- …благотворительных отчислений, - поправил Алекс, - в краевой Фонд поддержки детского спорта, возглавляемый видным московским бизнесменом-строителем Сухаревым Родионом Ивановичем.
Орехов от души рассмеялся:
- Толково! Забавно, что и тут спорт. Модная нынче тема. Ну да ладно, речь не о том. И "игорные" сведения мне сегодня не нужны. Но мне необходима небольшая помощь в организации специальной операции правоохранительных органов. В целях безопасности мы не можем задействовать местных сотрудников - их могут знать в лицо. А с московскими милиционерами, входящими в мою группу - сторонними, незнакомыми лицами, - на контакт здесь никто не пойдет. Нужен местный, достаточно авторитетный товарищ. Ты подойдешь по всем статьям.
- Польщен, - склонил голову Алекс. - Но я никак не пригоден на роль секретного агента.
- Да? А в игорном бизнесе очень даже пригодился. - Шантаж был недвусмыслен. - Не бойся. В Джеймса Бонда играть и в этот раз не придется. Мне просто нужен местный гомик, который соблазнил бы одного московского журналиста.
- В столице своих "петухов" уже не хватает? - осклабился Алекс, поняв, что речь не о нем.
- Да здесь он, журналюга. Мне нужно, чтобы какой-нибудь симпатичный пидор пригласил его провести ночку на берегу моря. Найдешь такого пидора и убедишь заняться этим важным делом ты. Понял?
Орехов так смотрел на Алекса, что тот, съежившись, ощутил, что отказаться не может. И речь идет даже не о том, что раскроют его старые делишки. Смерть будет более изощренной и гадкой. Поэтому он только молча кивнул…
Турецкий с любопытством слушал признания игрока.
- А потом?
- Дело техники. Ашот у нас безотказен. Вот только, когда его арестовали за убийство, я сообразил, что попал на подставу, как и он, бедолага.
- Не возникло желание прийти с чистосердечным признанием?
- Нет. - Алекс поглядел на следователя, как на умалишенного. - Был ведь шанс уцелеть. Сейчас уже нет.
- Значит, Орехов. Это очень-очень любопытно… - Александр Борисович потер подбородок. - Вы, гражданин Дмитриев, погодите раньше времени умирать. Сначала скажите-ка вот еще о чем. Вы упомянули московскую группу. С Ореховым был еще кто-то?
- На первой встрече не было. А когда я докладывал о готовности армяшки подставить очко, с ним были еще двое. Он даже сказал, что майоры. Одного не помню, а у второго фамилия пивная. Бочкарев.
4
- Мы ведь как познакомились? Она в позапрошлом году летом тут отдыхала. В пансионате. А когда со мной эта беда приключилась, местные журналисты одолевать стали, и она откуда-то прознала. В отличие от тутошних сразу с расспросами не приставала. Как-то так просто познакомились и как бы подружились, хотя она мне в дочери годится. Несколько дней вместе провели. Я - по дому, а она помогает немного и о жизни расспрашивает. Когда уехала - скучно стало даже. Несколько писем она написала. Я отвечала. В прошлом году зимой в наших краях была - на лыжах каталась в Красной Поляне и ко мне специально повидаться приезжала. А в этом позвонила только. Что снова на лыжах в Красной, но времени мало для поездок. Ну я сама к ней заявилась, хоть и не девочка уже по горам бегать. А повидать хотелось. Уж больно Ларочка приветливая была. Сердцем я рядом с ней согревалась. Мне-то Бог доченьку не послал…
Володя Яковлев не перебивал пожилую свидетельницу. Она и так была достаточно словоохотливой бабулькой. Следовало только иметь терпение и лишь изредка подправлять тему беседы в нужное русло. Тогда можно было узнать очень многое.
- Тогда, в первый раз, она про нас с Васей в центральной газете напечатала. Вот. - Нина Андреевна Тайганова протянула номер "Известий" двухлетней давности. - Взгляните.
Яковлев пробежал глазами небольшую статью по диагонали. История, озаглавленная "Ворошиловский стрелок", действительно была поучительной.
