У следователей в деле уже имелись показания Ашота Саркисяна, Горохова и Дмитриева с описанием внешности подозреваемых, а также фотороботы, составленные с их слов. Внешние характеристики, данные этих людей были близки с внешностью трех офицеров. И Орехов, и Бочкарев, и Степанов - все они подходили под описание убийц Аркадия Кригера.
Фотографии фигурантов срочно были высланы электронной почтой в адрес сочинской прокуратуры для Рюрика Елагина.
- Ну что, братцы? - спрашивал сам себя и своих друзей Александр Борисович Турецкий. - Будем уже брать троицу или сперва соберем полную коробочку доказательств их преступной деятельности?
- По всей науке, следовало бы арестовать при таких серьезных подозрениях, - размышлял вслух Слава Грязнов. - Да вот только народ-то в этой банде "свой", можно сказать, в юридических крючкотворствах подкованный. Арестовать недолго. Дурное дело - нехитрое. Но их не расколешь просто так, как того несчастного армянина. Показали ему свидетеля - он и сломался. Здесь ребята, куда как посерьезней. Даже не Алекс, у которого при виде фамилии Орехова поджилки затряслись. Нет, этих ребят надо брать лишь тогда, когда доказательство их вины будет железобетонное. Иначе придется отпускать и извиняться еще притом.
- А мне кажется, нельзя их на свободе оставлять, - говорил Поремский. - Опаснейшая банда, не остановившаяся перед убийством свидетеля. Брать надо. Изолировать от общества, чтобы они еще кого-нибудь за это время не прихлопнули.
- А кого они могут? - удивлялся Турецкий. - Зачем? Остальные свидетели вне зоны их досягаемости. Да они и не подозревают о существовании этих свидетелей. Полагают, что все у них теперь шито-крыто, и тихо радуются жизни. Я завтра в суд поеду. Попрошу постановление о санкционировании наружного наблюдения за фигурантами. Заодно и на прослушивание их телефонных переговоров разрешение возьму. Будет наружка, будет прослушка. Глядишь, накопаем еще кое-какие связи. Вряд ли эти господа настолько безнаказанными себя ощущают без солидной поддержки на самом верху. Хорошо бы и покровителей их прищучить. Согласны?
Соратники кивали. Почему бы не согласиться с начальником? Если он дело говорит.
Александр Борисович при этом рассеянно посматривал на фотографии боевого трио, вынутые из сканера, где они считывались в цифровом виде для передачи по е-мэйлу, и разложенные прямо на столе.
- А скажи-ка, Володя, я, помнится, просил тебя предъявить фоторобот из "Жемчужины" старателю нашему вечно пьяному. Но до сих пор почему-то не слышал доклада о результатах.
- Так нету результатов, Борисович. Оймяконцу с перепою-то черт-те что померещиться может. А вот на относительно трезвую голову он сообщил, что не признает ни одного из гостиничных посетителей. Ну, как он сказал: сходство некоторое есть. Но утверждать категорично не могу. Такие вот дела.
- Понятно, - задумчиво протянул Турецкий и потер подбородок. - Слава, позвони, пожалуйста, Рюрику. Пусть он эти фотографии покажет не только свидетелям по Кригеру, но и персоналу "Жемчужины" тоже. Более того, скажи, чтобы отправил в Красную Поляну Яковлева или Романову. Пусть и там продемонстрируют. Чем черт не шутит? Уж больно описания разных лиц в трех разных делах между собой перекликаются. Помните, как Яковлев Виталия описывал? Полюбуйтесь! - Александр Борисович поднял фотографию Бочкарева и показал соратникам. - Ну чем не красавчик?..
А назавтра спонтанное предположение Турецкого нашло абсолютное подтверждение. Утром позвонил Елагин и сообщил, что работницы отеля "Жемчужина" опознали на фотографиях тех трех мужчин, которых видели в отеле в ночь гибели Калачева.
Вечером Сочи снова был на связи. Докладывала Галина Романова, которая по просьбе Рюрика посетила в очередной раз Красную Поляну. Персонал отеля подтвердил, что неуловимый Виталий действительно является не кем иным, как майором Бочкаревым. Это же показывает и найденная Володей Яковлевым в Сочи знакомая Заславской, приезжавшая к журналистке на горнолыжный курорт с дружеским визитом. Но и это еще не все. Володина свидетельница Тайганова Нина Андреевна показала, что у потерпевшей в комнате отеля находился рюкзачок голубого цвета, битком набитый документами, на основании которых Лариса писала статью о какой-то спортивной бухгалтерии.
А самое интересное Галочка приберегла напоследок. Проводя опознание Виталия по фотографии, она абсолютно случайно выяснила, что одна из горничных, которые с раннего утра убирают в номерах выехавших постояльцев, подслушала под дверью люкса, где жила Заславская, приватный телефонный разговор.
