Но в дополнение к приговору судья Самохвалов вынес частное определение в адрес прокуратуры Заводского района. Следователь Зотов Михаил Юрьевич в этом определении был уличен в "обвинительном уклоне", а также злостных нарушениях Уголовно-процессуального кодекса. Здесь, надо было понимать, речь шла и о предварительном заключении подозреваемого в убийстве под стражу, и в отказе принять показания свидетеля Тёртова, противоречащие общей концепции происшествия, выстроенной молодым и неопытным следователем в угоду собственным амбициям - как это ярко продемонстрировал судебный процесс.
Словом, ожидай теперь, Михаил Юрьевич, порядочных шишек со стороны своего начальства…
Сережа Моисеенков ушел, не прощаясь. Зотов задумчиво посмотрел ему вслед и догонять, чтобы потребовать объяснений по поводу его отвратительной пассивности, не стал. Все было понятно и разыграно, словно по нотам.
Родители покойного, потеряв всякую надежду, уходили понурые. Неудавшиеся свидетели, выслушавшие отповедь судьи в адрес нерадивого следователя, сочли, видимо, его виновником общего провала и тоже ушли, даже не попрощавшись.
Зато адвокаты шумно поздравляли Васильчикова с победой, громко выражая свой восторг по поводу законного наконец торжества справедливости. И это показное, демонстративное празднование откровенной несправедливости очень больно задело Зотова. Он догнал родителей и попытался объяснить им, что произошло. Но те его почти не слушали и шли домой молча.
- Я сделал ошибку, - сказал Михаил Юрьевич. - Я не посоветовал вам пригласить хорошего адвоката.
- Теперь уже поздно говорить об этом, - хмуро ответил Борис Анатольевич.
- Нет, не поздно! - воскликнул Зотов. - У вас есть возможность обжаловать решение несправедливого постановления суда.
- Кто этим будет теперь заниматься, молодой человек? - горько сказала Варвара Сергеевна. - Вы же сами присутствовали и знаете, что единственный их свидетель, которого никто до сих пор и в глаза не видел, разбил все наши доводы в пух и прах. Где уж теперь искать справедливость-то?
- Только не здесь. У вас, как у потерпевшей стороны, есть десять дней на подачу жалобы в кассационном порядке. Надо найти толкового адвоката, который и стал бы вашим представителем. Но искать его надо не в нашем городе, где все, как вы сами убедились, уже продано и куплено. Да и кто из местных адвокатов согласится выступать с жалобой по поводу вынесения приговора председателю своей же палаты? Только сумасшедший.
- И что же нам прикажете делать? Да и деньги, наверное, потребуются немалые?
- Ну о деньгах еще можно договориться. Важнее найти адвоката, который не испугается местной мафии. А где такого искать? В соседней области? Там наверняка такое же положение, если не хуже. Значит, в Москве. Я тут подумаю, сделаю парочку звонков и потом перезвоню, если пожелаете, вам и скажу, где искать защиты.
- Десять дней… - пробормотала Варвара Сергеевна. - Это ж времени вовсе нет… И денег тоже…
- Я советую вам, что могу, извините. Но при выигрыше этого дела можно будет добиться того, чтобы вам была выплачена определенная денежная компенсация со стороны обвиняемого.
- А если не выиграем? - спросил Борис Анатольевич?
- Ну… тогда…
- Вы не убивайтесь, молодой человек, - сказала Варвара Сергеевна, - вам тоже досталось на орехи, мы понимаем. Где ж ее, правду-то, искать? Позвоните, так и быть, если найдете, может, и мы с Борей чего придумаем…
Зотов отправился в прокуратуру, полный решимости добить все-таки это дело. Особенно его заинтересовал этот неожиданный свидетель Тёртов, появившийся неизвестно откуда. Зотов подозревал, что это обыкновенная туфта - адвокаты нашли человека, договорились с ним за определенную сумму, что и как он скажет, а тот спел все, будто по нотам. И, главное, успешно развалил всю стройную систему доказательств.
