"Что с тобой?" – спрашивала мужа Галина, устав от всех этих недомолвок и тщетных усилий. Как милосердного удара, добивающего смертельно раненное животное, она ждала, что Сережа скажет: "Галя, прости, мы прожили с тобой не худшие двадцать лет, но жизнь не стоит на месте, и я полюбил другую…" Скажи он так, Галина приняла бы предназначенную ей участь. Однако он уклонялся от жесткого, но откровенного разговора.
"Да так, Галь, пустяки… Что-то нехорошо себя чувствую. В животе тянет что-то… И вроде бы горло опухло, увеличенные, эти, как их, лимфоузлы… Так просто, не по себе. Наверное, грипп затянувшийся".
"Так поди в поликлинику, обследуйся", – холодно, почти с ненавистью, бросала Галина. Тоже мне, нашел оправдание! Галина хоть и не врач, а все-таки медицинская сестра, насмотрелась на работе на настоящих больных. Чтобы у такого бугая здоровенного, постоянно проходящего осмотры и диспансеризации летчика было что-то не так со здоровьем? Расскажите это кому угодно, только не ей. Конечно, вся причина в чужой бабе…
Вранье – вот что ее убивает! Подлое, мелочное, гнусное вранье! Особенно больно становится, когда вранье раскрывается и на поверхность всплывает неприглядная правда. Он больше не хочет ее как женщину, надо честно себе признаться. Ну, если Галина ему надоела, то и ей надоела такая жизнь! Без ласки, без любви… Пусть только попробует вернуться! Даже если на коленях приползет, разочаровавшись в своей белобрысой прошмандовке, Галина его назад не примет. "Раньше надо было думать! – гордо ответит она. – А теперь ты все равно что умер. И для меня, и для дочери".
На работе, выполняя процедуры, которые врачи прописали на сегодня больным, Галина продолжала крутиться в замкнутом круге своих мыслей. Все равно что умер… Интересно, а было бы ей легче, если бы муж не бросил ее, а действительно умер? И если бы все произошло постепенно, исподволь подготавливая ее к печальному исходу. Сначала плохое самочувствие, потом – анализы, исследования, страшный диагноз, долгие периоды обострения и ремиссии, она носит ему передачки в больницу, Варька вопреки всем медицинским предсказаниям верит, что папа обязательно выздоровеет. Но Сергею с каждым днем хуже и хуже, у него невыносимые боли, окружающие втайне желают ему смерти, хотя бы из сострадания… И – финал: траурная музыка, пышные непахнущие, точно из воска, цветы, родное и неузнаваемое лицо на белой твердой подушке. И сама Галина платочком промокает слезы в уголках глаз. Она – вдова. Пусть вдова, зато – не брошенная женщина. Вдове сочувствуют, на брошенную жену смотрят со смесью жалости и пренебрежения: от хороших жен мужья не уходят! Лучше быть вдовой… Или – не лучше? Ведь сейчас у нее, по крайней мере, сохраняется надежда, что когда-нибудь Сережа придет домой. Но зачем ей эта надежда, если она все равно собирается прогнать его?
Картины, нарисованные воображением, обладали такой мрачной притягательностью, что Галину не сразу вывел из задумчивости скрипучий голос:
– Что это такое? Да стойте же! Вы же сказали, у меня сегодня ультразвук, а сейчас меня ведете в кабинку электрофореза!
– Извините, – спохватилась Галина, – точно, конечно, ультразвук…
– Совсем уже охамели от безделья! – продолжала возмущаться пациентка, старуха в чересчур, не по возрасту, экстравагантном красном костюме и черном, делающем ее похожей на китаянку, парике. – Неужели трудно как следует посмотреть назначения!
Галина могла ответить, что она тут не бездельничает, а вкалывает за гроши. И что от электрофореза никто не умер, так же, как от недополучения одного сеанса ультразвука… Но слезы, которые накопились внутри от семейных неурядиц и исполнения роли вдовы, как раз выбрали миг, чтобы потечь по щекам.