"Несколько дней назад пожилая женщина, назовем ее Наталья Александровна, посетила центральный городской рынок Сочи на улице Московской, чтобы прикупить там что-нибудь на семейное торжество в день рождения мужа. Сама Наталья Александровна живет в городе-курорте с момента замужества, но является уроженкой Ленинграда, ребенком пережила все тяготы страшной блокады и знает цену и продуктам питания, и деньгам.
На рынке незнакомая девушка неожиданно вручила ей маленький пузырек-пробник с дешевыми духами, объяснив, что парфюмерная фирма проводит рекламную акцию. Осчастливленная вниманием Наталья Александровна собралась уже покупать деликатесы, как вдруг другая девушка объявила ей, что она, взяв именно этот пузырек, выиграла приз в лотерее. Как развивалась история дальше, многие уже догадались: женщину втянули в подобие игры, называемой в народе "лохотрон". Наталья Александровна отдала мошенникам отложенные специально к этому дню 700 рублей и, плачущая, вернулась домой.
Таких историй десятки тысяч, а то, что уличные мошенники обирают в основном доверчивых малоимущих пенсионеров, забирая последнее, вполне обычная их подлость. Но история не о подлости. История о доблести.
Контрольный в челюсть за хамство
Через час к бригаде, продолжающей играть в "лохотрон", подошел крепкий старичок. Это был муж обманутой. Он протянул пузырек с духами одному из мошенников и предложил вернуть ему 700 рублей. Никто этого делать, разумеется, не собирался. Более того, его подняли на смех и пожалели. Молодой детина нагло сообщил ему, что стариков он не бьет, иначе бы…
После этого заявления муж Натальи Александровны достал пистолет "Оса". Руки у него не тряслись. Он выстрелил парню в грудь, а когда тот завыл и согнулся - произвел контрольный в голову. Вторая резиновая пуля с полуметра угодила в челюсть. Дедушка направил оружие на обомлевших остальных и уведомил, что в стволах осталось еще два заряда. Мол, подходи по одному. Молчание прервал старший. Вышло нелепо. Примерно так: "Дед, ты чего, сдурел?!" Мужчина сообщил, что находится в здравом уме и трезвой памяти. Если сейчас у них нет денег, чтобы вернуть долг, он придет за деньгами попозже. А они должны ему теперь помимо 700 рублей и за два использованных по назначению заряда. Затем он с достоинством удалился.
Ложь через сквозное ранение губы
Через час в РУВД Центрального района поступила телефонограмма из стоматологической поликлиники, где сообщалось, что поступивший к ним двадцатитрехлетний Сергей Романенко имеет "сквозное огнестрельное ранение верхней губы и правой щеки". Пока врачи извлекали пулю, в поликлинику прибыли сотрудники уголовного розыска, предварительно проверив биографию Романенко и выяснив о его судимости, и о том, что его частенько видели рядом с лохотронщиками, возглавляемыми неким Фимой.
Романенко им, шепелявя после операции, поведал душераздирающую историю о том, как он делал покупки на центральном рынке и неожиданно кто-то в него выстрелил два раза. Примет он не запомнил. С раздражением выслушав байку, опера предложили: "А теперь - как было". Также они объяснили, что пальба в жизненно важные органы - покушение на убийство и им светит глухарь из-за подобной белиберды. Так что если Романенко будет настаивать на своем вранье, то прежде всего сыщики займутся изучением его связей. То есть все лохотронщики будут отловлены и перманентно станут париться в "обезьяннике" до прояснения вопросов по существу.
Романенко сник.
Сникшая правда и настоящая версия
Оперативник начистоту ему сказал, что, несмотря на то, что дед установлен группой сотрудников, работающей на рынке, уголовный розыск и не собирается его привлекать. Дословно это звучало так: "Слышь, ты, терпила, ты что думаешь, мы ветерана войны привлекать из-за тебя станем?"
Подъехавшему бригадиру лохотронщиков Фиме тоже прочистили мозги. После чего Романенко внезапно "вспомнил", как все было. То есть незнакомый парень начал показывать Романенко пистолет на рынке, тот крутил его в руках, крутил да нечаянно и выстрелил себе в голову.
