Подойдя сзади к первому лежащему, он врезал ему носком ботинка по копчику. Бандит взвыл. А Сева немедленно схватил обе его руки и стянул их за спиной у лежащего его же скотчем. Замотал и щиколотки. Затем перешел к второму, сделал то же самое, несмотря на то что ладонь бандита была в крови. То ли пуля срикошетила, то ли что другое - это Голованова сейчас не интересовало. Пусть терпит.
Нож, которым они с Игорем резали хлеб, валялся на полу рядом с хозяином. Сева обернул рукоятку носовым платком и разрезал скотч на руках Игоря, перевернул на спину. Рубашка на груди его была разорвана, грудь - в глубоких порезах. Пытали, сволочи! И когда успели? Всего и не был-то минут двадцать, вряд ли больше…
Сева достал из кармана привезенную бутылку, сорвал с нее крышку, обильно смочил висящее на спинке кровати полотенце водкой и обтер грудь Игоря.
Тот наконец пришел в себя. Увидел Севу, сморщился, губы его задрожали.
- Чего они, эти бугаи, от тебя хотели, браток?
- Им не я, им ты был нужен… - прохрипел Игорь. - С-суки-и… ненавижу!..
Сева ловко поднял его с пола и положил на кровать.
- Ладно, придется тебе, браток, потерпеть маленько, - сказал он. - Сейчас буду помощь вызывать. И не бойся, я от тебя не уйду
- А где?.. - Игорь попытался поднять голову: вероятно, хотел увидеть качков.
- Валяются вон там на полу, - через плечо указал Сева. - Нашли с кем связываться, засранцы… А с нами, браток, в такие игры играть опасно для жизни, верно говорю?
- Кабы ноги мне… - слабо ответил инвалид и закрыл глаза.
А Сева достал из кармана мобильник и снова набрал номер Дениса.
- Саня, зайди, - голос у Меркулова был усталый и какой-то безнадежный.
- Эх, на колу мочало, начинай сначала… - положив трубку, вздохнул Турецкий и поднялся. Он подумал, что известие о пожаре в Красновидове, который случился следом за тем, как там побывал следователь, наверняка уже истолковано в верхах по-своему. А куда денешься? Остается уповать лишь на то, что Галеев, как бы ни было ему сейчас плохо, не откажется от своих слов. Предложил ведь Турецкий ему охрану, но он категорически отказался. А ведь Александр словно чувствовал. И Славка недаром беспокоился тоже. В общем, профукали, конечно.
- Ты еще ничего не знаешь? - встретил его приход Меркулов.
- Ничего, кроме того, что известно и тебе.
- Тогда действительно ничего. Час назад убит Каманин.
- Что?! - Турецкий едва не сел на пол.
- То, что ты от меня сейчас слышал, - печально продолжил Меркулов.
- Как это произошло?
- Интересный вопрос, - Меркулов помедлил. - Именно это я и хотел бы от тебя узнать. И не только я. Мне уже все телефоны оборвали…
И, словно в подтверждение сказанного, немедленно заурчал-заквакал спецтелефон без диска.
- Посиди, - обреченно махнул рукой Костя и взял трубку. - Меркулов слушает… Здравствуйте… Да, я в курсе, только что на место выехал старший следователь по особо важным, который ведет и расследование покушения… Он тоже в курсе… Кстати, прошу прощения, что вынужден перебить, он предупреждал Егора Андреевича о возможном… Простите! - Меркулов вдруг повысил голос, который зазвенел металлом. - Вам xopoшо известно, чья это прерогатива! Да-с… И если, пардон, кто-то не ловит мышей, то Генеральная прокуратура не располагает службой охраны… Да, разумеется, мы будем сообщать вам о ходе… Всего вам доброго.
- Достали! - констатировал Турецкий.
- Его достали, - кивнул Костя на телефонный аппарат.
- Кто, если не секрет?
