– Оружие одно и то же, – заметил майор. – Сегодня из Катовице прислали результаты экспертизы. Я еще не успел подшить их к вашему делу.
– Я абсолютно уверена в том, что мы имеем дело с одним убийцей.
– Итак, к каким выводам ты пришла, Бася? – спросил капитан.
– Я считаю, что преступник, желая пустить следствие по ложному пути, убил троих совершенно случайных, наугад выбранных людей лишь для того, чтобы безнаказанно убить четвертого, которого он хотел убрать.
– Делькота?
– Необязательно. Во всяком случае одного из этой четверки.
– А почему не из шести или девяти? – Майор не мог сдержать раздражения, которое в нем вызывали логичность рассуждений девушки и ее холодная уверенность.
– Преступник полностью отдает себе отчет в том, что риск его "деятельности" с каждым новым убийством возрастает. Четыре жертвы – это для него лучший расклад. Одно убийство вызвало удивление. Второе еще никто не соотнес с первым. После третьего люди начали размышлять, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Четвертое утвердило в этом мнении общественность не только Забегово, но и всего края, даже сотрудников милиции.
Убийца достиг своей цели при относительно малом риске. Зачем ему еще трупы?
– Вы утверждаете, что после этих четырех убийств в Забегово воцарится покой?
– Я в этом абсолютно уверена. Тем более что преступник имеет идеальное "оправдание" для прекращения своих действий.
– Какое?
– Он дошел до буквы "Е". Фамилий на эту букву в городе немного, и все лица с такими фамилиями получили милицейскую охрану. Общественность охотно объяснит прекращение активности преступника тем, что он испугался и по крайней мере на время оставил город в покое. А ведь подлинный маньяк, каковым считают преступника даже в этом кабинете, не запятнает своей репутации пропуском хотя бы одной буквы алфавита.
– Вы полагаете, – ядовитым тоном спросил комендант, – что все меры предосторожности, которые я предпринял, совершенно бессмысленны? Так?
Поручник Барбара Шливиньска смешалась:
– Этого я не говорила…
– Но это явно следует из вашего утверждения, что убийств больше не будет. Разве не так?
– Я убеждена, не будет, – твердо сказала девушка. – Но в таком деле, как это, осторожность никогда не помешает. Вот почему я также считаю, что меры гражданина майора правильны и должны осуществляться…
– Хорошо, хоть это вы нам разрешили… – прервал Зайончковский.
– Но, – Шливиньска закончила начатую мысль, – эти меры не ведут к поимке преступника.
– А что, по-вашему, ведет к ней?
– Только очень тщательное и правильное следствие. Расследование каждого убийства в отдельности и всех вместе. Это единственный способ ухватить нить, которая в конечном счете поможет распутать весь клубок.
– По вашему мнению, следствие было проведено плохо? – Майор так и кипел от злости.
– К сожалению, – девушка печально наклонила голову, – плохо. А может быть, не столько плохо, сколько поверхностно. Это касается прежде всего двух первых случаев, потому что ошибки в двух остальных были логическим результатом ложного предположения о том, что убийства – дело рук сумасшедшего.
– И какие же ошибки мы совершили? – Капитан Полещук почувствовал себя задетым острой критикой ченстоховки.
– Дело действительно очень трудное. – Пани поручник изо всех сил старалась смягчить возникшее напряжение. – Однако следствие было слишком поверхностным. Ни в одном из четырех случаев не пытались ответить на основной вопрос, известный еще в римском праве: кто имеет от этого выгоду? Что мы знаем о двух первых жертвах? По существу, ничего. Молодой хулиган, скользящий по жизни на грани преступления, и старушка, торгующая самогонкой или водкой. Установлены некоторые контакты этих людей. И все. Мы не знаем ни их прошлого, ни характера. Среда, в какой они вращались, окинута беглым взглядом и то лишь под одним углом зрения: быстрее обнаружить того, кого можно заподозрить в совершении убийства. Допускаю, что в обычных случаях такой работы достаточно. Но не в этом сложном деле.
