- Так вот послушай, что я теперь скажу. - Он склонился к ней, положив руку на ее округлое колено, при этом она только опустила глаза, но не шелохнулась. - Расписка лежит у меня в банке, заверенная нотариусом. Шестьдесят пять процентов стоимости дома - это то, что я ему одолжил… И наш договор: долг не отдаст - дом уходит ко мне. А ты - на улицу.
- Значит, теперь я должна отрабатывать долг, о котором ничего не знаю? - усмехнулась она.
- А ты как думала? - удивился он. - Или сможешь отдать?
- Прекрасно знаете, что нет… Петр Авдеевич… - поморщилась она, убрав его руку со своего колена. - Только-только мужа схоронила… И вы мне делаете такое предложение?
- Дура ты, дура! - вздохнул он. - Говорю же: одно у вас, баб, на уме. Предложения тебе будут делать другие. А ты их будешь принимать, но с моей подсказки.
Она не ответила, внимательно глядя на него.
- Кажется, я поняла. А кто будет моим сутенером? - спросила она дрогнувшим голосом. - Уж не вы ли?
- Выбирай! - Он развел руками. - Или я - твоим сутенером, как ты говоришь, или твоим кредитором, который выставит тебя на улицу.
- Мне надо подумать, - сказала она. - Хотите, чтобы я превратила свой дом в бордель? - Ее голос снова дрогнул.
- Это пока не твой дом, - покачал головой Кольчугин. - Неужели непонятно? Он им только может стать, если отработаешь…
- А как я могу узнать, отработала или нет? - Теперь в ее голосе прозвучало нечто похожее на отчаяние. - Или так и будет до конца вашего депутатства?
- Я сам тебе скажу, когда этому придет конец, - кивнул Кольчугин.
- Кстати, могу я взглянуть на ту расписку? - спросила она. - И пусть адвокат посмотрит со мной вместе, а то я в этих делах не понимаю…
- У тебя есть адвокат? - приподнял брови Кольчугин.
- Пока нет, но придется найти… Вдруг вы меня обманываете?
Он не сразу ответил, какое-то время молчал, изучающе глядя на нее.
- Ладно, - сказал он. - Тут такие дела разворачиваются… Адвокат так адвокат. Что еще?
- И как это все будет выглядеть, Петр Авдеевич? - спросила она. - Я должна здесь сидеть одна и ждать клиентов, которых вы ко мне направите?
- Ну почему одна, почему так говоришь? - всплеснул руками Кольчугин, явно чувствуя облегчение. - Я буду тебя навещать, будешь свободна…
- Ну уж нет! - Теперь она враждебно смотрела на него исподлобья. - Уж лучше на панель…
- Ну уж, на панель! - хмыкнул он, махнув рукой. - Такие, как ты, там не пропадают… А я что, такой старый для тебя, да?
- Вы - противный, - сказала она. - Строите из себя выдающегося государственного деятеля и видного военачальника… Не люблю таких.
Он взял ее за плечи, посмотрел ей в глаза.
- Мстишь, да? Поэтому готова лечь в постель с любым, но только не со мной?
Поморщившись, она освободила плечи, подняла глаза к потолку, мол, долго ли еще это будет продолжаться?
- Ладно, насильно мил не будешь… - кивнул он, взъерошив рукой остатки волос. - Следователь тебя вызывал?
- Нет… Наверно, ждет, в отличие от вас, когда схороню мужа. И только тогда пригласит. Кстати, я что, тоже должна с ним переспать?
- Посмотрим, - сказал он хмуро. - Может, и потребуется. Если он еще захочет. Тот наш, который, говорят, непробиваемый… Да ты его видела! Ну, где Сережку убили, тот, из прокуратуры.
- Сердитый такой, ни на кого не смотрит? - вспомнила она.
- Ну, раз на тебя не смотрит, значит, ни на кого… - покрутил головой Петр Авдеевич.
- Так какие будут на его счет инструкции, как с ним разговаривать, вы так и не сказали? - насмешливо спросила она.
Он взглянул на часы, покачал головой, вздохнул.
- Черт, заговорился тут с тобой… Уже ехать к нему пора. Ну, какие инструкции? Я думал, может, он тебя первую пригласит, а раз я сначала, то после и переговорим.