- Правильно, - согласился уголовный розыск. - Это совпадает с нашей агентурной информацией, - и посмотрел на Фиму.
- Истинный крест - не врет! - отрапортовал Фима. - При мне все так именно и произошло.
- Понятно. Ну, несчастными случаями мы не занимаемся, - согласились оперативники и удалились.
Фима догнал их на улице и жалобно спросил:
- А если вернется дед-то?
- Так возместите и извинитесь. А если всех вас перестреляет сгоряча, тогда и приходите. Будем разбираться по всей строгости, - пообещали офицеры милиции.
Дальше мы не знаем. Думается только, что эти мерзавцы будут впредь повежливее разговаривать со стариками. А мужу Натальи Александровны наше пламенное поздравление с днем рождения. Мы восхищаемся его способностью в зрелые годы постоять за честь и достоинство семьи.
Жаль, что мне не удалось лично побеседовать с этой семьей. Интересно было бы узнать жизненный и боевой путь этого реального человека.
Лариса Заславская "
Яковлев повел подбородком. Наблюдательная старушка поняла жест по-своему и тут же пояснила:
- Была она у нас, конечно. Но сказала, что будет безопаснее, если она как будто в милиции все узнала. Ведь Вася все-таки мог убить подонка. И если указать настоящие имена и адрес, то всякое может быть. И прокуратура центральная может заинтересоваться. Или дружки могут отомстить.
- Понятно. А с деньгами что?
- Не ходил он больше. Рукой махнул. Я и так, говорит, поранил человека. Вспыльчивый был мой Василий, но отходчивый…
- Простите?
- Схоронила я его прошлой зимой. За месяц от рака сгорел. А ведь какой крепкий был…
- Простите еще раз, Нина Андреевна. И примите соболезнования.
- Ничего. Я свыклась уже. Скучно только одной. Вот и потащилась Ларочку повидать. А теперь вот и она… - Старушка шмыгнула носом.
- И как она там?
- Работала. Отдыхала и работала. Каталась на лыжах, говорит. Но когда я приехала, сидела за компьютером и пальцами быстро-быстро…
- Статью писала?
- Да. Жаловалась, как ее цифры достали.
Яковлев, как хороший сеттер, сделал охотничью стойку.
- Она что-то считала?
- Да что вы? - всплеснула руками Тайганова. - Когда она что считала? То-то и оно, что ей пришлось во множестве цифр разбираться. Лара фактически жаловалась. У нее полон рюкзачок документов был. Бухгалтерия спортивная какая-то. Вот разберусь, говорила, ох и прогремит!
- Погодите-ка. Какой рюкзачок?
- Голубенький такой. Не очень большой, но тяжелый, похоже.
- В номере никакого рюкзачка не обнаружено.
- Может, Виталик взял? Вы у него спросите!
- А кто это, Виталик?
- О, красавчик! Телохранитель ее. Лара хвасталась, что он не какой-нибудь частный охранник, а сотрудник из органов. И хранит ее тело и секреты. Вы поинтересуйтесь у него.
- Хранит, значит, секреты, говорите? - Выражение физиономии Яковлева не предвещало хранителю ничего хорошего. - Уж мы поинтересуемся. Будьте уверены!
Глава 8
1
- Ну что, Виталик? Чем похвастаешься?
Трое мужчин выбрались на небольшую лесную полянку почти одновременно. Майор Бочкарев шутливо щелкнул резиновыми каблуками охотничьих сапог и протянул шефу корзинку, прикрытую сверху еловой лапой.
Орехов приподнял ветку, и глаза его полезли на лоб.
- Жека! Ну-ка погляди на эти поганки!
В корзинке Бочкарева лежали лопушистые коричневые шляпки, покрытые крупными, более темными чешуйками, перекрывающими друг друга, словно черепица на крыше.
- Ужас! - Степанов шутливо отшатнулся, прикрывая рукой глаза. - Однако, Лева, должен заметить, что подход у коллеги правильный. Карьеристский. Мы, как дураки, за качество радеем, белые выискиваем, а корзины пусты. А у майора полным-полна коробочка. Даром что мухоморы. Смотри, Лева, подсидит!