– Ну, нам и досталось, – рассмеялся капитан Полещук, которому понравились страсть и искренность пани поручник, не побоявшейся сказать в глаза начальнику и другим, что она думает о них и их работе. – Ох, и перец же ты, Бася!
– Не будь сладким, – парировала девушка, – а то слижут. Не знаешь такую поговорку?
– Продолжайте. – Майор старался сохранять беспристрастность.
– По-моему, нужно начать сначала. Как говорится, с "А".
– Согласен. С Адамяка. – Поручник Стефаньский был относительно мало заинтересован "алфавитным убийцей", поэтому он не нервничал и пребывал в хорошем настроении.
– Именно с Адамяка, но не забывая и о трех следующих жертвах. На том, что у нас есть в деле, можно поставить крест и начать следствие с нуля. Нужно тщательно изучить этих людей. Изучить их прошлое, характеры, раскрыть самые сокровенные их тайны.
– Что нам это даст? Мы не пишем психологический роман, а проводим следствие по делу о четырех убийствах.
– Я никогда об этом не забывала. Глубоко изучив жертвы, мы наверняка откроем какие-нибудь особенности в их биографии. Это может стать отправной точкой для выяснения причины убийств. Необходимо также попытаться изучить личность убийцы. Из имеющихся фактов уже сейчас можно сделать некоторые уверенные выводы о его личности.
– Интересно, – буркнул майор.
– Да-да, гражданин майор. – Шливиньска не давала сбить себя с толку. – Я могу охарактеризовать преступника как человека хладнокровного и жестокого, который для достижения своих целей не колеблется идти по трупам. Ради убийства одного он спокойно убил еще троих совершенно случайных людей. Я уверена, что этот человек не впервые лишает кого-то жизни. Он – убийца-рецидивист.
– Браво! – Стефаньский доброжелательно улыбнулся коллеге.
– Кроме того, этот человек, вероятно, был сильно обижен – в действительности или в воображении – на одну из жертв и вынашивал в душе мысль о мести. Прошу отметить, что ни в одном из случаев преступник даже не пытался имитировать грабеж и материальную заинтересованность. Поэтому с полной уверенностью можно сказать, что мотивом преступления является месть.
– Или любовь, – ввернул подпоручник Жешотко.
– Любовь могла бы быть таким мотивом, если бы не тот факт, что одной из жертв является семидесятилетняя старушка.
– С любовью никогда ничего не известно, – добавил поручник Стефаньский. – Может, это какой-нибудь любовник, которому отказали много лет назад…
Все рассмеялись. Поручнику удалось достичь своей цели. Даже майор слегка усмехнулся.
– Боюсь, – сказал он, – что такое следствие, о котором говорит новая коллега, в наших условиях очень затруднено и даже невыполнимо. У нас мало людей, никакой помощи сверху мы не получили.
– Естественно, для вас, городской милиции, такое следствие невыполнимо. Мужчины для этого не слишком умны, у них нет интуиции. Здесь необходимы утонченность и чутье женщины. Чтобы отличить правду от лжи, доброжелательность от неприязни и от попыток ввести следствие в заблуждение. Мужчины слишком толстокожи, чтобы почувствовать остроту ситуации, понять ее и сделать конкретные выводы.
– Ну, нам и досталось! – Стефаньский веселился все больше.
Другие участники совещания никак не могли решить, отнестись ли к словам девушки серьезно и оскорбиться или тоже счесть все это шуткой и отреагировать смехом. В конечном счете выбрали второе.
– Что касается помощи, – Шливиньска все больше распалялась, – не следует оглядываться на Катовице или на Главную комендатуру милиции в Варшаве. Помощь нужно поискать здесь, на месте, в Забегово.
– ДРГМ, – бросил капитан.
– Нет. Не ДРГМ. Городская общественность.
