Иногда и нынешними ночами, почти восемь лет спустя, ей снился тот кошмар.
Когда не хватает свежего зимнего воздуха, сердце вот-вот проломит изнутри грудную клетку, в глазах темно, а ноги сводит судорогой и они отказываются идти, невероятно трудно просто пошевелиться, сдвинуться с места, не то что бежать, лететь к финишу…
А она летела. Хотя самой ей казалось, что она стояла на месте, из последних сил пытаясь хотя бы ползти. Она в голос кричала на последнем подъеме из-за невыносимой боли в ногах. А в одной минуте сзади так же стремилась к победе Катарина. Тренеры вели ее по времени Альтовой. Догонять в спорте, зная график впереди идущего соперника, всегда много легче. Знаешь, где нужно прибавить, а где можно расслабиться, передохнуть, поберечь силы. И одержавшая немало подобных побед Моторс прекрасно знала, как, держась за спиной у русской, она на последних метрах прибавит и обойдет эту наглую девчонку. Знала. Прибавила. Но обойти не смогла.
Семь десятых секунды решили исход этого потрясающего по напряжению спора. Молодая в ту пору Регина - почти на десять лет младше соперницы, а в спорте это целая жизнь - справилась с собой, с нервами, с тяжким грузом ответственности и бременем лидера. И принесла России олимпийское золото - единственную золотую медаль в биатлоне на этой Олимпиаде. "Девчонка" просто совершила подвиг. Чего это ей стоило, знала только она.
Долго еще, просыпаясь ночью в липком поту, она никак не могла понять, где находится. Что это ноги запутались в сбившейся простыне, а не усталость сковала их на снежной трассе. И ей не нужно больше никуда бежать, а можно просто перевернуться на другой бок и прикрыть глаза. И смотреть другой - добрый - сон…
Родилась Регина в небольшом живописном городке на Южном Урале. И первым ее тренером стал отец: в прошлом известный лыжник, а к моменту рождения дочери - молодой тренер, впрочем, уже воспитавший одну неплохую спортсменку-биатлонистку, которую привлекли в сборную страны. Но отец не видел в дочери стрелка, не хотел приучать к оружию, и вплоть до окончания школы Альбина серьезно занималась только лыжами и даже добилась кое-каких результатов. После окончания школы она уехала в северную столицу, поступив на только что открывшийся факультет менеджмента в институт инженеров железнодорожного транспорта еще в то время, когда появилась мода на такую специальность, но мода переименовывать все учебные заведения в академии и университеты еще не набрала нынешнюю силу.
В институте в чести был биатлон - и Регина решила попробовать себя в этом виде спорта. Подошла с лыжами в начале зимы к тренеру институтской команды: покажите, что нужно делать. Он без лишних разговоров загнал ее на дистанцию. После финиша, косясь на секундомер, смилостивился: оставайся. Покажу.
Дело было, казалось, нехитрое. Бери ружье, становись на лыжи и беги в зимний лес, будто на охоту. К слову сказать, биатлон как вид спорта и начинался еще в восемнадцатом веке с противоборства скандинавских охотников. Первые международные спортивные соревнования уже в середине века двадцатого тоже начинались "гонками военных патрулей", вооруженных полноценными боевыми карабинами, и только многие годы спустя их заменили малокалиберными винтовками.
Да, вроде бы все просто. Но есть в биатлоне одна специфическая и непростая особенность: комплексное сочетание в одном соревновании различных по физиологическому воздействию на организм видов спорта - скоростной гонки и стрельбы. И далеко не всякому лыжнику или стрелку суждено добиться высоких результатов в таком несочетаемом двоеборье.
С первых же шагов в новой для нее спортивной дисциплине стало видно, что Альтова - на редкость одаренная спортсменка. Выяснилось, что помимо умения неплохо катить на лыжах у нее крепкие нервы, верный глаз и твердая рука. С каждым годом росли ее скоростные и стрелковые показатели, с каждым сезоном она все выше поднималась в табели о рангах. Норматив мастера спорта по биатлону она выполнила уже на втором курсе - в 1989 году. С 1993 года она, уже москвичка, - победительница чемпионата мира и мастер спорта международного класса, а после замечательного выступления на Олимпийских играх Регине было присвоено звание заслуженного мастера спорта.