Зотов даже решил, что если родители погибшего подадут-таки жалобу и дело вернут на новое доследование, то он, как следователь, занимавшийся этим убийством, лично и в первую очередь займется именно этим Тёртовым, черт бы его побрал!
Но его намерениям не суждено было сбыться. Он еще не знал о решении, принятом в областной прокуратуре.
Коллеги снисходительно похлопывали по плечу, будучи уже наслышаны о его проигрыше в суде, уверяли, что это - не стоящие пристального внимания мелочи жизни, у каждого время от времени случается нечто подобное, что надо просто работать, и все утрясется.
Иное мнение было у районного прокурора.
Игорь Васильевич Вахметьев сидел с непроницаемым лицом, словно каменный Будда. Его вообще за глаза так и звали.
Тоном, не предвещавшим ничего приятного, он сообщил, что уже в курсе частного определения суда в адрес следователя, уличенного в обвинительном уклоне при расследовании дела, касающегося одного из известнейших людей Новограда, да к тому же еще и депутата. Известно также и о поверхностном расследовании обстоятельств гибели бывшего сержанта, приведшем, естественно, к полному конфузу. Вахметьев имел также по этому поводу телефонный разговор с областным прокурором, и тот объявил, что в ближайшие день-два к провинившемуся следователю прокуратуры будут в обязательном порядке применены определенные санкции. В лучшем случае он отделается строгим выговором, а возможно, что его в виде наказания переведут из прокуратуры центрального района города в самый захудалый район области.
Да, неудачников у нас очень не любят. Тем более таких, которые при этом еще что-то мнят о себе. Это Михаил Юрьевич Зотов уже понял по брезгливому взгляду Будды.
Однако, чувствуя свою вину за то, что зло на этот раз осталось не только безнаказанным, но еще и торжествующим, молодой следователь решил для себя самого уже, больше даже для собственного самоутверждения, ну опять же и во имя попранной справедливости, довести до конца дело хотя бы с защитником.
Он вспомнил пример, приведенный на лекции в юридическом институте одним из преподавателей, причем пример, основанный на известном в городе случае, когда приезжий московский адвокат - это было еще при прежнем губернаторе - сумел так составить жалобу потерпевшего, что в ответчиках оказалась чуть ли не вся губернская власть. И не только выиграл затем процесс, но и заставил тот же суд вынести частное определение в адрес властей предержащих. В самом деле, известный пример, но только Зотов уже забыл фамилию того адвоката, а напомнить ему ее мог бы разве что старый преподаватель. Не лезть же действительно в судебные архивы! Да и кто его туда пустит, особенно после сегодняшнего провала.
Профессор оказался дома. Как и многие в городе, он был в курсе обвинений, выдвинутых против Васильчикова, которого знал в свое время не понаслышке. И торжество несправедливости больно ударило старика по самолюбию. Но он вспомнил фамилию того, московского адвоката, который произвел в городе своеобразную сенсацию. Звали его Юрием Петровичем Гордеевым. И работал он тогда в десятой юридической консультации, в Москве, на Таганке. Где, возможно, трудится и сейчас, если не сменил места работы.
Вот эти сведения и передал Зотов по телефону родителям Архипа Кураева. А заодно выдал, со слов своего бывшего преподавателя, и самую лестную характеристику московскому адвокату, которого не знал лично, но о ком слышал даже на лекциях в свое время. Это было то немногое, что он мог еще сделать со своей стороны. Остальное теперь зависело от решения родителей Архипа и, в еще большей степени, от времени. Десять суток всего, а время - пошло.
3
Юрий Петрович Гордеев сидел в одиночестве в своей маленькой комнате-кабинетике, где помещались кроме него самого еще два стула для посетителей, стол и небольшой сейф, и сладко предавался мечтаниям.
