Значит, вот перед нами пример очередного варианта независимости. Надо будет при случае сказать Наташке, что эта ее "независимость" может ей дорого обойтись. Резкие перемены в характере достаточно близкого человека настораживают окружающих. И нужно быть самой максимально чуткой к собственным проявлениям такого рода. Помнить постоянно, что тебя слушают, и слышат даже малейшие нюансы новых интонаций, и задаются немедленным вопросом: почему? И уже не отстанут, пока душу твою не вывернут наизнанку… Увы, такова природа человека, болезненно реагирующего на все то, что ему непонятно там, где он привык считать себя победителем. И наверняка Юлия уже обратила на это внимание. Возможно, по этой причине и ссоры.
Сигналов от Турецкого об участии Нинки в их совместной операции не поступало, значит, некоторое свободное время у Филиппа имелось. Вот его он и решил использовать для контакта с Наташей.
Девушка была, естественно, на службе. Филя позвонил и представился Зойкиным знакомым. Мол, парой слов бы перекинуться, как? Наташа, вероятно постаравшаяся забыть о ночном происшествии и решившая, что щедрый дяденька свалился, исключительно благодаря ее неустанным молитвам, с неба, куда и отправился обратно и больше на землю не вернется, растерялась. Начала чего-то мекать, оправдываясь, что некогда, доктор сердится и так далее. Несерьезные отговорки. Филя был просто вне себя:
- Наташа, это надо тебе, а не мне, ясно? Я отойду в сторону, а с тобой?.. Пусть будет, что будет, раз ты такая тупая. Все! Либо назначаешь время, либо я больше тебя не знаю. Твой выбор. Делай быстрей, боюсь, что у нас мало времени.
Вот тут она испугалась.
- Что, этот разыскал?!
- Пока нет, но… Мне неудобно говорить, решай быстрее.
- А вы в больницу можете? В приемный покой? А я подойду и проведу вас…
- Согласен. Время?
- У меня будет обеденный перерыв, относительный, конечно, около двух, если не будет ничего чрезвычайного. Больница же…
- Устраивает. - И Филипп отключился. Больше ему ничего не нужно: адрес поликлиники известен, а найти приемный покой труда не составит.
И без четверти два он подошел к дверям, куда как раз ввозили очередного больного.
Наташу он, естественно, узнал легко, она прекрасно выглядела, и если бы не хмурая озабоченность, морщившая ей прелестный лобик, то прямо красавица девушка - в самом цветущем своем возрасте и состоянии души. Такая отчетливая приманка - спасу нет!
Их предыдущая встреча состоялась в темноте, и она не могла его разглядеть, а теперь, шаря взглядом вокруг себя, несколько раз безразлично скользнув даже по нему глазами, она отвернулась, и на ее симпатичном личике отразилось разочарование. Что ж, вполне вероятно, что ночью ей привиделся богатырь - высокий, красивый, а главное, безумно щедрый. И что ж она увидит? Простенького, невысокого, светловолосого человека, ничем не примечательного, тщедушного внешне и даже ниже ее на полголовы. Да, как говорит в таких случая Александр Борисович, это - не фасон для невесты… И не фонтан на площади у Большого театра.
Но время поджимало. И Филипп, до того внимательно наблюдавший за площадкой перед поликлиникой, не заметил ничего и никого подозрительного, кто бы, подобно ему, осуществлял наблюдение.
Машина стала отъезжать, перекрыв тем самым на короткое время дверь приемного покоя, Наташа словно пританцовывала от нетерпения, поглядывая на часики. Филя решительно направился к ней. Подходя и не поднимая головы, словно мимоходом, взял ее за руку и потянул в открытые двери.
- Спокойно, Наташа, это я. Найдите уголок, я отниму не больше пяти минут.
Она растерянно последовала за ним, а потом провела из большого помещения в коридор и за угол, где находилось нечто вроде склада какого-то.