- Директор Федеральной службы охраны.
- Костя! - Турецкий не удержался и прыснул. - Я не верю. Или находимся в сумасшедшем доме.
- Мне бы твои сомнения… Езжай и допрашивай супругу… теперь уже вдову этого жулика. Она оказалась свидетельницей.
- Костя, что я слышу?! Жуликом человека может объявить только суд!
- Но суд еще не знает того, что знаю я, - вздохнул Меркулов, - а ты не ерничай и катись заниматься делами. Привет. И другу своему скажи, что, будь вы поумнее, убийства можно было бы избежать.
- Костя, я тебя глубоко уважаю. И Славка - тоже. Но ты неправ. От кого его было защищать? От подельников?
- Сперва докажи, а потом горячись. Все, езжай и не мешай работать!
В этом был весь Меркулов. А в кабинете Турецкого трезвонил телефон.
- Турецкий, - буркнул Александр Борисович, неохотно поднимая трубку.
- Ну, ты, надеюсь, слышал? - В голосе Грязнова явно звучало злорадство.
- А ведь это мы с тобой виноваты, Славка, - ответил Турецкий.
- Ты… это… не заболел, часом?
- Заболеешь! Когда тебе любимый начальник такие обвинения в лицо тычет. И тебе тоже, кстати.
- Ребяты, у вас там все в порядке? С головами?
- Увидишь… Поедем, что ль? Кто за кем заскочит?
- Ну, я себя уважать перестану, если явлюсь на место происшествия в твоей тачке.
- Была бы честь предложена. А у меня твоих генеральских комплексов нет, пока не обзавелся. Ладно, жду…
Турецкий постарался "освежить" в памяти прежний разговор с Каманиным, во время которого тот старательно изображал полное непонимание происходящего, и сопоставил с теми сведениями, что были сегодня, с утра, получены после просмотра "личного дела" Егора Андреевича Каманина в Управлении кадров МИДа. И это сопоставление было определенно не в пользу заместителя министра.
Визитка Сергея Игоревича действительно оказала магическое действие на главного кадровика. Увидев написанный рукой министра свой телефон и фамилию-имя-отчество, он стал вмиг любезным и внимательным к посетителю. Лично провел Турецкого в закрытую для посторонних комнату, где стояли стол и стул, и больше ничего не было, предложил сесть и подождать, а сам важно удалился и вернулся минут двадцать спустя с пухлым "личным делом". Положил на стол перед Турецким и попросил лишь об одном: не делать заметок для памяти, материалы ведь закрытые.
Александр Борисович изобразил полнейшее понимание, видя при этом, что подписки о неразглашении с него тем не менее никто брать не собирается. Да и зачем что-то записывать, когда он вполне полагался на собственную память!
Оставшись в одиночестве, он начал листать "дело".
Народ здесь, конечно, скрупулезный, ничего не скажешь. Всякую фитюльку в дело подшивали. Может, и нет в ней пока особого смысла, а вдруг потом пригодится? Знал Турецкий эту неистребимую жажду буквально всех кадровиков вставлять всякое лыко в строку. Сколько подобного насмотрелся за два десятка лет изучения человеческих судеб, пропущенных через кадровую политику!
Вот и здесь - и школьные характеристики, и студенческие. С кем дружил, какие компании водил, куда выезжал и с какой целью, сведения о родственниках - ближних и дальних, об изучении языков…
Но Александра Борисовича интересовал главным образом афганский период деятельности Каманина. Что думал о нем посол, о чем сообщали посольские стукачи, особисты. Ну, последние, естественно, информировали собственную "контору", а в МИД попадали разве что "вершки". Оно и понятно, в той, социалистической системе было четкое разграничение: кому достаются "корешки", а кому - "вершки". Как в известной сказке. Иногда случалась путаница, но и она не умаляла достижений Системы.
