* * *
Мила вернулась домой к Ирине с таким видом, будто из нее вдруг воздух выпустили, - поникшая и утомленная.
- Что с тобой? - испугалась Ирина.
- Ничего, - вяло ответила Мила, - надо собираться да ехать к родителям.
- Чего это вдруг? А как же Антон?
Мила посмотрела на нее насмешливо-странным взглядом и сказала неохотно:
- Не нужна я ему. Никто не нужен. Псих какой-то!
- Ну, его-то понять можно! - воскликнула сердобольная Ирина. - Вон сколько несчастий сразу на его голову! Думаешь, просто? Или… погоди… ему про Василия стало известно?
- Все ему известно, - безнадежным голосом ответила Мила. - И про Василия, и про все остальное. Разорался: я никого не звал! Уходи! Уезжай к родителям! Ты мне не нужна! Никто не нужен!.. Нет, так мужики себя не ведут даже в стрессовых ситуациях. Действительно, уеду я…
- Да, но как же?..
У Ирины вмиг прокрутилась перед глазами ситуация: не будет Милы, кто же останется с Василием? В том, что Васю найдут, Ирина не сомневалась, как и всегда не сомневалась в работоспособности и удачливости своего мужа, в другом появлялись сомнения, но это, как он говорит, другая песня. Вот уж "песенник"! И что Антона выпустят с минуты на минуту, она тоже ничуть не сомневалась. Значит, что? Рушится долгожданная поездка к дочери?! Нет, этого нельзя допустить! В конце концов, для блага того же Антона, а то по телефонным репликам мужчин она стала догадываться, что у Антона появились какие-то женщины, с которыми у него сразу возникли проблемы. Ну, и выйдет, и что - опять по бабам? А Васька как же при таком "свободном" отце? Нет, она была вовсе не против того, чтобы сын Плетнева воспитывался в ее с мужем доме, это даже и хорошо. Но - в меру! У мальчика должен быть отец, и не приходящий, а постоянный. Но, похоже, Антон это не очень хорошо понимает и губит сам свои отношения с сыном, что непременно отразится в дальнейшем. Хотя бы на уважении сына к отцу. Разве можно подобное допустить?
Но сказать об этом Миле она не решалась. Да и в сватьи, честно говоря, не годилась, со своим бы "хозяйством" справиться…
Она еще раз взглянула в лицо девушки и заметила, что веки-то у нее припухшие: значит, плакала, не так все просто оказалось. Ирина попыталась перевести разговор в другую плоскость:
- Я думаю, если бы Антон забрал от нас Васю, несчастья могло и не быть…
- Нет, ты не права. Это - та ситуация, когда ружье, висящее на стене, должно обязательно выстрелить. Так что ничего не поделаешь, у меня еще две недели, поеду, навещу родителей, они уже старенькие.
- Я понимаю, конечно, что это - твое личное дело, но… Пока неясность, может, не стоит торопиться, день-другой ничего не решат.
- Да я уже все взвесила и решила. И получилось так, что сама к нему попрощаться напросилась. И знаешь, чего получила? Он заявил… нет, заорал, что наши отношения были ошибкой! Чтоб я убиралась от него подальше! А он не имеет права рисковать своими близкими, вот.
- Глупая! Так он же просто боится за тебя! - обрадовалась неожиданному аргументу Ирина. - Ты его пойми! Он - там, а на тебя здесь тоже может напасть этот убийца. Вот Антон и волнуется! А что в такой форме выразил? Ну, пойми его состояние. Сидит в тюрьме, и вдруг ему говорят, что его сын похищен!
- Нет, нет, эти объяснения мне уже надоели, пока ехала, многое передумала. И прошлые встречи вспомнила, которые тоже кончались такой вот неопределенностью, даже ссорами. Мы просто не понимаем с ним друг друга. Я ему абсолютно не нужна. Он и к сыну-то равнодушен, куда уж мне… Поеду.
- Давай я тебя провожу, а то вдруг…
- Да, - усмехнулась девушка, - ты, разумеется, хороший защитник. Сиди уж дома, тебе ни бегать, ни волноваться нельзя.
- Но я хочу тебя проводить!