– Красавица моя, что с вами? – Старуха, похожая на китаянку, оказалась отходчивой – ее даже слегка испугала такая внезапная и бурная реакция на ее слова. – У вас какое-то горе?
– У меня пропал муж, – всхлипнула Галина, подготавливая аппарат ультразвука к работе. Именно так: пропал, а не сбежал. Выразиться по-другому у нее сейчас просто не было сил.
Старуха, присев на кушетку, проворно сматывала эластичный бинт со своей безобразной, распухшей, в лиловых пятнах, ноги.
– Соболезную, красавица моя. Да, я понимаю, с ним может случиться все, что угодно… Боже, в какое время мы живем! Но не принимайте так близко к сердцу: все еще может обернуться не так, как вы думаете.
– Неужели?
"Несет сама не знает что, старая карга!" – с неприязнью подумала Галина. Она терпеть не могла обсуждать личные проблемы с посторонними – тем более с пациентами.
– Да-да, поверьте моему жизненному опыту. Я трижды выходила замуж и вот какой сделала вывод: женщина никогда не знает мужчину, с которым живет. А все почему? Потому, что поведение мужчин мы толкуем по-своему, по-женски. Мы приписываем мужчинам мотивы, которых у них нет. Знаете, красавица моя, только живя с третьим мужем, я наконец-то догадалась, что не стоит гадать о том, почему мужчина поступил так, а не иначе. Надо взять и спросить его самого! Это гораздо проще. И, вы не поверите, такие поразительные вещи выясняются…
Согласно кивая головой, стараясь пропускать скрипучую болтовню мимо ушей – что эта болтливая ведьма может понимать в чужой жизни? – Галина наладила аппарат, расположила как следует старухину больную ногу и, посоветовав расслабиться, вышла из кабинки и задернула желтые занавески. Как раз вовремя, потому что ее телефон начал вызванивать начало мелодии, свидетельствующей о том, что Галину вызывает дочь…
– Варюш, ты чего? Что-то стряслось? – Галина знала, что Варя звонит ей на работу только в чрезвычайных случаях. – Ты заболела? Сложности с экзаменами? К тебе кто-то пристал на улице?
– Мам, дай мне сказать! – возмущенно заклокотал в трубке голос дочери. – Я встретила ее! Эту блондинку…
Добавление о блондинке оказалось излишне: едва услышав "ее", Галина сразу поняла, о какой "ней" может идти речь.
– Она сказала, что вам надо встретиться! Как можно скорее! Что это не то, что ты думаешь! И что папе грозит опасность!
У Галины подкосились ноги, но стула поблизости не оказалось, и ей пришлось ухватиться на стену. Холодная, надежная, крашенная масляной краской стена вернула ее в мир реальности.
– Варя, как ты можешь верить этой… этой… Она тебе еще не то наговорит! Наверняка твой драгоценный папочка…
– Ма-а-ма! – простонала Варя. – Не веришь, приезжай сейчас же и разберись во всем сама! Метро "Проспект Мира", напротив Ботанического сада, старое такое здание с современными стеклянными дверьми. Возле дверей сплошные таблички, там много офисов. На вахте тебя будет ждать пропуск на третий этаж. Спросишь… Аллу? – В трубке зашуршало. – Нет, Анну, Анну Замятину. Она говорит, это срочно. Приезжай!
– Но я на работе… – полуобморочно промямлила Галина в телефон, из которого уже доносились короткие гудки. Она с предельной ясностью понимала, что в любом случае сегодня ей не дотерпеть до конца рабочего дня. Даже если бы никуда ехать не пришлось, руки трясутся, в голове пульсируют беспорядочные мысли – ну, какой из нее сейчас медик? Еще нарушит, чего доброго, заповедь "Не навреди"!
