- Хорошо, что вы так оценили ее действия. Возможно, делает успехи. На первых порах она работала очень коряво, - сказал Александр Борисович, подумав, что вечером жене за вмешательство в расследование придется несладко. - Однако мы отвлеклись. Итак - почему вы обратились к нам, а не в военную прокуратуру?
- Муж предупредил меня, что у вас частное агентство, нужно будет заплатить. Я согласна заплатить за расследование даже по какому-нибудь повышенному тарифу, добавить за срочность, лишь бы во всем разобраться. Чтобы восторжествовала справедливость.
Турецкому с первой секунды появления эффектной женщины была ясна причина излишней взволнованности посетительницы, оставалось услышать из ее уст признание.
- Хорошо, денежные расчеты отложим до лучших времен. Сейчас, пожалуйста, ответьте на простой вопрос: почему вы так уверены в том, что Алферов не виновен в преступлении?
Наталья Викторовна проглотила подступивший к горлу комок и после паузы решительно произнесла:
- Дело в том, что в ночь второго покушения Павел был у меня.
Турецкий смотрел на нее немигающим взором. Казалось бы, для этой женщины наступили не лучшие времена и ей можно только посочувствовать. С другой стороны, она достойна только презрения: раненый муж находится в больнице, а она в это время утешается с его молодым водителем. Прямо скажем, непристойное поведение.
- Что ж, дело житейское, - вздохнул Александр Борисович. - Однако, полагаю, под присягой вам это подтверждать не хотелось бы, поэтому вы пришли в частное агентство, а не в военную прокуратуру?
- Естественно. Такое известие может убить моего мужа. Даже здорового человека способно довести до инфаркта, а Андрей Владиславович… - Свентицкая вдруг заплакала, торопливо достала из сумочки платок и принялась вытирать глаза и щеки. Следователь предложил ей воды, она отказалась, потом согласилась. Выпив, слегка успокоилась и, всхлипывая, заговорила: - Паша… Оказалось, он интересуется поэзией. Я как бывшая учительница литературы охотно разговаривала на эту тему. Он сначала брал у меня книги - Гумилева, Бродского, Ходасевича. Поэты сложные, я ему рассказывала об их творчестве, помогала понять. Тут не было тайны от мужа, Андрей одобрительно относился к увлечению своего подчиненного. Потом Павел стал показывать мне собственные стихи. Конечно, наивные, неумелые, без каких-либо поэтических находок, но искренние. Это всегда чувствуется. А потом… Потом он, наверное, в меня влюбился. Андрей ничего не подозревал. А я вела себя как последняя… - она запнулась подбирая слово, - вертихвостка. Павел хороший, добрый мальчик, мне было жаль его… В ту ночь мне было очень страшно, я словно предчувствовала беду. Оставаться одной в этой огромной квартире было свыше моих сил. Когда позвонил Павел, а он каждый день звонил, справлялся о здоровье Андрея Владиславовича, я попросила его зайти. Мы допоздна сидели на кухне, чаевничали, пили вино, разговаривали, опять же о поэзии. И потом наступила ситуация, когда вот так просто встать и уйти было до смешного нелепо. Я не отпустила его, а он мечтал остаться… В данном случае целиком и полностью виновата я. Я слабая, однако мальчик этот ни в чем не виноват. Его отдадут под трибунал, потому что он никогда не выдаст меня.
Она замолчала, время от времени всхлипывая.
- Порядочную кашу заварили вы, Наталья Викторовна. Хотя ничего катастрофического тут нет. В том смысле, что об этом случае ваш муж не узнает ни при каких обстоятельствах. - Турецкий подчеркнул последние слова. - Это уж я беру на себя. Лишнее беспокойство можете выбросить из головы. Кстати, этим признанием вы и нашу задачу облегчили. Когда круг подозреваемых сужается, легче следить за оставшимися. Теперь объясните мне другое, что за мужчина встречал вас на следующий день после покушения возле больницы? Вы потом уехали на его машине.
- Это был просто приятель, друг нашей семьи. - Свентицкая вспыхнула. - А вы что, шпионили за мной?!
Турецкий с трудом сдержался, чтобы не нахамить ей. Благо, послышался звук отпираемой двери, и в агентстве появился Антон. Он был явно возбужден и, не обращая внимания на посетительницу, чуть ли не с порога закричал:
- Я только что говорил с Санаевым. После допроса сержант повесился в камере…
Свентицкая громко ойкнула и, выронив сумку из рук, начала медленно сползать со стула. Мужчины бросились к ней, поддержали, поудобней усадили. Ее голова бессильно склонилась набок, глаза были закрыты.