- Сам ты мухомор, - незлобиво усмехнулся Бочкарев. - Это саркодон. Я, когда в "вышке" питерской учился, специально за Сосново ездил, дожидаясь, когда "слой" пойдет. Они в сентябре только. И только в хвойных лесах. Не такие вкусные, как боровики, конечно, но зато их косой косить можно. Даже странно, что тут обнаружились.
- А это тебе не сосны? - повел руками Орехов.
- Они, - сверкнул безупречными зубами Виталик. - Хоть и не Карельский перешеек. Я просто не ожидал, что этот гриб водится и в Подмосковье.
- Наверное, довольно редкий. А может, я раньше не обращал внимания, даже если и видел. Поганка и поганка.
- Все грибы съедобные, - назидательно заметил Евгений Степанов. - Просто некоторые один раз.
- Кстати, о съедобном, - Бочкарев, как и Орехов, никак не отреагировал на шутку спутника, слышанную сотню раз. - Не пора ли сделать привал? Перекусить. Да и без стопаря резкость в глазу что-то пропала.
- Скоро, - согласился Лев Николаевич. - Слышите гул? Это Каширка уже. Перейдем шоссе, на Сонино пойдем. Южнее деревни - просто царство белых. И если они уже пошли - наберем. Там и перекусим.
Три крепких мужика в высоких сапогах и непромокаемых накидках мышиного цвета углубились в мокрый от ночной измороси лес. Свой поход они начинали от станции Белые Столбы. В километре западнее станции начинается лиственный лес. И пока они брели к шоссе, Степанов с Ореховым взяли несколько подберезовиков. На часто попадавшиеся сыроежки, чернушки и валуи грибники не обращали никакого внимания. А Бочкарев ухитрился в сосновых посадках нарезать черепитчатого саркодона. В шести километрах от станции, южнее деревни Шебанцево, они пересекли Каширское шоссе и углубились в лесной массив к югу от Сонино. Когда же добрались до окрестностей деревни Курганье, решили наконец передохнуть.
- Ну что? Наведем резкость? - Степанов резко свернул пробку у "Гжелки", и водка забулькала по стопочкам.
Троих этих мужчин связывала дружба вот уже несколько лет. Не только общие служебные дела и внеслужебные делишки, но и чисто человеческое уважение и полное взаимопонимание. Осознание недостатков друг друга и готовность их простить. Осознание достоинств - и готовность искренне, без мелочной зависти, восхищаться ими.
Полковник Орехов командовал довольно большим по меркам их управления отделом. У него в подчинении было полтора десятка офицеров, от лейтенанта до подполковника, но только с этими двумя майорами он чувствовал себя спокойно. Не ожидая от избранных подчиненных ни невольной оплошности, ни сознательного подвоха.
Они давно соблюдали субординацию только на людях, вместе проводили свободное время, причем, как правило, прекрасно обходились без женского пола. Их связывали мужские забавы. Они ходили в баню именно париться, а не заниматься групповым сексом с приглашенными девицами. Они отправлялись на охоту, чтобы подстрелить зайца или фазана, а не похвастаться меткостью перед восхищенными дамами, ожидающими в охотничьем домике. В лес они шли набрать грибов, а не читать стихи романтическим спутницам.
Орехов лет пять уже был разведен. Выглядевший нестареющим греческим богом, казанова Виталик никогда и не был женат. А супруга Степанова - тверская деревенщина Натаха - любила ковыряться на кухне и никогда не лезла в дела мужа.
С тех пор как Лев Николаевич с помощью подручных провернул операцию со спортивными тренажерами, трио приятелей превратилось в отлично организованную криминальную банду, которая, почувствовав вкус огромных денег и опьяненная властью над жизнями других людей, не останавливалась теперь ни перед чем.
И так уж повелось, так сложилось исторически, что свои "корпоративные" проблемы они обсуждали только на лоне природы, где свидетелем их замыслов могло быть только небо.
- Уххххх! - шумно выдохнул Степанов и, занюхав горбушкой, отправил в рот хрустящий огурчик из баночки.
Аппетитно захрустели и его товарищи-собутыльники.
- Домашний? - поинтересовался Бочкарев.