Это был ее пик, расцвет, вершина. Повторить олимпийский успех Регине больше не удалось. Но она безоговорочно числилась в "основе" сборной. Были отличные гонки и заслуженные победы. Она стала трехкратной чемпионкой мира. Не раз выигрывала этапы Кубка мира. Но на следующей Олимпиаде она довольствовалась только бронзой в составе эстафетной команды. И хотя ее пребывание в национальной сборной никто не ставил под вопрос, саму себя не обманешь: силы шли на убыль. Давал знать о себе возраст и застарелые травмы: тридцать пять это, увы, не двадцать семь, в зимний Турин в следующем году ее могли уже не взять…
Конечно, известны примеры, когда и сорокалетние ветераны выигрывали Олимпиады. Но они потому и известны, что это исключительные случаи. Для такой победы помимо физической готовности должно иметь такой настрой, такое жгучее желание, какого и у юниоров не сыщешь. Ничего сколь-нибудь подобного - вообще ничего, кроме усталости - Регина в себе не ощущала. Поэтому собрала в Санкт-Петербурге, который со студенческой поры любила и по-прежнему считала своим городом, пресс-конференцию, заявила, что покидает сборную, освобождая дорогу молодым, хотя и не отказывается от участия во внутренних соревнованиях. Для поддержания тонуса. Поступок, как оказалось, заметили и оценили. Именно тогда на нее с интересом взглянул Калачев, который к спортсменам относился чаще всего как к неразумным детям. А в этой биатлонистке он увидел женщину…
А женщине надо было думать, как устраивать дальнейшую жизнь, поскольку она ничего больше не умела, кроме как носиться на лыжах и метко стрелять. Благодаря своим победам Регина была состоятельным человеком и могла жить безбедно многие годы, даже ничем себя больше не утруждая. Но ей, привыкшей к напряженному труду, непременно нужно было чем-то себя занять. Но чем? Хотя специальность у Альтовой формально была, она не проработала по ней ни одного дня. И сама прекрасно отдавала себе отчет, какой из нее менеджер железнодорожного сообщения и прочих путейных дел.
Искать себя Регина пыталась давно. Пока отдыхала от прошлой Олимпиады, успела попробовать себя на тренерской работе в родном башкирском городке Белорецке. Но не лежала у нее душа к возне с ребятишками несмышлеными. Они ее раздражали больше, чем нужно. И даже радость от растущих результатов у воспитанников не могла перевесить накапливающегося в душе недовольства. Явно не тот нервный склад у нее был. Не хватало терпения и доброты.
Пару раз совместно с комментаторами она пробовала вести репортажи с зимних лыжных соревнований, и вроде бы неплохо у нее получалось, но чувствовала Регина, и телевидение - все-таки не ее стезя. Ей требовалась нагрузка - если не физическая, то психологическая. Ей требовалось решать проблемы, ей требовались стрессы. Болтовня же с экрана казалась ей делом несерьезным. Сродни эстрадным выступлениям или бесконечному интервью.
А тут вдруг, как только она достаточно громко вышла из сборной, Слава Калачев, с которым они несколько раз пересекались при подготовке к крупным международным стартам, а однажды даже крупно поссорились, да и вообще долго были, что называется, на ножах, стал проявлять к ней явный интерес. Завлекал. Сулил работу в Российском олимпийском комитете. Не просто сулил, а фактически гарантировал, будучи уверенным в том, что и впредь будет руководить этой организацией.
Регина решила - была ни была! - попробовать себя на поприще спортивного функционера. Характер у нее волевой, с людьми при желании она умела договориться, с делами в федерациях зимних видов спорта была знакома не понаслышке. А уж проблем, требующих решения, хватало в спорте выше крыши. У нее могло и выйти.
Однако вопрос решался через интимную связь. Об этом Славик заявил биатлонистке нагло и недвусмысленно, не слишком беспокоясь даже, как это будет ею воспринято. Более того, планируя "инспекционную поездку" в Сочи, то есть собираясь в бархатный сезон отдохнуть с полмесяца на халяву, он и Регине, оформленной пока по договору консультантом строительства лыжного стадиона, заказал на недельку очень неплохой гостиничный номер по соседству. Словно бы знал, что она никуда не денется. "Сука он, конечно, - думала Регина, - а с другой стороны, меня ведь никто и не заставлял…"
Ну что же, не секрет, что именно таким общеизвестным способом решается большинство вопросов в любых властных структурах - будь то власть государственная или общественная. В политике, в спорте, на эстраде, в искусстве и литературе - всюду женская участь одинакова, так понимала это для себя Регина, давно и надолго наученная тренерами. И, поразмыслив, отправилась с шефом на курорт. И старалась в постели целую неделю изо всех сил - будущий работодатель должен был остаться доволен…
В последний вечер, как только Калачев ушел, она долго принимала ванну - хотелось дочиста отмыться от всего, потом добралась до постели и сразу же уснула. Встала по звонку портье, который напомнил, что в половине пятого от гостиницы идет специально заказанный микроавтобус в аэропорт. Так и уехала, ни о чем не догадываясь. Уже только в Москве в новостях увидела, что там ночью произошло. Как-то не по себе с того времени ей стало. Все ждала, когда ее арестовывать придут - ведь не докажешь же ничего и никому, если дело шить начнут. И не отвертишься, не отбрешешься - все равно раскопают, да и добрые люди найдутся, которые подтвердят: она последняя его живым видела. Он ведь почти сразу с балкона-то и шагнул. Она в ванну, а он на балкон… Что же она ему такого сделала?..
