Но стоило Анатолию открыть глаза, как он снова видел опостылевший потолок над диваном. И мысли возвращались по кругу к началу: Кимбл во всем виноват. Кимбл, которого тормозили юристы, не мог не захотеть затормозить работу конкурента Кропоткина.
Николай Николаевич, похоже, как врага-конкурента австралийца не воспринимал, относился к нему с доверием. Но если они давно в приятельских отношениях, то, наверное, переписывались и перезванивались. Хоть Николай Николаевич никогда об этом и не говорил, но наверняка так и было.
А значит, Кимбл мог запросто позвонить Кропоткину, или, например, прислать письмо, или еще как-нибудь огорошить какой-нибудь неприятной новостью, от которой и случился сердечный приступ.
Точно! Стопудово так и было.
Может, Кимбл и не хотел смерти Кропоткина, но тот умер. И Кимбл должен за это ответить.
Он сидит себе в своей Австралии, думает, что все ему сойдет с рук и вообще все у него теперь будет хорошо. Однако фиг вам! Фиг!
Денис Грязнов
Когда "старички" - Грязнов-старший с Турецким, "естессно", - вдруг ни с того ни с сего среди недели засобирались совершить вылазку на природу, Денис, ни минуты не раздумывая, вызвался участвовать. Даже немного обидная роль, отведенная ему дядюшкой: "Поскольку трезвенник, будешь у нас шофером", не охладила его пыл.
Если бы старшие товарищи ехали по-настоящему рыбачить, когда не то что топать по берегу, разговаривать вполголоса запрещается, он бы, может, еще подумал, но намечался простенький пикничок бутылки на три всего коньяка под ушицу из купленной в магазине рыбы - а это хороший повод обсудить со стариками теории заговора Эренбурга. Во всяком случае, в последние несколько дней свести двух матерых сыскарей вместе и заполучить их в безраздельное пользование хотя бы часа на три Денису не удавалось. А хотелось непременно вместе и в спокойной обстановке, поскольку Вячеслав Иванович и Александр Борисович удивительно друг друга дополняют, а после небольшой дозы алкоголя их спаренный мозг превращается в некий симбиоз Дома советов и суперкомпьютера на базе суперпроцессора "Альфа".
Выехали часов в пять вечера на одной машине, багажник под завязку загрузили провизией, снастями, теплыми куртками и резиновыми сапогами, и, сколько Денис ни уверял, что половину еды придется везти обратно, а то и выбросить, что снасти так и будут лежать в багажнике вместе с сапогами, а куртки после коньяка не понадобятся, дядь Слава и Турецкий были непреклонны:
- А вдруг что понадобится и придется локти кусать, что не взяли?!
Отправились на Истринское водохранилище в облюбованное и уже не раз опробованное местечко. "Старики" всю дорогу спорили, на что в такую погоду лучше брать карася, Турецкий, которого вообще никаким рыбаком назвать было нельзя, поскольку на рыбалке мог грамотно только открывать да наливать, отстаивал червя. Грязнов-старший с пеной у рта доказывал, что на перловку или тесто можно за ночь натаскать до десяти килограммов. Денис молча посмеивался над асами рыболовами. Потому что, как и предполагалось, только выгрузились, Турецкий тут же бросился разливать. Единственное, что он успел до первой рюмки, - это снять туфли и носки и пройтись (четыре шага) по колючей, пожухлой травке. После третьей развели костерок, зарядили уху, и матерые спецы развалились вокруг костра с мечтательными физиономиями, глядя в багровеющие небеса, слушая трели вечерних птиц и приятное бульканье в котелке… Тут-то Денис на них и насел.
Вначале, правда, они не особо хотели отрываться от возвышенного и снова вспоминать о делах, но Денис, хоть сыщик и молодой, но опытный, хорошо знал, на чем зацепить старших товарищей. Стоило ему только заикнуться, что Эренбург нашел систему в разрозненной, казалось бы, череде убийств и тем самым обставил и Генпрокуратуру, и МУР, и всех прочих наших правоохранителей, как Турецкий с дядь Славой тут же забыли о птичках и завелись:
- Да что он мог там найти?!
