Вячеслав Иванович молча поглядел на Турецкого. Потом вздохнул и слегка поерзал в своем любимом кресле, в котором просидел все совещание.
- Ничего я не скрываю, - буркнул он в конце концов. - Просто пытаюсь вспомнить и не могу… То есть частично все-таки вспомнил…
- Да о чем вспомнил-то? - не сдержался Турецкий.
- Вчера, когда ты звонил насчет Дениса, я на Лубянке был.
- Где-где?.. На Лубянке? - Александр Борисович недоуменно уставился в свою очередь на друга. О Дубинском они оба забыли. - И за каким лешим тебя туда понесло?
- Помнишь эту запись от Вагина, которую Галка принесла? Ну ту, которая с этим Тараном, Григорием?..
- Не просто помню - могу наизусть процитировать.
- Я тебе тогда говорил, что голос бандюка мне вроде бы знаком?
- Говорил, - кивнул Турецкий.
- В общем, я вспомнил, где именно его слышал: на последнем совещании спецслужб. Помнишь, месяц назад?
- И кто?
- Коли б я знал кто! Помню, что там, а кто… Ну вот я и решил побродить там по их кулуарам, попросил знакомого, он мне пропуск заказал…
- Похоже, зря потерял время, - предположил Александр Борисович, а Слава в ответ уныло кивнул головой, но тут же нахмурился:
- Все равно вспомню! Помнишь, мы заподозрили, что они кого-то из своих подозревают в сливе информации?
- Между прочим, мысль эту высказал как раз Померанцев, - не преминул вставить Турецкий, но Грязнов-старший только отмахнулся:
- Неважно! И так всем было очевидно… Беда в том, что совещание, которое я упомянул, было совместным с представителями СМИ, речь шла об освещении в прессе и на телевидении терактов… Ты ж понимаешь, эти журналюги, особенно с телевидения, все время вопят, что мы чуть ли не в цензоры метим… Ну вот и решено было собрать все заинтересованные стороны вместе, поговорить, наладить хоть что-то похожее на взаимопонимание…
- Насколько знаю, - внес свою лепту Турецкий, - сейчас готовится такое же совещание международное: проблема-то у всех, а у демократически развитых стран особенно, одна и та же. Ну и что? Теперь, если следовать твоей логике, тебе придется погулять и в газетно-телевизионных коридорах? Только учти: войдя один раз в то же Останкино, ты рискуешь заблудиться и пропасть там навсегда, как в Бермудском треугольнике!
Александр Борисович хихикнул, а Грязнов-старший в очередной раз обиделся:
- По-твоему, я такой темный и не знаю, что там у них целый город в городе? Я что, по ящику никогда не выступал и не знаю про их вечный бардак?!.. К тому же ни в какие походы по СМИ я не собираюсь! А вот на Лубянку еще парочку раз наведаюсь обязательно, вдруг повезет?
- Основания?
- Все те же, сформулированные твоим любимчиком Померанцевым!
- Н-да… - Александр Борисович неуверенно покачал головой. - Ну не знаю… Версия вообще-то на воде вилами писана. Давай, Слав, попытаемся проделать эту операцию "Ы" другим методом?
- У тебя что, есть предложения получше?
- Ну попытаться-то можно… Знаешь, Кирилин все-таки неплохой мужик, поверь, там есть гораздо хуже.
- Охотно верю! - бросил Вячеслав Иванович.
- Плохо, что ты мне сразу не сказал, где, по твоим предположениям, слышал этот голос. Я бы еще позавчера с ним повидался.
- А сегодня что?
- Сегодня генерал отбыл дня на три куда-то с инспекцией. Ладно, не страшно. В конце концов, с Вагина теперь глаз не спускают, но даже если ни на чем противоправном не застукаем, пока что это не горит…
- Откуда ты знаешь, что отбыл?
- Видишь ли, официальный ответ на запрос по поводу общественных офицерских объединений они нам прислали. Но у меня тут же возникла масса вопросов. Насколько знаю, у тебя тоже…
Вячеслав Иванович кивнул.