- Полагаешь, что я передумаю? Нет. Да и прощаться не люблю у вагона. Не по мне. Я уж и на Курский заехала, взяла билет на вечерний поезд в Новороссийск. Поеду, спасибо за гостеприимство. Домой заскочу, вещи захвачу. И - не торопясь… Привет Александру Борисовичу, Саше…
- Подумай еще…
- Да я уж все подумала, спасибо тебе за сочувствие, пока…
* * *
Филипп Кузьмич Агеев искал подходы, - так он называл свои оперативные действия, если рассмотреть их, что называется, чохом. То есть, в комплексе.
Он сидел за стойкой бара в ресторанчике "Султан", неподалеку от Усачевского рынка, цедил хорошее "хамовническое" пиво и закусывал "море-продуктами" - креветками, маленькими осьминогами, мидиями, какими-то медузами, что ли, и прочей морской гадостью. Изображал тонкого ценителя. Это была внешняя сторона дела. А главная его задача заключалась в том, чтобы получить от сведущего человека максимально подробные данные, касающиеся директора "Султана", господина, опять же, Султанова, в чем сильно сомневался Сан Борисыч. Так и сказал: "На Султанове мы ничего не будем иметь путного, а вот на Султаняне или, скажем, Султанидзе - в различных вариантах, типа Султанишвили, Султания и тэ дэ, можем поиметь…" Что - поиметь, расшифровывать не стал, полагаясь на таланты Фили. Уж очень ему хотелось найти у Султанова следы неуловимого Вахтанга.
А между прочим, размышлял Филя, Саня был прав по-своему. Если судить по той реакции, которую вызвал директор "вшивого ресторанчика при базаре" у подполковника милиции, отвечающего и за этот объект, можно предположить, что господин Устинцев - на хорошей подкормке у ресторатора. Другой бы на его месте уже голову с снял с Султанова за такую подставу. Это ж надо, кто приехал! И главное, первым же опровержение накатал по поводу действий своего племянника и прочих, как выясняется, абхазов, а не азербайджанцев вовсе! А подполковник смотрел на это дело снисходительно, даже голоса не повысил, хотя, как говорил Антон, тот на него орал просто до неприличия грязно.
А в баре Филипп устроился по той причине, что официантами здесь были русские парни - конечно, как же, станет гордый сын Кавказа прислуживать за столом! А барменшей была тоже русская девушка, если судить по ее светло-русой прическе и характерному овалу лица.
Когда Филя сделал заказ, она слегка удивилась, но выполнила, а он нашел повод перекинуться с нею несколькими фразами - о вкусах, о житейских трудностях в нынешние времена. Никого у бара больше не было, да и за столиками пустовато, и девушка, постоянно оглядываясь, поддерживала разговор. Филя поинтересовался, а как здесь? Она ответила, что терпимо. И вот это слово словно бы задело Агеева. Терпимо, в каком смысле? Терпеть приходится или потому, что в других местах гораздо хуже? Она улыбнулась и ответила, что здесь, у них, твердый порядок, хозяин держит всех в жестких рукавицах, воли не дает. Потому и порядок, боятся его.
Филя усомнился, потому что среди крутых держателей ресторанов фамилии Султанова не слышал. Назвал несколько других "громких" фамилий, которые специально достал в Интернете. Мелкий, наверное, бизнес, предположил он.
Девушка возразила, что, говорят, хозяин очень богатый, на родине его хорошо знают и уважают. Выяснили также, что и его родина - не Азербайджан, как могла бы подсказать фамилия, а благословенная Абхазия, которая терпеть не может грузин и обожает русских.
Да, конечно, Филя вспомнил и повторил одну фразу из рассуждений Турецкого о том, что, хотя криминал нынче интернационален, тем не менее армянин не может стать азербайджанцем. Скорее, русским Султановым, откуда-нибудь с Северного Кавказа. Но сам же и усомнился, потому что Кавказ - это одно, а Россия - совсем другое.