Девушка была явно разочарована: вместо красавца Иванушки верхом на сером волке к ней явилась какая-то невзрачная личность. У нее и в голове мелькнуло, что, наверное, произошла какая-то ошибка, потому что она помнила, видела того Гришу, и уложить его на землю, причем надолго, мог разве что богатырь. А тут?..
Да, слишком явственно было все это написано на круглой мордашке - милой и симпатичной. Хуже нет таких разочарований.
- Что, не похож? - усмехнулся Филя.
- Я вас… другим представляла… - почти пролепетала девушка, будто застигнутая вопросом Фили врасплох.
- Я так и полагал. А теперь слушай меня, девочка, сколько б тебе ни было, я в любом случае вдвое старше. Посмотри потом на себя в зеркало. Ты же плавишься от счастья! Разве так можно? Еще вчера-позавчера ходила туча тучей, а сейчас сияешь. Вопрос: почему? А потому… Вот возьмет тебя этот Гриша за горло, согнет дугой, и ты молить его будешь, чтоб он эти свои деньги проклятые забрал у тебя. Если после этого он тебя еще захочет отпустить, в чем я не уверен. Уверен в обратном, они из тебя котлету фаршированную сделают, эти мерзавцы, пока мы их не остановим, поняла? А мы не можем хватать кого ни попадя, кто рожей не вышел, нам доказательства нужны, причем железные. И пока их не будет, эти гады еще побегают и много беды натворят. Поэтому - можешь считать приказом! - улыбку убрать с лица, можешь раскраситься так, будто сутками не спишь, устаешь. С Юлией не ругайся, просто объясни, что все тебе, как и она сама, осточертело и никуда ты больше с ней не пойдешь, ни к каким художникам, пусть хоть озолотят. Тебе твой парень… кстати, кто он и как его зовут?
- А зачем вам? - Наташа прямо-таки ощерилась сердитой кошкой.
- Чтоб тебе помочь, балда, - усмехнулся Филя. Он умел иногда так улыбаться, что собеседники проникались к нему доверием.
Вот и сейчас Наташа, насупившись, посмотрела на него, а потом вдруг улыбнулась.
- Его Сережей зовут. Сергей Николаев, - почти мечтательно произнесла она. - Он далеко живет. В Хабаровске. Я на карте смотрела - на другом краю земли.
- Не может быть! - удивился Филя. - И зовут Сергеем Николаевым?!
Девушка растерялась:
- Вы его знаете?
- Да кто же не знает в стольном городе Хабаровске Сережу Николаева?! Все его знают! А чем он занимается там?
- Так вы ж сказали… - еще пуще растерялась она.
- Милая, - проникновенным голосом сказал Филя, - Сереж Николаевых по Руси видимо-невидимо бродит, но какой - твой, а какой - чужой, это уж я узнать могу. Так чего он там делает?
- Мы с ним в Интернете встретились… Он писал, что его профессия называется странно - летнаб. Ну, что-то связанное с авиацией, за чем-то наблюдает.
- А-а-а, это он у тебя серьезный человек. Дураков или ничего не смыслящих ни в авиации, ни в природопользовании на такие должности не назначают. Десантник, наверное?
- Он писал, что нередко вынужден прыгать с парашютом.
- Разумеется. Причем чаще всего в самый огонь, в эпицентр пожаров. А тайга знаешь как горит? У-у-у, страшное дело, не приведи, Господи, во сне присниться. Герои ребята, я таких знал… Ну и как у вас? Получается что-нибудь?
Наташа потупилась.
- Он мне нравится. И письма такие пишет, как поэт. Он и стихи тоже сочиняет, говорит, что их издательства печатали.
- А ты хочешь к нему?
- Так он же сам приедет! Вот как отпуск на два-три дня дадут, так и прилетит. У нас уже и встреча в "домике" назначена. Хлебников говорит…
- Спокойно, Наташа, - жестом остановил ее Филипп. - Это у вас что, ритуал такой? Приводить своего знакомого в "домик", точнее, в бордель к Хлебникову? Условия такие он ставит?
- Да нет! - воскликнула она. - Он просто делает из добрых… ну, как сказать?
