- Ванька - дурак, - заметила Людмила. - Это ведь он меня заставил, а теперь небось жалеет. Так ему и надо…
- А ты тоже жалеешь? - без удивления спросил Гордеев.
- Я-а-а?! Да ты с ума сошел. Я только и думала, как бы тебе половчей отдаться.
- Ты потрясающе откровенная, - засмеялся Юрий.
- Слушай, Юр, а ведь был момент, я уже приготовилась там, в твоем кабинете, когда мы были одни… Ты так посмотрел, что у меня в трусах мокро стало, ха-ха! Ну, думаю, сумасшедший мужик. Глаза были такие ненормальные, когда ты меня всю осмотрел - я ж видела! Ну, думаю, сейчас как вскочит, как ухватит за бока, да так навалится, и я заору на всю контору! А Ванька прибежит и от зависти сдохнет, когда нас увидит. Но ты - ничего, молодец, мне с тобой хорошо, давно так не было…
- И часто ты с ним… того? - Юрий почувствовал, что в нем возникает непонятная ревность к здоровенному Ваньке-Каину, как он уже твердо решил про себя называть судью.
- Ох, да кто с ним не был? Все наши молодые судейские бабы через него прошли. Это у нас как прописка, обязательный акт, а то сживет со свету, он такой… злобный и придирчивый… Подлый, в общем.
- И никто ему ни разу не отказал? - удивился Юрий.
- Одна сдуру отказала, не захотела, так где она теперь?
- И где же?
- На том свете, - равнодушно ответила Люська и повернулась к Юрию всем телом. - Чего-то мы разболтались, а про дело забыли. Иди сюда. - И проворные ее пальцы заскользили-побежали по его груди, животу…
- Куда ты так торопишься? У нас вся ночь впереди.
- Не знаю, как ночь, а раз ты хочешь сделать остановку, я бы тогда чего-нибудь пожевала, ты как?
- Не сообразил.
- Ну молодец, ну кавалер! Да что б ты делал, кабы не я? Есть у меня в сумке - и пожевать, и запить, я ж недаром у магазина тебе встречу назначила.
Через минуту они, белея в темноте обнаженными телами, с аппетитом уминали бутерброды с вареной колбасой и запивали из пластиковой бутылки детским сладким напитком "Буратино". За неимением иных разносолов, с удовольствием обошлись и тем, что имелось у предусмотрительной Людмилы в сумке.
- Так за что ж он ее? - вернулся к интересующей его теме Юрий.
- Ты про кого?
- Ну про ту девушку, что оставила наш бренный свет. Кстати, как же это случилось?
- Да просто убил он ее. Может, и случайно, у него же звериная силища и удержу никакого… А списали на несчастный случай. Даже и не производственная травма, а так, сама виновата. Поскользнулась, упала, ударилась.
- Ага, упал, очнулся - гипс.
- Ну вроде того.
Таким вот образом Гордеев узнал о трагической истории с Леной Нестеровой. Людмила рассказала бесхитростно про то, что знала. А знала она о подноготной этого события со слов самого судьи, который по неосторожности пришиб девушку за то, что та подсматривала за ними и попыталась даже его шантажировать. Возможно, именно последнее и сыграло решающую роль в отношении Людмилы к трагическому событию - ей было не жалко дуры-шантажистки, но ее пример постоянно как бы находился перед глазами, напоминая, что артачиться перед Ванькой Самохваловым можно лишь до поры до времени. А потом он звереет и становится непредсказуемым. Ему-то ничего, как показала история с Нестеровой, его дружки отмазали. Они - его, а теперь он - их.
Да, но тогда за что же тот бандит Жура Ваньке огромные деньги платил? Впервые задумалась об этом факте Люська и тут же с простотой наивной провинциалки рассказала Юрию новую историю - про взятку в пятьдесят тысяч долларов, свидетелем вручения которой она оказалась. Вручал-то пакет Жура при ней, а вот пересчитывать деньги из этого пакета Ванька стал позже, когда уже закончился рабочий день. Нет, ничего не понятно, странные у них отношения.