А девушка невольно втягивалась в дискуссию. Но при этом была настороже. Объяснила тем, что вообще-то им не разрешается поддерживать беседы с посетителями, но, поскольку обслуживать некого, она немного позволила себе. Увидят - попадет. Он очень злой бывает. Вот совсем недавно, позавчера, здесь скандал учинился, с дракой. И они хотели тех драчунов, посетителей, схватившихся с местными из-за женщин, "закатать" под срок. И не получилось там чего-то. Ох, что здесь было! Она впервые услышала - ее смена была, - как ругался хозяин. Просто потрясена была. Ругал и по-русски, и не по-нашему всех, что-то они все не так сделали, а ему пришлось изображать бедного родственника, стыд принимать и срам на себя, извинения(!) приносить…
"Тепло", - сказал себе Филя. Он знал за собой одно важное достоинство: умение добиваться доверия у младшего персонала, вызывать на откровенность, не провоцируя при этом.
- Знаете, Лидочка, - он прочитал имя "Лида" у нее на груди, на бейджике, - мне с вами так интересно, но я гляжу, вы все время оглядываетесь. Давайте схитрим?
- А как? - она улыбнулась.
- Ну, если какой-нибудь местный, как вы их называете, прицепится: о чем болтала в рабочее время, я их знаю, - он поморщился, - они любят умных изображать и еще наблюдательных, скажите, что я расспрашивал вас, как надо правильно есть эту гадость. А вы объясняли, ладно? Маленькая тайна.
Видно, ей это было приятно.
- Ну, и чем эта кавказская война кончилась? Посадили мужиков тех?
- Да нет, наоборот, своим попало.
- О как! - удивился Филя. - А вы, Лидочка, не боитесь с этой шатией-братией вместе работать? Пристают?
- Вы знаете, нет. Им категорически запрещено приставать к нам.
- Ну, правильно, волк у своей норы скотину не режет.
- Да и потом, самая работа не сейчас, а вечером, даже ночью, тогда и вздохнуть некогда, ужасно уставала на первых порах, а теперь вроде втянулась. У нас тут русские работают, а эти только командуют: поди, подай, принеси… Платят хорошо, а то б давно сбежала.
- А хозяин-то, он что, тоже абхаз? Фамилия-то азербайджанская.
- Я не знаю, говорят, что он вроде армянин. Вартан Георгиевич - это кто по национальности?
- Конечно армянин, - подтвердил Филипп и прикинул: "Вартан - Вахтанг, даже как маскировка, - совсем тепло". - А как он внешне выглядит?
- Толстый такой.
- Тогда точно, армянин, - грузины, я видел, сухие, поджарые.
- Да нет, разные бывают армяне. Вон, родственники хозяина - тоже армяне, значит, а видели б вы их! Стройные, накачанные. Спортсмены. Они на рынке как бы негласная охрана. А нас все-таки, я замечала, не любят. Вроде у них здесь давно уже все куплено, а мы мешаем их бизнесу…
Она вдруг приветливо улыбнулась Филе, даже поклонилась слегка, громко сказала:
- Пожалуйста, заказывайте еще, приятного аппетита, - и, сделав "независимое" лицо, отошла к кассе.
И тотчас к ней подошел черноволосый, "стройный и спортивный" молодой человек. Он почти лег грудью на стойку и что-то негромко спросил. Девушка стала объяснять, а тот обернулся к Филе, с легким презрением посмотрел на него - невидного такого, обычного русского, который неизвестно зачем залетел сюда. Потом что-то еще сказал ей, и Лида кивнула с готовностью. А когда он отошел, чуть повернулась к Филе, и по губам ее скользнула лукавая улыбка. А он с большим удовольствием, благо никто не видел, подмигнул ей. Лида опустила голову, - наверное, чтобы не рассмеяться.
"Вот так завоевываются сердца, - сказал себе Филя, - хорошая девушка, жаль будет, если они испортят ее…"
Он достал бумажник и поднял его, показывая, что готов расплатиться. Она кивнула и подошла.
- Как мы его? - тоном заговорщика прошептал Филя, и она, моргнув глазами, подтвердила.
- Значит, вы здесь через день?
Она почти незаметно кивнула.
- А если я вас приглашу в настоящий хороший ресторан, где их не будет, зато угощают очень вкусно? То как? Меня Филиппом зовут, или просто - Филя.
Она сумела сдержать смешок по поводу "просто фили", но внимательно, чуть улыбаясь и словно пробуя его предложение на вкус, облизнула острым кончиком язычка полные подкрашенные губы и изучающе посмотрела на Филиппа.