- Опять со свиным рылом да в Калашный ряд!
- Журналюг хлебом не корми - дай в сыщиков поиграть!
- Что ж он такой бедный, если такой умный?!
- Он не бедный, а мертвый, между прочим, - парировал Денис. - И это пудовый аргумент в пользу того, что журналюга таки подобрался к убийцам.
- То, что его убили, пока не доказано, - отмахнулся Вячеслав Иванович. - И тем более не доказано, что он представлял для кого-то конкретную угрозу, реально мог… как говорится, изобличить и передать в руки правосудия.
- Но, может, официальному следствию все же стоило хотя бы проверить его версии?
- Версии?.. - Турецкий медленно переполз к котелку, изрядно посолил и поперчил варево. - У него их что, целый мешок?
- По-моему, Денис, зря ты в это дело вообще лезешь, - вздохнул Вячеслав Иванович, разливая по четвертой и шумно втягивая носом божественный запах из котелка. - Если, конечно, у тебя нет идеи годик-другой покормиться за счет радио "Свобода". Ни хрена ты не найдешь, и Эренбург твой ни хрена не нашел. Над этими убийствами толковые специалисты работают, и Генпрокуратура, скажи, Александр Борисович…
- Ага, - кивнул Александр Борисович.
- …И Генпрокуратура постоянно на контроле держит, и президент еще год назад побожился, что расследовать будут качественно, и никакого давления ниоткуда нет: никакое ФСБ или олигархи на горло не наступают, наоборот, ФСБ даже подключилось по нескольким делам…
- Но результатов же нет! - перебил дядюшку Денис.
- Дык, - Турецкий картинно развел руками, - бывают та-а-кие висяки, что хоть задницу порви, а все равно ничего не откопаешь. А кроме того, ты не совсем прав, нашли же злодеев и в случае с этим юристом-финансистом Рябцевым, и врача этого патолога… как его…
- Мельника, - подсказал Денис.
- Точно. И там раскрыли. И остальные раскроют. Может быть. Со временем. Есть крепкие рабочие версии…
- Какие версии?! - Денис, сам того не желая, начал заводиться. - Ученых убивают с целью ограбления, потому что народ верит в наличие у них больших денег?
- Например, - подтвердил Грязнов-старший. - Почему бы и не поверить. Ты знаешь, сколько сейчас один вступительный экзамен стоит? А сколько диплом или диссертация? Это на производстве, в НИИ, где украсть нечего, ученые, может, и небогатые, а преподаватели!.. Я тебя умоляю.
- Конечно, - усмехнулся Денис. - А еще о маньяке кто-то из МВД заикался…
- Ну о маньяке этот кто-то, положим, зря… - протянул Александр Борисович. - Маньяк - одиночка, а профессоров мочили группы, как минимум по двое-трое. Таких маньяков не бывает. Если они, конечно, не сатанисты - видел я такой вариант в газете. Завелись, мол, сатанисты в МГУ и распустили свои поганые щупальца среди интеллигентов и интеллектуалов всех мастей. Вербуют под свои знамена. А неугодных или строптивых, не желающих к ним примыкать, кормят деревянной кашей или мочат, на фиг!
- Да кончайте вы, ей-богу! - запротестовал Вячеслав Иванович. - У меня от голода уже живот скрутило, уха готова. Что мы, блин, в лесу - о бабах, с бабами - о лесе?!
Разлили под уху. Стремительно настрогали хлеба, огурчиков-помидорчиков. И следующие десять минут прошли в полном молчании. Все трое отдали должное произведению кулинарного искусства.
Уха действительно получилась отменная, а то, что рыба не добыта собственными стараниями, аппетита вовсе не портило. Хлебали из общего котелка деревянными ложками. Для экзотики исключительно - вполне можно было разлить по одноразовым тарелкам. "Старички", презирая каноны, запивали суп коньяком, Денис - минеральной водой.
Когда последние капли были зачерпнуты и старшие товарищи, закурив, блаженно отвалились, Денис вернулся к прерванному разговору:
- И все-таки я не понимаю, почему дела об убийствах не соединили в единое производство?
