- Первый раз в девяносто пятом. Я тогда из Чечни вернулся и заочно учился на юрфаке МГУ. Немецкий я знаю неплохо, поэтому Меркулов меня к расследованию дела о русской мафии во Франкфурте подключил. Так к дядюшке под крыло и попал. Ну а в девяносто шестом он меня уже в директора двинул. Сам-то в МУР вернулся - его Турецкий с Меркуловым уговорили. Ну и тут же на "Глорию" дело с норильским никелем свалили. Так все с тех пор и идет…
- А ребята?
- Наши "зубры" - еще примерно полгода спустя. Сева Головач, Демидыч… Мы тогда Чуму брали.
- Кого?
- Вора в законе. Его втихую взять надо было. Официальные власти, типа, ни при чем.
- А Макс?
- В девяносто седьмом, кажется. Или в восьмом. Мы тогда бойней в Степногорске занимались.
- Господи, какой ужас. Сложные дела у вас были… - Девушка, расправившись с печеньем подчистую, округлила и без того большие глаза.
- Не то что сейчас, - подхватил Денис, - вы это хотите сказать?
- Что вы!
- Не переживайте, это правда. Это Максу нынче раздолье. Просто валом повалил клиент, у которого беда стряслась на ниве информационных технологий. До банальной слежки за женой-изменщицей никто и не опускается давно… Это ведь наваждение какое-то, - задумавшись на секунду, продолжил сетовать Денис. - Вы же уже помните, Оксаночка, как я в Сочи летал? При вас было. Вот там - дело настоящее. С риском для жизни. А сейчас что? Банковские карточки…
- Ой, простите, Денис Андреевич, я ведь забыла совсем…
- Что такое? - Денис смаковал холодный йогурт и, несмотря на то что вроде бы жаловался, находился в добром расположении духа. - Есть надежда, что не термоядерная война началась?
- Ох, нет. Просто еще один клиент хотел с вами встретиться.
- Кто таков? Когда?
- Собирался к пяти. Чепурной Виктор Владимирович.
- Фамилия знакомая. На слуху будто…
- Глава фирмы "Москва-Интер", известный изобретатель в сфере мобильной связи. В "ящике" частенько вертится - буквально позавчера по каналу РТР обещал очередную техническую революцию в мире телефонов.
Грязнов поморщился, театрально обхватив голову руками: ага, видите, снова информационные технологии…
- Перезвони ему, извинись, придумай что-нибудь. Сошлись на срочный вызов хоть к президенту, хоть к самому Богу. И перенеси визит на завтрашний день. Ребята, если вернутся, краткие отчеты пусть мне на стол положат. Завтра посмотрю. Сегодня меня уже нет.
Оксана вышла из кабинета, а Грязнов, рассортировав по папкам бумаги, наваленные на клавиатуру компьютера, надел пальто и покинул контору тем же путем, которым входил утром. Дворами ему проще дойти до метро. А ему скоро уже и с дядей Сашей встречаться. Похоже, что-то намечается поинтересней, чем телефонист Чепурной.
3
Максим Борисович Штейн, сын бывшего директора бывшего научного объединения "Ритм", задернув плотные шторы, лежал в полумраке на уютном диване, курил, стряхивая пепел на пол, и думал.
Он вообще много думал после смерти отца. И не то чтобы о чем-то конкретном. Он не строил планов - ни перспектив дальнейшей жизни, ни далеко идущих замыслов о мести подонкам, доведшим отца до самоубийства, ни утилитарных, не простирающихся за пределы завтрашнего дня: купить еды в магазине, заказать памятник. Нет. Да и воспоминаниям не предавался целенаправленно: фотографий не рассматривал, оставшихся отцовских регалий не перебирал, по стенам не развешивал. Он просто лежал и курил. А в голове сами собой возникали и пропадали и воспоминания, и планы, и раздумья о том, что делать и как жить дальше. Казалось бы, разрозненные, хаотичные, они сами собой, неведомым образом, связывались, цеплялись друг за друга и составляли на удивление цельную картину странного перекошенного мира, в котором и обитал сейчас единственный сын покойного профессора.
Вспомнилось вдруг, что в вечерних новостях промелькнуло сообщение о подделке кредитных карт, о преступлениях компьютерных взломщиков. Подумалось: это, похоже, уже система, организованные преступные группы. Но коли так, государственные органы должны ведь бороться с ними каким-то образом? Может, в милицию обратиться? Толку-то. Отец сколько по инстанциям пробегал. А где же тогда просить помощи? Да и вообще, в последнее время вокруг все больше разговоров о краже интеллектуальной собственности. Действительно, к чему грабить прохожих на улицах, рискуя, вламываться в чужие дома, когда можно иметь значительно больше и намного проще.