Мужчина говорил что-то далекому собеседнику громким шепотом. Его обладатель, вероятно, отошел из глубины комнат к самой двери, чтобы не разбудить свою спутницу. И горничной, которая даже ковер перестала подметать, некоторые слова слышны были вполне отчетливо и разборчиво.
"Все будет в лучшем виде… крепление не выдержит… документы, считай, уже у меня…"
В довершение всего, едва Галя Романова положила трубку, позвонил Денис Грязнов. Он по просьбе Турецкого провел свою работу и сообщал, что рейсом на Адлер вместе с Ларисой Станиславовной Заславской летели четыре Виталия. Двое из них не подходили, поскольку оба были уже пенсионного возраста. А вот фамилии двух оставшихся молодых, крепких мужчин - Микитов и Бочкарев.
Таким образом, и в деле о гибели известной журналистки появлялся подозреваемый, у которого был мотив, побуждающий к убийству: не дать опубликовать статью о финансовых махинациях в верхних эшелонах российского спорта. И завладеть - пока неясно, с какими целями, - компрометирующими документами на сильных мира сего.
У Александра Борисовича от обилия вдруг посыпавшейся со всех сторон информации разболелась голова. Он никак не мог сложить разрозненную мозаику уголовных дел в стройную картину мироздания. По всему выходило, что милиционеры-преступники фигурировали в той или иной степени во всех расследуемых группой Турецкого преступлениях. Они были виновны в убийстве Кригера, собиравшегося разоблачить принародно их махинации со спортивным инвентарем. Один из них лишил жизни журналистку, собирающуюся сдавать в печать статью о финансовых злоупотреблениях в руководстве российского спорта. И, наконец, их видели неподалеку от номера Калачева в тот день и час, когда Владислав Михайлович совершил свой полет от балкона до фонтана.
Этого никак не могло быть. Не стыковались все преступления воедино. Смерть Кригера была на руку только Орехову со товарищи. Смерть журналистки - скорее всего, Калачеву. Но ведь и самого Калачева убрали. Неужели все-таки просматривается рука Красина? Но почему одни и те же исполнители? Непонятно было, как связаны эти трое мужчин со столь разными, чуждыми друг другу и почти никак не связанными потерпевшими. Но этот ребус следовало срочно разгадать. Впрочем, лед тронулся. Теперь всякое следственное действие могло принести результат. Многое должно было дать непосредственное наблюдение за подозреваемыми.
Турецкий обратился в суд. Суд вынес постановление о санкционировании наружного наблюдения за офицерами МВД Ореховым, Бочкаревым и Степановым. Испрашивалось также и разрешение на прослушивание телефонных разговоров этих лиц. Это постановление судом также было вынесено безо всяких сомнений и проволочек. Разрешение на оперативную работу было получено, и работа дивизиона слежения началась.
Глава 9
1
Они с женой были не то чтобы не похожи, просто всегда получалось, что жили они как будто в противофазе. Татка влетала в квартиру именно тогда, когда измотанный и физически, и морально вернувшийся со службы Лев только-только прикрывал глаза в обшарпанном, но уютном кресле. И с ходу развивала бурную деятельность:
- Господи! Что за вонища? Ты что, не мог сразу убрать говноступы и выстирать носки?.. Ага! Уже дрыхнет! А я, конечно, не устала! Мне еще вечер у плиты толочься!..
- Погоди, Тото, не шуми, - лейтенант Орехов приподымал чугунные веки, - через пару ми…
- Как это не шуми? Ты давно пришел? Почему картошки хотя бы на ужин не почистил? И с чего бы это ты так устал? Работа тяжелая? Ты мешки ворочал? Вагоны разгружал? В кабинете ведь сидишь почти все время! На жопе мозоль скоро будет! Разве что в спортзале размялся маленько. И что? Здоровый мужик! Храпеть здоров! Тебе волю дай - будешь лежать и хрюкать, как в свинарнике. И ждать, пока тебе вынесут ботвиньи.
- Тьфу ты! - Лева с трудом отклеивал зад от кресла.
Все, что выговаривала жена, являлось одновременно и правдой и неправдой. Лева был и вполне чистоплотен, и нормально аккуратен, и достаточно деятелен. Ему обычно на все его занятия даже времени не хватало. Но жить без нескольких минут расслабления он не умел. Вот если бы Татка задержалась на полчасика, застала бы его у кухонной плиты, готовящего ужин. Да, в те давние времена полковник не брезговал постоять у конфорки или протереть пол в их служебной комнатке. Но сию секунду, когда жена застукала мужа отдыхающим, ее упреки были справедливы - и оттого еще более обидны. От благодушного настроения Орехова не оставалось и следа. И когда Танька, спустив на мужа всех собак, вдруг делалась живой и веселой, помрачневший милиционер, вроде бы даже помимо своей воли, говорил какую-нибудь гадость. На этом, впрочем, он тут же успокаивался и начинал подлизываться к жене, но натыкался на неприступное: "Отвали!.."
