- Грабовенко тебя ждет. Я своим звонком привел его в некоторое изумление. Так что бери его тепленьким. Кстати, Ирина тебе привет передает. Звонила только что. Но на тебя еще серчает, так что ты ей пока не звони. Она сказала, что еще не совсем отошла. Злоба ее душит, это ее слова.
Турецкого немного огорчило предупреждение Меркулова. Ведь Ира оставила вполне миролюбивую записку, в ее словах не было ни намека на желчь или злобу. Наверное, это ее психологические штучки. Чтобы не усугублять ситуацию. Правда, иногда на нее, как говорится, накатывало. Чем больше она думала о проступках Турецкого, тем больше нагнетала страстей. Но что он может сейчас поделать, находясь вдали от нее? Только выжидать. Время лечит. Пройдет несколько дней, вылечит и ее. Вот тогда он и позвонит. А сейчас его от огорчительных мыслей может отвлечь только работа.
Тетя Валя кормила во дворе кур, и они с заполошным кудахтаньем кучковались у ее ног, толкаясь и иногда запрыгивая друг на дружку.
- Та тю на вас! - привычно поругивала она шумное хозяйство и последнюю пригоршню пшена бросила подальше от себя. А то некоторые нетерпеливые особи уже норовили запрыгнуть на ее ноги и потоптаться по ее тапкам.
Когда Турецкий вышел на крылечко, тетя Валя подняла голову и всплеснула руками.
- О, какой красавец, прямо любо-дорого посмотреть! Далеко ли собрался с самого утра, не пивши не евши?
- Я чайку попил, тетя Валя. Что-то ничего больше не хочется.
- А где ж твой дружок? Что-то не видно его, не слышно. Неужто дома не ночевал?
- Не ночевал, тетя Валя. Но скоро уже придет. Так что вы уж будьте добры, позаботьтесь о нем. Вот уж кого нужно будет сытно покормить.
- Где гулял, там пускай и кормят, - проворчала тетя Валя, не одобряя легкомыслия Плетнева - отца почти взрослого сына, которому надо же брать с кого-то пример, раз у него, сиротки несчастного, матери нету. А какой тут пример, когда папаша так и норовит либо рюмку опрокинуть, либо приударить за женским полом. Ужас до чего ветрогон этот Антон. С кем поведешься, от того наберешься. Вот и Сашку сбивает с панталыку. Если бы не этот бесшабашный дружок, ее племянник не доставлял бы ей столько хлопот. В детстве был же замечательным мальчиком. По деревьям лазил, с крыши сарайчика прыгал, но чтобы водку пить!
Она залюбовалась статной фигурой племянника, такой солидный мужчина, все при нем: и умный, и красавец, а с женой только помирятся, не успеешь оглянуться - опять свары. Правда, была бы тетка ему женой, уж досталось бы ему от нее! И что мужики за порода такая? Не хотят тихого семейного счастья, им страсти подавай. Да желательно на стороне…
- А надолго ли ты, Сашко, уходишь? - решила проконтролировать племянника тетка.
- Может, и на весь день. Как сложится, - ответил деловой племянник и вышел на улицу.
Тетка припала к щели между потемневшими досками штакетника и проследила, как Сашко проголосовал, небрежно помахав перед машиной, и остановил чистенькую иномарку.
Куры доругивались за последние зернышки пшена, и тетя Валя пошла к грядке нарвать к обеду зелени. Может, Сашко приедет и пораньше - голодный, надо ему сварить борщ. Он любит ее борщи, всегда нахваливает.
Рослый водитель, похожий на Джеймса Бонда, доброжелательно улыбнулся Турецкому, когда тот садился в машину. Но стоило клиенту назвать адрес, Джеймс Бонд нахмурился. Не понравился ему пункт назначения. Но деньги, как говорится, не пахнут, особенно халявные, если их зарабатывать на машине шефа и даже не тратиться на бензин. Он покрутил магнитолу и настроил ее на городскую волну. Оба молча слушали новости. Жизнерадостный диктор брал интервью у местных учителей на общегородской педагогической конференции. Не менее жизнерадостная молодая учительница клялась, что с детства мечтала пойти по стопам своих родителей-учителей и их родителей. И даже родителей тех родителей. Турецкий подивился - надо же, четвертое поколение учителей в одной семье. И не обрыдло этой юной выпускнице педвуза слышать изо дня в день в течение всей ее недолгой жизни разговоры о школе.
