Свои люди в конторе, занимавшейся таким доходным бизнесом, были нужны братьям, поскольку могли очень даже пригодиться в будущем. Гончары уже вовсю подсчитывали в уме грядущие доходы…
Когда первый месяц работы новой фирмы подошел к концу, между соучредителями возникла и первая ссора. Данила, воображая себя крутым директором, стал спрашивать подчиненных, что конкретно сделано за истекший период. Выяснилось, что ничего. Банковский счет оставался таким же девственно чистым, как и в день основания. Сотрудников новых не появилось. Даже плана работ на ближайшее время не было. Откуда же ему взяться, если изначально не планировалась никакая созидательная деятельность?
"Бочку" старший тут же покатил на младшего, поскольку он единственный из всей команды был пока свободен от дел.
- Я в поте лица тружусь у Чепурного! - громыхал Данила. - Белка с утра до вечера своими управляемыми унитазами занимается. Анька ей деньги считает. Все при деле хоть каком-то. А там, глядишь, перепишем, что получше, задвинем копии конкурентам - еще наваримся. А ты?
- А что я, - пожал плечами Валерик. - По морде вот на днях получил. За твои, между прочим, тыщи баксов тоже. Пришли бывший начальничек с сынком и с ходу мне: "За сколько сребреников программу продал, Иуда?" Ну я только собрался старого с лестницы спустить за "клевету"…
Рассказчик расхохотался, но быстро умолк и посерьезнел:
- …но молодой тут же надавал мне по ушам. Хороший спец - мне и мой бокс не помог. Еще и по судам обещали затаскать. Но это вряд ли. Нету у Штейна доказательств и не будет. А я, пока уши заживают, сижу вот, в Интернете с людьми общаюсь. Интересные есть людишки, между прочим.
- С бабами, что ли? - хмыкнул старший брат, остывая.
- Тебе бы только баб, - подразнил младший. - Ребятишки. Молодые. Умные. Одного, думаю, надо к нам на работу принять программистом. Идеи у него больно уж хороши. Остальные не здесь. Два питерских, из Новосибирска парень есть, томичи двое. А один смешной тип аж в Испании живет. Но по-английски - без проблем. Талантище. Со всеми любые можно вопросы решать по сети…
- Что за идеи?
- Очень простые. Зачем брать продукт и продавать за деньги, рискуя быть уличенным, если можно просто брать деньги?
- Где?
- Да со счетов в банках же. Вскрываешь коды доступа, пароли. Посложней, чем у Штейна, но все равно можно.
- Опля! А наши счета?
- В принципе - и с наших могут снять. Но мы с ребятами побеспокоимся об их дополнительной защите.
- Ну что же. Ты в этом деле мастер - тебе и флаг в руки. Собери команду. Если надо, всех официально оформим.
- Вот только без этого, пожалуйста. Ребята сами по себе - свободу любят. Одного возьму. Пусть заправляет теми, которых наймем для отвода глаз. Будем заказы брать на поделки: бухгалтерские фишки, базы данных. Вот и пойдет у нас, как в нормальной конторе. Дебет-кредит. Ане будет чем заняться. И вопросов ни у кого ненужных не возникнет.
- Правильно мыслишь, братан, - похвалил Данила. - Так и делай. Назначаю тебя по совместительству бригадиром хакеров.
- Мастером, - кивнул Валерий, призадумавшись.
В общем, загасили конфликт. И планы на будущее тоже обсудили. Данила решил поскорее завязывать с Чепурным. Тем более что уже отыскался и потенциальный покупатель. Ребята из конкурирующей фирмы "Вертикаль" осторожно забрасывали удочки. Надо будет выйти непосредственно на их руководство с деловым предложением.
Ну а с девочками тоже можно разыграть комбинацию, поскольку уж они обе в одной конторе трудятся. Одной из них можно будет уволиться с частью материалов сразу, не вызывая подозрений. А вторая уйдет, передав Гончарам доделанный после ухода первой продукт, уже после аферы, когда непременный шум стихнет. В общем, варианты наметились. Пора было приступать к их выполнению.