- Ты скажи еще: из отеческих побуждений. Ему надо, чтобы вы пришли, соблюли, так сказать, ритуал знакомства. Мол, вот как Интернет приносит свои плоды. Вас интервьюируют, а потом отправляют в соседнее помещение. Где вы имеете полное право заняться любовью. Под прицелом телевизионной камеры. И это все снимается, а затем вас начинают шантажировать, так? Скажи, в каком пункте я ошибся? Где соврал?
Наташа смотрела с ужасом.
- Не веришь? А я сам телекамеры там видел. Просто я опытный человек, а ты нет. И я первым делом всегда, когда нахожусь в незнакомых мне помещениях, обращаю внимание на потолки и другие места, где может быть установлена подслушивающая и подсматривающая аппаратура. Служба у меня такая. А ты, - он широко теперь улыбнулся, - на потолок смотришь только тогда, когда кавалера обнимаешь, верно?.. Ладно, ладно, не красней, я ведь шучу, не собираюсь тебя обижать… А про твоего Сережку, если хочешь, узнаю. Каков он, твой поэт, чем дышит, хочешь?
Она в знак согласия затрясла головой.
- Есть у меня в тех краях большой друг и бывший начальник. Он зверье от браконьеров охраняет, мировой мужик, бывший генерал милиции. Представляешь, все здесь оставил и укатил в тайгу. И не так, чтобы стар, к шестидесяти подошел. Такие дела… А теперь еще раз возвращаюсь к нашему Робину Гуду и его подаркам. Забудь как минимум на месяц, совсем забудь о том происшествии. Возьми там сотню-другую, поменяй и живи не транжиря. Это ты успеешь сделать, когда Сережка прилетит. А пока веди себя тише воды, ниже травы. Можешь сколько угодно жаловаться на усталость, на что угодно, вплоть до своих женских болезней. И ни под каким видом не соглашайся с Юлией. Хлебникова для тебя больше нет. А если совсем она тебя прижмет, сознайся, что Гриша хотел тебя изнасиловать на скамейке той ночью, а там оказались свидетели и затеяли драку, ты убежала. И больше слышать об этом человеке не желаешь.
- А если он?..
- Сейчас и до этого дойдем… Если ты считаешь, либо Юлия тебя в этом убеждает, что Степка ваш - благородный человек, ты сильно ошибаешься. Все без исключения, его соседи, - тут Филя просто не мог отказаться от преувеличения, - называют Хлебникова гнидой. Он и есть та самая гнида, которая на ваших соках вырастает в крупную вошь и питается исключительно вами. Вы, молодые девчонки, на которых так падки зрелые мужики, и есть его основной доход. А все остальное, включая Интернет, ловкий, увлекательный антураж. И не "чайный домик" для церемоний знакомств оборудовал в своей мастерской этот великий художник, а самый обыкновенный публичный дом, где вы - его служащие. Потому и держит он вас у себя с помощью компромата. Разве не так?
Наташа глядела на него остановившимися глазами и была красной, словно из парилки.
- Ты можешь мне ничего не говорить, достаточно того, что ты со мной согласна. И учти, если Юля уже крепко сидит у него на крючке и не может отказываться от его "приятных" предложений, то у тебя, по-моему, другое дело. Он только еще пытается посадить тебя на крюк. И сейчас не требует ничего, а просто уговаривает. И будет продолжать лебезить перед тобой до той минуты, пока на тебя не заберется его клиент. И вот тут пойдет киносъемка, после чего ты останешься его рабой. И у тебя останется такая альтернатива: либо всенародный позор, либо головой в прорубь. Потому что Сережа Николаев, человек героической профессии, не простит обманувшую его проститутку…
- Я не!.. - вскрикнула девушка, будто споткнувшись.
- Тсс! - Филя приложил палец к губам. - Пока так, Наташа. Но длиться это будет недолго. Юлия сильно тебя уговаривает? Или еще дает время обдумать?
- Да она все время говорит, что это - чепуха, ничего неприличного. А я уже была там несколько раз, и никто ко мне не приставал. А вы говорите!