- Ты приключений на мою задницу ищешь? - подозрительно покосился на него Турецкий.
- Потому не соединили, - заметил Грязнов-старший, - что недостаточно оснований предполагать серию. Как можно объединять, например, хулиганство, разбой и заказное убийство?
- Но Эренбург, например, считал, что одни и те же злодеи могли действовать разными способами. И я с ним согласен, - сказал Денис. - Почему, собственно, не предположить, что все было заказным? Если действовали профессионалы, неужели они не могли один раз стрелять из автомата, второй раз работать бейсбольными битами, а третий - удавкой?
- Ну могли в принципе, - нехотя согласился Александр Борисович.
- Значит, нужно искать систему не в способах убийств, а проверить, что общего было между жертвами.
- Да проверяли уже, - отмахнулся Вячеслав Иванович. - Собственно, МУР практически не подключался, но в общих чертах ситуация мне знакома. Нет между жертвами железной общности. Работали в разных вузах, специальности у всех разные, друг друга большинство не знает, общие знакомые у некоторых, конечно, есть, ну так это нормально - они же все ученые, значит, на всяких симпозиумах, конференциях и прочих своих научных сборищах могли пересекаться с одними и теми же людьми, скажем, из Министерства образования или еще откуда-нибудь. Убивали и мужчин, и женщин… То есть, конечно, можно сказать, что все жертвы не лаборанты какие-нибудь, а как минимум кандидаты наук, но что нам это даст?
- А еще, все они давно не дети - меньше сорока никому не было, - добавил Турецкий, разливая. Первая бутылка благополучно закончилась, и тут же без паузы была откупорена вторая. - В основном вообще за шестьдесят и больше.
- Вот! И Эренбург о том же! - воскликнул Денис. - Вы знаете, что он внутри общеизвестного списка жертв выделил подгруппу, состоящую только из ученых-естественников, и причислил к серии еще восемь человек.
- Еще восемь трупов?! - в один голос изумленно рявкнули Вячеслав Иванович и Александр Борисович. - Где он их откопал?
- Давайте я вам все по порядку, - предложил Денис. - Итак, Эренбург считает, что в серию нужно включить директора Санкт-Петербургского НИИ электромашиностроения Игоря Глебова, завкафедрой микробиологии Российского государственного медицинского университета Валерия Коршунова, химика Сергея Бахвалова, профессора-медика Бориса Святского и ядерщика Сергея Бугаенко. А к ним добавить еще восемь профессоров и академиков, которые умерли за последние полтора года. Якобы своей смертью. Но Эренбург уверен, что их тоже убили. Могу назвать фамилии.
- Не надо. Утка это, - констатировал Турецкий. - Обычная утка. Дутая сенсация для привлечения внимания.
- Но ведь смерть Кропоткина Эренбург предсказал! - не сдавался Денис.
- Какого Кропоткина? - не понял Грязнов-старший.
- Кропоткина Николая Николаевича, шестидесяти двух лет от роду, доктора физмат наук, профессора, последние годы занимавшегося полупроводниковыми лазерами и работавшего в области замедления света и плазменной телепортации. Талантливого, интеллигентного человека. Умер от инфаркта примерно неделю назад.
Турецкий только хмыкнул:
- Ну и что в этом такого? Ну умер профессор от инфаркта после шестидесяти - это нормально. Не застрелили же его?
- Да как вы не понимаете! - возмутился Денис. - Эренбург же не написал: скоро умрет очередной профессор. Он назвал конкретное имя. Не зная, каким образом Кропоткин умрет, он был на все сто уверен, что умрет!
- Да, может, тот болел долго и продолжительно, - предположил дядюшка.
- Не болел, - замотал головой Денис. - Мы проверяли. Может, и были у него небольшие возрастные проблемы с сердцем, но инфаркта ничто - повторяю: ничто! - не предвещало. А Эренбург знал, что он умрет.
- Так, может, он сам его и грохнул?! - взорвался Турецкий. - Надоел ты, честное слово, с этим Эренбургом. Люди отдохнуть выехали, черт побери!