Перед глазами возникло побелевшее лицо отца, который положил перед пьющим чай Максимом один из научных журналов, которыми дом всегда был завален до потолка. Борис Несторович шевелил губами, не в силах вымолвить слова, и только тыкал пальцем в большую статью с красочными цветными иллюстрациями.
"…Специалисты Массачусетского технологического института сообщают о существенном прогрессе в понимании принципов распознавания образов человеком. Новое достижение позволит существенно повысить возможности автоматического распознавания образов, в частности человеческих лиц - в особенности изображений невысокой или низкой четкости.
Профессор факультета когнитивных исследований и мозга Паван Синха и его коллеги показали, что та область мозга, которая активируется при наблюдении отчетливо видимых человеческих лиц, также активируется и при разглядывании очень размытых объектов неопределенных очертаний. Но лишь в той мере, в какой на изображении присутствуют окружающие эти пятна объекты, позволяющие однозначно интерпретировать "пятна" как "лица". Иными словами, нейронные сети мозга человека могут использовать контекст образов для компенсации даже крайне значительной деградации изображений.
Для картографирования нейронных откликов в так называемом "веретеновидном лицевом участке" мозга при просмотре различных изображений ученые использовали метод функционального магнитного резонанса. Использовались четкие изображения лиц, размытые изображения лиц без тел, тела без лиц, а также размытые изображения лиц, помещенные в неверный графический контекст.
В ходе экспериментов обнаружилось, что сильный отклик в исследуемой области мозга вызывает только просмотр четких изображений лиц, а также размытых лиц в правильном контексте. Тем самым получено подтверждение давней идеи о том, что распознавание строится не только на выделении характерных особенностей собственно лица, но и на обработке информации, относящейся к контексту.
На основании полученной информации профессор Синха предполагает, что распознавание образов компьютером на уровне способностей человека - дело ближайших лет. Нужно только научить их анализировать контекст.
Специалисты факультета математической лингвистики уже используют эту идею для распознавания текстов…"
- Еще одно свидетельство. Ты понял?
- Не очень, - отозвался сын, с шумом отхлебывая из чашки.
- Кто-то их надоумил!
- Теперь совсем не понял.
- Тогда вот на это взгляни! - Профессор схватил очередной журнал с холодильника и возбужденно зашуршал страницами. - Вот!
Отец ткнул в подчеркнутые карандашом абзацы.
"…универсальный язык-посредник как нельзя лучше подходит для хранения документов, требующих многоязыкового представления, а если он еще будет читаемым для человека, то некоторые документы можно сразу создавать на промежуточном языке.
К сожалению, универсальный язык пока не создан. Причина заключается в чрезвычайно высоких требованиях к нему. Он должен иметь достаточно выразительных возможностей, чтобы охватить все, что можно высказать на языках, для которых он служит посредником, и должна быть возможность переводить на него и обратно без каких-либо потерь или искажений. До сих пор не было создано ни одной работающей системы.
Тем не менее это научное направление не стоит списывать со счетов. Возвращаясь на новом уровне к старой идее, сейчас все чаще говорят о том, что внутри системы перевода вместо языка-посредника нужно использовать более развитые структуры "представления знаний". В частности, известная информационная фирма "Бостон-Мультимедиа" анонсировала бета-версию программы перевода старинных рукописей на современные языки. Коммерческий продукт поступит на рынок уже в ближайшие полгода…"
На недоуменное движение Максимовых бровей профессор потерянно пояснил: - Это все наши наработки. Я отслеживал все труды заокеанских коллег. У нас был неоспоримый приоритет. Меня обокрали, сын. И я догадываюсь, кто мог это сделать…
* * *
Дверь открыл высокий блондин. Поначалу отшатнулся даже, увидев в глазах Штейна нехороший блеск. Но тут же взял себя в руки, разулыбался, залебезил:
- Проходите, Борис Несторович, здравствуйте!
И развел радушно руки и бочком повернулся, освобождая проход в комнаты для бывшего начальника и его спутника.
Профессор кривить душой не стал, сразу в лоб спросил:
- Сколько они тебе заплатили, Валер?
- Вы о чем? - Гончар сделал непонимающее лицо.
- Твоего имени в статьях нет. Значит, не для известности, не для славы. Сколько же сейчас стоит предательство?