- Правильно, - Филя пожал плечами. - Ты когда-нибудь рыбу ловила? Нет? Так вот узнай или Сережу своего спроси, как это делается. А очень просто. В воду, где ты собираешься закинуть удочку, надо сперва прикормку посыпать. Чтоб осторожная рыба привыкла к такой халяве. А как только стала брать прикормку без опаски, вот тут и закидывай крепкий крючок с вкусной наживкой. И рыба - твоя. Готовь сковородку. Ясно, глупая? А происходит это оттого, что каждый считает, что он может и должен выживать в одиночку, ни на кого не полагаясь. Как звери живут. Это понимаешь?
Она лишь кивнула.
- Вот и умница. Теперь слушай снова. Ты болеешь. К Юльке не бегай, придумай что-нибудь вроде гриппа. Когда позвонит Хлебников…
- А он мне никогда не звонил! И адреса моего домашнего никто не знает. Почему вы считаете?..
- А потому что упускать такую красавицу, как ты, вовсе не входит в его планы. И Юлия, твоя лучшая подруга, не тебе, а ему в этом грязном деле помощница, как ни грустно это тебе слышать. Она же знает твой адрес. А что знают двое, знает и… Ну, кто? Слышала такую поговорку? Нет? Так вот, знает и свинья. Немцы так говорят, сам не слышал, но где-то читал. А они оба еще обязательно будут тебя уговаривать. Даже предложат машину прислать, лишь бы ты согласилась. Тот Гриша этого дела так не оставит, не та порода. Он как бультерьер, вцепился - уже не отпустит, пока крови не напьется. Это говорит о том, что ты должна быть сейчас вдвойне осторожна. И пожалуйста, никаких широких улыбок. Нахмурься, сосредоточься. Лучше вообще бюллетень взять на несколько дней, если можешь, и посидеть дома. При мне с тобой у него ничего не получится, но когда будешь одна, опасайся. Не показывай вида, но постарайся не находиться на улице одна.
- И долго так будет продолжаться? - уже сердито спросила девушка.
Она, видел Филя, находилась на распутье: и побаивалась того, о чем он рассказывал, и не верила. Счастливая юность… Конечно, цветет, и все ей побоку…
- Думаю, недолго. Вот возьмем его, и жизнь твоя устаканится, как мужики говорят. А там и Сережа появится. И еще, поменьше пользуйся Интернетом. Если Хлебников поймет, что ты отказываешься, так сказать, от сотрудничества с ним, он может слить на тебя какую-нибудь гадость. Порнуху, например, и будешь потом оправдываться, да никто не поверит. Поэтому, повторяю, отказывай не резко, а мягко - мол, вот выздоровею, тогда…
- Да, но как же мне с Сережей?!
- А ты позвони ему по телефону или телеграмму дай, что компьютер полетел и, пока появится новый, напишешь ему длинное письмо. Уверяю тебя, оно его обрадует больше, чем весь этот ваш обмен посланиями в Интернете, вот убедишься… Ладно, девочка, я все сказал. И последнее - строго между нами. Ты без этой своей сумочки тоже не ходи, пусть она с тобой будет или рядом. Так надо, понимаешь? Это необходимо не для того, чтобы подслушивать тебя, а лишь затем, чтобы знать, что с тобой все в порядке либо тебе грозит опасность, которую ты еще и не замечаешь. И не копайся в сумке, все равно ничего не найдешь. Но на всякий случай. Беги работай и помни, что твоя охрана рядом. Но глазами не ищи, я сам все увижу. Пока, девочка. А насчет Сережи я сегодня же позвоню…
- А как вас звать? - спохватилась она.
- Потом, милая, потом…
Кажется, она поняла… И результаты проведенной беседы вскоре дали о себе знать.
