- Да, он сказал, что когда человек приезжает из Восточной Европы, таможенники не проявляют к нему интереса и не суют свой нос к нему в багаж, особенно, если он летит самолетом. Возить товар из Турции, например, сюда не составляло никакого труда. К тому же мы ведь были экскурсоводами. Однако потом все шло не так гладко и стало очень рискованным делом. А здесь товар продавать нельзя. Нас сразу бы арестовали, и, кроме того, здесь это невыгодно.
Он минуту поразмышлял.
- Мы не хотели попасть на нары, - добавил он.
- Это я понимаю. Значит, вы договорились с Матссоном?
- Да. Ему пришла в голову хорошая идея, что мы будем встречаться в разных городах, так, чтобы было удобно мне и Тео. Когда нужно было встретиться, мы всегда сообщали ему, и он приезжал туда делать репортаж. Это был хороший предлог, потому что он выглядел абсолютно невинно.
- Как он расплачивался с вами?
- Долларами, причем наличными. Это был превосходный план, и тем же летом мы все организовали. Мы нашли и других продавцов, одного голландца, с которым познакомились в Праге, и…
Это совпадало с данными Слуки. Мартин Бек перебил Радебергера:
- Где вы встретились с Матссоном второй раз?
- В Констанце, в Румынии, это было спустя три недели. Все шло как по маслу.
- А фрейлейн Бок тоже была с вами?
- Ари? Нет, зачем нам нужно было таскать с собой еще и ее?
- Но она знала, чем вы занимаетесь?
- Да, по крайней мере, отчасти.
- Сколько всего раз вы встречались с Матссоном?
- Ну, раз десять-пятнадцать. Все срабатывало отлично. Он расплачивался каждый раз, когда мы требовали, и наверняка сам на этом тоже прилично зарабатывал.
- Сколько, по вашей оценке?
- Не знаю, но денег у него всегда хватало.
- Где он сейчас?
- Этого я не знаю.
- В самом деле?
- Серьезно, не знаю. Мы с ним встретились здесь в мае, когда Ари переехала в Уйпешт. Он жил в той молодежной гостинице. Тогда он получил последнюю партию товара. Сказал, что у него огромный сбыт, и мы договорились встретиться здесь снова двадцать третьего июля.
- И что же дальше?
- Мы приехали двадцать первого, во вторник. Однако он не появился.
- Он был здесь, в Будапеште, приехал двадцать второго вечером. Двадцать третьего утром ушел из гостиницы. Где вы должны были встретиться?
- В Уйпеште. У Ари.
- Так, значит, он приехал туда двадцать третьего утром?
- Да я же вам говорю, что нет! Он вообще не появился. Мы его ждали, но он не пришел. Потом мы позвонили в гостиницу, но там его тоже не было.
- Кто именно звонил?
- Я, Тео и Ари. По очереди.
- Вы звонили из Уйпешта?
- Нет, из разных мест. Говорю вам, он вообще не появился. Мы торчали там и ждали его.
- Значит, вы утверждаете, что не встречались с ним, когда он был в Будапеште последний раз.
- Да.
- Предположим, я вам верю. Вы не встретились с Матссоном. Но это не означает, что с ним не могли встретиться Фрёбе или фрейлейн Бок. Верно?
- Нет, я знаю, что они его не видели.
- Откуда вам это известно?
Видно было, что Радебергер начинает приходить в отчаяние. Он сильно потел. В кабинете было жарко.
- Послушайте, - сказал он, - я не знаю, что об этом думаете вы, но тот, другой, кто меня допрашивал, очевидно, полагает, что мы убрали Матссона. Но вы сами подумайте, зачем нам нужно было это делать? Ведь мы с его помощью зарабатывали деньги, причем большие деньги.
- Вы давали деньги также фрейлейн Бок?
- Конечно. Она помогала нам и получала свою долю. Достаточно для того, чтобы она могла не работать.
Мартин Бек внимательно смотрел на него. Наконец спросил:
- Вы убили его?