– Благодарю, – испугался Полещук. – Мы уже получили более восьмисот писем и телефонных звонков. С самой различной информацией. По уши увязли, проверяя весь этот хлам. Ничего в нем нет. Буквально ничего!
– Вы также ввели общественность в заблуждение. Ничего удивительного, что получили ложную информацию.
– Как это ввели в заблуждение? – взвился майор.
– Выслеживали сумасшедшего. А нужно было изучить прошлое убитых и искать убийцу среди нормальных людей. Я убеждена – общественность нам поможет лучше, чем это сделал бы целый батальон самых опытных сыщиков.
– Каковы ваши рабочие выводы из этого совещания? – сухо спросил комендант.
– Расширить следствие. Тщательно изучить прошлое жертв таинственного убийцы.
– Кто это сделает?
– Я, – кратко ответила Шливиньска.
– Одна?
– Нет. С помощью общественности Забегово.
– Вы берете на себя большую ответственность.
– Я отдаю себе в этом отчет и не уклоняюсь от ответственности.
– Отлично. Принимаем это предложение. На всякий случай оставляю в силе все прежние распоряжения, а также прежнее направление ведения следствия.
– Как считаете нужным, гражданин майор, – согласилась девушка.
– Естественно, прошу меня постоянно информировать о ходе вашей работы, – предупредил Зайончковский. – Можете также рассчитывать на помощь всех сотрудников. Речь идет не о личных амбициях. Необходимо поймать опасного преступника.
– Так точно, гражданин майор.
После совещания все разошлись по своим делам. В кабинете остались майор с капитаном.
– Что ты о ней думаешь? – спросил Зайончковский приятеля.
– Забавная девушка. А как уверена в себе!
– Я бы скорее сказал так: глупая самонадеянная гусыня. – Майор не старался скрыть, что критика со стороны девушки сильно его задела. – А какая нахальная! Как она высказывается о мужчинах! Как будто я не видел, как она кокетничает с вами и строит глазки.
Признания официантки
– Жена на отдыхе, у тебя свободный вечер, – сказала Барбара Шливиньска капитану Зигмунту Полещуку. – Познакомь меня с Забегово.
– Весьма охотно. Что тебе показать?
– Ночную жизнь вашего города.
– С этим у нас неважно. В "Каролинке" есть музыка, но только до двенадцати.
– Давай лучше сначала выпьем кофе в "Звездочке", а потом поужинаем в "Шлёнске".
– Побойся Бога, в "Шлёнске"! Это ужасный шалман. Недели не проходит, чтобы там не нашлось работы нашему патрулю. А ты, насколько я могу судить, уже хорошо знаешь Забегово. Особенно с кафе-ресторанной стороны.
– Но ведь одинокая женщина должна где-то обедать и может иногда сходить в кафе.
– А в столовую нельзя? Как все мы.
– Иногда хочется разнообразия.
– Советую все же пойти в "Каролинку". Место вполне приличное, на кухню тоже нельзя пожаловаться, и публика не такая, как в "Шлёнске".
– Другая публика меня вообще не интересует. Мне нравится та, из "Шлёнска".
– Я думал, ты меня приглашаешь от тоски душевной, но теперь понял – по службе.
– Можно соединить полезное с приятным. Как ты думаешь? Я хочу присмотреться к дружкам Адамяка. В "Каролинке" их не встретишь, там бывает городская "знать". Я несколько дней обедала в "Шлёнске", меня там уже знают. Но вечером идти туда одной неприлично.
– Хочешь, чтобы я был прикрытием?
– Милой компанией.
– А что взамен?
– Я не думала, что тебя это интересует.
– Сожалею, но таков этот мир.
– Буду… буду к тебе так мила, как только смогу. Все время, как в "Звездочке", так и в "Шлёнске". Идет?
– Ну что ж… А потом?
– На большее не рассчитывай. Чтобы не разочароваться. Предупреждаю сразу, – серьезно сказала пани поручник.