Ему ничего особенно не хотелось. Точнее, хотелось несбыточного. Чтобы вот сейчас заглянула в кабинет роскошно-седая голова мэтра Генриха Афанасьевича Розанова, и бархатный голос произнес с глубоким чувством:
- Послушайте, любезный Юрочка, а не хотели бы вы отдохнуть недельку-другую где-нибудь на курортах южных морей? На фирме предвидится летний застой, и лично мне будет приятно увидеть вас загорелым и отдохнувшим для новых замечательных свершений этак к концу месяца! Надеюсь, у вас нет серьезных возражений? И если туговато со средствами, то вы вполне можете рассчитывать на некоторый… хм, аванс…
Красивые слова! Еще более красивые, благородные мысли…
Дверь отворилась, и в проеме возникло улыбающееся лицо Генриха Афанасьевича. Его темные, выразительные глаза мигом окинули кабинет, остановились на замершем в ожидании лице Гордеева, и взгляд как-то сам собой потеплел.
- Послушайте, любезный Юрочка!..
Сердце у Гордеева екнуло и замерло в томительном ожидании. Неужели?!
- Вы ведь, если мне не изменяет память, уже бывали в Новограде, не так ли? И, кажется, с блеском выиграли какой-то важный процесс, я не ошибаюсь?
- Господи, когда это было… - Юрий Петрович поскучнел. Опять удача - мимо.
- Это совсем неважно. Значит, если предложить вам туда командировку, вы не окажетесь там новичком, которого придется водить за ручку?
- За ручку водить, - с иронией ответил Гордеев, - меня не надо. Но при чем здесь Новоград? Скверный город. Скверное начальство. Если с тех пор что-то и могло измениться, то наверняка в худшую сторону. Белому человеку там делать нечего. Запад есть Запад, Восток есть Восток…
- Ну-ну, не будьте таким пессимистом. Сейчас к вам подойдут двое пожилых людей, они сидят у меня в кабинете, и расскажут вам суть дела, которое их привело к нам в поисках защиты.
- Что, мне ехать туда? - чуть не возмутился Гордеев. - Да у меня тут невпроворот… - соврал он, но этот номер не прошел.
- Я знаю, знаю, - поспешно попытался остановить протест в самом зародыше мэтр Розанов. - Однако там есть одно обстоятельство. Город, как рассказали мне посетители, до сих пор вспоминает о том вашем процессе, где вы выступили с необыкновенным блеском, чем и завоевали сердца новоградцев. Вот это, я полагаю, и есть наша главная цель - оставить о себе память добрыми делами. Мне кажется, вам будет интересно выслушать посетителей. А я, со своей стороны, обещаю не чинить вам препятствий, если вы захотите взять на себя это дело.
- Спасибо, шеф, - с чувством произнес Гордеев, окончательно освобождаясь от последних иллюзий по поводу двухнедельного отпуска.
- Не надо меня благодарить, - сладко улыбнулся Розанов и кивнул. - Мне, не скрою, и без того приятно ваше согласие…
Посетители оказались мужем и женой, специально приехавшими сегодня утром из Новограда по совету следователя, который вел дело по поводу убийства их сына. Ну и, естественно, ни о какой справедливости там речь не идет. Дело проиграно. Сын похоронен, а убийца разгуливает на свободе. Два года условно - это для него ничто.
Рассказ о происшествии не занял и получаса - со всеми отступлениями, личными впечатлениями, жалобами и слезами матери, потерявшей сына.
Юрий Петрович в свое время - это случилось пять или шесть лет назад - уже бывал в Новограде. Тогда власти засадили в тюрьму видного местного бизнесмена за то, что тот отказался делиться с губернаторским окружением своими доходами. Дело было выиграно, а губернатор чудом усидел в своем кресле, однако ему пришлось расстаться со многими членами своей команды. Да и само сидение его оказалось тоже недолгим - на ближайших выборах население его с треском прокатило, как ни старались местные, прикормленные СМИ и московские пиарщики. И вот, значит, снова - возвращение к пройденному.
Времени, как понял Гордеев, у него и в самом деле оставалось в обрез. Из отпущенных законом на подготовку жалобы десяти дней два уже прошли, а надо было еще успеть ознакомиться хотя бы предварительно с материалами уголовного дела и составить безукоризненный в юридическом аспекте документ. С провинциальными буквоедами иначе нельзя. К запятой, поставленной не в том месте, придерутся, а на все необходимо время, которое уже бежит вскачь.