- А может, не все деньги полагались ему? Может, большую часть надо было передать выше - по начальству? - предположил Гордеев. - Тем более что, как я посмотрю, нет тут у вас никакого независимого суда, а есть великолепный пример насмешки над подлинным судопроизводством.
- А черт их всех знает, - сердито ответила Людмила. - Да и что-то ты больно мудрено выражаешься… Насмешка! Ха! Ну и чего мы обо всякой дряни говорим? Только зря дорогое время тратим!
- Ты дожуй сначала, - рассмеялся Юрий.
Рассмеялась и она, после чего они стряхнули с плаща крошки и снова занялись делом.
Луны не было, и свидетелей их тайного свидания - тоже, что давало им несомненные преимущества перед тем, как если бы они решились заняться сексом в каком-нибудь закрытом помещении, в городе. Люська получала искреннее наслаждение назло им всем - Ваньке и прочим его приятелям, а Юрий, не испытывая мстительных чувств по отношению к кому бы то ни было, в очередной раз утверждал себя, почти по-мальчишески радуясь забавному приключению. И никто даже не догадывался о том, во что им может обойтись подобная самодеятельность…
Глава третья Надоедливые преследователи
1
Гордеев привез Людмилу к ее дому на рассвете. Ночь так и прошла в сплошном напряжении, что, однако, как он наблюдал, почти не сказалось на ней - просто неутомимая девушка. Разве что глаза выдавали - припухли, как с похмелья. А вот он чувствовал, что здорово измотался - хоть летняя ночь и недолгая, но когда она бессонная и при этом перенасыщена эмоциями - это уже не самое простое испытание для мужчины его возраста. Тем более если он уже привык в своем холостяцком существовании соблюдать некий режим для себя. Но… чего не сделаешь, когда вдруг подвернется подобный, можно сказать, исключительный случай! И Юрий не мучился никакими сомнениями, что поступил так, как подсказывал ему случай, то есть плыл по течению, поглядывая, куда оно его вынесет. Пока утро начиналось без каких-либо подозрительных эксцессов.
Возле ее дома чужих машин с наблюдателями не оказалось, во всяком случае, они не увидели посторонних, затаившихся в ожидании в столь ранний час, но Людмила, проявив все же осторожность, заскочила в подъезд, прячась за кустарником, росшим возле окон. И потом мигнула ему включенным светом на кухне - на миг, чтоб он удостоверился, что все у нее в порядке, и спокойно отправлялся к себе.
В гостинице тоже никто не обратил внимания на его слишком раннее возвращение в номер. Только дежурная поднялась в холле этажа с дивана, на котором спала ночью, загадочно улыбнулась и потянулась, сладко зевнув и предъявив словно бы невзначай пышные свои телеса, сверкнувшие между полами распахнувшегося халатика, под которым на ней была лишь короткая рубашка. Затем, продолжая в упор и как-то уж очень откровенно рассматривать его, она придержала рукой полу халата, прошлепала к столу и подала Юрию ключ от его номера. И снова уставилась заинтересованно, будто обладала какой-то тайной. Но Гордеев не спрашивал, и тогда она сказала наконец сама:
- А где ж это вы были всю-то ночь? Вас тут спрашивали, интересовались, приходили. Причем не один раз. Они поднимались сюда, ко мне, но не верили, будто вас нет, и стучали к вам в номер. Очень огорчились.
- Кто и зачем приходил? - сухо поинтересовался Юрий. - Они мне записку оставили?
- Нет, наверное, куда-то пригласить хотели. Они сказали, что ждут вас в ресторане. У нас здесь хорошая кухня. И чтоб вы как придете, так сразу к ним и спустились.
- Вы и это знаете? - усмехнулся он. - А зачем? Они вам об этом тоже сказали?
- Ну об этом не говорили, но какая ж тут тайна? Поужинать в ихней компании, наверное.
- Вам и про компанию известно? Кто там был конкретно? - и подумал, что, возможно, это те, которые его уже "предупреждали". Или это представители ответчика, которые хотели о чем-то договориться? Вполне вероятен и такой вариант. Значит, огорчились? Ну что ж, то ли еще будет. - А что это за компания?
Горничная пожала плечами и развела руки в стороны.