Он встал.
- Пошли к гостям. А то и вправду на нас подумают…
- Пусть думают, - отмахнулась она. - Так когда посмотрим Сережину расписку?
- Да хоть завтра! - сказал он, направляясь к лестнице, чтобы спуститься к пирующим. - Нет, завтра я не смогу, заседание… Найди адвоката, позвони и все сама увидишь.
Они спустились, встреченные заинтригованными взглядами.
- Тамарочка! - томно позвала Елена. - Почему так долго? Где вы с Петром Авдеичем пропадали?
- Мы с ним поспорили, я сказала, что ты именно это спросишь, - огрызнулась Тамара. - И я выиграла. Вот спроси у него… Так что за вами должок, Петр Авдеевич.
Он не ответил. Молча сел на свое место, задумался, потом обвел всех взглядом.
- У всех налито? - спросил он. И встал. Подождал, пока наполнятся рюмки. - Предлагаю выпить за хозяйку, за всеми нами любимую Тамарочку… Все мы знали, как они с Сережей любили друг друга, и можем себе представить, как будет ей нелегко без любимого мужа, и она всегда будет его помнить… Но жизнь продолжается, так давайте пожелаем ей новой любви и семейного счастья!
- Можно по этому поводу чокнуться? - протянула к нему наполненную рюмку Елена, не обращая внимания на ненавистный взгляд Тамары. - Хороший тост! Все-таки она теперь у нас прекрасная вдова, мужики, поди, уже слюни пускают.
- А тебе и чокаться не надо! - громко сказала "прекрасная вдова", со стуком поставив фужер на место.
Все замерли, но здесь проснулась мать Сергея Артемова, осовело оглядевшая присутствующих.
- А… Что? Сереженька приехал?
9
Петр Авдеевич сел в свой джип на заднее сиденье, включил сотовый.
- Николай Григорьевич, это я, дорогой, мы можем сейчас переговорить с глазу на глаз?
- Прямо сейчас? - спросил Николай Григорьевич. - А что, разве поминки уже закончились? И что за срочность? Вам же в прокуратуру, если не ошибаюсь. К семнадцати часам?
- Ты, Коленька, и это знаешь… - вздохнул Петр. - Да, ты никогда не ошибаешься, я сейчас еду на Большую Дмитровку к следователю Турецкому Александру Борисовичу. Слыхал про такого?
- Кто ж его не знает? Мужик тертый.
- Вот именно. Но он пока подождет… У меня еще полчаса времени… Надо бы поговорить, Коленька, как ты считаешь?
- Давайте без фамильярностей… - сказал Николай Григорьевич, которого Петр Авдеевич снова назвал Коленькой. - Я же не зову вас Петенькой. Наш дом на Сретенке помните?
- Ну еще бы, встречались там как-то…
- Но только не со мной, - уточнил собеседник, не позволяющий называть себя Коленькой.
- Не с тобой, - согласился Петр Авдеевич. - С твоей подчиненной женского пола. А номер квартирки не напомнишь?
- Все та же, семьдесят вторая, - сказал Николай Григорьевич. - Что-то с памятью вашей стало… А что, разве вы с Олечкой плохо провели время? все забыли?
- Да нет, как такое забудешь… Ты туда скоро подъедешь?
- А я уже там, - сказал Николай Григорьевич. И отключил связь.
- Кирилл, разворачивай, на Сретенку едем, - сказал Петр Авдеевич водителю.
- Вы же в Генпрокуратуру собирались? - посмотрел на него через зеркальце заднего обзора водитель. - Там опаздывающих не любят, сами говорили.
- Подождут, - кивнул Петр Авдеевич. - Мы сейчас поедем в одну контору, которая поважнее твоей прокуратуры.
- Молчу, - сказал Кирилл. - В контору, значит, в контору… Это куда сами прокуроры боятся опаздывать?
- Вот-вот, вроде того, соображаешь, - похвалил Петр Авдеевич.
На Сретенке они остановились возле дома сталинской постройки, Кирилл вышел первым, осмотрелся, вошел в нужный подъезд, снова вышел, махнул рукой хозяину: все чисто. И сопроводил его до лифта, после чего вернулся в машину.