- Нет, ведь я же вам говорю! Неужели вы думаете, что мы хотели остаться торчать здесь с целым складом товара, если бы убрали его?
Он весь напрягся, голос у него начал срываться.
- Вы недолюбливали Альфа Матссона?
У него забегали глаза.
- Вы должны отвечать, когда я вас о чем-то спрашиваю, - с серьезным видом сказал Мартин Бек.
- Да, конечно.
- По-моему, фрейлейн Бок на допросе заявила, что и вы, и Фрёбе недолюбливали Матссона.
- Он становился неприятным, когда напивался… Он… он презирал нас за то, что мы немцы.
Он устремил умоляющий взгляд на Мартина Бека и сказал:
- Но ведь это несправедливо.
Минуту было тихо. Это не нравилось Тетцу Радебергеру. Он вертелся, поворачивался в разные стороны и нервно заламывал пальцы.
- Мы никого не убили, - сказал он. - Мы совсем не такие.
- Ночью вы пытались убить меня.
- Это было совсем другое.
Он сказал это так тихо, что его едва было слышно.
- Как вас понимать?
- Это была наша единственная надежда.
- На что? На виселицу? Или на пожизненное заключение?
Немец затравленно посмотрел на него.
- Оно так или иначе, очевидно, ждет вас, - спокойно сказал Мартин Бек. - Вы уже когда-нибудь сидели?
- Да. Дома.
- Ну, так что же вы имели в виду, когда сказали, что это была ваша единственная надежда - убить меня?
- Неужели вы не понимаете? Когда вы пришли в Пансионат в Уйпеште и у вас оказался паспорт Матссона, мы вначале подумали, что он не смог приехать сам и прислал вас вместо себя. Но вы ничего не сказали и, кроме того, вы человек другого типа. Поэтому мы решили, что Матссон в тюрьме и все разболтал. Мы ведь не знали, кто вы такой. Мы находились здесь почти три недели, мы были вынуждены держать здесь целый склад и начали нервничать. А через три недели нужно обращаться с просьбой о продлении визы. Поэтому, когда вы ушли, Тео отправился вслед за вами и…
- Ну, продолжайте.
- А я разобрал автомобиль и спрятал в нем товар. Тео не удалось выяснить, кто вы такой, и мы решили, что это должна установить Ари. На следующий день Тео следил за вами, когда вы отправились в купальню. Оттуда он позвонил Ари, чтобы она подождала вас там и завязала разговор. Тео видел, как вы там купались с этим субъектом. Когда он ушел, Тео проследил за ним и увидел, как он входит в управление полиции. Все было ясно. Мы ждали весь день и весь вечер, но ничего не происходило. Мы пришли к выводу, что вы еще ни о чем не сообщили, иначе за нами давно бы уже пришла полиция. Поздно ночью вернулась Ари.
- Что же она выяснила?
- Не знаю, но что-то ей не понравилось. Она лишь сказала: "Это свинья, позаботьтесь, чтобы он как можно скорее исчез". У нее был какой-то затравленный вид. Она сразу же ушла к себе в комнату и хлопнула дверью.
- А дальше?
- На следующий день мы подкарауливали вас с самого утра. Мы должны были заставить вас замолчать до того, как вы пойдете в полицию. Однако удобный случай нам не представлялся и мы уже почти отказались от своего замысла, но тут вы наконец вышли поздно вечером. Тео шел за вами по мосту, а я проехал на автомобиле по другому мосту, по Цепному. Потом мы поменялись местами. Тео боялся. А я сильнее, поддерживаю форму.
Он помолчал и через минуту сказал, словно оправдывался:
- Понимаете, мы ведь не знали, что вы из полиции.
Мартин Бек не ответил.
- Вы из полиции?
- Да. А теперь вернемся к Альфу Матссону. Вы сказали, что познакомились с ним через фрейлейн Бок. Вы давно ее знаете?