- Он его грохнуть не мог, - спокойно ответил Денис. - Он сам в этот момент лежал в больнице с проломленной головой.
- Ну и кто же, по мнению твоего Эренбурга, мочит наших ученых? - справился Грязнов-старший.
- А вот этого я точно не знаю, - вздохнул Денис. - Хотел с вами, матерыми спецами, посоветоваться. У журналиста в записях конкретная версия не приведена. Не успел записать или не хотел до последнего момента записывать…
- Или сам понимал, что туфта это все, - закончил за Дениса дядюшка.
- Нет. Я думаю, он верил в то, о чем говорил. За несколько дней до того, как его избили, Эренбург встречался с академиком Беспаловым. Я тоже с ним поговорил. Академик демагог, но не склеротик, он, вернее, его помощник мне воспроизвел вопросы, которые задавал журналист. Эренбурга интересовал фонд Сороса и его влияние на наших ученых, а кроме того, лже- и псевдонаука…
- Так и я о том же тебе твержу, - перебил Турецкий. - Есть смысл наших академиков и профессоров покупать или на Запад переманивать, чем Сорос и занимается. Но зачем их истреблять? Кому это нужно?
- А если не покупаются и на Запад ехать не хотят? - уточнил Денис.
- Ну и фиг с ними! Мы же выяснили, что убиенные в основном старперы, так? Значит, сами они, своими маразматическими головами, уже мало что способны сотворить, но у них есть молодые, талантливые ученики, жадные до денег. Вот с ними и надо работать Соросу, а на академиков плюнуть и растереть.
- А лженаука - это в каком смысле? - поинтересовался Вячеслав Иванович.
- Это в смысле изобретение вечного двигателя, выделение энергии из камней, астрология на службе законодателей и прочая муть, - ответил Денис, - на которую сейчас при нашей бедности выделяются немалые деньги. А еще саентология, дианетика, хаббардовские технологии. Честно говоря, я еще не всех проверил, но Кропоткин, например, засветился в прессе парой статей о том, что надо этих шарлатанов разоблачать.
- Резюмируй, короче, - попросил Александр Борисович.
- Резюмирую, - кивнул Денис. - Стопудово, речь идет о деньгах. Только не о тех, которые были у жертв в карманах, а о гораздо больших. Об инвестициях, о государственном или частном финансировании, об иностранных грантах. Убитые либо мешали кому-то до них добраться, либо не хотели делиться, либо…
Солнце закатилось за горизонт, и только на западе чуть багровела узкая полоска неба, показались первые звезды, от воды потянуло сыростью и холодом. Грязнов-старший, поеживаясь, придвинулся к костру и подбросил несколько поленьев. Сухое дерево быстро занялось, и пламя, постреливая искрами, осветило унылые лица.
- Утомил я вас? - усмехнулся Денис.
- Не то слово, - буркнул Турецкий, разливая по стаканам остатки второй бутылки.
- Ну неужели вам самим не интересно разобраться в этих убийствах?
- Интерес разный бывает. Есть, знаешь ли, задачи неразрешимые. Вроде доказать теорему Ферма или распутать Гордиев узел. Эта, по-моему, как раз из их числа. Сложно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Так вот, мне упорно кажется, что нет тут никакой серии. И в обратном ты меня лично не убедил.
- Но, Александр Борисович!..
- Погоди, племяш, - перебил Грязнов-старший. - Ты расследуешь нападение на Эренбурга? Ну и расследуй. Я даже промолчу, что дело уже раскрыто и закрыто. Твоим работодателям хочется дополнительного дознания - флаг им в руки. Но при чем тут убийства ученых?
- Дядь Слав, Сан Борисович! Я вам битый час талдычу: Эренбурга били, а потом и убили те же люди, что убивают ученых. Я уверен в этом почти на сто. И, не раскрыв серию, мне до них не добраться.
Вячеслав Иванович зевнул до хруста в челюстях и поплелся к багажнику за курткой:
- Ну и дерзай. Дерзай, дорогой. Только от нас-то, старых и больных, ты чего хочешь?