- Что с ней стряслось? - шепотом спросил Плетнев.
- Скоро узнаешь. Сержант погиб?
- Чудом выжил. Заметили и успели вытащить из петли. Считай, случайно.
Не открывая глаз, Наталья Викторовна тихо застонала. Турецкий склонился над ней:
- Жив, жив ваш Паша. Все наладится…
Глава 24 В МИРЕ ИСКУССТВА
Как и все Решетниковы, Сергей переживал из-за покушения на их дальнего родственника. Но он не знал его фамилию. Лариса говорила про дядю Андрея, что тот генерал. По фамилии же его не называли, дома это звучало бы слишком официально. Случайно, уже накануне поездки в Москву, Сергей вдруг услышал - Свентицкий. Батюшки-светы, генерал Свентицкий! Вряд ли тут могут быть совпадения. Он уточнил:
- Его зовут Андрей Владиславович?
- Ты с ним знаком? - спросила Лариса.
- К сожалению, - хмыкнул Легостаев. - Этот зверь лютый меня в тюрьму упек.
У них не было секретов друг от друга, он рассказывал все существенное о своем прошлом, в том числе и про судимость. Разве можно скрывать позорные факты биографии?! Рано или поздно все равно выяснится. Однако ехать в больницу к человеку, принесшему тебе столько неприятностей, удовольствие ниже среднего.
- Не хватало еще, чтобы я его проведывал. Делал вид, что беспокоюсь о его здоровье!
У Ларисы на глаза навернулись слезы.
- Сережа, значит, у нас все не по-настоящему, с особыми условиями. Ты со мной живешь временно, да?
- Что за чепуху ты городишь?! - оторопел он.
- Вовсе не чепуха. Ведь дядя Андрей наш родственник. Если ты хочешь быть со мной, значит, рано или поздно все равно с ним столкнешься. Что тогда? Тогда он спросит, почему ты не приезжал со мной в больницу. Представляешь, как будет неловко? Или ты собираешься меня покинуть и надеешься никогда с ним не пересечься?
Легостаев был совершенно обезоружен этой женской логикой. Надо же так повернуть его слова. Разве у него в мыслях было что-то подобное?! Опровергнуть вывод Ларисы можно только единственным способом - поехать с ней.
- Вот хитрая баба, - засмеялся Сергей, привлекая жену к себе и целуя ее. - Так дело повернешь, что я же еще окажусь виноват. Ладно уж, поехали. Тем более что прищучил ваш родич меня по делу…
Когда они нагрянули в палату Свентицкого с огромным количеством фруктов - груши, черешни, виноград, - генерал с наигранным испугом замахал руками:
- Ребята, ну куда столько! Зачем деньги тратили! У меня же полным-полно фруктов. Мне уже впору варить варенье.
Расцеловавшись с Ларисой, он протянул руку Легостаеву:
- Вот, значит, каков жених у нашей Ларисы. Что ж, очень приятно.
Генерал сделал вид, что незнаком с Легостаевым. Может, парень скрывает свое прошлое. Негоже с ходу его разоблачать. Хотя, если скрывает судимость, это плохо. Не следует иметь секретов от невесты, нужно все рассказывать начистоту.
Словно прочитав его мысли, Сергей обратился к Ларисе:
- Вот как раз Андрей Владиславович и наказал меня за те прегрешения.
- Спасибо вам, дядя Андрей. Сережа говорит, что наказание заставило его о многом подумать.
- Да, там было время для размышлений, - подтвердил Легостаев. - Благодаря вам я, надеюсь, стал человеком.
- Ну, вот и славненько. Больше не будем об этом. - Генерал обрадовался, что возможный конфликт так легко разрешился, напряжение спало. Единственное, чего он боялся в жизни, так это мелодраматических сцен. - Если не держишь на меня зла, то и хорошо. Кстати, следователи вполне резонно полагают, что стрелял кто-то из обиженных мною. Тебя тоже, наверное, станут проверять.
Лариса сказала:
- Дядя Андрей, я могу дать стопроцентную гарантию того, что Сергей давным-давно не ездил в Москву. Днем он на работе, а все остальное время мы не разлучаемся. И все наши знакомые - общие. Любые разговоры велись при мне.