Правда, и Новоград - не так уж и далеко, четыре часа хорошей езды на машине. А поездом еще скорее. Но это - не самое главное. Вопрос с гонораром тоже уже, видимо, возникал в кабинете Розанова, и посетители Кураевы заметили как бы вскользь, что с той суммой, которую назвал им Генрих Афанасьевич, они согласились, готовы и аванс выплатить. Что за сумма и какой будет аванс, Юрий Петрович пока уточнять не стал, оставив этот вопрос до собственного разговора с Розановым. Тот ведь не только его "женил", но уже и "приданое невесты" успел обсудить. Это нехорошо. Получалось, что Розанов уже сам все решил за него.
А если Юрий Петрович возьмет и передумает, тогда что? И вообще, кто его может заставить?
С другой стороны, и этих людей понять можно - видно, привезли все, что смогли. Сказали, что друзья и знакомые убитого сына помогли. Есть тут определенная этическая сторона, когда и торговаться вроде бы не следовало, но опять же если Розанов официально поручает ему защиту интересов Кураевых, то пусть хотя бы следует при этом общепринятым нормам оплаты. И записывает как обязательную акцию по обслуживанию населения. А тут - черт знает что такое. И спрашивать неловко, можно ведь так и подвести "любезного Генриха Афанасьевича". Словом, вопрос о гонораре пока отложили.
После этого, приняв для себя определенное решение, Гордеев оставил посетителей в своем кабинете, продиктовав им, как надо писать заявление адвокату - пока без фамилии - с просьбой взять на себя защиту их интересов и так далее, а сам отправился к Розанову.
У шефа сидела секретарша, но тот, увидев Гордеева, тотчас отложил дела с ней и попросил ее выйти, а Юрию Петровичу показал на стул.
- Я вижу, вы сумели договориться? Вероятно, обсудили все, кроме гонорара, да?
- Вот именно, - сухо подтвердил Гордеев.
- Ну что ж, Юрочка, - задумчиво вздохнул Розанов. - Две тысячи долларов - это огромные деньги для них.
- Я-то понимаю, но почему дыры должен закрывать собой я?
- А кого бы вы предложили?
- Почему, к примеру, не Райский? Или Сеня Воскобойников? У них что, работы больше? Если мы открываем сезон благотворительности, то, я думаю…
- Нет, о сезоне не может быть и речи, - прервал Гордеева Розанов. - Но я подумал, что никто другой, кроме вас, Юрочка, не справится с этим делом.
- Оно вам представляется слишком сложным?
- Нет, опасным.
- Вот как? И значит, меня бросаем закрывать амбразуру?
- Вы это умеете отлично делать, - улыбнулся Розанов. - И потом, я вам верю. В конце концов, вы всегда можете обратиться за помощью и к своим друзьям, не так ли? Не убедил? - Розанов улыбался уже так, что шире некуда.
- Увы, - вздохнул Гордеев.
- Увы, да или увы, нет? - не отставал Розанов, продолжая улыбаться.
- Кажется, увы, да.
- Ну вот и отлично! Ступайте, Юрочка, подписывайте договор. А деньги вам переведут через "Юнистрим".
- Зачем, я на месте сам получить могу. Мало ли что?
- Живешь по старым меркам. Сейчас переводов бояться нечего. Через "Юнистрим" деньги к тебе прискачут за десять минут и без всякой канители с открытием счета. А без золотого запаса в нашем деле никак нельзя, - заметил Розанов.
- Ты прав, - вздохнул Гордеев. - Но лучше бы золотой запас понадобился не в нашем деле, а для отпуска.
- А отпуск я вам гарантирую после окончания дела. Полетите куда-нибудь на Канарские острова. Или на Багамские - там ничуть, говорят, не хуже…
- Опять обманете? - с сомнением произнес Юрий Петрович.