- Ну я и собирался предложить ему встретиться, так сказать, на нейтральной полосе…
- В ресторане, что ли?
- Может быть, и в ресторане, а может, и вовсе в гости пригласить, Ирина была не против… Еще лучше - пока на улице тепло-светло, выехать втроем на шашлычки. Уж на берегу-то нашего озера он точно будет откровеннее, чем в том же ресторане.
- Жди - авось дождешься… Впрочем, я его, в отличие от тебя, почти не знаю, раскланиваемся при встрече, и на этом все. Ладно, уговорил, считай, что твой план принят!
В этот момент в своем углу смущенно кашлянул позабытый ими Володя Дубинский. Друзья переглянулись, и Турецкий смущенно посмотрел на следователя:
- Извините, Владимир Владимирович, сами видите - очередная нетрадиционная ситуация. Я хотел у вас выяснить последнее: когда, на ваш взгляд, мы все-таки удостоимся чести лицезреть Сибиркина?
- Я, Александр Борисович, собирался сегодня после совещания к нему нагрянуть - не для опроса, а, так сказать, проведать больного. Думаю, после этого сумею ответить на ваш вопрос.
- Что ж, разумно… В таком случае, друзья, думаю, можно временно разбегаться. Слава, ты, насколько понимаю, займешься частью, в которой служит Слепцов-младший?
- Сейчас буду связываться с командиром, - кивнул Вячеслав Иванович, - поеду к нему сам. Постараюсь прямо сегодня.
- Отлично! Володя, пока болен Сибиркин, сориентируй своего Калину на сбор всех возможных сведений о семье Слепцовых, они должны быть у меня максимально быстро. Скажем, не позднее послезавтрашнего утра. Все постановления и запросы на твоей совести…
13
Всякий раз как Валерию Померанцеву по долгу службы приходилось посещать современные школы, у него неизменно портилось настроение. Уж очень разительно отличались они от тех двух школ, в которых в свое время довелось поучиться ему. И дело было не только в появившейся повсюду серьезной охране, не позволяющей забывать, что в любой момент здесь может сложиться трагическая ситуация: после драмы Беслана об этом и так будет помниться десятилетиями.
Дело в первую очередь было в самих учениках. Валерий с нежностью вспоминал своих одноклассниц, одна из которых являлась его первой любовью. И первенствующее место в этих воспоминаниях занимал облик девчонок, одетых в старомодную, наивную школьную форму, позаимствованную в свое время советской школой у дореволюционных гимназий. Словом - где вы, гимназисточки, сбивающие снег с каблучка? Увы!
Нынешние грудастые девицы, разгуливающие по школьным коридорам в юбчонках, едва прикрывающих попы, вызывали у Померанцева, который отродясь не был ханжой, горечь и раздражение. Словно нечто жизненно важное отняли у него самого - лично… В точности так же казались ему не просто чужими, а чуждыми людьми молодые учителя, учительницы в особенности, почти не отличающиеся внешне от старшеклассниц. Поэтому свое профессиональное общение он всегда начинал с директора школы, как правило представителя старшего поколения.
На этот раз, как Валерий определил с первого взгляда, ему особенно повезло: войдя в директорский кабинет, он увидел не просто пожилую, а очень пожилую женщину, что само по себе по нынешним временам было большой редкостью.
При виде Померанцева Валентина Георгиевна с некоторым трудом поднялась из-за стола и любезно указала ему рукой на стул для посетителей. От своей секретарши она уже знала, что ее школу осчастливил "важняк" из Генпрокуратуры, но на лице старой учительницы не было и следа тревоги.
- Присаживайтесь, Валерий Александрович, - она улыбнулась, - и давайте, если можно, сразу к делу: через полчаса мне нужно уезжать в РУНО…
- Надеюсь, я вас не задержу. - Померанцев тоже улыбнулся, глядя на директрису с искренней симпатией. И вслед за этим приступил к краткому изложению обстоятельств, которые привели его сюда. То, что визит связан с гибелью Мансурова, скрывать от Валентины Георгиевны он не стал. Директриса слушала его очень внимательно, и, когда было названо имя Марины Нечаевой, в ее глазах мелькнула какая-то искорка, что от привыкшего следить за реакцией своего собеседника Померанцева не укрылось.