На том и порешили.
2
Старший помощник генерального прокурора не любил это желтое здание на Большой Дмитровке. Особенно раздражал его массивный забор с ядовито-зелеными металлическими верхушками на четырехугольных столбах. И зеленая же крыша портика с дверью, над которой красовалась эмблема прокуратуры: щит и перекрещенные мечи.
На площадке у главного входа вечно толпились пикетчики. Вот и сегодня, прежде чем добраться до рабочего кабинета, Турецкий машинально прочитал все, что было написано на больших плакатах, расставленных вдоль ненавистного забора: "Руки прочь от "Лукоса"!", "Хотьковский - узник совести", "НЕТ прокурорскому беспределу!"…
С самого утра Турецкий висел на телефоне. Минут двадцать, не меньше, "пробивался" в МИД. Было такое впечатление, что все граждане России занимаются исключительно "иностранными делами". Но дозвонился все-таки до канцелярии, вышел на директора Генерального секретариата и договорился о срочном визите. Затем помчался на Смоленскую-Сенную, где заскочил в Третий Европейский департамент, а затем направился в Неопалимовский переулок - в отдел стран Европы Консульского департамента МИД. Оттуда созвонился с господином полномочным российским послом в ФРГ, попросил того обратиться в министерства внутренних дел Германии и Нижней Саксонии с просьбой об оказании содействия в расследовании исчезновения российского гражданина. При этом посол пообещал поднять кадры консульского отдела на проверку ганноверского периода жизни Дубовика. Хотя поскольку в самом Ганновере российского консульства не было, надеяться на быстрое обнаружение каких-то "концов" было сложно.
Полдня прошло в этих бегах. Турецкий даже притомился малость, а основная работа еще только предстоял.
- А мне с вами ничего не страшно! - бодро улыбнулась милиционерша.
- И хорошо. Проходите в кабинет. - Турецкий распахнул дверь. - Сейчас мои ребята подойдут. Все вместе и поговорим.
- Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, - начал совещание Турецкий.
- На нас свалился новый "глухарь", - радостно продолжил Володька Поремский.
- Люблю я тебя, Вова, за оптимизм, - улыбнулся Турецкий. - Ну, "глухарь" ли, нет ли, но дело новое нам спустили. Это факт. Причем дело находится на контроле самого президента, поэтому, боюсь, нам придется работать много и быстро.
- Угу, - мрачно пробубнил под нос Рюрик Елагин. - А куда я ограбление обменного пункта дену? С важным "жмуриком" дело, между прочим, наглое. Средь бела дня.
- Я помню, - кивнул Турецкий. - Но тут уж ничего не поделаешь. Передать его некому, так что тебе все сразу тащить придется.
Рюрик обреченно покивал, скривив рот.
- Так вот, - продолжил шеф. - Нам поручено дело, которое состоит в следующем…
И он кратко посвятил собравшихся в его суть. Предупредил, что происшествие пока считается сугубо конфиденциальным и контактов с прессой и другими средствами массовой информации, если таковые проявят интерес, следует избегать.
- Времени уже прошло достаточно, - посетовал Александр Борисович. - Было бы куда проще отыскать "пропажу" по горячим следам. Но сначала возвращения академика не ждали, потом решили, что просто задерживается дольше, чем планировал, а когда стали наконец бить тревогу, много воды утекло. Тем не менее те люди, которые были с ним в делегации, должны еще выставку помнить. Что-то можно узнать об академике и от сослуживцев, не бывших в Германии, но долгие годы работавших с ним бок о бок. Я планировал, что "Маяком", фирмой, которой руководил пропавший Дубовик, займется всем вам знакомый Вячеслав Иванович Грязнов, но добиться включения его в состав следственной группы мне на этот раз не удалось. Вы-то, ребята, - он улыбнулся "своим" следователям, - навечно обречены быть со мной в одной связке. Но Курбатов в командировке - на него рассчитывать не приходится. А втроем нам не справиться: объем рутины огромен, да и все сроки, как говорится, вышли вчера. Поэтому в состав следственной группы нам придали усиление. Ну, Свету Перову вы хотя бы на совещаниях видели. А это - Галя Романова, старший лейтенант милиции…
- И ее знаем, - широко улыбнулся Поремский. - С кем же мы, как не с бравым капитаном, Воздвиженск выручали. Всех знаем, как не знать?