Около шести вечера Зигмунт зашел за Барбарой. В элегантной, но не слишком экстравагантной юбке, с прической из парикмахерской, она выглядела весьма интересно.
Вышли на улицу. Капитан обнял девушку и слегка притянул к себе. Она не протестовала. Не вынула ладонь из его руки. Они шли как пара влюбленных. Буквально все, кто проходил мимо, многозначительно посматривали на них. Многие кивали им. Офицера милиции в этом городе знал почти каждый, личность девушки тоже перестала быть тайной.
– Держу пари, – рассмеялась Шливиньска, – что, как только твоя жена вернется с отдыха, получишь нагоняй за эту прогулочку и за то, что держал меня за руку.
Полещук усмехнулся, но на всякий случай отпустил девушку и немного отодвинулся. Он храбрился:
– Жена знает, что моя служба иногда требует делать такие вещи, которые…
– Фу-ты ну-ты. Подожди, подожди.
Их приход вдвоем в единственное в Забегово кафе вызвал сенсацию. Они стали предметом назойливого любопытства. Несколько посетителей спешно заплатили по счету и убрались из кафе. Подошла официантка:
– Для пани поручник, как обычно, со льдом или что другое?
Они сделали заказ, а когда официантка отошла, Полещук заметил:
– Видишь, как у нас. Попробуй тут последить за кем-нибудь. Жители знают нас по походке, по имени, знают, где мы живем. В таких обстоятельствах найти что-либо очень трудно.
– Совсем нетрудно, – возразила ченстоховка. – Нужно завоевать доверие окружающих и объяснить им, что они обязаны нам помогать, в общих интересах и в собственных. Тогда тот факт, что все друг друга знают, станет не препятствием, а нашим козырем.
– Ты оптимистка. Интересно, каким образом ты добьешься доверия этих типов. Сама видела, как они разбегались, завидев нас.
– Необязательно их. Мне хватит доверия тех, которые их знают и расскажут мне о них то, что я хочу знать.
– Пью за твой успех. – Капитан поднес к губам рюмку с вином.
– За наш успех, – поправила девушка.
Они мило провели в кафе час, после чего пани поручник посмотрела на часы и предложила:
– Посидим еще пятнадцать минут и пойдем в "Шлёнск".
Зигмунт скривился:
– Далась тебе эта забегаловка. Если хочешь есть, приглашаю в "Каролинку". Потанцуем.
Однако уговоры не помогли, Шливиньска не дала себя переубедить.
Когда они вошли в пивную, веселье было в полном разгаре. Наверняка половина присутствующих в "Шлёнске" не сдали бы экзамен на хождение по одной половице. Все столики были заняты. На каждом стояла или батарея пивных бутылок, или по крайней мере одна поллитровка. Зато на закуске явно экономили. Лишь кое-где остатки еды на тарелках свидетельствовали о том, что там были какие-то горячие блюда. Преобладала селедка или колбаса с огурцами.
При виде двух человек из милиции в зале на мгновение воцарилась тишина. Там и тут стали просить счет. Навстречу прибывшим поспешил пан Стасё, который в "Шлёнске" выполнял целых три функции: заведующего залом, гардеробщика, а при необходимости и вышибалы. Для последнего хорошо сложенный, рослый бывший боксер особенно годился.
– Пан капитан у нас? По службе?
– Ну что вы, – рассмеялась Шливиньска. – Мы просто заскочили сюда поужинать. Жаль, что нет ни одного свободного столика.
Пан Стасё не проявил удивления, ни единым движением мышц лица не показал, что не поверил им. "Шлёнск" не то заведение, куда сотрудники милиции заходят лишь с целью подкрепиться. А ведь сейчас заявились сразу два офицера из милиции.
– Для таких дорогих гостей столик должен найтись.
Где вам больше нравится? Может, у окна?
Заведующий залом подошел к столику у окна и обменялся несколькими словами с сидящей за ним компанией из шести выпивох. Пьяницы закивали и без малейших возражений пересели к ближайшим соседям, расположившимся за тремя сдвинутыми столами.