Глава пятая То, что отсутствует в дневнике…
Наверное, каждый человек, минуя свой жизненный перевал, вопреки логике, утверждающей, что обратного пути не бывает, тем не менее пытается отступить назад, чтобы еще разок, напоследок что ли, заглянуть в прошлое. Зачем? Оттого ли, что жалко расставаться с тем, что уже никогда не вернется? Или это попытка хотя бы мысленно исправить совершенные ошибки, за которое тебе, может быть, по высшему счету, не должно быть прощения? Или желание оправдаться перед самим собой, сделать вид, будто ты все еще стараешься учиться на собственных ошибках? А возможно, и все, вместе взятое, круто замешалось на ностальгии и на четком понимании теперешнего своего бессилия.
Подобное ощущение, словно бы предшествующее искреннему покаянию, всякий раз испытывал Турецкий, залезая в свои дневниковые записи. И чувствовал, что с каждым разом все сильнее испытывает он жажду залезть, вернуться туда, куда, по идее, не должно быть возврата и где все было совсем иначе, чем теперь кажется. А вообще, это путешествие в прошлое сродни острому желанию расчесать зарастающую болезненную рану, заранее зная, что закончится очередной приступ мазохизма жгучим раздражением. И тем не менее лез и ковырялся… нестрижеными ногтями… кстати…
Неясное душевное томление заставило Александра Борисовича набрать номер Агеева. И когда тот откликнулся сладким, как бы поддатым голосом, Турецкий задал ехидный вопрос:
- Празднуете приезд дяди из Гомель-Гомеля?
- Почему? - сразу перешел на акцент Филипп.
- Ну, как же, если князь Голицын едет на воды в Баден-Баден, то Цыперович - не дальше, к сожалению, Гомель-Гомеля, - напомнил Турецкий старый анекдот.
Филя засмеялся. Похоже, удача ему улыбалась.
- У нас тут, докладываю, полный порядок. Готовы приступить.
- "У нас"? - с иронией переспросил Турецкий.
- Вот именно, - хохотнул Филя, похоже, он там явно расслаблялся. - И если ты захочешь посмотреть или послушать, можешь подъехать, только захвати собственный приемник в конторе, у Щербака, и сунь в машину, чтоб мне не таскать туда-сюда, а я настрою. Без проблем.
- Отлично. Молодец. А то - несанкционированное проникновение, понимаешь ли!
- Вот именно, - довольно повторил Филя. - Я на связи… - И добавил торопливым шепотом: - Слушай, тут такие возможности открываются, я тебе скажу! И кстати, ты разговор девчонок в машине, что я записал, внимательно прослушал? Не забыл?
- Нет, а что?
- Там шла речь о том, что одной из них что-то здорово надоело, а другая, то есть Юлька, сказала, что и сама не знает, когда это "что-то" у них кончится, помнишь?
- Ну, Филя, такие незначительные детали, сам пойми…
- Так вот, Сан Борисыч, кажется, я все понимаю. Больше того, я теперь уже уверен, даже и без всяких "почти", что девчонки в какой-то момент по собственной дури и неопытности оказались на добротном, кованом крючке у этого дядюшки Хэ, сечешь? Как Наташка, еще не знаю, но Юлька - та, говорю со всей определенностью. Ну, мы ведь знаем, как это делается! Хиханьки да хаханьки, рюмашка-другая, пара затяжек, и просыпается девочка в койке в натуральном виде, а ей предъява: такие фотки, что хоть прямо в петлю… И рады бы сорваться, да… увы! Вот я все и думал, какое отношение мог иметь тот душевный крик и самой Юльки, и ее подружки к своему кавалеру, который только еще собирается откуда-то приехать? И для встречи с которым она квартиру собирается снять. А когда осмотрел сегодня апартаменты этого хмыря, понял, что ничего придумывать и не надо, все давно придумано. Здесь же, у него, все фактически оборудовано под это дело, ну под общественно значимый секс, ты представляешь? В общем, сегодня же вечерком, я полагаю, и понаблюдаем. Картинка должна быть четкой, проверено, сигнал идет нормальный. И кстати, я считаю, что твоей Нинке здесь нынче делать абсолютно нечего. Притормози ее.
- Даже так? - насторожился Турецкий. - Ну да, начнутся разборки, она же свидетелем пойдет, ты представляешь? Нет, категорически!..