- Если я правильно вас поняла, - немного помолчав, после того как он умолк, произнесла Валентина Георгиевна, - вас интересует личность Марины, ее привязанности, вкусы. Насколько знаю, несколько лет назад она уехала из России. Нет, я не обо всех наших выпускниках знаю такие детали. Вам, можно сказать, просто повезло: во-первых, я преподавала в их классе два года перед выпуском, я математик. Но главное - мать Нечаевой до недавнего времени работала у нас, она химик…
- Вот как? - оживился Померанцев. - Похоже, действительно повезло! А что, ее мать перешла в другую школу?
- Просто сочла нужным выйти на пенсию. Ее адрес я вам дам. Да, так о Марине… - Она снова помолчала, прежде чем продолжить. - Знаете, обычно, если дети учатся в той же школе, в которой преподает кто-то из их родителей, у них в итоге образуется нечто вроде комплекса… У Нечаевой это здорово осложнялось характером ее матери: отец бросил их, еще когда девочке было года два-три, с бывшей семьей не общался - думаю, из-за Екатерины Ивановны, Марининой матери. Многие его, знаете ли, понимали…
- А что с ее матерью было не так? - поинтересовался Валерий.
- Катя, по натуре прирожденный лидер, с годами превратилась, в особенности по отношению к дочери, в настоящего деспота. В конце концов, добилась-таки, что девочка ее чуть ли не возненавидела. И, достигнув подросткового возраста, как и следовало ожидать, взбунтовалась.
- В чем это выразилось?
- Катя, например, запрещала ей дружить с одной из одноклассниц, действительно неприятной, распущенной, избалованной родителями девицей. Ну Марина, возможно, и сама не стала бы с ней общаться, уж очень они были разными… А тут, назло матери, чуть ли не сутками старалась находиться рядом с Региной, начала шляться с ней по ее сомнительным компаниям - и в итоге полностью подпала под ее влияние.
- Простите, - насторожился Померанцев, - как, вы сказали, зовут Маринину подругу?
- Регина… Регина Голубинская. Если вы когда-либо интересовались модельным бизнесом, должны были о ней слышать: у нас в школе в свое время почти что разразился скандал. В те годы увлечение девушек этой, с позволения сказать, профессией еще не было столь распространенным, понимаете? А Регина - она была настоящая красотка - чуть ли не в восьмом классе отправилась на кастинг, уж не помню куда, и прошла его… Как она в этой связи училась - пояснять, вероятно, не надо.
Пораженный Померанцев прослушал несколько фраз, сказанных директором, но переспрашивать не стал, постаравшись вновь включиться в неторопливый рассказ учительницы, хотя совершенно очевидно, что главное он уже услышал и ознакомить с этим сюрпризом Турецкого следовало как можно скорее.
- …словом, - вздохнула Валентина Георгиевна, - в какой-то момент Марина даже уходила из дома, жила у Голубинских. Я уже упоминала, что родители Регины обожали ее какой-то… я бы сказала, куриной страстью, ей позволялось буквально все! О ее дальнейшей судьбе, после того как она с грехом пополам получила аттестат, я знаю очень мало. Но если верить Кате Нечаевой, с Мариной они так и не расстались, несмотря на то что мать вернула девушку домой и даже заставила ее выучиться в институте…
Директор помолчала и наконец завершила свой рассказ:
- В общем, по натуре Марина - человек слабый, кроме того, истеричный. Пожалуй, именно этим и определяется ее поведение, на мой взгляд. По-моему, это и есть главное, что о ней можно было сказать тогда, когда я ее знала.
- Спасибо вам огромное, - от души произнес Валерий. - Вы даже не представляете, как нам помогли. Если у вас сохранился адрес не только Нечаевой, но и Голубинской…
Валентина Георгиевна кивнула:
- Вполне возможно, хотя гарантий дать не могу… Сейчас попрошу Сашеньку - это моя секретарь - заглянуть в архив…
Вячеслав Иванович Грязнов широко улыбнулся Турецкому, едва переступив порог его кабинета. В ответ Александр Борисович, иронично изогнув правую бровь, поинтересовался:
- Ну и в честь чего ты сияешь, как новенькая копейка? Заодно хотелось бы узнать, на какого это Ситникова ты просил меня выписать пропуск и где в данный момент этот господин Ситников обретается?
