погоде, продолжал: - Зарежут. Тебя мы захороним, хотя сегодня ритуал стоит сумасшедших денег. А с ним как? - Он кивнул на Дитера. - Цинковый гроб, транспортировка, а меня заставят тонну бумаги исписать.
- К старости ты становишься паникером, - флегматично ответил Гуров. - Если мы сгорим, то наши тела вы не отыщете никогда, так что не брюзжи, никаких забот у тебя не будет.
Дитер слушал напряженно, переводил взгляд с генерала на полковника и обратно, когда они замолчали, улыбнулся:
- Понимаю. У вас это называется черный юмор.
Орлов хмыкнул, кивнул Гурову, мол, ты заварил, ты и отвечай, но полковник лишь привычно пожал плечами и занял свою позицию у окна. Орлов понял, что на друга надеяться нечего, оглядел Дитера, вздохнул тяжело, словно собирался взвалить его на спину, и нехотя сказал:
- Понимаешь, парень, у нас в России сейчас ничего нет, и юмора тоже, а преступников, в частности убийц, как котов на помойке.
- У нас много депутатов, - вставил Гуров.
- Полковник, не забывайтесь…
- Петр Николаевич, снимите трубочку, - сказала секретарша.
- Прекрасно! - Генерал снял трубку, прикрыл ладонью. - Ты объясни мальчику, чего у нас много и как у тебя с юмором. - И продолжал уже в трубку: - Господин генерал? Это некто Орлов, если помните… - Он выслушал ответ и громко рассмеялся: - Ну, здравствуй, здравствуй… Чего надо? А чего с тебя взять? Хотел узнать, как здоровье. Как Мариша, ребята? - Он слушал абонента и указал Гурову на дверь.
Полковник подтолкнул Дитера вперед и вышел следом.
- Лев Иванович, долго еще? Сил никаких нет! - сказала возмущенно секретарша.
- Верунчик, я тебе говорил, иди в коммерческий ларек, там порядок и деньги, дам рекомендацию. Ты знаешь, я в авторитете, - сказал серьезно Гуров.
- С превеликим удовольствием, еще вчера ушла бы, - ответила Верочка. - Так ведь он, - девушка кивнула на дубовые двери, - без меня пропадет.
- Елена, что до тебя генерала стерегла, то же самое говорила. - Гуров открыл дверь в коридор, кивнул Дитеру, приглашая выйти в коридор. - Так ушла, замужем, гуляет на последнем месяце, а ты здесь, на посту. Ты, Верунчик, недооцениваешь Россию, у нас душевных дураков и дурочек еще надолго хватит.
Коридор был длинный, полутемный, зажат с обеих сторон шеренгами безликих дверей; рабочий день давно кончился, немец и русский шли неторопливо, первый говорил, второй, не слушая, поддакивал, думал о своем.
- Господин полковник, меня предупреждали, что Россия страна не такая… Я не много видел полковников и генералов, но вы люди странные, простите за дерзость, но ведь положение обязывает…
- Обязывает? - хмыкнул Гуров. - Вяжет, просто петля.
- Простите, я растерялся, говорю не о том, но мне интересно. Генерал ваш начальник?
- Обязательно.
- А человек, с которым генерал сейчас говорит по телефону, подчиняется Петру Николаевичу?
- Обязательно. - Гуров взял Дитера под руку и повернул в обратную сторону.
- Так почему генерал всех просит, он даже свою секретаршу просит?
- У нас все равны.
- Секретарша и генерал?
- Секретарша главнее. - Гуров остановился и ткнул Дитера пальцем в грудь. - Отстань, хочешь говорить - говори, а вопросов не задавай, мешаешь думать.
- Слушаюсь, господин полковник! - Дитер щелкнул каблуками.
- Промазал, сейчас я не господин полковник, а хам.
- Простите, Россия…
Верочка выглянула в коридор и позвала:
- Лев Иванович, просят зайти.
- Россия, - бормотал Гуров, убыстряя шаг, - ты, приятель, Россию не видел, познакомишься - в холодном поту проснешься… Домой тебя надо отправить, в Европу…
- Не надо, господин полковник…
Орлов встретил оперативников улыбкой:
- Ну, в принципе, господин полковник, твои просьбы будут удовлетворены, дорога в крематорий…
- Господин генерал, - перебил Гуров, - ваш специфический юмор, простите. Вы обговорили вопрос, как легендируется для окружения, что мы заняли данный дом и арендовали машину? Ведь нас будут проверять и начнут именно с дома и машины. Как? Почему? От кого?
Орлов явно смешался, взглянул на Дитера.
- Ты угощайся, парень, - и налил ему коньяку, - не стесняйся, наш разговор ты все равно не поймешь. - Повернулся к Гурову: - Ты, Лева, как обычно, берешь за яблочко. Василий, - генерал погладил телефонный аппарат, - мне обещал вопрос проработать. Ты понимаешь, Лева, тамошний генерал мой давнишний приятель, человек честнейший, но ума не палата, я опасаюсь. Может, ты по своим каналам легендируешься, через Юдина или Бунича?