Сводку криминальных новостей принялась сообщать диктор таким хулиганским голосом, что Турецкий подивился - как ее допустили информировать народ о серьезных преступлениях.
"Вчера на набережной возле баржи "Ставрида" было обнаружено тело неизвестной девушки лет двадцати. Документов при ней не оказалось. Проводятся разыскные действия. Задержан свидетель, который, возможно, является соучастником преступления. В интересах следствия имя задержанного сотрудники милиции не сообщают".
- Проститутка, наверное, - подал голос водитель.
- А почему вы так думаете? - удивился Турецкий.
- Так всем известно, на этой барже притон.
- А милиция куда смотрит?
- Вот такая у нас милиция… - недовольно взглянул на попутчика водитель, подъезжая к прокуратуре. Турецкий протянул ему деньги и поблагодарил. Джеймс Бонд молча взял деньги. Турецкий подмигнул ему:
- Напрасно напрягаешься. Я не доносить приехал, а спасать хорошего человека.
Агент 007 недоверчиво посмотрел на Турецкого и независимо ответил:
- А мне по фигу! - и газанул с места.
Дежурный сверил паспорт Турецкого с записью в журнале и пропустил его.
В кабинете за солидным столом сидел крупный мужчина. Ворот его джинсовой рубахи был расстегнут и открывал золотую цепь внушительного размера. Такие цепи Турецкий видел обычно на бандитах. Но времена меняются, иногда трудно внешне отличить бандита от следователя.
Грабовенко, невзирая на свою внушительную фигуру, из-за стола все-таки встал и протянул руку Турецкому.
- И какие дела привели московского важняка к нам, в провинцию? - осклабился он и сверкнул двумя золотыми коронками на клыках.
- Ну, скромничаете… - усмехнулся Турецкий. - Новороссийск - вполне цивилизованный город, современный. Во всяком случае, я его уже достаточно изучил, и он мне нравится. И люди у вас интересные, общался.
- Люди везде интересные, особенно если копнуть поглубже, столько открывается, диву даешься… - заметил Грабовенко и приглашающим жестом указал на стул напротив себя.
- Присаживайтесь, я вас внимательно слушаю.
- Меня привело к вам дело весьма неожиданное. Оно уже давно раскрыто, человек получил срок согласно статье сто девять пункт два, отсидел и даже вернулся к нормальной жизни.
- На то мы и работаем с преступниками, чтобы они, отбыв наказание, возвращались к нормальной жизни, - парировал Грабовенко и даже слегка подбоченился. Мол, знай наших, работаем не за страх, а за совесть.
- Да вся беда в том, что человек вроде отбыл наказание за несовершенное им убийство. Несправедливо его осудили. Хочу разобраться, что это - судебная ошибка или злой умысел?
- Даже так? - поднял правую бровь Грабовенко, и в его глазах появилась злинка. Он сцепил перед собой пальцы, облокотясь локтями на стол. Руки у него были могучие, ничего не скажешь. Даже сквозь джинсовую ткань рельефно выделялись мышцы.
- Я ничего не утверждаю. Но разобраться нужно. Невзирая на то, что прошло достаточно много лет.
- Что за дело? - сердито проговорил Грабовенко, будто его уже обвиняли в ошибке.
- Дело Гущиной Анны. Вы его вели. Десять лет назад. Чемпион страны по пулевой стрельбе. Причинение смерти по неосторожности.
Грабовенко нахмурился. Он изобразил мучительный процесс воспоминания. Хотя Турецкий готов был побиться об заклад, следователь вспомнил дело Гущиной, едва он назвал ее фамилию.
- А точнее время назвать можете? Чтобы я архив запросил.
- 1997 год. Июнь месяц. Одиннадцатое число. Межрегиональные соревнования на стрельбище в пятнадцати километрах от Новороссийска.