- Некоторое время. Ари ездила в Швецию на какие-то соревнования по плаванию и там с ним познакомилась. Потом ее уже не допускали к соревнованиям, но он пришел к ней, когда был здесь.
- Матссон и фрейлейн Бок хорошие друзья?
- Да.
- Они поддерживают интимную связь?
- Вы имеете в виду, спят ли они друг с другом? Думаю, да.
- А вы тоже спите с фрейлейн Бок?
- Да. Когда у меня есть желание. Тео тоже. Ари хорошая.
- Хорошая?
- Ну, она делает все, что мы скажем. Достаточно лишь иногда с ней переспать. Я уже не занимаюсь этим часто. Заниматься этим часто вредно для здоровья. Но Тео регулярно спит с ней. Он всегда после этого такой измученный, что вообще ни на что не способен.
- Вы никогда не ссорились с Матссоном?
- Из-за Ари? Из-за нее не стоит ни с кем ссориться.
- А по другим причинам?
- Если говорить о бизнесе, то нет. Тут на него можно было положиться.
- А еще из-за чего-нибудь?
- Ну, однажды у меня с ним возникли затруднения, Пришлось врезать ему разок. Естественно, он был пьян. Ари потом позаботилась о нем, она успокоила его. Это было уже давно.
- Как вы думаете, где сейчас Матссон?
Радебергер бессильно покачал головой.
- Не знаю. Наверное, где-то здесь.
- Он встречался здесь с кем-нибудь еще?
- Он всегда приезжал, получал товар и расплачивался. А потом писал какой-нибудь репортаж в журнал, чтобы иметь железное алиби. Ну, а дня через три-четыре уезжал домой.
Мартин Бек молча смотрел на мужчину, который пытался его убить.
- Думаю, этого достаточно, - сказал он и выключил магнитофон.
У немца, очевидно, на сердце было что-то еще.
- Послушайте, это… вчера. Вы можете меня простить?
- Нет. Не могу. До свидания.
Он кивнул конвоиру, тот встал, взял арестованного за локоть и повел к двери. Мартин Бек задумчиво глядел вслед белокурому тевтонцу, а потом сказал:
- Момент, герр Радебергер. Речь сейчас идет не обо мне лично. Вчера вы пытались убить человека, чтобы спасти собственную шкуру. Вы запланировали убийство с большим умением и не ваша вина, что у вас ничего не вышло. Это было не просто правонарушение, а еще и преступление, направленное против определенных жизненных правил и важных жизненных принципов. Вот почему это нельзя простить. Вот что я хотел вам сказать. Подумайте об этом.
Мартин Бек перемотал магнитофонную ленту, снял катушку, вложил ее в коробку и пошел к Слуке.
- Наверное, вы правы. Возможно, они в самом деле не убивали его.
- А я что вам говорил? - сказал Слука. - Думаю, дело было не так. Теперь мы разыскиваем его всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении.
- Мы тоже.
- Ваше задание теперь уже официальное?
- Насколько мне известно, нет.
Слука почесал в затылке.
- Странно, - пробормотал он.
- Что?
- То, что мы не можем его найти.
Через полчаса Мартин Бек уже был в гостинице. Время было ужинать. Над Дунаем опускались сумерки; на другом берегу реки Мартин Бек видел набережную, каменный барьерчик и лестницу.
XVIII
Мартин Бек переоделся и уже собрался направиться в ресторан, как вдруг зазвонил телефон.
- На линии Стокгольм, - сказала телефонистка. - С вами хочет говорить редактор Эриксон.
Фамилию он знал, это был шеф Альфа Матссона, руководитель напористого и честолюбивого еженедельника.
В ухе у него раздался независимый голос:
- Я говорю с герром комиссаром Беком? Это главный редактор Эриксон.
- Я старший криминальный ассистент.
Герр редактор проигнорировал это уточнение.
- Как видите, герр комиссар, мне все сообщили о вашем задании. В конце концов именно я навел вас на след. Кроме того, у меня также очень хорошие связи в министерстве.