- Что с вами, Борис Несторович? За что вы меня так? Что стряслось-то?
- Все научное направление "Ритма" продано с потрохами. - Профессор едва не поддался на искреннее недоумение Валерия. - Наработки растащили американцы. Нашу программу вот-вот выставят на рынок. Миллионы долларов в чужие карманы. Сколько осело в твоем?
- Не клевещите! - сорвавшимся голосом вскрикнул Валерий. - Я ничего не знаю. И вы никогда ничего не докажете! А я на вас в суд подам за клевету!..
- Вот и прорвалась твоя внутренняя сущность, - вздохнул профессор. - На воре и шапка горит. Зря ты увольнялся - не сразу бы раскусил.
- Я по болезни уволился, вы же знаете. - Гончар отступал все дальше, пока спиной не уперся в камин. Его квартира в современном элитном доме с высоченными потолками была оформлена в старинном стиле и уставлена антиквариатом. - Я в клинике лежал. А по ночам не один я работал, между прочим. И Ралко. И Рифов!..
- Они делали дело. И до сих пор трудятся, не подозревая даже… А ты неплохо устроился на ворованные… - Профессор покрутил головой.
- И не подходите ко мне! - Рукой Валерий нащупал бронзовую статуэтку и сжал ее в кулаке. - Прекратите. Я сейчас позвоню в милицию!
Он сделал шаг и попытался оттолкнуть Бориса Несторовича. К нему тут же бросился Максим. Гончар запустил в него статуэткой, от которой младший Штейн едва увернулся. Бронзовый буддийский божок попал в экран плоского монитора, стоявшего на компьютерном столике. Стекло покрылось непрозрачной сетью паутинок.
Гончар одним профессиональным ударом сбил с ног своего бывшего руководителя, все еще стоявшего на пути. Профессор опрокинулся на кстати подвернувшийся диван.
Тут до Гончара и добрался Максим.
Спортивный Валерий, занимавшийся в юности боксом весьма серьезно и бравший призы на московских соревнованиях, решил было, что попросту спустит незваных гостей с лестницы. Ни милиции, ни суда он не боялся. Не было у Штейна никаких доказательств.
Но был у него сын Максим, простой экономист в государственной конторе, некогда инструктор клуба "Ай-ки-кай", по-прежнему дважды в неделю выходивший на татами.
Долгой и красивой драки с кинематографическими эффектами не получилось. Мощнейший хук справа - в челюсть младшему Штейну, приблизившемуся на недопустимое расстояние, - усвистел в пустоту. Инерция потянула за собой и бьющего, которому вдобавок чуть-чуть помог мастер восточных единоборств. Ноги у Гончара сплелись - и он сам собой повалился навзничь, больно ударившись затылком об пол. Тут же вскочил и вновь попытался достать противника резким апперкотом. Больше Максим его не жалел. Вновь промахнувшийся Валерий сначала ощутил, что ему не хватает воздуха от совсем несильного попадания в живот, а потом в голове его ярче тысячи солнц взорвалась термоядерная бомба. Это Максим, воспользовавшись секундной дезориентацией противника, точнехонько, как надо, вдарил ладонями по Валериным ушам.
Очнулся Гончар в очередной раз на полу. Встал, пошатываясь и уже не стремясь бросаться в драку. Размазал тыльной стороной ладони кровь, струящуюся из носа.
- Это не я, - пробормотал обиженно, не слыша даже собственного голоса.
- В милицию, говоришь, звонить собрался?
Гончар попятился от надвинувшегося Максима, глотая кровь и слезы. Не от раскаяния, а от обиды и затаенной злобы.
- Звони! - бросил Максим, не собираясь больше даже касаться иуды. - Сам сядешь, сволочь. За воровство, за подлость, за продажность… Успокойся, отец. Он свое получил. И еще получит…
* * *
Не суждено было сбыться этим словам.