- Припоминаю… - Грабовенко разлепил пальцы и припечатал ладони на стол. - Так там все ясно. Об ошибке и речи нет. Тем более о злом умысле. Экспертиза подтвердила, что пуля, извлеченная из тела трупа, выпущена из ствола Гущиной. Это факт. А мы, следователи, опираемся только на факты.
- Отличная у вас память, Василий Петрович. Столько дел проходит через ваши руки, а вы помните убийство десятилетней давности.
- Так ведь не обычная бытовуха или бандитская разборка. Не часто спортсмены, тем более чемпионы, попадают в такую переделку. А женщина-стрелок на моей памяти - первый раз.
- Да и у меня подобных дел не было, - сказал Турецкий. - Но я бы хотел ознакомиться с делом Гущиной.
- Только в моем присутствии, - быстро сказал Грабовенко.
- Согласен. Запросите, пожалуйста, архив, - невозмутимо попросил Турецкий.
- На это нужно время.
- Разве архив на другом конце города? - искренне удивился Турецкий.
- Нет, - неохотно ответил Грабовенко. - В нашем здании. Но знаете, человеческий фактор… Скоро обеденный перерыв.
- Времени еще предостаточно, - парировал Турецкий. - Рабочий день только начался. Я предполагал, что может возникнуть некая проблема с человеческим фактором, потому и приехал к вам пораньше.
Грабовенко угрюмо начал набирать номер телефона. Он не поднимал на Турецкого глаза, и тот понял - скрывает неприязненный взгляд. Дело давным-давно закрыто, для следователя в нем никаких неясностей нет. А тут приезжает московский проверяльщик и непонятно по какой причине ворошит старое.
Когда принесли наконец несколько томов дела Гущиной, Турецкий успел немного вздремнуть, пересев в удобное кресло в углу кабинета. Он не обращал внимания на красноречивые вздохи Грабовенко, его недовольное сопение, хождение того по кабинету, телефонные звонки. Турецкий умел отключиться от внешних раздражителей, когда предстояло нечто важное.
Знакомиться с материалами дела он начал с показания свидетелей. Неожиданности начались сразу. Все свидетели, в составе двадцати восьми человек, утверждали, что Гущина не могла промахнуться. Ни один из них не верил, что пуля, поразившая человека, вылетела из ствола Гущиной. Тренер Лагутин - тот вообще едва ли не клялся своей жизнью, что ручается за Анну Гущину.
Протоколы свидетельских показаний были составлены по всей форме. Вчера от двух разных людей Турецкий услышал, что Белобров приходил на стрельбище в состоянии опьянения, но ни в одном свидетельском показании и словом никто не обмолвился об этом. А ведь именно он находился рядом с Гущиной. Стреляли одновременно. Допустим, мог промахнуться Белобров. Но в его показаниях ни малейшей тени сомнения, - Гущина отличный стрелок. То есть давая показания в ее пользу, он как бы рисковал, что могут заподозрить его. Или был уверен, что уж его-то подозревать в ошибке не станут? Хотя его позиция понятна: не станет же он высказывать подозрения против Гущиной, если сам в тот момент стрелял по мишени. Со свидетелями все ясно. Даже если кто-то и мог пролить свет на события одиннадцатого июня, не факт, что он хотел это сделать. Мало ли по каким причинам кто-то умолчал об отдельных обстоятельствах происшествия. Впору опять вспомнить о человеческом факторе.
В кабинет Грабовенко тем временем заходили сотрудники, жизнь кипела, но все это проходило мимо Турецкого, погруженного в чтение материалов. Привели на допрос какого-то мужика, подозреваемого в покушении на жену, который сразу начал давать показания. Мужик был в состоянии шока и отвечал на жесткие вопросы следователя как в бреду. Казалось, он не совсем понимает, где он и что происходит.