- Не знаю, этого они мне не сказали. Но вас видеть очень хотели. Они ведь несколько раз поднимались. Молодые такие, симпатичные. Двое их было.
Халатик ее при этом снова заманчиво распахнулся, но она словно не замечала этого.
"Нет, ну уж это слишком, - решил Гордеев. - Чего это они тут такие озабоченные?"
И он оказался недалек от истины. Горничная взглянула на часики, которые не снимала с руки, и сказала, что сейчас четверть шестого, а первого жильца ей надо будет разбудить ровно в шесть, поэтому у нее имеются в запасе ровно полчаса, и, если Юрию Петровичу будет угодно, она с удовольствием проделает ему утренний массаж. И дорого она не возьмет, он может заплатить столько, сколько сам сочтет возможным для себя. Но в принципе, если ему понравится, она сможет и задержаться, поскольку ее смена кончается в восемь утра.
Предложение было настолько откровенным, что Гордеев смутился. А она смотрела на него, как кошка на аппетитную мышь, которая уже точно не сбежит, не скроется в норке. Шагнула к нему, глядя вопросительно и одновременно поощряюще. Пола халата опять предательски поползла в сторону, обнажая полную ногу.
- Благодарю покорно, - с чувством облегчения сказал наконец Юрий. - Но я очень устал, всю ночь работал с важными документами. Может быть, как-нибудь в следующий раз?
Ну в следующий так в следующий. Она так и сказала. Добавила, что ее зовут Таней, работает она тут через двое суток на третьи. Так что теперь он увидит ее только в ближайший четверг. Но если у него появится нужда освободиться от лишних эмоций. - "Ишь ты, как нынче стали выражаться провинциальные горничные в гостиницах!", - подумал Гордеев, - то она может оставить ему свой домашний номер телефона, и, когда он позвонит, она подъедет сюда, чтобы провести с ним сеанс прямо у него в номере. И никто им мешать не станет.
- Я смотрю, сервис тут у вас, однако! - усмехнулся он.
- А как же! - многозначительно подмигнула она ему. - Город хоть и областной, да маленький, работы мало, все мы на виду друг у друга. Вот и приходится искать дополнительные источники дохода.
Такая "политинформация" была сейчас ему в самый раз. Кивнув, он ушел к себе, словно бы забыв про номер ее телефона. Его другое заботило - кто им интересовался? Но, войдя в номер, он сразу это понял.
То, что и тут уже рылись в его вещах, было видно. Да "посетители", вероятно, и не скрывали своих намерений. Чемодан на стойке стоял открытый, хотя Юрий прекрасно помнил, что, уходя, закрыл его. Рубашки в шкафу лежали не в том порядке, в котором он их оставил: снизу - темные, сверху - белые, согласно его холостяцким твердым привычкам. Они валялись небрежно, вперемежку. Ну уж здесь-то что им надо было? Наконец, сумка, в которую он обычно клал несколько нетолстых книжонок, чтобы почитать, когда замучит бессонница от обилия мыслей, стояла также распахнутой, будто в ней беззастенчиво копались.
Может быть, они хотели вызвать его на конфликт? Чтобы он отправился в администрацию гостиницы и заявил, что в его вещах рылись посторонние? А там он, естественно, немедленно получит жесткую и суровую отповедь, его обвинят во лжи, после чего он будет вынужден покинуть эту "отвратительную гостиницу"? А в другой гостинице, куда он переедет, повторится та же история, и снова возникнет публичный скандал. А потом по городу вмиг разлетятся слухи о привередливом и лживом адвокате, приехавшем из Москвы, и с таким клеймом на какую же свою репутацию он надеется? Слишком все это у них прозрачно и пошло, чтобы обращать серьезное внимание и волноваться.
Дело в другом: если уж они твердо взялись за него, то не отстанут, поэтому надо быть осторожнее. Ну а сегодняшнее ночное происшествие можно считать исключением из правил. Во-первых, Людмиле почему-то хотелось верить - каким бы уникальным по-своему артистизмом она ни обладала, сыграть то, что произошло сегодня ночью в лесополосе, вряд ли кто-нибудь способен. Так поступают только искренне. А во-вторых, он также твердо полагал, что продолжения не будет. Ну а если, то…
Спать уже перехотелось, и Юрий решил, чтобы не терять зря времени, отправиться в райсуд и поработать, пока там нет никого постороннего. До десяти утра, когда появятся сотрудники, можно многое успеть.