Господи, сними грех с души…
Но, к ее удивлению, за ней не шли. Минула неделя, но никакая милиция к спортсменке интереса не проявляла. И она стала приходить в себя. Но теперь появилась другая назойливая мысль: а вдруг узнает Лева?
Формально она была женщиной свободной. Так вышло, что вся молодость ушла на тренировки и соревнования. Мимолетные романы с тренерами и спортсменами не вылились ни во что значимое: ни семьи у нее, ни детей. Но в последний год появился внимательный ухажер. Партнер постоянный. Нормальный мужик вроде бы. Немного занудный и старомодный даже: не только в койку тащит при каждом удобном случае, но и цветы дарит, и в кино да рестораны водит. И не простой - начальник какой-то в той же милиции. Он бы помог, конечно, если копать под нее начнут. Отмазал бы. Но ведь и ему правды не расскажешь.
Нет, угрызений совести из-за "измены" Регина не испытывала. Какая же тут измена? Они никакими обязательствами со Львом не связаны. Вместе не живут. Семьи не создали. В конце концов, она взрослая самостоятельная женщина и вправе сама решать, под кого ложиться. Так и не для удовольствия же и не из бабской стервозности - для дела ведь. И не убудет ее из-за такого пустяка. Но все равно не хотелось, чтобы Лева узнал. Очень не хотелось. На душе ее было неспокойно еще и из-за этого. И уже третий день несостоявшаяся работница Олимпийского комитета искала успокоения в бутылке.
Она вспомнила Леву голым и, грустно усмехнувшись, налила полный бокал красного терпкого вина. Чокнулась с зеркалом:
- Что, Мария Ивановна? За геометрическую прогрессию? Ничего, будем живы - не помрем…
3
Визит в Москву пришлось отложить. Потому что "Москва" сама соизволила заявиться в Сочи.
Войдя в кабинет к Смирнову, Турецкий застал его стоящим навытяжку с телефонной трубкой в руке. Трубку, впрочем, городской прокурор тут же положил и, глядя на Турецкого, но обращаясь не к нему, а куда-то в пространство, произнес с неклассической вопросительной интонацией:
- К нам едет ревизор?
- Что-то случилось, Алексей Александрович? - выводя сочинца из непонятного транса, спросил Турецкий. - Здравствуйте.
- Здравствуйте, Александр Борисович, - возвращаясь к действительности, ответствовал глава местной прокуратуры. - Нет, собственно, ничего экстраординарного не случилось. Просто не ожидал я такого внезапного визита.
- Кто этот "великий и ужасный", который собрался вас навестить? Чего вам-то волноваться? Ведь у вас сам президент уж месяц почти отдыхает.
- Президент в наши дела не лезет. Ему мэра нашего вполне для битья хватает.
- Ага, - понял Турецкий, - значит, начальство. Не Меркулов ли Константин Дмитриевич собственной персоной?
- Он тоже, - кивнул Смирнов. - И генеральный.
- Сладкая парочка, - улыбнулся старший помощник этого самого генерального и почесал в затылке. - Что им тут понадобилось? Уж не по нашу ли душу?
- Не знаю. Вроде бы именно к президенту по вызову. Просили только встретить завтра в аэропорту и разместить.
- Отлично, - Александр Борисович потер руки. - Я думал завтра в Москву лететь, но часть вопросов можно будет, похоже, решить прямо здесь. Если их президент на ковер вызвал, думаю, они нам не помешают. А помочь могут. Возьмете меня встречать их?
- Разумеется. Если вам это нужно.
- Вот и славно. А в Москву мне все-таки надо будет. Вы можете побеспокоиться насчет билета на послезавтра? На вторую половину дня.
- Обеспечим.
И прокурор Сочи нажал кнопку селектора для вызова секретарши…
Ночью начался дождь. Как раз в тот момент, когда его меньше всего ждали, из конденсировавшихся над Сочи уже в течение суток серых, насыщенных влагой туч он пролился: закапал по бетонным и каменным дорожкам, из белых превращая их в черные, усеивал сквозистым пунктиром стекла, нежно постукивал по подоконнику. Не свирепый весенний ливень, а первый тихий осенний дождь, негромогласный, умиротворенный. Под такой дождь отрадно спать, завернувшись в теплое одеяло, чтобы он всю ночь до утра нашептывал умиротворяющие сны.