Или возвращался, скажем, Лев Николаевич домой навеселе. Забежали с сослуживцами после трудного дня на пару кружек пива, "за жизнь" поговорили: пришли к выводу - это уже после третьей, - что при всей похабности существования эта жизнь не такая уж плохая штука…
Танька на кухне. Даже не поворачивает головы. Муж подходит сзади, обнимает, держа в руке шоколадку. Татьяна сбрасывает руки, передергивая плечами с таким омерзением, словно стряхнула таракана: "Не дыши на меня, ради бога!" Лейтенант пытается пошутить, рассказывает анекдот, в ответ на который жена не улыбнется даже, хочет объяснить - не понимает, надеется поцеловать - "Отвали!.."
И опять вроде все правильно. И опять не по делу. Снова не совпали. Ведь иной раз Татка и расслабится с удовольствием, и засосать рюмашку-другую не откажется.
Так и жили. Привыкали понемногу. Но не друг к другу привыкали, не с недостатками партнера мирились. В потихоньку накапливающейся озлобленности привыкли не замечать приятного: Танька в упор не видела генеральной уборки, завершенной к ее приходу, Лева - вкусного пирога, испеченного в обычный будний день, а не на праздник. Или новой прически жены. Ему даже на ум не могло прийти, что прическа, оказывается, для него, а не для самой Татки. Они не замечали этих мелких радостей, как не замечаем мы воздуха, которым дышим.
Ведь дышать свежим воздухом в семейной жизни это и есть, в сущности, счастье. Зато любой вредный выброс - ссора, обида, нечаянная невнимательность, преднамеренная грубость - отравляет семейную атмосферу, отдаляя супругов друг от друга. Они становятся чужими.
Так понемногу становились друг для друга чужими и супруги Ореховы. Иногда для развлечения заводили любовников. Но не измены стали причиной расставания. Так называемая измена - не самое страшное испытание для семьи. Камнем преткновения всегда становится необъяснимая уверенность каждого в том, что партнер должен думать и поступать именно так, как думаешь и поступаешь ты сам. Любое неизбежное инакомыслие воспринимается как измена, которая гораздо страшней возможной случайной неверности, поскольку свершается, в отличие от романов на стороне, ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Зацикливаться на этом - все равно что ежедневно получать дозу накапливающегося в организме стронция: отравление неизбежно…
Закончилось все банально. Они развелись через месяц после того, как вручили друг другу подарки на седьмую годовщину свадьбы. Таня откладывать больше не хотела, так как желала поскорее устроить свою личную жизнь. Проблем в суде не возникло. Слава Богу, детей у них не было…
Полковник Орехов лежал в полумраке. Предметы, окружавшие его, понемногу теряли четкие очертания и сливались со струящейся из незавешенного окна темнотой. Льву Николаевичу было лень подняться с дивана, задернуть шторы, включить свет. Возможно, это накатил один из тех моментов расслабления, о которых он только что вспоминал. Странно, что он вообще подумал о Татке. Вот уж почти полтора десятка лет он ни разу не встречался с бывшей женой и не поддерживал с ней никаких отношений. Впрочем, иногда он, пользуясь милицейскими связями, отслеживал ее судьбу. Из чистого любопытства. И знал, что теперь они вообще никогда больше не увидятся, потому что любимая некогда им взбалмошная, так и не повзрослевшая девчонка три года назад уехала из столицы в Иркутск, где жила ее двоюродная сестра, навсегда. Второй раз замуж она так и не вышла.
"А ведь скоро справили бы и серебряную свадьбу, - ухмыльнулся полковник. - Свят-свят!.."
Насколько все-таки комфортнее жить, не будучи связанным никакими обязательствами, кроме деловых. Ну да, каждому мужику хочется иногда побыть ребенком и уткнуться головой в уютный женский подол. Но для этого много ума не надо. Звонишь Регинке, приезжаешь с букетом, кормишь в ресторане - и самые сокровенные интимные желания реализуются безо всяких проблем. Чувствуй себя хоть послушным мальчиком, хоть доминирующим самцом. Надоедает энергичная спортсменка - так ведь и запасной деревенский вариант имеется. Чем не жизнь?