- И еще: вас не смутит, - едва слышно проговорил Филя, - что я некоторым образом женат? - И с хитрой улыбкой уставился на нее.
- Не-а, - не шевеля губами, одним голосом ответила она и как бы нечаянно немного наклонилась к нему: - Я, пожалуй, соглашусь. - И быстро дописала на счете свой номер телефона.
Затем Лида взяла деньги, - а морепродукты в этом заведении "тянули" на крупную сумму, - и, заученным движением, поклонившись, громко пригласила его заходить снова, всегда рады. Послед-нее, как понял Филипп, она сказала уже от своего имени.
Обычная, казалось бы, формальность, но девушка, как понял Агеев, была жизнью уже научена разбираться в людях. И согласие встретиться с ним он расценил как ее умение разглядеть за невзрачной внешностью нормального, стоящего женского внимания мужика.
На краткий миг перед глазами его встала Дина с ее очаровательными ямочками на щеках, когда она улыбается, и растаяла в воздухе. "Но это же работа, связанная, между прочим, с опасностью, в первую очередь для Лиды, - возразил себе Филя, - а не флирт какой-нибудь…" Хотя в глубине души готов был согласиться, что и флирт тоже. Потому что Дина - это серьезно, ну а Лида? В самом деле, почему не сделать приятное хорошему человечку?
Он небрежно скомкал счет, огляделся, куда бросить, но не нашел места и сунул его в карман. Вот так надо работать. Если кто и увидел, ничего не понял. Он встал, тоже поклонился ей слегка и с улыбкой сытого человека покинул заведение "Султан", которому никак не шло название "ресторан" - по гамбургскому счету. Но деньги здесь наверняка крутятся очень большие, и почему нельзя предположить, что Вартану эта бывшая "стекляшка", немного перестроенная в кавказском стиле, именно для этой цели и нужна? Как штаб, рабочий офис, центр его преступной деятельности? Тогда понятно, почему здесь плохо относятся к русским, которые любят рассиживаться, шуметь, галдеть, - они же хозяину работать мешают!
Ну что ж, значит, завтра надо будет позвонить Лиде и сводить ее в какой-нибудь хороший кабачок вроде "Пушкина" или "Пескарей", а может, даже и в "Узбекистан", в отдельный кабинет, к Рустаму Алиевичу, которого "открыл" для них еще генерал Грязнов, самый первый директор "Глории". И там, за хорошим обедом и легким разговором, как бы между делом, уточнить некоторые детали. Кажется, сегодня нормально получилось, хотя Филипп немного рисковал: все-таки видел его Султанов этот, когда он с Турецким приходил и Щеткиным, но наверняка не обратил внимания на мелкую сошку - шофера генеральского.
А на случай, если бы и узнал, готова отмазка: "А вы же сами приглашали заходить, вот генерал и попросил меня проверить, действительно ли тут вкусно готовят? Скажу: да, - он наверняка заедет как-нибудь пообедать, он любит кавказскую кухню. Да и особое приглашение ценит".
Но никто Филей так и не заинтересовался. А тому "спортсмену" он наверняка был до лампочки. Впрочем, нетрудно проверить… Завтра. Времени еще немного есть.
Глава десятая Погоня
Днем сплошных свиданий назвал сегодняшний день Плетнев. Не успели уехать Турецкий с Гордеевым, а Антон возвратиться в камеру, даже на любопытствующий взгляд Рябого не успел отреагировать, то есть просто подойти к смотрящему, как уже новый контролер загремел ключом и, открыв дверь, провозгласил:
- Плетнев, на выход!
Антон уже откровенно чертыхнулся, подходя к двери.
- Кто там еще?
- Лицом к стене! И молчать! - приказал контролер, закрывая дверь. - Вперед!
И Плетнев вернулся все в ту же комнату для свиданий, разделенную пополам узорчатой железной решеткой. По ту сторону сидел черноголовый молодой человек, глаза у него были слегка навыкате, как у человека, страдающего базедовой болезнью. Но это было не так, у армян видел Антон такие глаза - как большие вишни.