- И хорошо. И капитан бравый на период раскрытия этого дела - тоже наш. Володя Яковлев. Прошу любить и жаловать.
- Сразу всех любить или по очереди? - Рюрик шутил кисло, представляя, насколько медленнее теперь пойдет дело обменника.
- Ты бойся, если это они сговорятся и все сразу тебя полюбят, - отшутился Турецкий. И продолжил: - Долго рассиживаться тут и рассуждать нам некогда. Поэтому мы сейчас же сорвемся и помчимся работать. Итак, раз уж Грязнова с нами нет, в "Маяк" отправятся девушки. Обычно с милыми и улыбчивыми девицами люди откровеннее, чем со строгими мужами в форме. Доброжелательно опросить всех, включая уборщиц: кто таков был этот академик, как вел себя с подчиненными и начальством, флиртовал ли с молоденькими лаборантками или просиживал круглые сутки перед любимым компьютером. В общем, мне нужно знать все. Не исключено, что в каких-нибудь странностях поведения может крыться отгадка его пропажи. Начать нужно с руководства и с тех, кто летал в Германию на выставку. Любые сведения, хоть мало-мальски достойные интереса, - срочно докладывать мне. Яковлев берет на себя службу воздушных сообщений. Необходимо проверить все перелеты из Германии в Россию начиная с середины марта и по сей день. Всех наших авиаперевозчиков. И представительство "Люфтганзы" посетить, узнать, что нужно, чтобы они предоставили доступ к базе данных перевезенных пассажиров. Если следов Дубовика не обнаружится, будем запрашивать и Германию, проверять все вылеты с территории этой страны. Нам важно знать, где, собственно говоря, искать человека.
- Понятно, - вздохнул Яковлев.
- Рюрик, Володя, вам остаются родственники, соседи, друзья и просто знакомые. Допросите всех - вплоть до школьных товарищей и институтских приятелей. Мало ли, вспыхнула у академика с новой силой первая любовь - и укатил он к ней в тундру оленей пасти… Но начните с квартиры и дачи академика, его служебного кабинета. Завтра утром у вас будет постановление на обыск. Много работы, понимаю. Сами уж распределите между собой: кто - куда. А я завтра утром вылетаю в Ганновер. Меркулов гарантировал содействие тамошней полиции. Может быть, там хоть какие-нибудь зацепочки остались… И посол наш помощь обещал. На связи буду постоянно. И днем и ночью. Звоните, если что. Вопросы?
Вопросов пока не было.
3
Полина Давидовна Задонская переживала безумно.
Уже полмесяца от любимого начальника не было никаких вестей. Сотовый телефон, по которому академик откликался в любое время суток из любой страны мира, был выключен. Все члены делегации вернулись из Германии сразу, как только закончилась выставка. Заместитель руководителя россиян - давний приятель Бориса, начальник отдела системотехники Юра Лукша - сказал, что Дубовик планировал задержаться на три дня для вояжа по немецким городам. То ли сам херр Шмальштиг его пригласил, то ли с помощью немецких друзей-ученых все было организовано. Он особенно не распространялся, но вроде бы собирался в Кёльн, Дюссельдорф и Франкфурт. По возможности хотел заглянуть и в Мюнхен, если позволит время. А времени было немного - всего три дня. Но прошли уже все мыслимые и немыслимые сроки…
"Нет, - думала одинокая сорокалетняя женщина, которая вот уже полжизни тенью находилась при гении, - он просто не мог так поступить. Исчезнуть, никого не предупредив в институте". Кому, как не ей, было знать о том, что ничего важнее, чем дело, не было на свете для ее Бориса. Лет двадцать назад у них был бурный и скоротечный роман. Она сама порвала с любимым, когда поняла, что все кончилось, что в голове у изобретателя, вечно забитой схемами и программами, уже через месяц просто не осталось места для нее. Хотела уйти навсегда, выйти замуж, но не смогла. Так и приютилась подле. Сначала на технической должности - системного администратора небольшой сети из нескольких компьютеров, с которой когда-то начинался "Маяк". Потом он взял ее в секретари-референты. И они долгое время трудились рука об руку. Теперь, правда, у него новый референт - какой-то ушлый молодой человек, но Полина осталась на делопроизводстве, хотя ее работа с каждым днем все больше походила на работу архивариуса или библиотекаря: перспективный НИИ разрастался, по мере разработки принципов построения, отдельных схем и узлов Компа (именно так, с большой буквы, звали будущее детище все сотрудники "Маяка") технической документации становилось все больше, и в ней требовалось разбираться. Правда, разобраться во всех наработках нормальному человеку было попросту невозможно.