А утром от вчерашних туч не осталось и следов. Восходящее солнце быстро высушило асфальт, вместе с водой испарилось и воспоминание о ночной прохладе. Ясное небо своей синевой будто намекало на то, что лето здесь в сентябре не заканчивается. Белые самолеты на ярком голубом фоне виделись чистыми и такими свежими, словно пахли не керосиновым топливом, а только что выстиранным бельем.
В прокурорском автомобиле, стоявшем прямо на летном поле, коротал время над свежими газетами Алексей Александрович Смирнов.
Его спутники - Александр Борисович Турецкий и Вячеслав Иванович Грязнов, который тоже изъявил желание поучаствовать в мероприятии, - сидели в пластиковых креслах зала ожидания и посматривали то на взлетно-посадочную полосу сквозь стеклянную стену адлерского аэровокзала, то на часы - в ожидании самолета, который должен был доставить на курорт генерального прокурора Российской Федерации и его заместителя, давнего их друга Константина Дмитриевича Меркулова. В ожидании Кости они не скучали: хватили по кружечке пивка в буфете и успели пошататься по аэропорту, дающему столько материала для наблюдений приметливому человеку.
В аэропортах особенно заметен переживаемый нашей планетой демографический взрыв: в любое время суток здесь не редеет толпа. Пассажиры, встречающие и провожающие, сталкиваясь, суетясь, громогласно доказывая что-то служащим аэропорта или с выражением скуки ожидания обосновавшись в креслах, при этом не выпуская из-под руки багажа, - привычная картина. На кого-то она навевает уныние, предвещая холодный и безличный мир будущего, кого-то, наоборот, бодрит, с подмигиваньем намекает на неизведанность приключений, которые ждут впереди. А возможно, именно здесь, на перевалочном пункте между землей и воздушной сферой, судьба подготовила для вас случайную встречу, которая перевернет всю вашу жизнь…
Правда, ничего судьбоносного на этот раз сыщику и следователю высмотреть не удалось, но что сразу поняли друзья, так это то, что они давно не обращали внимания на цвет неба, давно не веселила их сердца белизна воздушных кораблей…
- Дежавю, - пробормотал Грязнов.
- Да, я тоже об этом подумал, - согласился Турецкий. - Все, как весной. Не хватает только, чтобы сейчас из-за угла выскочили обеспокоенные и взъерошенные Галочка с Денисом…
- Свят-свят! Или что там говорят? Чур меня?
- Точно, - ухмыльнулся Турецкий.
Динамик в зале проиграл привлекающую внимание мелодию из двух нот - блямс-блямс! - и железный девичий голос робота-информатора объявил о прибывающем рейсе из Москвы.
Кудрявцев таким кортежем встречающих был удивлен, но виду не подал:
- Здравствуйте, господа, - пожал он руки Турецкому и Грязнову. - Приятель ваш не к вам в гости нынче.
- Мы знаем, Владимир Михайлович, - вежливо склонил голову Турецкий. - Но, если позволите, мы все-таки отняли бы у него несколько минут. Исключительно по делу.
- По делу Калачева, надеюсь?
- Именно так.
Помощь Меркулова действительно была сейчас жизненно необходима. Ведь в процессе работы следственной группы выяснилось, что материалы некоторых сторонних дел могут пролить свет и на дело о трагической гибели президента Российского олимпийского комитета. Полномочия, которыми наделили московских следователей, безусловно, были велики, но все-таки Турецкий в данном вопросе не был ни Богом, ни царем. Он не имел процессуального права вести или соваться в те дела, которые его заинтересовали. Они в соответствии с законом велись другими следователями. И для вмешательства в их работу, Турецкому прямо не порученную, ему, согласно УПК РФ, необходимо было получить указание Генпрокурора или его заместителя. Александр Борисович намеревался решить этот вопрос в Москве. Но, как известно, на ловца и зверь бежит.
- Не возражаю. Нам в "Бочаров ручей" к шестнадцати. Машина будет подана к Сочинской прокуратуре. Мне Меркулов будет нужен в прокуратуре раньше, уже к полудню. Поэтому сейчас у вас есть около полутора часов. Если ситуация изменится, позвоню.
Он обернулся к Меркулову:
- До Сочи сами доберетесь, Константин Дмитриевич?
Меркулов покосился на энергично кивающих друзей.
- Доберусь, Владимир Михайлович.
Генеральный прокурор России в сопровождении Смирнова направился к машине.
Троица принялась весело хлопать друг друга по плечам.
На посиделки в гостиничном номере друзья расположились с комфортом. Но от выдержанного коньяка Костя отказался категорически. Негоже к президенту заявляться навеселе. Даже если просто запашок учует - не сносить головы. И насчет причин прилета нежданно объявившийся друг распространяться сильно не пожелал. Сформулировал кратко: "На ковер!"