- Я к тебе, Саня, сегодня с сюрпризом, да еще с каким! - Грязнов-старший усмехнулся и почти что промаршировал в сторону своего любимого кресла под заинтересованным взглядом друга. - Да… А господин Ситников в данный момент обретается в твоей приемной, где Наташенька, дабы скрасить ему ожидание, поит нашего главного свидетеля чайком…
- Как-как-как ты его назвал?.. - прищурился Турецкий. - Главный свидетель?.. Слушай, Славка, кончай выпендриваться, времени на это просто нет: давай колись!
- Ну ладно, может, и не главный, но… Все-все, не смотри на меня как солдат на вошь! И так работаем в наступательном режиме… Короче, Саня, если ты не в курсе, неподалеку от Калеников, если точнее, в двух километрах, находится станция с тем же названием…
Турецкий кивнул.
- В утро взрыва, примерно минут через десять - пятнадцать после него, железнодорожный рабочий Ситников Игорь Викторович возвращался с ночной смены домой - в деревню Ивановка, расположенную сразу за Калениками. По причине ясного и солнечного утра шел не торопясь, естественно, по хорошо утоптанной дорожке, ведущей к Каленикам и Ивановке и возле поселка, примерно в полукилометре или чуть больше от него, пересекающейся с шоссе.
Александр Борисович пододвинул к себе лежавшую у него на столе карту и в дальнейшем, слушая Грязнова-старшего, время от времени сверялся с ней.
- Как ты понимаешь, особо бодрым после ночной смены Ситников себя не чувствовал, двигался расслабленно. В том месте, где станционная дорога и шоссе пересекаются, трасса делает поворот… Нашел это место?
- Есть, вижу…
- Движение по шоссе ранним утром не слишком оживленное, поскольку весь народ у нас в данный час сонный, мысль о предстоящем рабочем дне мало кого вдохновляет. Словом, достигнув упомянутого перекрестка, Игорь Викторович, как и положено, поглядел по сторонам и, убедившись, что никаких авто ни слева, ни справа не наблюдается, спокойно, не торопясь двинул через шоссе…
И вдруг, совершенно внезапно, как утверждает он сам, "словно черт из коробочки", со стороны поселка на полной скорости прямо на него вылетает синий "субару"! Ситников утверждает, что спасло ему жизнь, во-первых, чудо, во-вторых, рефлекс, приобретенный в те времена, когда он играл за вратаря в местной футбольной команде. Словом, выскочил он на другую сторону шоссе буквально из-под колес, одновременно произнося все народные фольклорные словечки, какие только хранились в памяти начиная с первого класса. Чудом удержался на ногах, как ты понимаешь, потрясая вослед несостоявшемуся своему убийце кулаком.
- Славка, - не выдержал Турецкий, - ты хочешь сказать, что он запомнил номер?!..
- Именно это я и хочу сказать! - торжественно провозгласил Вячеслав Иванович. - Правда, не до конца, но и те три цифры, которые запомнил, расставили точки над "и"… А в итоге, думаю, мы имеем все основания для - пусть пока что временного - задержания Слепцова!
- Старшего или младшего?
- Я бы сказал - обоих!
- А вот теперь стоп, Слава… - Александр Борисович откинулся на спинку стула и прищурился.
- Нет, не стоп! - перебил его Вячеслав Иванович. - Я тебе еще не все сказал. Ситникова нарыли мои опера, сам же я, как тебе известно, общался вчера с командиром части, в которой служит младший Слепцов. Кстати, в чине капитана…
- И что?
- Приобретенные ими автоматы "клин" оказались на месте - все. И в данный момент все они изъяты и отправлены на экспертизу. Дело, однако, в том, что еще пару лет назад Федор Степанович Слепцов служил не где-нибудь, а как раз в войсках спецназа, в их составе он и провел шесть месяцев в Чечне. Как думаешь, под чьим началом?..