Сотрудники физиотерапевтического отделения с пониманием отнеслись к тому, что медсестра Галя должна срочно уехать по семейным обстоятельствам: она пользовалась репутацией человека ответственного и старательного, и если уж отпрашивается, значит, на то есть причины. А когда они увидели, что она понеслась к выходу прямо в белом халате, не замечая, что надо переодеться, решили, что причины действительно серьезные…
Дело Степана Кулакова. Семейные сложности
Сусанна Кулакова больше всего боялась остаться наедине с мужем. Но, проводив до двери Кротова, Игорь не накинулся на супругу, не стал предъявлять претензии за то, что она воспитала ему сына-бандита. Он просто посмотрел на нее, шевеля своими кустистыми бровями, а потом повернулся и ушел. Сусанна услышала, как хлопнула входная дверь, но не стала останавливать Игоря. Зачем? Пусть идет или едет куда угодно. Это бывало с ним нередко, и после он никогда не докладывал ей о том, где был. Считалось само собой разумеющимся, что он, несмотря на брак, сохраняет свою свободу… Пожалуй, он был единственным в их доме человеком, который чувствовал себя свободным.
Оставшись в одиночестве, без мужа и людей из сыскного агентства, Сусанна рассматривала фотографии пропавшего сына. Рассматривала для себя, – терзаясь, всхлипывая, с чувством, будто мозг бьется о неразрешимую загадку. Неужели сыщики правы и со Степой ничего не случилось? Неужели он сам все это придумал, чтобы добыть деньги у отца? Как это было бы хорошо: главное, сын жив, и за одно это ему можно все простить! И как это было бы страшно: ведь если он мог сыграть такую подлую шутку с родителями, значит, рядом вырос чужой человек. Не тому она его учила, не так она его воспитывала! И Сусанна вглядывалась и вглядывалась в мальчишеское лицо, на котором слишком отчетливо выделялись густые, кустистые, мужские уже брови… В этих бровях, во вспышках гнева, в том, как пренебрежительно сын отзывался о ее салоне флористики, – Сусанна усматривала тревожные приметы того, что Степан все больше становится похож на Игоря…
Как может тревожить женщину то, что мальчик похож на своего отца? Наоборот, она должна была бы радоваться тому, что детская миловидность сменяется обликом мужчины, которому она вручила свою жизнь… Может быть, Сусанна не любит Игоря? Да, если по-настоящему, она его никогда не любила. Но ведь почему-то вышла за него замуж? Да, конечно, родители хотели этого брака… Однако если бы Сусанна воспротивилась, ее не выдали бы жениху насильно, зашитой в мешок из овечьих шкур. Хотя в семье и соблюдались некоторые восточные традиции, по шариату никогда не жили; и мать Сусанны, и ее сестры носили современную европейскую одежду, а не паранджу… Пятеро девочек в семье, с ума сойти! Старший аль-Делайми совсем не производил впечатление мужчины, угнетенного тем, что его род остался без наследника: дочерьми он гордился, дал им отличное образование и любил появляться среди гостей в окружении этих дивных пери – одна краше другой! Он совсем не производил впечатление консервативного батюшки, старался держаться как старший друг: если опытный разумный человек, много лет поживший на этом свете, считает, что одна из его дочерей будет счастлива в замужестве за человеком, которого он выбрал, это всего лишь совет, рекомендация… Правда – не стоит обманывать себя! – это был весьма настоятельный совет и крайне весомая рекомендация.
Сусанна навсегда запомнила, как отец шутливо откровенничал относительно своих семейных дел с помощью исторического примера. Он задавал вопрос: чьему рождению больше радовались в гаремах восточных владык – мальчиков или девочек? Обычно несведущий человек отвечает: мальчиков. А вот и нет, торжествующе возражал в таких случаях отец, много принцев – много претендентов на престол, которые после смерти правящего владыки могут ввергнуть государство в пучину смуты или растащить его на куски. Поэтому во дворцах шахов, султанов и эмиров нередко убивали лишних младенцев мужского пола… Зато желанны были девочки: принцессу можно выдать за другого владыку и тем скрепить дипломатический союз.