Обитая искусственной кожей металлическая дверь в квартиру с тусклым номером 72 была приоткрыта. Из глубины доносились неразличимые голоса, похоже, там работал телевизор.
- Можно? - осторожно спросил Петр Авдеевич, стукнув пальцем по стояку.
- Входите, открыто! - отозвался мужской голос. - Раздевайтесь и закройте дверь на засов.
Петр Авдеевич прошел переднюю, на ходу взглянув на себя в зеркальце, потом огляделся. С тех пор, как он здесь побывал около года назад, ничего не изменилось.
Он подошел к двери в комнату, откуда доносились телевизионные голоса, заполненную непонятной аппаратурой с мониторами, по которым ползли заставки, и замер на пороге.
На черном плоском экране огромного телевизора он увидел себя и Тамару, разговаривающих пятнадцать минут назад. Тот, кто только недавно потребовал, чтобы его называли по имени-отчеству, сидел в кресле с высокой спинкой, так что над ней был виден только его светлый ежик.
- Да вы садитесь, - сказал ежик. - Вместе послушаем.
- "…Кстати, могу я взглянуть на ту расписку? И пусть адвокат посмотрит со мной вместе, а то я в этих делах не понимаю…
- У тебя есть адвокат?
- Пока нет, но придется найти… Вдруг вы меня обманываете?
- Ладно. Тут такие дела разворачиваются… Адвокат так адвокат. Что еще?
- И как это все будет выглядеть, Петр Авдеевич? Я должна здесь сидеть одна и ждать клиентов, которых вы ко мне направите?
- Ну почему одна, почему так говоришь? Я буду тебя навещать, если будешь свободна…"
Экран погас. Кольчугин осторожно присел на ближайший стул.
- Все бы ничего, но вы явно поспешили насчет ваших будущих посещений прекрасной вдовы, - сказал Николай Григорьевич, сухощавый, лет тридцати четырех, с характерным прищуром, повернувшись к гостю вместе с креслом. В его руках был пульт видеомагнитофона. - Это всегда успеется, - продолжал он. - А насчет адвоката вы правильно сделали, что согласились на его участие. Осталось его подобрать или хорошо подготовить. Чтобы подтвердил все, что вы ей наговорили.
- А как… - приоткрыл рот Петр Авдеевич.
- Это уже мои трудности, - перебил Николай Григорьевич.
И снова включил видеомагнитофон. На этот раз камера показала, как они сидели и поминали покойного Сергея Артемова в гостиной.
- Может, достаточно? - нервно спросил народный избранник, вытерев пот со лба. - Не очень-то приятно видеть свою пьяную рожу со стороны.
- Я вас понимаю… - кивнул Николай Григорьевич. - К этому трудно привыкнуть. Но вполне возможно, по себе знаю, если очень захотеть.
И снова выключил видеомагнитофон и телевизор.
- Вот не знал, Николай Григорьевич, что вы за мной наблюдаете… - почтительно вздохнул Петр Авдеевич.
- Для вашей же пользы, - кивнул тот. - Можете и дальше обращаться со мной на "ты". Вы не обижаетесь, когда я требую, чтобы вы звали меня Николаем Григорьевичем? В сыновья вам я, конечно, не гожусь, разве что в племянники. А наблюдаем мы за вами везде, но только не в этом доме. И в вашей квартире ничего этого нет. Пока нет. Можете поверить мне на слово.
- Почему же раньше не сказали? - спросил Петр Авдеевич, постепенно приходя в себя.
- А зачем? - пожал плечами Николай Григорьевич. - Вы бы скованно себя вели… Говорили бы невпопад и разные глупости. И делали бы их еще больше.
- У вас есть на меня нечто вроде… досье? - спросил Петр Авдеевич, снова покрываясь потом, представив себе подобную перспективу.
- Ну а как вы думали! - весело сказал Николай Григорьевич. - Если мы творим с вами столь рискованные дела, мы должны знать, с кем имеем дело. Чтоб одновременно держать вас на крючке… Чтобы в нужный момент предоставить компромат либо вашей жене, дабы подтвердились ее догадки, почему отказались взять ее с собой в столицу, либо вашим конкурентам на выборах, для показа по местному телевидению аккурат к новым выборам, которые не за горами…
- Когда вы начали собирать? - подавленно спросил Петр Авдеевич.