- Чего? - Гуров от возмущения даже привстал на носки. - Кто меня в этом кабинете распекал за связь с коррумпированными финансистами? Кто мне про честь мундира…
- Начальник главка генерал Орлов, - перебил Орлов и посмотрел невозмутимо. - И правильно распекал. А сейчас с тобой разговаривает оперативник и друг, который хочет быть уверен, что на первых шагах тебя там не завалят. Кто лучше - Юдин или Бунич?
- Бунич, - ответил Гуров. - Юдин из этих структур ушел, чистенький как стеклышко.
- Значит, звони Буничу, это его регион, пусть он по своим каналам тебя легендирует.
- А зачем ему? Он мне ничего не должен.
- Не ври, грешно. Чтобы человек с тобой схватился и без долгов ушел? А кто его охранников-близнят от тюрьмы спас, когда они наркотики хотели схватить?
- Так я не их спасал, а Рогового прихватывал, - улыбнулся Гуров.
- Это знаешь ты! Да что я тебе объясняю? Не морочь мне голову, ты еще тогда все просчитал и запасец на черный день припрятал. Не будь скупердяем, заначку доставай и действуй. Только хозяину этого кабинета, - Орлов постучал пальцем по столу, - ни гугу, это твои оперативные дела. С вами, господин полковник, мы разобрались.
Орлов вместе с креслом повернулся к Дитеру и начал его разглядывать, будто впервые увидел. Немец понял: решается его судьба, неверное слово, плохая реакция - и он полетит в Мюнхен. А это позор. Почему-то вспомнились рассказы Айзека Азимова, Брэдбери, встречи людей с инопланетянами, попытки найти общий язык. Дитер не опускал взгляда, смотрел на русского генерала и уже не видел мятого костюма, криво повязанного галстука, только глаза, внимательные, строгие, одновременно доброжелательные, массивный шишковатый лоб, за которым скрывались мысли-тайны. Не опускай взгляда и молчи до последнего, молчи, пока не будешь знать точный, однозначный ответ.
- Ну, как коньяк, инспектор, нравится?
- Ничего, спасибо.
- А чего же ты рюмку второй час мучаешь?
- Я немец, привычка.
- Ты в джунглях охотился?
- Нет.
- Я тоже не охотился и с лучшим проводником в джунгли бы не пошел, там свои законы. А ты?
- На охоту не пошел бы.
- А за чем бы пошел?
- Спасать друга. - Дитер замялся, тяжело сглотнул, он чувствовал, что идет по самому краю, но еще не провалился. - Спасать свою честь.
В глазах генерала заплясала смешинка; Дитер испугался, что сказал лишнее, но знал, что исправить ничего нельзя, молчал.
- Инспектор! - Голос Орлова стал генеральским. - Поставьте рюмку на стол!
Дитер выполнил приказ.
- Теперь медленно-медленно возьмите.
Дитер медленно протянул руку, взял рюмку, допил коньяк. Генерал был совершенно непредсказуем, повернулся к полковнику и сказал:
- Рост сто восемьдесят пять, вес девяносто, глаза, стрижка - типичный полицейский. - Казалось, он забыл о Дитере, говорил только с Гуровым. - Ты понимаешь, Лева, тебе там не с паханами темными дело иметь, не с ворами в законе, а с авторитетами, с людьми, служившими у нас и у соседей, которые покатались по Европам, поглядели, нанюхались. От него полицейским за версту несет.
- Неужели ты полагаешь, Петр, что я это не учел и не включил в легенду? - удивленно спросил Гуров. - Конечно, Дитер - полицейский и служит в охране, только он служит двум богам.
- Неплохо. - Генеральский тон пропал. Орлов вновь начал тереть нос, пытался поставить его на место; только оперативники расслабились, как генерал спросил: - Откуда он так хорошо говорит по-русски? Полицейский, русский в совершенстве, таким человеком рисковать не будут. Только не надо мне рассказывать про деда, семейный террор и русскую литературу. Я говорю, для одного человека это многовато. Вы мне ответьте, господин полковник, если бы у вас был такой парень, вы бы позволили ему лететь в Мюнхен налаживать связь с местными заправилами преступного мира?
Полковник молча пожал плечами, Дитер понял, что провалился. Его сбивали не только парадоксальные вопросы генерала, но и манера общения русских между собой. То они обращаются друг к другу вполне официально, то говорят между собой, как мальчики на вечеринке. Дитер не мог понять: смена обращения что-то значит и что именно?
Первым оправился от удара и нашел простейший контрход полковник, взял со стола нетронутую рюмку генерала и сказал:
- Вы, господин генерал, не пьете, сливать в бутылку в присутствии иностранца неудобно, выливать грешно. - Выпил залпом, промокнул губы платком и закурил. - Вас, Петр Николаевич, просто дезинформировали, к сожалению, этот немец по-русски, как я по-немецки.