Пока что вся задокументированная работа сводилась к анализу существующих принципов построения высокоскоростных компьютерных систем. Целые тома были посвящены параллельным вычислениям. Способам повышения производительности. Конвейерной и суперскалярной архитектурам вычислительных комплексов. Изучались массивно-параллельные процессоры типа ILLIAC и векторные Cray. По косточкам разбирались известные мультипроцессоры и мультикомпьютеры…
Но все эти исследования проводились лишь с целью окончательно убедиться в том, что для дальнейшего повышения быстродействия требуется нечто принципиально новое. И похоже, что в огромной светлой голове ее Бориса это принципиально новое уже существовало…
"Господи, только бы все было хорошо, - подумалось Полине. - Ведь с таким характером…"
Характер у гения действительно был далеко не сахар. Хотя большинство из тех, кто знал Дубовика, считали его добрым человеком, пусть и с повышенными амбициями. Возможно, он страдал "наполеоновским комплексом", стесняясь своего роста. Хотя однажды, когда Поля намекнула ему об этом, он не обиделся, а только рассмеялся и прочел в ответ целую лекцию о мифах в человеческих представлениях.
К примеру, "комплекс Наполеона" и есть растиражированный миф - он-де был маленького роста и решил оттого всем показать кузькину мать. Ха-ха-ха.
На самом деле рост Наполеона составлял 1 метр 68,6 сантиметров. В то время во французской армии средний рост в пехоте, легкой артиллерии и кавалерии колебался от метра пятидесяти до метра шестидесяти пяти. И вообще средний рост мужчины в начале XIX века был в среднем сто пятьдесят пять сантиметров. То есть по меркам своего времени Бонапарт был человеком практически высоким, он был выше двух третей своей армии.
Представление о небольшом его росте родилось оттого, что в окружении Наполеона всегда были "великаны": во-первых, Мюрат - сто девяносто сантиметров с лишним плюс кивер, а во-вторых, солдаты старой гвардии - все ростом под метр восемьдесят, да еще и в высоких меховых шапках. Ну и Толстой в "Войне и мире" постарался и узурпатора "унизил", судя по всему, навечно.
Поскольку Дубовик вряд ли мог страдать комплексом, в который не верил, все дело было, скорее всего, в его верной самооценке и в увлеченности.
Как и многие увлеченные люди, он был трудоголиком и не понимал, как кто-то может не отдавать делу всего себя. А с нерадивыми работниками он не церемонился. Был способен и по матушке обругать, и от дела отстранить, и послать подальше. Но с теми, кто разделял его жизненные принципы, он был совершенно иным человеком. Жизнерадостный синеглазый брюнет с лохматой шевелюрой на манер великого Эйнштейна просто светился добротой и талантом. Его любили и ученики, и коллеги.