Осуществляя на практике вышеприведенную восточную хитрость, аль-Делайми укрепил положение своей торговой империи, благоприятным для себя образом пристроив всех своих пятерых принцесс. Конечно, принцесса Сусанна могла бы воспротивиться, – у нее сложилось впечатление, что с Игорем Кулаковым совершенно не о чем поговорить, за исключением курса доллара… Но почему-то ведь она за него вышла? С трудом воссоздавая теперь свои мысли и чувства перед замужеством, Сусанна приходит к выводу, что ей было просто лень… Лень противиться родительской воле, лень искать себе жениха, который мог оказаться куда хуже предложенного отцом – разве браки по любви всегда оказываются счастливыми? А то, что она была еще так молода, не успела осмотреться в жизни, ничего не меняло: для нее, как и для сестер, рано выйти замуж, рано начать рожать детей было главным, заранее предначертанным путем. Самосовершенствование, получение дополнительного образования и прочие спровоцированные европейской средой финтифлюшки имели право существовать только на фоне этого, изначального, непререкаемого.
Свою программу она начала осуществлять с блеском: свадьба, через месяц после свадьбы – беременность, потом – рождение сына. А потом что-то не заладилось. Дело даже не в том, что муж постоянно варился в своем бизнесе, – мужчина не обязан вечно сидеть дома, привязанный к женской юбке! Дело в том, что он оставался таким же деревянно-безразличным, как до свадьбы – как будто больше всего боялся, что вспыхнет и сгорит, если позволит себе добавить в семейную жизнь хоть немного огонька. Единственное, где проявлялся его темперамент, – во вспышках гнева, когда он срывал на жене раздражение за какие-то неведомые ей неполадки с контрактами и партнерами. Рождению сына и наследника Игорь обрадовался, но ненадолго, и впоследствии не уделял Степану никакого внимания. А когда уделял, лучше бы он этого не делал: формы общения Игоря с мальчиком приводили Сусанну в ужас. Взять хотя бы тот случай, когда Игорь подарил семилетнему Степе резиновую куклу: негра с высунутым языком и крупной, реалистично выполненной анатомической деталью, свидетельствующей о принадлежности к мужскому полу. Стоило дернуть куклу за язык, негр недвусмысленно демонстрировал желание оплодотворить всех резиновых негритянок в округе. Демонстрацию этого секрета Игорь сопровождал грубым хохотком и нелестными комментариями в адрес всей женской части человечества… Резинового наглеца Сусанна потом незаметно выбросила. Но как выбросить из головы Степана мнение о женщинах, закладываемое отцом?
Все это объясняло, почему Сусанне, вопреки своим высоким представлениям о материнстве, как-то не хотелось настаивать на зачатии второго ребенка. А ведь она мечтала, исполнив свой долг, принеся мужу наследника, родить для себя еще по крайней мере трех девочек. Чтобы заново, уже по-матерински, пережить свое беззаботное детство – с бантиками, сладостями, походами в театр и цирк, девчачьими секретами… Однако стоило представить, что этим трогательным невинным существам отец станет дарить подобных куколок, и становилось ясно, что девочкам в семье Кулаковых лучше не появляться на свет.
Поняв, что несчастлива в браке, Сусанна переключила все свои чувства на сына. Он сопротивлялся. Материнская нежность его душила в своей сладкой вате: мальчик жаждал самостоятельности. Он терпеть не мог, когда мать контролировала каждый его шаг. Он сердился, он насупливал брови, он становился похож на Игоря… И Сусанна уступала. С материнским молоком она впитала уважение к мужчине. Сын был мужчиной, пусть и маленьким, и она уступала ему… Поэтому ослабила контроль за посещениями студии, за то сейчас проклинает себя.
Не была ли она чересчур щедра, несдержанна в своей материнской любви? Стремясь компенсировать Степану невнимание отца, позволяла практически все… И вот результат! Неужели она вырастила негодяя, который изобрел такой изощренный способ обокрасть родителей?