- Я? Вас?! Да никогда! - с жаром ответил Розанов и нажал на клавишу интеркома, вызывая секретаршу.
"Обманет, - сокрушенно подумал Гордеев и отправился к себе, - уж слишком горячо он пообещал…"
4
Нехорошие, недобрые предчувствия появились у него с первых же минут пребывания в городе, куда он добрался автобусом "экспресс" из Москвы за четыре часа.
Администратор в гостинице, пожилая и сухая, как вобла, тетка с крашенными хной оранжевыми волосами, не преминула поинтересоваться целью приезда. Ну прямо как в добрые старые времена, когда, если у человека не было определенной цели, его просто не селили в номера - "мест" не было.
Гордеев кратко ответил, будто вопрос был для него не нов:
- Бизнес.
- Не секрет, какой? - с определенной насмешкой глядя на него, спросила эта огненно-рыжая "прелесть".
- Разумеется, это коммерческая тайна.
- Ах вон как? - загадочно улыбнулась она. - Московский адвокат прибыл в Новоград по своим коммерческим делам? Приятно слышать, приятно…
Что конкретно ей было приятно, Юрий не понял, но вдумываться поначалу не стал, а решил, что о нем здесь уже знают. Нет, не по той, давней уже командировке сюда, а теперь. Словно ждали московского адвоката, и вот он, нате вам.
- Приятно, говорите? И чем же я вам доставил такое, извините, удовольствие?
- Ну как же! Известный адвокат, в телевизоре нередко показывают. И - к нам, в нашу гостиницу. Наверное, и номер потребуете себе из дорогих, люксовый, да?
Все оказалось проще, чем он думал. Дорогой номер ему хотят предоставить. Но не выйдет. На аванс в одну тысячу долларов, что уже получил Гордеев, особо шиковать не приходилось, хоть здесь все-таки и провинция. И он поспешил охладить администраторшу:
- Нет, мне бы чего попроще. Одноместный и скромный. Я у вас собираюсь исключительно ночевать. Так что запросы у меня, сами видите, простые.
- Жаль, жаль, а у нас есть свободные апартаменты. С прекрасным видом на город. С отдельным обслуживанием. - Она многозначительно и как-то уж больно недвусмысленно поглядела ему в глаза. Гордеев едва сдержался, чтобы не расхохотаться.
Номер ему выделили на четвертом этаже, единственное окно выходило во двор - гостиница была выстроена в форме каре. Это с верхних этажей, где располагались дорогие номера, можно было наблюдать окрестности. Но наблюдать Юрий ничего пока не собирался, так что для него не имел значения вид из окна.
Горничная, довольно молодая, но упитанная женщина лет тридцати, не глядя в бумажку, которую протянул ей Гордеев, достала из ящика стола ключ от его номера и, развязно виляя бедрами, пошла впереди, чтобы открыть номер и показать, где что лежит. А вот ее оценивающий взгляд, которым она бегло окинула нового постояльца, ему совсем уже не понравился. Он наконец сообразил, что они все тут знали о его приезде и, возможно, ждали. Значит, и провокаций не избежать. Не исключено, что и со стороны обслуги, с которой надо быть вдвойне осторожным.
Странно, что супруги Кураевы посоветовали ему разместиться именно в этой гостинице - тут, мол, спокойно, ресторанчик небольшой и гульбы здесь обычно не наблюдается. Наверняка в городе имеются и другие, пусть менее значительные, гостиницы, но такие, где на тебя не будут пялиться чужие, заинтересованные глаза. Но - что сделано, то сделано.
В прошлый свой приезд Гордеев останавливался в лучшем отеле города, который располагался на центральной городской площади. Но там сейчас, сообщили ему еще в Москве, идет ремонт, и, значит, жизни никакой. А эта, мол, вроде как дублер того отеля и располагается хотя и не в центре, но, самое главное, отсюда до всех основных учреждений, которые понадобятся адвокату, недалеко. Можно подумать, они заранее знали, какие учреждения ему предстоит посетить. Он сам еще этого не знал, а они, видишь ли, уже заранее все обдумали за него. Странно…