Турецкий просмотрел схемы расположения стрелков на стрельбище, приложенные к показаниям свидетелей. Все три совпадали. И под всеми обозначенными фигурами стрелков стояли их фамилии. И здесь все ясно. Пока зацепка была только одна: Белобров на соревнование явился подвыпивший. Но свидетельских показаний на этот счет нет. И даже если дядя Миша и Константин Мартынов подтвердят это обстоятельство десятилетней давности, кто станет принимать их всерьез? Спустя столько лет этот факт подтвердить невозможно.
А вот схематический чертеж, над которым поработал профессионал. Графически восстановлена траектория полета пули, выведение ее в место на схеме, откуда предположительно произведен выстрел. Чертеж стрельбища и местности в двух проекциях, отмечено условно тело погибшего и пулевое повреждение. Соединенные линии продолжают линию в направлении, обратном полету пули.
Турецкий обхватил голову руками и напряженно изучал чертеж и его расчетные выводы. А ведь есть зацепка! Обратная линия полета пули свидетельствует о том, что во время выстрелов Гущиной и Белоброва директрисы полета их пуль практически совпадают. Значит, виновниками гибели человека могли быть как Гущина, так и Белобров! Почему же никто не высказал подозрения в адрес Белоброва? Или высказывали, но только это нигде не зафиксировано? Турецкий стал перелистывать страницы дела. Нет, имя Белоброва не упоминается. Только его личные показания. Да и в тех он даже защищает ее. Хотя можно ли назвать словами защиты его оговорки, что имеет место несчастный случай? Между тем он заявляет, что первый готов поставить свою подпись под прошением о смягчении наказания для Гущиной. Итак, своей защитой он не отрицает, что она могла допустить ошибку.
Турецкий так увлекся изучением чертежа, что не услышал, как Грабовенко в очередной раз встал из-за стола и подошел к нему.
- Ну, и что нового вы узнали? - искусственно равнодушным тоном спросил Грабовенко.
- Да пока ничего, - также равнодушно ответил Турецкий. - Скажите, Василий Петрович, а с экспертом по баллистике Желтковым можно увидеться?
- Да, он на втором этаже. Последняя дверь направо. А что? - сразу насторожился Грабовенко.
- Да хочу кое-что уточнить.
- Но ведь в его заключении все описано подробно. Я бы сказал, исчерпывающе.
- Я уже прочитал заключение. Но мне хотелось бы с ним поговорить. Так что я вас ненадолго покину. Вы уж извините, что я задержался. Не хочу вас огорчать, но, возможно, мне придется провести у вас в кабинете целый день. А может, и не один.
- Я обедать ухожу, - буркнул Грабовенко. - Кабинет закрою. Так что приходите не раньше чем через час.
- Хорошо, - дружелюбно улыбнулся Турецкий. - Только позвоните ему, пожалуйста, чтобы он не очень удивился. А то не хочется его волновать. Если я представлюсь, что приехал из Москвы по делу десятилетней давности, еще чего доброго напугаю его…
- Он у нас не из пугливых, - пробурчал Грабовенко, но телефонную трубку взял.
- Благодарю вас. Приятного вам аппетита.
Турецкий излучал саму вежливость, и Грабовенко в ответ изобразил на лице кривоватую улыбку. Он все еще не мог взять в толк, зачем понадобилось возвращаться к давно закрытому делу, и поэтому с трудом скрывал раздражение.
За дверью слышались голоса, веселый смех. Похоже, у эксперта собралось общество. Турецкий постучал в дверь, выглянул невысокий худощавый человек средних лет в больших очках на крючковатом носу и первый протянул руку.
- Желтков Иван Григорьевич.
Турецкий назвался и пожал его небольшую крепкую руку.
- А это мои гости, коллеги, - представил Желтков небольшую компанию, которая сидела вокруг лабораторного стола, заставленного бумажными тарелками со скромной закуской. Две бутылки с водкой, уже наполовину опустошенные, стояли между тарелками.
- У меня сегодня день рождения, так что вы как раз к столу. Вот решили воспользоваться обеденным временем и отметить, так сказать, в узком кругу. Прошу вас… - радушно пригласил он Турецкого.
Тот смутился только на секунду, но, почувствовав, как в животе заурчало от голода, принял приглашение.