Зато времени свободного сколько для дела высвобождается! Разве смог бы он достичь нынешних высот, когда бы ежедневно торопился со службы домой - под каблучок к своей благоверной? Так и выслушивал бы до пенсии ее попреки по поводу протертых за письменным столом форменных штанов. Мало ли в милиции сорокалетних капитанов? Вон их сколько мельтешит! Достаточно в коридор из своего солидного кабинета выглянуть…
А после того как ощутил себя Лева полноценным холостяком, стал он завсегдатаем мужских компаний, в которых частенько присутствовали нужные люди. На хлебное место - в отдел по борьбе с коррупцией в органах государственной власти - восемь лет назад он, считай, через баню попал. И в том же буквально году - уже через прекрасно организованный выезд на рыбалку - познакомился со Славой, довольно молодым еще парнем, но уже большим человеком. Одним из заместителей тогдашнего президента Олимпийского комитета страны господина Бодрова. Бодров уже вовсю вертелся в Международном олимпийском комитете - у самых его верхов. Кормушку искал пообъемнее. Поэтому вскоре кресло освободилось, и энергичный Славка с воодушевлением принялся строить свое благополучие на новой высокой должности. Разве не за тем любой человек пробивается во власть?
Благодаря такому знакомству и в органах скоро сообразили, кому же именно можно доверить решение вопросов борьбы с коррупцией и в высшем руководстве российского спорта. И вот уже много лет полковник Орехов отдавал себя без остатка этой почетной службе. Боролся изо всех сил.
Самая беспощадная борьба велась на таможнях. Умышленное занижение стоимости товаров, неверное декларирование, попытки под видом никелевого, скажем, сплава провезти драгоценный кобальт, ввоз товаров животноводства из стран, откуда ввоз запрещен из-за карантина…
У таможни оказалось множество давно известных приемов, благодаря которым у больших таможенных начальников росли в элитных парковых зонах высокие дворцы. Но даже эти доходы не шли ни в какое сравнение с теми сверхприбылями, которые получали государственные чиновники самого высшего ранга, умело пользуясь законными или незаконными таможенными льготами или послаблениями.
Окунувшись в эту бесконечную борьбу со злоупотреблениями, майор Орехов вскоре приобрел крепкие связи на многих российских таможнях. В силу специфического служебного положения его интересы и на таможне были связаны с различными спортивными федерациями. Однако у быстро продвигающегося по служебной лестнице офицера и аппетиты росли стремительными темпами. Приходилось частенько выезжать в командировки даже на Дальний Восток, но больше всего любил Орехов "работать" с окном в Европу - петербургскими таможнями.
Ходили слухи, что и громкие скандалы на Выборгской, Санкт-Петербургской и Балтийской таможнях в 2004 году не обошлись без участия господина Орехова. Полковник провел хитроумную операцию, в результате которой после череды отставок неугодных Славе Калачеву лиц в кресло начальника Балтийской таможни сел давний приятель Орехова, бывший военный контрразведчик Иван Михайлович Макаров, а его однополчанин Ваня Овражный с поста начальника таможни Северо-Запада перебрался в кресло руководителя службы собственной безопасности Федеральной таможенной службы.
С этих пор служба у полковника и двоих его друзей-приятелей, которых он приобщил к общему делу, пошла как по маслу. Достаточно высокая милицейская должность позволяла ему прикрывать разного рода махинации одного из главных спортивных боссов страны.
А Калачев, пользуясь услугами коррумпированных милиционеров, обеспечивал им неплохую "зарплату". Кстати говоря, последняя продажа контрабандного спортивного инвентаря, неожиданно задержанного чрезмерно усердными таможенниками, и, таким образом, потерянная для официального использования, которая была совершена с ведома и с негласного одобрения "шефом", принесла начальнику отдела по борьбе с коррупцией и его подельникам весьма кругленькую сумму.
Впрочем, они не брезговали и заработками на стороне, никаким образом со спортивным ведомством не связанными. На очередном походе за грибами или на рыбалку инициативная троица придумывала очередную интересную схему, позволяющую договариваться едва ли не с самым принципиальным таможенным начальником. Обычно эта схема была проста, как все гениальное. И всегда строилась по принципу: ты - мне, я - тебе. Скажем, ты пропустишь пару сорокафутовиков без досмотра, а я тебе покажу, где ты можешь добрать пошлин в бюджет на миллионы рублей и вполне за это рассчитывать на скорое повышение.
Именно с подачи полковника Орехова петербургские таможенные органы нашли новый способ мобилизации платежей в бюджет: подвергать сомнению информацию производителей о выпускаемых ими товарах.
В частности, Петербургская таможня в течение двух месяцев не выпускала в оборот две дорогостоящие бурильные установки, привезенные из Австрии для использования в работах при строительстве кольцевой автодороги, доказывая, что это подъемный кран. В результате таможенникам удалось получить с владельцев бурильных установок дополнительно полтора миллиона рублей таможенных пошлин и платежей.
Техника была куплена российской стороной у известной австрийской компании и оформлена под таможенным кодом, соответствующим бурильным установкам. Получателю товара требовалось заплатить пять процентов таможенных пошлин и платежей от стоимости товара, то есть около двух миллионов рублей.