- С тех пор, как у нас возник совместный бизнес… И как только накопленный компромат достиг критической величины, то есть вас вполне можно сажать на длительные сроки, я решил, что пора бы вас поставить в известность, на случай, если вы решите, что можете затевать собственные игры.
- Но вы меня даже не предупредили…
- Послушайте, Петр Авдеевич! С тех пор, как вы обратились к нам, в солидное частное охранное агентство, которое вам порекомендовали весьма уважаемые люди, я вас сразу предупредил, что наши методы охраны клиентов не совсем традиционные. Основанные на том, что мы все должны знать о своем клиенте. И потом, речь ведь шла не о фиксированном вознаграждении, как у других, а о проценте с ваших дивидендов, то есть о нашей доле в этом бизнесе, правильно? Было дело?
- Ну было, - согласился Петр Авдеевич, уже сожалея, что связался с этой конторой.
- А вы решили нас, как бы это сказать помягче, обмануть. Скрыть предполагаемый доход от вашего бизнеса с этими ребятами из Нальчика.
Петр Авдеевич промолчал.
- А что, очень хочется взглянуть на материал, который мы собрали о них и о вас? Я бы не советовал. Иначе расстроитесь, впадете в хандру. Не будете спать ночами… А вам сегодня нужно быть очень собранным. Я имею в виду ваш визит в прокуратуру. И ваше предстоящее выступление в Думе по вопросу о коррупции. Оно очень для нас важно. И мы на вас рассчитываем. И даже подготовили для вас выступление, которое вам остается только зачитать - с выражением и горя благородным негодованием.
- Для кого - для вас? - насторожился Кольчугин. - Кто это - вы?
- Всему свое время, - холодно сказал Николай Григорьевич. - На данный момент - я. И этого достаточно. Много будете знать, состаритесь еще больше. Очень печально, если вы до сих пор не убедились в наших возможностях, которые я вам и так без устали демонстрирую.
- Тамару вы тоже снимали? - хрипло спросил Петр Авдеевич.
- Ну а как вы думали? - удивился Николай Григорьевич. - Как только Тамара Артемова, благодаря вам, попала в поле нашего зрения, мы поняли, насколько она может быть для нас перспективна. И с нашим сегодняшним заданием вы неплохо справились. Кстати, учтите, там в ее доме у нас три камеры-невидимки, одна наверху, где вы сегодня с ней разговаривали, другая в спальне, третья в гостиной над окном, чтобы снимать при наиболее благоприятном освещении. Так что с этих пор там, у нее, будьте поаккуратнее в ваших словах и оценках…
- И у вас есть запись… ну, ее постельных сцен? - спросил Петр Авдеевич, ощутив сухость во рту.
- Вас же там еще не было? - пытливо спросил Николай Григорьевич. - В ее постели? Или все-таки приходилось?
Петр Авдеевич помотал головой.
- Теперь сам не захочу. Заниматься этим под телекамерой…
- Но на других посмотреть хочется? - усмехнулся хозяин квартиры. - Например, самые последние. С Пашей, охранником Артемова, я угадал? Часа на четыре записи, думаю, наберется.
Петр Авдеевич ничего не ответил. Только вытер пот со лба.
- Хорошо. Я потом, после нашего разговора, оставлю вас одного. Времени у вас в обрез, дам несколько минут, отойду в другую комнату. Дело интимное, я понимаю… Нет, я серьезно. Можете смотреть, я только поставлю нужную кассету. Только предупреждаю: никто и ничего.
- Так о чем будет разговор? - спросил Петр Авдеевич.
Но хозяин квартиры не успел ответить. Раздался телефонный звонок, на небольшом пульте загорелась какая-то лампочка, а на табло обозначились два номера телефонов.
- На ловца и зверь, - кивнул Николай Григорьевич, указывая на табло. - Вон тот, верхний номер узнаете?
- Да, это ее номер, Тамары, - сказал Петр Авдеевич. - А второй?
- А второй нам пока ни о чем не говорит… - озабоченно сказал Николай Григорьевич, стремительно перебегая пальцами по клавиатуре компьютера. - Нет, раньше она по нему не звонила. Проверим по нашему справочнику… Хотя нет, наверно, сама сейчас все нам скажет.