Так значит, его тезка, как он и ожидал, не сумел держать рот на замке.
- Вы меня слушаете?
- Слушаю.
- Нам следует выражаться осторожно, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Прежде всего я бы хотел спросить вас о следующем. Вы встретились с человеком, которого разыскиваете?
- С Матссоном? Нет, еще нет.
- Вышли на какой-нибудь след?
- Нет.
- Но это просто неслыханно.
- Да.
- Ну, в таком случае, как бы это сказать… какая там атмосфера?
- Жарко. По утрам небольшой туман.
- Простите? По утрам небольшой туман. Да, думаю, вас понимаю. Да, конечно. Однако здесь у нас ситуация такова, что мы уже не можем больше скрывать все это дело, если хотим, чтобы нам доверяли читатели. Ведь в случившееся просто невозможно поверить, а если взвесить все последствия, то из них вытекают неблагоприятные перспективы. Кроме того, мы чувствуем личную ответственность за судьбу Матссона. Он один из наших лучших сотрудников, замечательный человек, абсолютно честный и преданный. Он работает у меня в штабе уже много лет, и я знаю, что говорю.
- Где?
- Простите?
- Где, вы сказали, он работает?
- А, у меня в штабе. Понимаете, мы так выражаемся, называем редакцию штабом. Так вот, как я сказал, я знаю, что говорю. Я могу поручиться за этого человека, и это лишь усиливает мою личную ответственность.
Мартин Бек стоял у столика, держа в руке трубку, и думал о другом. Он попытался представить себе, как выглядит герр редактор. Очевидно, он толстый, спесивый, с поросячьими глазками, рыжими усами и бородкой.
- Поэтому сегодня я принял решение напечатать первую статью из серии об Альфе Матссоне уже в следуем выпуске моего журнала, то есть на будущей неделе. В понедельник заканчивается отсрочка. Настал момент, когда необходимо привлечь внимание всей общественности к этому делу. Как я уже сказал, я хотел выяснить, напали ли вы на его след.
- Мне кажется, что вам следовало бы взять эту вашу статью и… - В последний момент Мартин Бек выкрутился и добавил: - …выбросить ее в корзину.
- Простите? Как вы сказали? Я вас не понял.
- Читайте завтра газеты, - сказал Мартин Бек и положил трубку.
После этого разговора он совершенно потерял аппетит. Достал бутылку и налил себе немного виски. Потом сел и принялся размышлять. Настроение у него было скверное, голова болела и, кроме того, он повел себя невежливо. Однако голова у него болела не от этого.
Альф Матссон приехал в Будапешт двадцать второго июля. Его видел персонал паспортного контроля. В такси он поехал в гостиницу "Ифьюшаг" и переночевал там. В бюро регистрации кто-нибудь должен был видеть его и разговаривать с ним. Двадцать третьего июля, утром, он переехал - снова на такси - в гостиницу "Дунай" и провел здесь всего полчаса. Около десяти часов утра он ушел. Персонал в бюро регистрации обратил на него внимание.
Выходит, что с этого момента с Альфом Матссоном никто не разговаривал и не видел его. Он оставил после себя единственный след. Ключ от гостиничного номера, который, по словам Слуки, нашли на ступеньках у входа в управление полиции.
Если Фрёбе и Радебергер говорят правду, то он не явился на встречу в Уйпешт, и в таком случае его не могли ни похитить, ни убить.
Следовательно, Альф Матссон просто-напросто испарился, неизвестно каким образом.
Он располагал ничтожным количеством материала, однако это было единственное, с чем можно было работать.
На венгерской территории в контакт с Матссоном вступило как минимум пять человек, которых можно считать свидетелями.
Сотрудник паспортного контроля, два таксиста и два портье.
Если с ним произошло что-то неожиданное, например, если кто-то напал на него или похитил, если он внезапно потерял рассудок или погиб в результате какого то несчастного случая, свидетельские показания ничего не стоят. Однако, если он каким-то образом исчез по своей доброй воле, кто-то из этих пяти человек мог заметить, как он выглядел или как вел себя, какие-нибудь подробности, которые могли бы оказаться важными для разрешения этой проблемы.