Заинтересовали характеристики этого времени. Надо заметить, не самые худшие. В совершенстве владеет английским, пушту и дари. Само собой - арабский: египетский, сирийский и иракский диалекты. Постоянно совершенствует свои политические и экономические знания. Конечно, куда без этого!.. Решителен, упорен в достижении поставленной цели. А вот и капельки дегтя - замечен в пренебрежении к нижестоящим. Безосновательно упрям и своеволен. Груб с обслуживающим персоналом. Имел устные взыскания за попытки совершения валютных операций, что, однако, внутренним расследованием доказано не было… Ага, а вот и Галеев! Его работа: строго предупрежден в связи с санкционированными контактами с представителями афганской оппозиции. Но и это сошло как с гуся вода… Какой год? Ну да, Галеева отозвали на Родину, и "предупреждение" было снято. Вероятно, уже новым послом… Либо Егор поспешил "втереться в доверие", либо это влияние новой советской политики по отношению к "законному" правительству…
Война закончилась, "ограниченный контингент" покинул Афганистан, а налаженные контакты, похоже, остались.
И вот дальнейшее повышение по служебной лестнице. Отличные характеристики, высокая оценка деловых качеств. Назначение в Отдел Ближнего Востока, затем в Управление Юго-Восточной Азии. Возглавляет его, и наконец, - кураторство в должности заместителя министра.
Но почему же Сергей Игоревич с такой неприязнью отреагировал на упоминание фамилий Каманина и Багирова? Вероятно, знает такое, о чем не хочет говорить? Честь мундира? И это тоже нельзя исключить.
Едва Турецкий закрыл "дело", как немедленно появился главный кадровик министерства, держа под мышкой "личное дело" Багирова Марата Джафар-оглы…
И снова превосходные характеристики, в сорок лет вступил в должность заместителя заведующего Консульским отделом посольства в Афганистане. Что за работа - хорошо известно: визы, контакты и прочее. Широкая сфера знакомств… Но - "не замечен…", "не замечен…", "не замечен…". Умный такой. И абсолютно незаметный. А ведь известно, что в тихом омуте как раз черти и водятся! И дальнейшее служебное продвижение идет параллельно служебному росту Каманина. Они словно не расстаются, только один опережает второго буквально на каких-то два шага. Хотя уже известно, но все равно любопытно. Значит, порядка двух десятков лет шли почти ноздря в ноздрю, как говорят наездники, а теперь вдруг обнаружились конфликты? Верно Костя заметил: все нынешние преступления имеют свои корни в прошлом. Если по большому счету, а не вести речь об отморозках.
Турецкий искренне поблагодарил главного кадровика и, понимая, что предупреждать его не стоит, тем не менее мягко попросил не афишировать, даже перед своими доверенными лицами, причину его интереса и фамилии руководителей министерства. Тот жестами уверил, что высокую свою ответственность оценил правильно, однако визитку министра оставил у себя. Да Турецкий и не стал настаивать. Понадобится, Костя снова обеспечит "зеленую улицу"…
…Пока Александр Борисович запирал документы в сейф, пока спускался к проходной, Грязнов уже подъехал и теперь нетерпеливо ожидал его.
- Ты нервничаешь? - удивился Турецкий.
- А ты чего там копаешься? - набросился Вячеслав. - У меня что, больше забот нема, как "важняков" катать?
- Не заводись, я просто кое-что прикинул по Каманину. Утром успел проглядеть его и багировское досье в МИДе.
- Что-нибудь открылось?
- Ничего особенного, кроме того, что оба они продвигались вместе и Егор постоянно как бы курировал этого Багирова. Имел втыки, как я понимаю, за несанкционированные контакты с афганской оппозицией и валютные операции, что осталось недоказанным. Да ведь и кому захочется сор из своей избы выносить, верно?
- Согласен. А ты знаешь, где его шлепнули?
- Опять, поди, покушались на выходе?