- Хотел подробностей, доселе мне неизвестных. Хотел, чтобы выслушали, чтобы указали на нестыковки и дыры…
- Да у тебя все из сплошных дыр только и состоит, - хохотнул Александр Борисович.
- Еще хотел помощи: надо бы проверить, насколько Эренбург прав, добавляя восемь новых людей в список. Там были случаи ДТП, взрыв на производстве, пожар, то есть заводились дела, значит, есть материалы, на которые можно хотя бы посмотреть. Хотел получить возможность пообщаться со следователями, а лучше - оперативниками, которые работают по делам Коршунова, Святского, Бугаенко и прочих…
- Н-да, аппетиты у тебя неслабые, - присвистнул Вячеслав Иванович. - Все это, конечно, возможно, но пока у тебя на руках только домыслы и вымыслы. Вот появится что-то действительно стоящее, что можно в руках подержать и действительно на серию примерить, тогда и приходи. Не раньше. А пока поехали, что ли, домой. Что-то мне рыбу ловить перехотелось.
- Что, даже третью не допьете?
- Допьем, - пообещал Турецкий, - только дома, в тепле и на диванчике.
Ирина Сибирякова
Встав около девяти утра - выходной, можно себе позволить, - Ирина заварила чай и набрала номер телефона с визитки Виктора.
- Зареев, - донеслось из трубки.
- Виктор Сергеевич?
- Он.
- Здравствуйте, это Ирина Николаевна - врач "скорой помощи"…
- Да-да, конечно! - Казалось, Виктор обрадовался звонку. - Спасибо огромное, ваша знакомая нам все очень толково объяснила, назначено обследование. И вашу просьбу я не забыл… - В трубке что-то щелкнуло, потом зашипело. - Извините, одну минуту. Так… машина зарегистрирована в Москве, в угоне не числится, владелец - Торопов Валентин, записывайте адрес…
Ирина быстро записала.
- Я очень вам благодарна…
- На самом деле пока не за что. То есть, конечно, не знаю, зачем вам эти сведения, и не спрашиваю, но этот человек может и не ездить на этой машине.
- Что вы имеете в виду?
- Он мог оформить доверенность, генеральную доверенность, продать автомобиль без перерегистрации - опять же по генеральной доверенности, в конце концов, мог уехать надолго из города, а машина давно угнана, только заявить некому.
- И все равно спасибо.
Будем надеяться на лучшее, решила Ирина. Она допила чай и остаток выходного решила посвятить "прогулке" по Алтуфьевскому шоссе, где по сведениям ГАИ проживал владелец подозрительного "форда". Во всяком случае, в одном дворе с Кропоткиным этот Валентин Торопов не живет и от места аварии Алтуфьевское шоссе довольно далеко. Значит, надо все проверить.
Через час она отыскала нужный ей дом - девятиэтажная башня среди других таких же, окружающих обычный для спальных районов двор с детским садиком, супермаркетом, рядом ларьков, гаражами и замусоренным пустырем, где должна была бы располагаться спортплощадка, но ее, конечно, не было.
Ирина устроилась недалеко от нужного подъезда, в тени ивы, и приготовилась ждать. Однако, просидев больше часа, она начала раздумывать: его и в самом деле может не быть дома - ушел на работу или, в конце концов, лето - время отпусков, уехал на Багамы или на рыбалку дней на пять… В животе у Ирины неприятно заурчало: так не терпелось поиграть в сыщиков, что даже позавтракать забыла. Сбегав к киоску, она вернулась на свой наблюдательный пункт с расстегаями и бутылкой диетической колы - теперь ждать повеселее будет.
Не успела она дожевать, как во двор, громыхая, въехал тот самый старенький "форд" и, взобравшись левыми колесами на бордюр, замер у нужного подъезда. Из него как ужаленный выскочил водитель и наклонился, заглядывая под днище.
- Я тебе говорил, нечего туда соваться! А ты - проедем, проедем!.. Вон глушак оторвал, мать его!
С пассажирского сиденья неспешно спустил ноги второй мужчина, облокотился о капот и закурил:
- Не умеешь ездить, ходи пешком.