Вниманием прекрасного пола он, несмотря на внешность, обделен не был и сам увлекался "товарищами по работе" неоднократно. Полина несколько раз очень тяжело переживала по этому поводу. Но от каждой из своих любовей он вскорости уходил к главной и единственной в его жизни - к работе. Поэтому он и прожил жизнь типичного вечного холостяка…
А Полина его любила. Такого некрасивого, такого бабника, такого гения, незаменимого в работе и неудобного в быту, каким был этот человек. И такого прекрасного.
И теперь он исчез.
Она не могла в это поверить. НИИ был режимной организацией. Разработка Компа велась в государственных интересах, в этом чуде техники были заинтересованы все силовые структуры страны - от Министерства обороны и ФСБ до МЧС. И все как будто бы проявляли бдительность. Но на деле она, похоже, оказалась, как всегда, формальной и фиктивной. Никто пальцем о палец не ударил, чтобы организовать поиски или хотя бы поднять шум по этому поводу.
Пришлось самой…
Лукша поведал ей, что несколько раз видел в Ганновере рядом с Борисом одного из бывших его аспирантов - сына профессора Гончара. Она помнила этого юношу. Дубовик любил его, хотя они и часто спорили. Не только по теме его научных изысканий.
- Говоришь, русскую армию Петр создал? - Дубовик щурил голубой глаз, покачивая непропорционально большой головой. - Этот мальчик, запуганный во младенчестве, не знал и боялся России. Воспитали его на Кукуе. Там ему было не страшно, покойно, и он полюбил такой уклад. Придя к власти, он так и не перестал бояться - и все пытался и пытался переделать свободную страну с талантливым и образованным народом в подобие Немецкой слободы.
- Да что вы говорите, Борис Сергеевич? - возмущался Данила Гончар. - Неграмотные крестьяне, отсутствие регулярных войск…
- Неграмотные? Да когда в Париже аристократы крест вместо подписи ставили, в Новгороде эти "неграмотные крестьяне" берестяными грамотами обменивались. И воевать русские всегда умели так, что якобы цивилизованной Европе и не снилось. Псков - "пригород" Новгорода Великого - был крупнейшим по площади укрепленной городской территории среди всех европейских городов, включая столицы. И неоднократно сдерживал превосходящие силы захватчиков. И тактика, и военная техника русских ничем не уступали вражеской. Это большевик Петр стал по образцу и подобию Запада пушчонки лить, которые втрое ближе били. И стрелять стал учить заново. А первые ночные стрельбы "обновленная" армия провела едва ли не при осаде Азова уже. Между тем еще во время похода Батория польская армия остановилась в пяти верстах от Пскова у Пантелеймонова монастыря на берегу реки Великой. Отсюда поляками была сделана попытка обойти город и устроить другой лагерь у дороги из Новгорода близ села Любятово. Это верстах в двух примерно, а то и поболее. Но псковские воеводы, установив днем против строившегося лагеря орудия, ночью открыли огонь и полностью уничтожили его. Ночью! Абсолютно точно! На расстоянии, на которое русские еще спустя полтора века заново стрелять "научатся"…
Дубовик, высказавшись так, только рукой тогда махнул.
- С тобой, Даня, интересно только о компьютерах спорить. А о том, чего ты не знаешь, и не говори лучше. Бестолковка одна.
Когда, защитив кандидатскую диссертацию под руководством Бориса, юноша ушел работать в другое место, Дубовик обиделся крепко. Сказал, что при выдающихся способностях не выйдет из Гончара ученого. Уж больно деньги любит. Больше, чем дело.
Хорошо, что они помирились.
Полина, узнав на кафедре домашний адрес Викентия Леонидовича Гончара, позвонила домой профессору. Тот сказал, что сына не видел почти месяц, но на выходных он, наверное, заглянет в родительский дом. И если что, можно будет его найти. Дал и номер домашнего телефона сына. Но Полине не удалось по нему дозвониться.
Она волновалась все больше и не знала, что еще предпринять. Немного Юра успокоил. Сообщил, что обезглавленное руководство "Маяка" вышло на Академию наук. Те - в Госдуму, в правительство и к самому президенту. Теперь органы хочешь не хочешь, а должны зашевелиться.