Длинные гудки, доносившиеся из двух небольших компьютерных динамиков, прервались щелчком.
- Адвокатская консультация "Братья Богуславские" слушает! - раздался приятный женский голос.
- Я могу поговорить с Борисом Семеновичем? - спросила Тамара.
- Одну минуту… А кто его спрашивает? - спросила секретарь.
- Артемова Тамара… Мы с мужем как-то познакомились с ним на одной презентации, он меня помнит.
Петр Авдеевич и Николай Григорьевич переглянулись. Депутат покачал головой, хозяин охранного предприятия усмехнулся.
- Сейчас он как раз разговаривает с клиентом, вы подождете? Когда он освободится, я вас соединю. Или у вас что-то срочное?
- Да нет, я, конечно, подожду… - вздохнула Тамара. Звук был чистый и естественный, казалось, она говорила где-то рядом. Поэтому Петр Авдеевич наклонился к уху Николая Григорьевича.
- Никогда не слышал о каком-то адвокате Богуславском, - сказал он вполголоса.
- Говорите громко, она нас не слышит, - спокойно сказал Николай Григорьевич. - И почему вы решили, будто супруги Артемовы вам все рассказывали? Я дал бы вам расшифровки ее разговоров с мужем, в том числе о вас… Там они друг друга постоянно уговаривают, чтобы не говорить вам то одно, то другое. Но это не сейчас, это как-нибудь потом…
- Я слушаю! - послышался мужской тенорок.
- Борис Семенович? Это Тамара… - Она понизила голос. - Тамара Артемова. Теперь вспомнили?
- Простите, я не понял… Артемова?
- Ну да, мы были с вами на презентации ночного клуба "Барокко", вы еще просили меня вам позвонить, если возникнет такая необходимость, теперь вспомнили?
- Ах это… Вы такая… Высокая, эффектная и скучающая блондинка, правильно? А ваш муж все время где-то пропадал… И возвращался к вам еще более пьяным. А потом, кажется, совсем пропал.
- Так все и было, - вздохнула Тамара. - А ваша супруга сидела надутая и все требовала уйти домой.
- Теперь вспомнил… - В его голосе появились интимные интонации. - Так все и было… да, да! Признаться, уж не думал, что вы мне когда-нибудь позвоните…
- Как видите… Кстати, нас никто не прослушивает?
- Что вы, это исключено! У меня сейчас установлена специальная аппаратура. Самая современная. Даже если у тех, с кем я разговариваю, ничего подобного нет, она одновременно проверяет и его телефон. И она показывает, что у вас все чисто.
Петр Авдеевич, улыбнувшись, снова покачал головой. Николай Григорьевич напряженно слушал. Едва слышно шелестели кассеты диктофона.
- А эта ваша секретарша…
- Она моя племянница, дочь моего брата, с которым мы работаем вместе. Она хорошая девочка и подслушивать не будет. Так что, Тамарочка, можете не беспокоиться. Конфиденциальность переговоров с клиентами - наше правило.
- А то уж я боялась… - со смешком сказала Тамара. - И, честно говоря, не могла решиться, звонить или не звонить. Вдруг меня не вспомните…
Петр Авдеевич сплюнул, вскочил, заходил по комнате.
- Сядьте, - спокойно сказал Николай Григорьевич. - И держите себя в руках.
- Но раз уж это случилось… - несмело пролепетал адвокат. - Мы могли бы с вами где-нибудь встретиться?
- А как вы думаете, почему я вам звоню? - Она понизила голос. - Я одна. Вы могли бы приехать ко мне, прямо сейчас?
- Ну, честно говоря… Просто не знаю. А где ваш муж?
- Его нет. И не будет, - с нажимом сказала она.
- Но он ведь может появиться… В любой момент.
- Поменьше слушайте анекдоты по мужей, внезапно вернувшихся из командировки. Нет его! И это, кстати, уже мои проблемы! - В ее голосе сквозило нетерпение. - Или вам придется что-то врать супруге? - со смешком спросила Тамара.
- Нет, я только передам свои дела брату, вы только скажите, где вас найти… - засуетился адвокат.
Пока Тамара диктовала адрес, депутат Думы Кольчугин ходил взад-вперед по комнате.