Свентицкий рассказал им, что следователи разыскивали Сергея:
- Обнаружили соседа, которому ты оставил номер своего мобильника. Надеялись тебе позвонить. А он, как назло, записал телефон на клочке бумажки и потерял его.
- Бумажка что, - засмеялся Легостаев, - бывает хуже. Я недавно сам аппарат потерял. Теперь придется покупать новый.
Лариса сказала, что если у следователей будут вопросы, пускай Андрей Владиславович даст им ее номер.
- Если позвонят днем, я передам. Вечером смогут поговорить с Сережей. Он всегда рядом.
Молодые посидели до тех пор, пока медсестра не сказала, что должна делать больному процедуры. Свентицкий же, освободившись, первым делом позвонил Щеткину:
- Петр, можете объявлять мне благодарность в приказе - часть расследования я провел вместо вас, причем добился весьма ощутимых результатов. Подробности расскажу при встрече. Сейчас только спешу сказать, что у Легостаева стопроцентное алиби. Можете не тратить времени на проверку.
Турецкий позвонил Хачику в воскресенье утром:
- Здравствуйте, Хачатур Суренович.
- Здравствуй, дорогой. Кто ты?
- Человек, готовый стать вашим натурщиком. Тот самый, у которого есть над чем работать. В смысле выразительности внешних черт. Контрастные, выпуклые.
- Никитка, ты, что ли, голову мне морочишь?
- Значит, таких выразительных лиц много, - засмеялся Турецкий, - раз вы путаете меня с каким-то Никиткой. А я - Александр Борисович. Помните, мы с вами оказались по счастливой случайности в милицейском "обезьяннике", где вынуждены были провести ночку.
- Ай, молодец, Александр Борисович, что позвонил! Тебя в тот раз так быстро увели, что мы толком познакомиться не успели. Давай встретимся, дорогой. Посидим, анекдотики порассказываем, выпьем по стаканчику.
- Охотно встречусь с вами, Хачатур Суренович, и чем скорее, тем лучше. Потому что у меня есть к вам серьезное дело.
- Ой, люблю заниматься делами! А без дела сидеть не люблю. Где встретимся, дорогой?
Художник жил недалеко от метро "Проспект Вернадского", туда и подъехал Александр Борисович, чтобы не утруждать пожилого человека.
Сегодня в Хачике не осталось ничего от богемы. Он был безупречно выбрит, причесан, в костюме и новых туфлях. Было что-то трогательное в той старательности, с какой он приготовился к встрече. Турецкий был искренне рад повидаться с этим человеком, который ему очень импонировал.
- Значит так, Хачатур Суренович. Мы посидим, порассказываем анекдотики, выпьем, но с одним условием: сегодня я вас угощаю, плачу я.
- Нет, дорогой, почему ты? Я сегодня плачу, я хочу тебя угостить.
- Хачатур Суренович, милый, не последний раз встречаемся. В следующий раз заплатите, когда я буду без денег. Сегодня же у меня прорва денег, причем деньги шальные, - вдохновенно сочинял Турецкий. - В свое время нам на работе давали за бесценок акции, а сейчас эти акции неожиданно выкупил американский миллионер. И у меня такая прорва денег, что просто по улице с ними ходить страшно. Надо хотя бы часть потратить.
Они зашли в маленькое кафе, сделали заказ. После первой рюмки Турецкий приступил к делу:
- Хачатур Суренович, я достаточно известный в профессиональных кругах следователь, детектив. Сейчас мы расследуем уголовное дело, связанное с покушением на одного генерала. И так получилось, что тут замешаны некие люди, промышляющие изготовлением фальшивых произведений искусства. Своеобразный мир, мы в этом разбираемся плохо, поэтому я обратился к вам за консультацией. Надеюсь, вы не откажетесь помочь?
- Хотите, чтобы я помог кого-то засадить в тюрьму? - насупился художник. - Не выйдет.
- Ну, Хачатур Суренович, - разочарованно произнес сыщик, - вы не выслушали меня до конца, а сразу отказываетесь.
- Я обязан предупредить. Не хочу вас обманывать, поэтому сразу сказал.
- А что значит - посадить в тюрьму? Да, мы ищем преступника. Но в данном случае человек, о котором пойдет речь, никаким боком к этому делу не относится. Нам нужна только консультация.