- А то, - гордо выпятил грудь Евгений. - Натахина работа. Иногда и в семейной жизни есть свои прелести.
- Угу, - подхватил казанова. - Вернешься сегодня на рогах и сразу же почувствуешь всю прелесть Натахиной скалки.
- Мужчина входит в цветочный магазин и просит: "Подберите мне, пожалуйста, сто роз для моей жены". Продавщица в ужасе: "Господи! Что же вы такого натворили-то, а?" - невнятно прошамкал полковник, поскольку успел запихнуть в рот добрую половину бутерброда.
- Да ладно, - отмахнулся Женя. - Это вы от зависти. Бобыли необихоженные.
- В этом есть определенные преимущества, - не согласился Бочкарев. - По крайней мере, никого вдовой не оставишь, когда к стенке поставят.
- Ты бы не шутил так, Виталик.
Взглянув на серьезное лицо Орехова, Бочкарев осекся.
- Что, Николаич? Неужели пидорок проболтался?
- Нет. Его прихватили прочно. Да и предупредили. А его очко раздолбанное еще пожить хочет. Пусть и у параши.
- Неужели…
- Нет. Там все тихо. Я бы знал. Тут другое. "Беда пришла, откуда не ждали", - голосом Мальчиша-Кибальчиша из мультфильма проблеял Лев. - Вадим мне передал, что наверху решение переиграли. Ставка не на Егорова теперь, а на Красина, понимаете?
- …твою мать! - выругался Степанов. - Вся работа насмарку!
- Вот-вот, - подтвердил Орехов. - С одной стороны, Красин должен бы Майстренку прищучить. Во-первых, он из калачевской команды. Во-вторых, монополист, чего Красин, говорят, не терпит. К тому же Майстренко с цементом здорово заигрался. Странно, что до сих пор вообще жив. Непонятно, чего Сухарь кота за хвост тянет. Но с другой стороны, Мишаня - лошадка те-о-омная… Независим слишком. Старые связи после гибели Китайчика и Отарика обрубил. И на поводу у Сухаря точно не пойдет. Не исключено, что своих людей протаскивать начнет, а тогда Поляков с Сухаревым могут не у дел оказаться. А если вдруг начнет еще и старые дела копать…
- Да, Лева, озадачил, - Степанов почесал потылицу. - Чем же Федор-то не угодил. Вот ведь, блин! А какой прикормленный товарищ намечался. С потрохами наш!
- Не знаю. Говорят, всплыли старые связи Егорова с прежним председателем РОК Смердюковым. А того давно во всех смертных подозревают. Только поймать не могут. Однако близкое с ним знакомство для Федора сочли компрометирующим. Да к тому же Красина "сам" давно тянет, как и Калачева когда-то. От одного только избавились, как второй на нашу голову.
- Так ведь средство известное, - хмыкнул шутник Бочкарев. - Бритвой по горлу - и в колодец.
- Устами младенца… - кивнул Лев Николаевич. - Я предлагаю уважаемому собранию обдумать этот вопрос и прикинуть возможные деловые предложения. У нас намечена баня в нашем "городке" на Волге в следующую пятницу? Ну так будьте готовы доложить соображения. А пока предлагаю выпить водки, господа офицеры…
Доев бутерброды и огурцы, "господа офицеры" аккуратно сложили мусор в пластиковые контейнеры и закинули их в рюкзак. Поднялись с поваленного дерева, подхватили корзинки, где лежало уже немало белых грибов, и, сориентировавшись по проглянувшему к вечеру солнцу, отправились на северо-запад. Где-то там им по пути должна была встретиться деревня Шебанцево, от которой они намеревались автобусом отправиться до Домодедова или Михнева.
2
- А вот этот новодел - моя персональная гордость. Ты же помнишь, Семеныч, что этого дома не было?
- Сейчас трудно сказать, Янис. Выглядит так гармонично, будто стоял здесь всегда.
- Еще бы! С тысяча триста тридцатого года примерно и вплоть до тысяча девятьсот сорок первого, когда фашисты взорвали. А Черноголовые его с тысяча четыреста семьдесят седьмого года арендовали.