Мартин Бек уже разговаривал с двумя из этих пяти гипотетических свидетелей. Однако из-за языковых трудностей он не был уверен, удалось ли ему на самом деле узнать у них все, что ему было нужно. Двух таксистов и сотрудника паспортного контроля он не нашел, а если бы даже и нашел, все равно не смог бы с ними объясниться.
Единственным существенным материалом, находящимся в распоряжении Мартина Бека, были багаж Матссона и его паспорт. Ни то, ни другое почти ни о чем не говорили.
Таков был итог дела Альфа Матссона. В высшей степени удручающий, поскольку доказывал, вне всяких сомнений, что Мартин Бек, если говорить о разрешении данной проблемы, явно оказался в затруднительном положении. Если к исчезновению Матссона действительно причастна шайка контрабандистов - едва ли это не так - раньше или позже Слука все объяснит. Сам Мартин Бек может оказать максимальную помощь венгерской полиции, если вернется домой, подключит к работе над этим делом специалистов из отдела по борьбе с наркотиками и попытается расследовать шведскую сторону этого запутанного дела.
Мартин Бек принял решение, и в результате этого решения состоялись два телефонных разговора.
Сначала со строго одетым молодым человеком из посольства.
- Вам удалось его разыскать?
- Нет.
- Значит, другими словами, ничего нового?
- Матссон занимался контрабандой наркотиков. Его разыскивает венгерская полиция. Нам нужно объявить розыск через Интерпол.
- Это очень неприятно.
- Да.
- И что же из этого следует для вас?
- Я возвращаюсь домой. Завтра же, если удастся. Это единственное, в чем я хотел бы попросить вашей помощи.
- Это будет нелегко, но я сделаю все, что в моих силах.
- Буду вам весьма признателен. Для меня это очень важно.
- Я позвоню вам завтра утром.
- Спасибо.
- До свидания. Надеюсь, что вы, по крайней мере, хорошо провели здесь эти несколько дней.
- Да, очень хорошо. До свидания.
Потом он позвонил Слуке. Тот был на месте, в управлении полиции.
- Завтра я возвращаюсь в Швецию.
- Ага. Счастливого пути.
- Результаты нашего расследования вы получите, как только они окажутся в моем распоряжении.
- Вы тоже. Матссона мы еще не нашли.
- Вас это удивляет?
- Весьма. Скажу вам откровенно, такого дела у меня еще не было. Но мы его найдем, нам для этого не понадобится много времени.
- Кемпинги вы уже проверили?
- Сейчас я как раз над этим работаю. Время не ждет. Кстати, Фрёбе пытался совершить самоубийство.
- Чем это кончилось?
- Естественно, ему ничего не удалось. Он бросился головой на стенку. Набил себе шишку. Я разрешил перевести его в психиатрическое отделение. Врачи говорят, что у него маниакально-депрессивный психоз. Не знаю, может, стоит отправить туда вслед за ним и эту девушку.
- А Радебергер?
- Этот хорошо держится. Спросил, есть ли в тюрьме гимнастический зал. Есть.
- Я хотел попросить вас кое о чем.
- Пожалуйста.
- Мы знаем, что Матссон разговаривал в Будапеште с вечера пятницы до субботнего утра с пятью людьми.
- Два портье и два таксиста. Откуда вы взяли пятого?
- Паспортный контроль.
- Мое единственное оправдание в том, что я тридцать шесть часов не был дома. Вы хотите, чтобы его допросили?
- Окажите мне такую любезность. Пусть расскажет все, что помнит. Что Матссон говорил, как вел себя, во что был одет.
- Понятно.
- Вы сможете перевести это на немецкий или английский язык и отправить авиапочтой в Швецию?
- Телетайпом будет быстрее. Может, мы успеем еще до вашего отъезда.