Но, возвращая ключ горничной, уже окончательно проснувшейся и облачившейся в свою тесную униформу с белым отложным воротничком и манжетами, он не преминул поинтересоваться - словно по забывчивости:
- Так вы не знаете, Таня, вчерашних посетителей?
- Н-нет, - секунду помедлив, ответила она.
"Да знает, конечно".
- А чего они у меня в номере делали?
- У вас? Да там никого не было. - Она вспыхнула, будто ее заподозрили в краже.
- Ну как же не было? - добродушно усмехнулся он, снимая улыбкой напряжение. - А в чемодан кто лазил?
- Ах в чемодан? - "вспомнила" горничная. - Нет, это уборщица виновата. Она убиралась, пыль вытирала и, наверное, уронила чемодан на пол. А потом поставила на место. С ней такое случается. А больше к вам в номер никто не заходил, - явно уже соврала она, честно глядя ему в глаза. - Вы хотели мой телефончик? Нате, я записала. - И она протянула оторванную от перекидного календаря половинку листка с написанным телефонным номером.
"Вообще-то, если принять ее предложение, она, конечно, расколется, - глядя на нее, с иронией скорее над самим собой, нежели над ней подумал Юрий, кладя бумажку в карман. - У таких все тайны сами с языка наружу рвутся. Да хоть ту же Люську взять, вон сколько всего рассказала…"
- Так вы обещаете позвонить? - не отставала она.
- Время покажет, - коротко ответил он и отправился вниз по лестнице.
"А может, в самом деле уборщица? - размышлял он. - Чего это я так разволновался?"
Но когда он, удивив ранним своим появлением дежурного охранника, открыл сейф, окончательно понял, что не обманулся в предчувствиях. В материалах судебного дела, лежавших ночью в сейфе, кто-то определенно рылся. Узенькая полосочка бумаги, которую Гордеев, как контрольную нитку, положил в документы, смятая, валялась в корзинке для бумаг. Значит, он был прав, все-таки что-то искали. Но не нашли, естественно, ибо все сделанные им выписки и заметки, которые могли бы опытному человеку подсказать ход его мыслей, находились в черной папке. А та была под рукой.
Уборщицы тут еще не было. Кто же тут-то копался в документах?
Гордеев спустился в дежурку и спросил охранника спокойным таким тоном, будто и сам знал ответ:
- А что, Иван Данилович так вчера вечером здесь больше и не появился? А мы договаривались, да я вот… не дождался. Неудобно.
- Нет, он заезжал, - не подозревая подвоха, ответил словоохотливый охранник, - но уже совсем поздно, часу, наверное, в одиннадцатом. Был недолго, какие-то бумаги у себя искал.
- А-а, ну понятно, - кивнул Гордеев и догадался, что у Самохвалова был другой ключ от сейфа, где Юрий держал свои материалы. А ключ, выданный ему тем же Самохваловым, он, еще уходя, положил в свой карман.
Не отрываясь, он проработал до обеда, после чего решил, что самое время перекусить. Но когда проходил мимо канцелярии, Людмилы на ее привычном месте не обнаружил. Зато встретился взглядами с Самохваловым, который был мрачен и насуплен и что-то выговаривал другой девице, сидевшей за столом секретарши.
Увидев Гордеева, Иван Данилович кивнул ему с таким подтекстом, будто предложил немного задержаться для разговора. Гордеев остановился.
Самохвалов закончил что-то негромко говорить, затем резко припечатал крупной, тяжелой ладонью стопку деловых бумаг на столе и уже громко сказал:
- Чтоб все было исполнено, как я приказываю! Поняла? - и, повернувшись к Гордееву, добавил, кивнув на девушку, будто на пустое место: - Молодая еще. Ни черта не смыслит… Здравствуйте, мы с вами сегодня еще не виделись?
- Не виделись. Здравствуйте, Иван Данилович.