Дитер принял мяч с лета и сердито ответил:
- Ты есть врать! Я русский понимай! Говорить мало, понимай много!
- Ладно. - Орлов тяжело поднялся, махнул рукой. - Готовьтесь, через двое суток доложите разработку, будем решать.
Дитер сел в "Жигули", дисциплинированно пристегнулся, посмотрел на жесткий профиль полковника, который невозмутимо газовал, пытаясь завести машину, и в десятый, сотый, возможно, тысячный раз подумал, что читал Чехова, Гоголя, современных русских писателей, а людей этих не понимает. На такой машине в Германии может ездить только конченый человек. Наконец мотор заработал, "жигуленок", кашляя, скрипя и переваливаясь, выкатился со стоянки на улицу, полковник включил указатель правого поворота, и тут же какая-то машина бросилась из центрального потока прямо наперерез, пронеслась в сантиметрах от них, залила грязью ветровое стекло и унеслась, будто ничего не случилось. И полковник никак на происшедшее не реагировал, пустил "дворники" и выкатился на центральную магистраль. "Чуть-чуть, и нас бы разбили к чертовой матери, - подумал Дитер, покосился на спокойное лицо полковника. - Может, за нами уже началась охота?"
- Не бери в голову, это нормальный московский таксист, - сказал Гуров и закурил.
Дитер уже привык, что полковник постоянно отгадывает его мысли и чувства, и спросил:
- Но вы же полковник полиции, почему вы не догоните его и не накажете?
- Не хочу выглядеть идиотом, - ответил Гуров и закурил.
- А генерал очень умный, - задумчиво произнес Дитер.
Полковник лишь кивнул, приспустил стекло и выбросил окурок на улицу. Дитер вздохнул и осуждающе покачал головой. В Германии выбросить окурок в окно может позволить себе какой-нибудь турок, и то лишь в своих кварталах.
- Генерал сказал, что будем решать. Господин полковник, как вы думаете, он не отправит меня в Мюнхен?
- Он тебя уже оставил, и ты полетишь со мной, если не передумаешь.
- Господин полковник…
- Он тебе прямо сказал, что ты не знаешь законов охоты. И то, что ты упрямо лезешь в дело, доказывает твою молодость и глупость, больше ничего.
Дитер обиделся; полковник взглянул на него, хмыкнул, покачал головой:
- Да, хлебну я с тобой горячего.
- Я этого выражения не понимаю.
- Но ты со мной тоже хлебнешь, тогда и поймешь. У нас двое суток, это много и ничего. Домашние заготовки в нашем деле сплошная глупость, твоя легенда предельно проста. Главное нам притереться друг к другу, что крайне сложно. Начнем с того, что ты усвоишь - обижаться на меня совершенно бессмысленно и опасно для дела, обида отвлекает. Ты больше никогда не назовешь меня "господин полковник". С этого момента, уяснил?
- Уяснил.
- А как ты будешь обращаться ко мне? Только не придумывай. Как тебе естественнее и проще обращаться к человеку, который старше тебя по возрасту и положению в организации.
- Шеф? - неуверенно произнес Дитер.
- Кино.
- Господин Гуров?
- Нельзя. Понимаешь, парень, я документов менять не буду, но моя фамилия достаточно известна, и повторять ее не следует.
- Врач? - сказал Дитер и щелкнул пальцами. - У вас есть другое слово.
- Доктор?
- Верно! Доктор.
- Доктор? Неплохо, - согласился Гуров. - Уважительно и безлично. - Он остановил машину около своего дома. - Вылезай, парень, пойдем домой, пошарим в холодильнике, полагаю, что найдем там немного.
- У меня есть марки, мы можем пойти в ресторан.
- Можем, но не пойдем, - ответил Гуров, запер машину и вошел в подъезд.
- Доктор! - крикнул Дитер, закончив гимнастику и направляясь в душ. - Я голодный как черт!
- Во-первых, в моей квартире ты можешь не кричать, здесь и шепот слышен, - ответил из кухни Гуров. - А к голоду ты скоро привыкнешь, трудно лишь первые десять-пятнадцать лет.
Сыщик спал плохо, поднялся рано, заставил себя сделать короткую пробежку, позанимался с резиной, которую использовал вместо эспандера; сейчас жарил ломтики черного хлеба, разбил на сковородку последние три яйца, сварил кофе и все время думал об одном и том же. Кого взять с собой - опытного оперативника или немца? О том, что нельзя рисковать жизнью иностранца, Гурову и мысль не приходила. Рисковать жизнью человека в мирное время нельзя, но если очень нужно, то приходится. Какое значение имеет национальность, вероисповедание или партийность? Любой человек рожден для жизни, и он, полковник Гуров, не имеет права подставлять человека под нож. На самом деле вопрос, в какую сторону лететь инспектору Вольфу, решать полковнику Гурову, а не генералу Орлову, и это справедливо: кто идет в связке, тот и решает.