Официантка мгновенно убрала полчища пустых бутылок, стаканов и полные окурков пепельницы, а потом принесла скатерть.
– Прошу вас, – гордо заявил пан Стасё. – Столик ждет.
– Можем сделать натуральные шницели, – предложила официантка. – Есть свежая телятина.
– Пусть будут шницели, – согласился капитан.
– Но сначала, – попросила девушка, – сельдь в сметане и бутылку водки. Если бы еще вареный картофель…
– К сожалению… В это время? – удивилась официантка.
– Ну тогда хлеб с маслом. И две бутылки воды.
– Сейчас подам. – Официантка признательно посмотрела на пани поручника.
– Женщина, что ты делаешь? – Зигмунт был весел и немного испуган. – Завтра весь город будет говорить о том, как милиция пила в "Шлёнске".
– Пусть говорят. Это даже интересно.
– Ты все еще на службе?
– А как ты себе это представляешь?
– Так хорошо было в "Звездочке"!
– Ой Зигмунт, Зигмунт. – Девушка погрозила ему пальцем. – Жена через три дня возвращается из отпуска, а ты все еще хочешь об этом забыть.
– Я думал…
– Думал, что твое личное очарование так действует на меня? – Шливиньска смеялась над коллегой. – Дай сигарету.
– Черт возьми, забыл в "Звездочке". Сейчас принесу.
Офицер не успел подняться из-за столика, а внимательный ко всему пан Стасё уже стоял рядом.
– Пан капитан забыл сигареты? Сейчас принесу. "Пясты"? Спички есть?
– Да, благодарю.
Когда заведующий направился к буфету, Зигмунт заметил:
– В этой дыре знают даже, кто из милиционеров что курит.
– Точно. Но если столько знают о милиции, то об интересующих нас людях – еще больше.
Официантка принесла столовые приборы и через минуту опять вернулась с заказанными закусками. Наполнила стаканы содовой водой и разлила водку по рюмкам. Как в самом шикарном ресторане категории "люкс".
– Приятного аппетита, – пожелала она.
– Пани Ядзя, – Шливиньска задержала ее. – Мы, собственно, уже знакомы, правда? С тех пор как приехала в Забегово, я ем у вас ежедневно.
– Надеюсь, пани поручнику нравится наша кухня.
– Конечно. Но сегодня я хотела бы выпить с вами. Есть повод, у меня день рождения.
Капитан с удивлением смотрел на коллегу, но не произнес ни слова.
– Нам нельзя пить с гостями.
– Только рюмочку. В честь моего праздника. Очень прошу. Принесите еще одну рюмку.
– Если заведующий увидит, то надерет мне уши, – защищалась официантка.
– Как-нибудь уладим, – вмешался в разговор Зигмунт. – Ведь пан Стасё мой старый приятель.
– Ну разве так. Очень вам благодарна, бегу за рюмкой.
Естественно, что в такой забегаловке, как "Шлёнск", не было рюмок меньше, чем стограммовые. Капитан недоверчиво наблюдал, как Барбара, не моргнув глазом, выпила всю рюмку до последней капли. Официантка, которая сначала только помочила губы, последовала примеру "виновницы торжества" и теперь с уважением смотрела на этого удивительного поручника в юбке. Ничто в Польше так не нравится людям, как умение выпить.
– Закусите. – Барбара пододвинула официантке свою тарелку.
– Благодарю вас. Действительно не могу. Должна бежать к посетителям. Заведующий уже видел. Ой, даст он мне, даст! Еще раз всего наилучшего по случаю дня рождения.
Официантка пошла на кухню.
– Баська, что ты вытворяешь?
– Как что? Забавляюсь.
– Хорошенькая забава. Заказываешь пол-литра водки, потом спаиваешь персонал государственного предприятия общественного питания. Хороший пример подает милиция рядовым гражданам. – Капитан говорил полушутя-полусерьезно.