- Мои поздравления! Кстати, вы курите?
- Да, а что? Сильно накурили?
- Да нет, хочу вам сделать небольшой подарок. А то приходить на день рождения без подарка как-то нехорошо.
Турецкий полез в карман и вытащил зажигалку в виде бронзовой бомбочки.
- Французская. Как раз вам в тему.
Гости рассмеялись, Желтков смущенно улыбнулся.
- Да как-то и неудобно… Но не откажусь. Я коллекционирую зажигалки. А такой еще не видел. Тем более французская…
- Тем более в тему… - подхватила миловидная женщина с пышной прической и весело рассмеялась.
Компания Желткова понравилась Турецкому. Они со вкусом, но не жадно, пили водку, закусывая нехитрой закуской, подшучивали друг над другом и было видно, что коллеги относились друг к другу с искренней любовью. Никто не интересовался, зачем Турецкий пожаловал в лабораторию, но любопытные взгляды бросали. Он до поры до времени помалкивал, а потом, освоившись, и сам развеселился и рассказал несколько анекдотов. Час пролетел незаметно, народ стал расходиться. Женщины быстро убрали со стола и, с любопытством взглянув на прощание на московского гостя, вышли.
- Я вас слушаю, - усадив гостя напротив себя, Желтков скрестил руки на груди. Турецкий коротко сообщил, что привело его в лабораторию.
- По результатам расчетно-графического метода экспертизы получается, что человек мог погибнуть как от выстрела, произведенного Гущиной, так и Белоброва. Директрисы полета их пуль совпадают. Но понимаете, Иван Григорьевич, Гущина утверждает, что она не промахнулась. И у меня есть основания ей верить. Меня смутило, что при расследовании рассматривалась только одна версия - виновна Гущина. Но почему? Ведь схема этого не утверждает. Я имею в виду, на сто процентов.
- Помню это дело. Как же! Жалко было эту Гущину, хотя я ее и не видел. Но против факта не попрешь. Дело-то в пуле. Мы ведь проводили идентификацию оружия и пули по следам выстрела.
- У меня есть сведения, что все пули, выпущенные Гущиной, попали в мишень.
- Давайте вместе посмотрим, все-таки много времени прошло. Детали, конечно, забылись… - предложил Желтков и склонился над копией своего заключения.
- Ну да, выстрел был произведен из малокалиберной винтовки, патрон калибра 5,6 миллиметра. Из тела убитого Сумцова извлекли свинцово-безоболочную пулю. Обычная пуля спортивного патрона. Все пули, извлеченные из мишени, пронумерованы… И эта пуля, которую извлекли из тела, тоже получила свой номер. Так… дальше… форма пули, конструктивные особенности, размер - длина, диаметр, маркировочное обозначение… Все пули упаковывались раздельно. - Желтков вслух бегло перечитывал заключение. - Гильзы тоже пронумерованы, их показатели занесены в протокол и схему. А вот прилагаются фотографии гильз.
- Протокол осмотра гильз я тоже читал, - вмешался Турецкий. - Можно пропустить. Это не суть важно в данный момент. Меня интересует идентификация оружия по стреляной пуле и гильзе.
- Пожалуйста, вот заключение экспертизы после отстрела пули в пулеулавливателе. Следы от канала ствола данного оружия совпадают со следами на исследуемой пуле. Полное совпадение данных о калибре, количестве нарезов, угле наклона, направлении и ширине нарезов. Что еще можно добавить? Совпадение указанных характеристик позволяет сделать вывод о том, что сравниваемая пуля могла быть выпущена только из малокалиберной винтовки Гущиной. Мне очень жаль, но это факт.
- Иван Григорьевич, а ведь могло так случиться, что один человек извлекал пули из мишени, а другой из тела погибшего…
- Теоретически могло. И третий человек мог их доставить к нам. То есть вы хотите сказать, что цепочка доставки пуль могла быть прервана? - разгадал ход мысли Турецкого Желтков - Но об этом я ничего вам не могу сказать. Я же не присутствовал в тот день на стрельбище. Мне привезли пули, я с ними работал только в лаборатории.