- Ладно, мы бросим жребий, кому из нас суждено стать альтистом. Но это так, дальние прожекты. Давай поговорим о насущном.
- Ты о чем?
- Слушай меня внимательно. В субботу у меня концерт в Вене, в Музик-ферайне, с оркестром Венской филармонии. Дирижировать должен был Зубин Мета, но с ним приключилась какая-то неприятность, короче, он заболел.
- Та-ак, - ответил Владимирский, внутренне радостно холодея.
- Извини, Юрка, возможно, это нахально с моей стороны, но я, не спросив твоего согласия, предложил им твою кандидатуру.
- Да ты что!
- Ну да! И ты представляешь, они согласились. Но ты же знаешь венцев, это народ чванливый, они очень придирчивы к тому, кому позволяют приблизиться к их святая святых - филармоническому оркестру. Но поскольку они тебя знают…
- Да, я играл в Музик-ферайне в прошлом году, но только со своим оркестром, на фестивале. Встать за пульт Венской филармонии - это же мечта! Как тебе это удалось?
- Вот же я и говорю: они тебя помнят, знают, уважают. Ну и - без ложной скромности - моя рекомендация, видимо, для них тоже не пустой звук.
- Еще бы! Старик, я в полном восторге! Не знаю, как тебя благодарить.
- Ты погоди благодарить, ты ведь еще не дал мне согласия. Я понимаю, что "вскочить" в чужой концерт - это всегда несколько… э-э… ну чувствуешь собственную вторичность, что ли, ощущаешь себя дублером. Но это как раз должно для тебя компенсироваться Венским оркестром, так что за твое эго я относительно спокоен. А вот вопрос с расписанием, он не менее важный…
- Герка, что за ерунда! Конечно, я согласен. Ради такого случая я перекрою любое расписание. Так говоришь, в субботу?
- Да, репетиция в одиннадцать утра, концерт в семь тридцать.
- А что там нужно играть?
- Я играю концерт Брамса, стало быть, с тебя, старый, аккомпанемент.
- Заметано, - кивнул Владимирский. - А еще?
- Во втором отделении Седьмая симфония Дворжака.
- Ре минор?
- Она самая.
- Даже и не помню, когда играл ее в последний раз. Лет десять - пятнадцать назад… Но это не беда.
- Да уж, куда ты денешься, повторишь. Еще три дня у тебя в запасе. Программу менять, увы, невозможно, ибо она объявлена давным-давно, а гибкость австриякам нехарактерна.
- Это я знаю, - хихикнул Юрий Васильевич.
- У тебя есть шенгенская виза? - спросил Райцер.
- Да, конечно!
- И ты сможешь прилететь в Вену в пятницу вечером?
- Я постараюсь изо всех сил.
- Вот и отлично. Я скажу, чтоб тебе заказали номер рядом с моим. Я в Вене всегда живу в "Бристоле", помнишь - на Ринге, рядом с Оперой?
- Ого! Маэстро имеет вкус! - поддел друга Владимирский. - И бюджет.
- Ноблесс оближ! - парировал Райцер. - Положение обязывает. Тогда до пятницы.
- До пятницы. Черт, это все так неожиданно, что я не могу поверить.
- Да, это правда, в поганые неожиданности веришь легче, чем в приятные.
- Герка, дружище, это невероятно, и я не знаю, как и когда смогу тебя отблагодарить.
- Да ладно, перестань. Во-первых, в моем предложении кроется, помимо всего прочего, немало эгоизма. Потому что ты прекрасный музыкант и отлично аккомпанируешь. С тобой легко играть, а ты сам знаешь, что это не так часто встречается даже в самых верхних "эшелонах" знаменитостей. А во-вторых…
- Что?
- Мы с тобой вместе выросли, и хотя жизнь нас порой разводила в разные стороны на долгие годы, но по сути дела ты всегда мне был чем-то вроде…
Райцер на секунду задумался, а потом закончил очень серьезно: -…вроде кровного брата.