- У нас тут что, радиоигра "Угадайка"? - поморщился Турецкий, но Грязнов-старший пропустил его реплику мимо ушей.
- Под началом собственного папеньки! После чего сын был направлен в известную тебе часть, а отец - в отставку…
- По собственному желанию? Я имею в виду отставку?
- Да. И понять почему можно. С того момента, как еще в советские времена начался Афган, Степан Петрович успел побывать фактически во всех горячих точках, хотя местом его приписки оставались родные части, дислоцированные во вполне мирных местах, где его терпеливо ожидала супруга. Что ты, Саня, хочешь? ГРУ…
- И где же ему довелось побывать?
- Говорю же, везде… В Афгане он командовал бригадой спецназа, затем был Туркестан… Далее - везде. Более того, уже после выхода в отставку участвовал в разработке спецоперации в Чечне. Операция удалась: группу боевиков благодаря ей удалось заманить на минное поле и соответственно уничтожить. Говорят, сейчас Слепцов пишет какую-то книгу то ли воспоминаний, то ли опытом своим военным делится.
- Ну а что сын?
- О сыне я все сведения собрать пока не успел, - признался Вячеслав Иванович. - Мои опера, конечно, профи, но все-таки не волшебники. Необходимо задержать папашу, по-моему, хотя бы как важного свидетеля. С сыночком давай подождем результата экспертизы по "клинам", хотя купить их у спецназовцев, по словам командира его части, поспособствовал как раз он. К тому же в данный момент капитан Слепцов в отсутствии - получил очередной отпуск…
Александр Борисович вскинул на друга глаза и нахмурился:
- Вот черт… Слава, нужно срочно выяснить его местопребывание, постановление я напишу прямо сейчас. Неужели мы его прохлопали? Ч-черт!..
- Да не волнуйся ты так и заодно не держи меня за мальчика. Мои ребята в данный момент как раз заняты тем, что выясняют, куда он отбыл. Без всякого твоего постановления! Ну что, папашу будем задерживать?
- Нет, Слава, не будем, - покачал головой Александр Борисович. - Ты уж прости, но я твоего Дениса озаботил не только наружкой. Можно сказать, нанес вашему семейному бизнесу дополнительный ущерб: в данный момент Филя Агеев аки черный ворон кружит вокруг семьи Слепцовых, выясняет. Словом, все что можно, но в основном их круг общения…
Вячеслав Иванович вопросительно посмотрел на Турецкого.
- Видишь ли, - пояснил тот, - поскольку ты собрал со своими операми весьма важные сведения о Слепцовых, сам Бог велел их кое к чему приплюсовать. Ты ответ на наш запрос в ФСБ внимательно читал?
- Честно говоря… - Грязнов-старший неловко поерзал в кресле. - Ну ты же сам говорил, что там вряд ли содержится нужная нам информация… Словом, проглядел по диагонали…
- И совершенно напрасно!
Турецкий с минуту порылся в бумагах на своем столе, наконец отыскал нужную, вслед за этим взял со стола очки:
- Вот послушай… Официально среди прочих объединений офицеров-отставников есть такое общественное объединение "Россия", в которое входят исключительно ветераны спецназа… Чуешь, как пахнет жаренью?.. Ах нет? Сейчас почуешь! "Россия" в свою очередь входит целиком и полностью в небезызвестный тебе "Союз офицеров-славян". А теперь как?..
- Погоди-ка… - Вячеслав Иванович нахмурился. - Кажется, название мелькало во время расследования бойни на рынке. Я не ошибаюсь? Вот только в какой связи?
- Я тебе напомню в какой! Один из сопляков, участвовавших в избиении армян, слегка прокололся, назвав в качестве идейного наставника имя руководителя "Союза". Правда, моментально отказался даже от знакомства с ним. Потом дело целиком и полностью отдали в ФСБ, остальное ты знаешь.
- Я не только это знаю, - задумчиво произнес Вячеслав Иванович. - Помню, например, что про этот "Союз" ходили слухи всякие-разные, не сильно хорошие…