- Как движутся дела? Долго еще будете у нас? - Вопрос был интересный, будто он и сам не знал.
- Скоро закончу, - успокоил его Гордеев.
- Хорошо, - мрачно подтвердил судья, - а то нам кабинет понадобится.
- Я вас понял. Но могу для вашего удобства забрать материалы в гостиницу, чтобы, так сказать, не отягощать своим присутствием.
- А вы вчера, мне доложили, быстро управились. У вас все в порядке? - задал странный вопрос судья.
- В каком смысле?
- Ну… со здоровьем…
Гордеев хмыкнул:
- Чего это вы, уважаемый Иван Данилович, о моем здоровье забеспокоились? В порядке, можете быть уверены.
- Я тоже думаю, что в порядке, раз можете себе позволить роскошь не ночевать дома.
- Ах вот вы о чем? - Он широко улыбнулся. - Каюсь, пригласили в гости. Нашлись знакомые.
- А кто, если не секрет?
- Ну, Иван Данилович! - старательно смущаясь, воскликнул Гордеев. - За кого вы меня держите? Чтоб мужчина… вы понимаете?
- Ах это? - скучно сказал судья. - А вы разве с Людмилой Петровной не виделись?
- Виделся, как же! Целый день вчера виделись, а что? Кстати, где она? Она спрашивала меня об одном деле, а я совсем забыл.
- Заболела… - с вызовом сказал Самохвалов. - Шла, говорит, поскользнулась, упала, каблук сломала и лицом больно об асфальт ударилась. - И он снова подозрительно уставился на адвоката. - Утром позвонила, сообщила, что пойдет в больницу, а больше ничего не сказала. Я велел узнать, что точно произошло, а ее родители ответили, что Людмилы нет дома. Я думал, может, вы что-нибудь расскажете?
- Да помилуйте, Иван Данилович! - продемонстрировал свое искреннее изумление Гордеев. - Мое ли это дело…
- Да и ее тоже сегодня ночью дома не было, - словно в раздумье произнес Самохвалов.
- Почему же "и ее"? Молодая девушка, красивая, общительная… Есть же, наверное, у нее свои привязанности. А вот мы, в нашем возрасте, частенько, сами того не замечая, выглядим этакими ханжами, готовыми обвинять молодежь в тех же самых грехах, коими с восторгом хвалились в юности. Но это я так, вроде старческого брюзжания. Надеюсь, все образуется?
Самохвалов пожал плечами и ушел, не ответив. Невежливо это у него получилось, но ничего, Юрий был человеком не настолько гордым, чтобы огорчаться из-за подобного рода пустяков.
Другое его насторожило: с Люськой явно что-то случилось. Где она? Конечно, ни о какой болезни речь не идет. Ну расслабилась девушка, может, больше, чем следовало бы, но она же молодая, сильная, какие проблемы? И с чего это вдруг она упала, сломав каблук, когда была в кроссовках?
А может, произошло то, чего она боялась, о чем упомянула мимолетно? О том, что их, возможно, пасут? Но ничего же такого не было, в этом он мог бы поклясться. Хотя весь вечер его стерегла какая-то компания. Даже в вещах эти парни копались. А если теперь и ее, чтобы вызнать, о чем у них шла речь, перехватили какие-нибудь братки? Разве этого нельзя исключать? Помощники того же Журавлева, который, оказывается, защищает тут адвоката Васильчикова? Это ж надо! Пахан "крышует" адвоката! А впрочем, что здесь необычного в наше-то время?..
В кафе, куда зашел Гордеев и сел в стороне, у окна, в ожидании, когда к нему подойдет официант и примет заказ, было тихо и немноголюдно.
Несколько посетителей, в основном молодые люди, которые разместились у стойки бара, пили пиво.
Один из них, отодвинув уже пустую кружку, взял сразу еще две и направился к столику, за которым устроился Юрий. Подошел, посмотрел исподлобья, без спроса сел напротив и сказал:
- Привет, болтун. - И голос его сразу напомнил звонившего вчера в гостиничный номер. Из одной кружки он сделал глоток, обшлагом небрежно вытер пену с губ и поставил вторую перед Юрием. - Бери, свежее.