- Угадал. Только непонятно, зачем он посреди рабочего дня домой приехал? Если следили, охрана бы заметила. У него в машине теперь двое охранников постоянно. А если не следили, тогда точно знали, куда, зачем и на какое время он едет. Так что есть у меня подозрение, что "пасли" свои.
- Со стороны Багирова? - уточнил Турецкий.
- А хрен его знает! - вяло заметил Грязнов. Он помолчал и снова заговорил: - А мне только что звонил Дениска. Головач сейчас в Пушкино, помогает проводить ревизию у "афганцев". Туда зубра послали из налоговой. Морозов Алексей Силантьевич, слыхал небось?
- Но не пересекался.
- Еще успеешь… Словом, пока суд да дело, нашел Сева одного инвалида, а тот порассказал такое, что впору немедленно брать этого Сипу. Ну, молодежь, сам знаешь, народ горячий. Я им посоветовал эту самую горячку-то не пороть, а запастись фактурой, а то ведь и обыски, и задержания надо официально оформлять. А тот же Костя фиг подпишет постановления… Слушай, а как тебе вчерашний Борис? - спросил без всякого перехода.
- Чего это ты вдруг? - удивился Турецкий. - Нормальный мужик. Заслуживает полного доверия. А что? Вопросы появились?
- У него появились, не у меня. Утром, понимаешь, звонит - уже со службы - и выдает такую информацию. Его же вчера Караваев прямо с совещания отправил, ты помнишь, он говорил. Ну так вот, приходит он сегодня к себе, на Шаболовку, поднимается к генералу, чтобы доложить, как положено. Тот с кем-то занят. Сидит, ждет в приемной. А секретарша генерала, которая, по его словам, иной раз питает к нему прямо-таки материнские чувства… ну, к примеру, как опять же к тебе Клавдия Сергеевна, меркуловская, ага?
- У нас уже давно с ней исключительно платонические отношения, - очень серьезно поправил всезнающего друга Турецкий. - И попрошу без пошлых намеков. Клавдия, по моей информации, возможно, выйдет наконец замуж и страшно горюет по этой причине, теряя определенную свободу. Ладно, это не тема. А что у Климчука?
- Ага, вот эта дамочка вдруг ему и заявляет, делая при этом таинственное выражение на физиономии. Вами, говорит, вчера, сразу после заседания, очень интересовался зам по оперативной работе. Куда вы поехали, да зачем, да как, мол, с вами связаться? На что она, вполне, впрочем, резонно, заметила, что позвонить можно и по мобильному. Если срочно. А тот как-то вроде скис и ушел. Но Климчук клянется, что никто за весь день на его мобильник не выходил. А нынче утром они случайно встретились у входа, пересеклись, так сказать. И этот - Селезнев его фамилия - наивно так спрашивает: мол, у тебя все в порядке? Успел? А Борис разводит руками: а я, говорит, никуда и не торопился, поэтому и не опоздал. Ну а Селезнев не отстает: баба, спрашивает, хоть ничего была? Боря показал: во! На чем и расстались. Как, ничего не говорит?
- Даже больше, чем нужно. И хотя я терпеть не могу подозревать людей без веских к тому оснований, думаю, если придется проводить операции в Пушкино, я бы предпочел иметь дело с хлопцами Володьки Кондратьева. Как он, не видел?
- Заскакивал днями. Тебе, кстати, привет передавал. А что, в подмосковном РУБОПе всегда были работяги, а не пижоны.
Турецкий засмеялся:
- Это тебе все мундирчик Бориса спать не дает спокойно. А в чем загвоздка? Воспользуйся знакомством и закажи себе. Хороший мастер пузцо твое уберет, стройненьким, как молодая елочка, станешь. Девок охмурять опять же… А там, на Кутузовском-то, народ уже работает?
- Бригада от нас помчалась, как наскипидаренная! Дежурному с Житной позвонили: как это так?! Этакое творится, а вы не в курсе. Ну и понеслось по всем этажам - вниз. Вот и до нас с тобой докатилось…
Речь Грязнова прервал звонок его мобильника.