Отец, пытаясь изобличить вора, но не зная, что же следует предпринять конкретно, прошел по всем властным структурам. Обратился последовательно к участковому инспектору, в районный отдел милиции, в управу Северо-Восточного административного округа, а потом и в городскую прокуратуру. Ответы везде были разные. Старший лейтенант Митёхин сразу заявил, что, поскольку происшествие, как он выразился, произошло не на его участке, он ничем помочь не сможет. Даже права не имеет проводить какие бы то ни было действия по этому случаю. В райотделе вынуждены были принять письменное заявление потерпевшего, но посоветовали обратиться в тот район, где расположена фирма. Обещали сами заявление в Алексеевский ОВД переслать. Переслали или нет - этого уже никто не узнает, потому как Максим не собирается заниматься этими пустяками. Кстати, на Новоалексеевской отца приняли. И по сути заявления даже проверку произвели. Приходил какой-то опер и опрашивал сотрудников "Ритма". Но никто из бывших сослуживцев Валерия Гончара не смог привести фактов, свидетельствующих о преступлении, им совершенном. В возбуждении дела было отказано за отсутствием признаков преступления. Статьи в научных журналах никому, кроме самого отца, ни о чем не говорили. А если и говорили, то на Гончара никоим образом не указывали. То есть все ответы из инстанций, различаясь по форме, были одинаковы по сути: виновных нет, потому что и самого преступления, фактически, не наблюдается.
Интересно, что можно было бы еще предпринять? - размышлял Максим. Мосгорсудом отцу тоже было отказано в иске, хотя причин отказа младший Штейн не знал. Отец не успел рассказать сыну. Просто написал записку: "Прости. Надежды больше нет".
Отбросив окурок, молодой человек плотно сжал веки. В темноте перед ним поплыли красные круги. Они были похожи на пятна, растекавшиеся по кафельному полу, когда он выхватил потяжелевшего отца из красной жидкости, до краев наполнившей ванну, и на руках перенес на диван. Он метался, звонил по всем телефонам служб спасения, бинтовал отцу запястья. Но было поздно. Отец решил уйти из жизни твердо - вскрывал острой бритвой вены не поперек, как импульсивная курсистка, а вдоль, наверняка.
По большому счету, можно было бы просто работать дальше. Коллектив в "Ритме" был очень толковым. Пока шла работа над основным проектом, фирма выполняла и другие заказы, приносившие деньги, позволявшие платить сотрудникам зарплату и проценты за полученный кредит. В частности, именно "Ритм" по заданию московского правительства был одним из головных исполнителей проекта создания корпоративной сети публичных библиотек. "Ритм" также предлагал комплексные информационно-технические решения и частным фирмам, готовым платить за современные условия работы. Но это была капля в море. Штейн понимал, что продать свою программу ему уже не удастся. Значит, вернуть кредит он не в состоянии. И предпочел смерть бесчестью.
Фирма, лишившись руководителя, стала распадаться. Часть конторы, работавшая по госзаказу, осталась работать уже в статусе государственного предприятия, правда сохранив название. Но это не был уже мощный научный центр, работавший над уникальными программами, - так, всего лишь еще одна организация, занимавшаяся рутиной под крылышком у высоких чиновников. Остальные отделы либо разбежались, либо преобразовались в небольшие частные фирмочки, которые выживали, как умели. Дело всей жизни профессора Штейна оказалось похороненным весте с ним.
Теперь уже Максим размышлял, как же привлечь к ответственности истинного виновника. Что Гончар так или иначе заплатит за свое преступление, он поклялся в душе в тот самый миг, когда понял, что отца - единственного родного человека после смерти матери, которую потерял в раннем детстве, - уже не вернуть. Он уволился, чтобы иметь свободное время. Но пока никак не пользовался им. Просто лежал. Курил. Думал…
4
Господин Чхве Иль Сон нервно притопывал правой ногой, на что его представительская "хёндэ-династия" тут же отзывалась глухим басовитым рычанием движка в три с половиной литра. Насиловать педаль газа, впрочем, никакого толку не было, поскольку с каждой минутой машин перед мостом Ченхо все прибывало и выехать из этого столпотворения давно стало невозможно. Все съезды-выезды на скоростную олимпийскую магистраль, протянувшуюся вдоль южного берега реки Хан, были так забиты автомобилями, будто их неделю там утрамбовывали.
Выезжая из дому почти час назад, топ-менеджер известной на рынке информационных технологий корейской корпорации "Seoul-78" привычно открыл ноутбук, вызвал вэб-страницу Дорожного центра и отметил, что пробки с утра были на мостах лишь в западной части столицы. Курсором господин Чхве выбрал опцию "поиск оптимального маршрута" и щелкнул кнопкой "мыши". Электронная система порекомендовала ему дорогу через Ченхо. На том берегу, оставляя слева Техно-март и Гранд-парк, мимо рынка Дондэмын можно было объехать с юга центральную часть города, у вокзала свернуть еще южнее и вернуться в Итхэвон, где рядом с отелем "Корона" высился стеклянный куб бизнес-центра, целый этаж которого занимала фирма, куда безнадежно опаздывал сейчас Иль Сон.