Этот человек обернулся к контролеру с мятым, бабьим лицом, стоявшему у решетки и наблюдавшему, как положено, за порядком, и тот, смущенно потоптавшись, вышел.
"Эва, как он его! - он имел в виду посетителя. - Ну, прямо все у них тут куплено". А молодой человек не был знаком Плетневу, среди тех драчунов его не было, иначе б узнал Антон".
- Вы кто и чего вам надо от меня? - спросил он.
- Небольшой базар будет, - с акцентом ответил посетитель. - Ты звал, вот я пришел.
- Это ты, что ль, Вахтанг? - удивился Антон.
- Нэт! - твердо сказал тот. - Он прислал узнать, что ты знаешь? Говори, - разрешил он важно.
- Скажу, но - в обмен.
- На что хочешь? - равнодушно, как большой хозяин, спросил "посланец".
- Выйти отсюда. У меня сына украли, прислали письмо, что его медленно убивать будут. И девушку, которая за ним присматривала.
- Это - твои дела, мне не нужны подробности.
- А мне нужны, - возразил Антон. - Но вы ж все равно не скажете, кто этот убийца двоих ваших парней? Конечно, нет. Хотя знаете. И вот это уже - ваши дела. Итак, я вам называю, помимо тех двух - братьев Акимовых, которые хором "спели" про Вахтанга, еще троих. Двух готов назвать сразу, а третьего, когда выйду. Вот мои условия.
- Я должен спросить, - посетитель вынул из кармана телефон - Антон еще подумал, что уж этого-то наверняка не "шмонали" на проходной, - и, нажав вызов, заговорил не то по-армянски, не то по-грузински.
Ни слова не понял Плетнев, да и не знал он этих языков. На суахили что-то понимал, в Африке, ну, с сербами кое-как, а другие языки были ему без надобности.
Поговорив, посетитель посмотрел на Плетнева темными глазами навыкате и сказал:
- Называй двоих. Сегодня выйдешь. Так сказали.
- Запишешь? Запомнишь? Савелий Васильевич Долгий и Егор Иванович Круглов. Оба пели соловьями. Находятся, по моим данным, в "Петрах". Меня замочить хотели, а я их повязал. Ну, а над своим начальством я не властен: позвонили - и тех увезли в МУР. Фактически оба раскололись, пальцем их не тронули, ну, постращали малость, но только словами. Гнилые оказались они оба. Про пахана рассказали, который их наладил, ну и который с Вахтангом связан, а фамилию пахана, Рогова этого, мы уж сами узнали. Сегодня его обязательно возьмут, это я твердо говорю. И заставят "запеть". Он-то и замочил братьев, а меня сюда устроил. Следак тут свой у него, по-видимому. Или не у него, а у того, кто постарше и повыше. Я так понимаю, последние дни он тут служит, следак этот… Тоже гнилой…
Плетнев ничем не рисковал, словно бы выдавая тайны следствия. Ему важней всего было сейчас выйти, чтобы включиться в поиск Васьки. Ну, а на выходе - в подарок, так и быть, Копыто, то есть Борис Григорьевич Краснов, сдавший, хотя он сам об этом ни сном, ни духом не ведал, кстати говоря, самого Вахтанга. Вот так решил за него Плетнев. Пусть доказывает, что этого не было, что ничего не говорил, да его и не спрашивали, но только кто ж ему поверит, раз Плетнев уже знает? Братьев-то он сдал сыщику тоже. Будет отказываться, конечно, но это ему не поможет. Что ж, судьба - индейка, а жизнь - копейка, точно сказано, и задолго да нас…
Про этих двоих не знал посланец, по его взгляду было заметно. А то, что их забрали, это им известно.
- Все? - спросил армянин-грузин-абхазец?
- За воротами еще одного отдам. Уверял меня, что он - близкий человек к Вахтангу. Я отпустил его, пусть побегает, если менты не заметут, но я им ничего не говорил и имени Копыта тоже не называл. Мне братья были нужны. Они у женщины отняли деньги, которые были нужны на покупку лекарств для лежащего на операции маленького сына. Рак крови, лейкемия. Вот можешь это передать Вахтангу. Но я им морды только набил, связал и деньги отнял. А зарезал обоих Рогов, чтоб меня подставить.