- Ну никакого тебе покоя! - недовольно заворчал Вячеслав Иванович, вытаскивая пиликающую трубку из бокового кармана мундира. - Грязнов слушает!.. Чего?! - почти закричал он. - Денис! Пулей собирай своих, прикрыть, но ни в какие перестрелки не вступать, понял меня? Это приказ! Скоро буду сам… - Он отключил телефон, снова включил и стал набирать номер, приговаривая: - Вот и понадобился наш Володечка… "Про вовка промовка, а он туточки", как говаривала наша с тобой, Саня, Шурочка, земля ей пухом…
Телефон был занят. Грязнов включил автоматический набор.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил Турецкий.
- А?.. Стой! - закричал вдруг Вячеслав водителю. - Поворачивай!
- Куда, опомнись! - стукнул его по плечу Турецкий.
- Верно, это у меня с головой уже что-то… Давай, Миша, по-быстрому доставим следователя на Кутузовский, а сами бегом обратно.
- Ты можешь объяснить толком? - рассердился Турецкий.
- Извини, Саня, я знаю, что без меня вы там спокойно обойдетесь. Да и не генеральское это дело во все дырки нос совать. Денис сообщил, что совершено нападение на Голованова. Избили и пытали того инвалида, что он отыскал. Ну, он, конечно, справился с бандитами, отнял оружие, одному руку прострелил, связал и ждет помощи. По его убеждению, это сделали люди Сипы. Считаю, все они должны быть задержаны. Поэтому я тебя оставлю, а сам рвану к Косте - за санкциями на обыск и задержание и подниму Кондратьева с его ребятами. Малыми силами, подозреваю, тут не справиться. А этот Cелезнев пусть отдохнет пока. Посмотрим на его реакцию. Надо будет не забыть предупредить Бориса…
И тут, после неоднократных повторов, прорезался наконец голос Владимира Михайловича Кондратьева, заместителя начальника областного Регионального управления по борьбе с оргпреступностью…
Вокруг Елены Сергеевны хлопотал пожилой доктор с лысой головой и пышными "айболитовскими" усами, а помогала ему молоденькая медсестрица. Оба были в светло-зеленых хрустящих халатах, но у девушки он был намного короче докторского и просто навязчиво подчеркивал совершенную форму ее соблазнительных ножек.
Посмотрел на это дело Турецкий и грустно вздохнул: перед глазами из небытия возникла Наташа из Склифа, ни сном ни духом не ведавшая о своей скоротечной судьбе. Как это все печально, девушки…
- Я могу поговорить с Еленой Сергеевной? - спросил Турецкий у врача. - Генеральная прокуратура.
- Да, разумеется, - недовольно ответил доктор, - как только она придет в себя… Это ж такое потрясение! И почти подряд!
- Что именно - подряд? - нахмурился Турецкий. Но доктор не смутился:
- А вам разве неизвестно, что совсем недавно взорвали машину ее супруга?
- Слышал.
- Это хорошо, что у Генеральной прокуратуры приличный слух!
А доктор, оказывается, еще и остряк!
- С ней уже беседовал кто-нибудь? - спросил строго.
- Пытались. Но я не позволил!
- Полностью согласен с вашим решением, доктор. Тогда, с вашего позволения, я спущусь к подъезду и займусь главными делами, а вы, когда Елена Сергеевна будет способна говорить, известите меня. Да вот хоть и милую девушку, - он взглянул на медсестру, - попросите сказать мне. Я не буду человека мучить. Но основное-то я все-таки должен знать, согласитесь.
- Верно, у каждого своя работа. Идите, если что, я пришлю к вам Люсю.
"Вот и имя мне ее известно…" - как-то посторонне подумал Турецкий, покидая уже знакомую ему по прежнему посещению квартиру.