Не может быть, сказала себе Сусанна. Степан – сложный мальчик, но до такого он сам не додумался бы. Кто-то ему подсказал… Что-то здесь не так… Что-то не так во всем этом исчезновении… Если в исчезновении детей что-то вообще бывает "так"!
Личное дело Александра Турецкого. Анатомия семейной жизни
Избавленная от ежедневной повинности посещения работы, Ирина Турецкая могла уделять немало времени себе. И психологии. Собственно, психологией-то она и зарабатывала, консультируя при необходимости и агентство "Глория", и даже МУР, возглавляемый генералом Владимиром Михайловичем Яковлевым – старым знакомцем Турецкого. Но сейчас, в летней комнате, затененной от утреннего солнца шторами и обдуваемой свежим воздухом из кондиционера, Ирина Генриховна не решала сложные задачи составления психологического портрета преступника или восстановления психики сотрудника милиции, получившего на боевом задании тяжелую душевную травму. Перед ней стоял не менее запутанный и, пожалуй, более ранящий вопрос, касающийся ее собственной семейной жизни. Точнее, семейной жизни ее и Турецкого.
Ирина отпустила мужа на работу, сохраняя вид спокойный и улыбчивый. Однако после его ухода дала волю чувствам. Если все-таки выяснится, что он изменил ей снова, не лучше ли откровенно поговорить с Сашей раз и навсегда? Сказать что-нибудь наподобие: "Если я тебе в самом деле дорога, ты больше не должен мне изменять. В противном случае я оставляю за собой право искать мужчину, который будет любить меня больше, чем ты". Нет, не годится. Звучит так, будто из них двоих именно Ирине захотелось поразвлечься на стороне… Пожалуй, лучше так: "Давай определимся: или я, или все твои бабы. Если я тебе не нужна, давай разведе…" Э, э, стоп!
Развод представлялся Ирине Генриховне чем-то уж чересчур радикальным. Неужели она на самом деле хочет бросить Турецкого? Отправить все, что построено за годы брака, псу под хвост? А как же Нинка? Конечно, девочка подросла, учится за границей, у нее свои тинейджерские друзья и интересы, – но кто может предсказать, как отразится развод родителей на будущей семейной жизни Нины? А на ее отношении к мужскому полу?
Все-таки они, Турецкие – Саша, Нина и она, Ира – это семья. Единое целое. Пока что оно живет, оно находится в относительном равновесии…
"Семья – это группа людей, которые стоят на подносе, а он, в свою очередь, расположен на шаре, – пришла Ирине в голову метафора, которую часто используют специалисты по семейной психотерапии. – Пока люди не двигаются, не шевелится и поднос. Но стоит одному из них сделать шаг в сторону, другие члены семьи, чтобы не упасть, вынуждены для поддержания баланса занять новые места".
"Кто в нашей семье сделал шаг в сторону? Отчего равновесие нарушилось? Может быть, Саша снова начал мне изменять после того, как уехала за границу Нинка? – допытывалась Ирина. – Нет, измены Турецкого – не новость, и то, что дома у него есть дочь, не предотвращало их. Пожалуй, Нина тут ни при чем… А в чем же дело?"
А в чем было дело раньше? В том, что все эти годы Ирина терпела, видя, как Турецкий не может пропустить ни одну красивую женщину? Почему она не бросила его в самом начале, когда догадалась, что он – ходок каких мало? Значит, ее это… устраивало. Ну да, по данным психологии, это – парадоксально, но факт. Как есть на свете "жены алкоголиков", так должен быть – более разнообразный, поэтому достоверно не описанный – тип "жены, которой изменяет муж". Еще один факт: если муж излечивается от алкоголизма, в пятнадцати процентах случаев такие семьи распадаются в течение полугода. Женщине кажется, что она ненавидит пьянство мужа, но с трезвым мужем она не в состоянии жить…