- Пожалуйста. Что сказать?
- В коллекции пострадавшего имеется так называемый потир, церковная чаша. Работа очень качественная, и там имеются эмалевые вставки. Вы говорили, что людей, умеющих это делать, очень мало.
- Конечно, мало. Откуда много взять?
- Вот это-то и хорошо, это облегчает задачу. Тем более что они друг с другом знакомы. Мне нужно поговорить с москвичом, чтобы узнать, есть ли такой же умелец в Самарской области? Сами понимаете, москвичу ничего не грозит, он к этому не имеет отношения. Больше того, для его коллеги, условно говоря, самарца, мои вопросы тоже не чреваты никакими последствиями. Даю вам слово.
Они некоторое время помолчали, после чего Хачик сказал:
- Я все понял. Только не понял, что такое "чреваты".
Александр Борисович пустился в лингвистические рассуждения, в которых сам немного запутался, но в конце концов художник понял смысл загадочного слова.
- Значит, все, как жили, так и будут жить? - уточнил Хачатур Суренович.
- Гарантирую. Никаких неприятных последствий для них не будет.
- Хорошо, дорогой. Давай допьем коньяк, этот дивный напиток, и поедем к Родиону. Он даст тебе консультацию.
- Хачатур Суренович, одно из двух: или давайте пить быстрее, или возьмем бутылку с собой. Мне не терпится с ним поговорить.
Тот на мгновение задумался, после чего решительно кивнул головой:
- Возьмем с собой. Я, когда в спешке пью, удовольствия не получаю.
Он позвонил Родиону, объяснил, что к чему. Тот сказал, что сегодня в мастерскую не собирается. Пусть заедут к нему домой.
Александр Борисович выстроил логически обоснованную цепочку событий, в результате которых в коллекции Свентицкого могла оказаться фальшивая церковная чаша, а у Козорезова хранилась настоящая. В середине этой цепочки недоставало одного существенного звена, которое нужно обнаружить. Вероятно, Родион сможет поставить точки над "и". Если его расчеты окажутся верными, то уже сегодня будет установлена истина, найдены виновные. Если что-нибудь не так, то предстоит дополнительная муторная работа, что крайне нежелательно. Нежелательно не потому, что лень работать, а потому, что она может появиться из-за какой-то ошибки в действиях Турецкого. Ему же очень хотелось убедить коллег в том, что он все делал правильно.
Александра Борисовича удивило, что в квартире Родиона ничего не напоминало о его профессии. Обычная трехкомнатная квартира. Дочь, девушка студенческого возраста, сидела за компьютером. Улыбающаяся жена-толстушка сразу предложила чай с пирожками. Сам Родион - гладко выбритый, худенький, плешивый мужчина - мало похож на художника, каким их обычно представляют. Ничего от богемы.
- Я здесь не работаю, - объяснил он, - только в мастерской.
Хачатур Суренович принялся объяснять цель их приезда:
- Я сказал, что таких людей в России, которые могут делать ювелирку с эмалью, очень мало, и ты всех знаешь.
Родион пожал плечами:
- А что тут знать?! Кроме меня этим занимается только один человек.
- Всего один? - словно предчувствуя недоброе, переспросил Турецкий. - И где он живет?
- В Самаре.
Глава 25 ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ИТОГИ
В деревню Щеткин поехал с Китайкиным.
Картина, которую Петр застал в Красном Быте возле дома Вертайло, мало отличалась от той, что была в его предыдущий приезд. Так же при его приближении к дому истошно залаяла собака, так же он прошел вдоль забора ближе к углу и снова увидел под навесом женщину. Только в этот раз она не маслята чистила, а натирала морковку.
Дальше дежа вю стало еще разительнее: Михаил находился в доме и был пьян. Последнее обстоятельство не удивило Щеткина. Он еще в тот раз понял, что Вертайло горький пьяница.
- Вы погодите, я мигом, - сказала Маруся.
Она шустро скользнула в дом, вскоре оттуда донеслось нечленораздельное мычание Вертайло и яростная ругань жены. На крыльце он появился в трусах и в майке, небритый, нечесаный. Сел на лавку, прислонясь спиной к бревенчатому срубу. Закрыв глаза, опустил голову.
Жена кое-как привела Михаила в чувство, поднесла ему ковшик огуречного рассола, который тот выпил в два приема. Подала мужу сигареты, с похмелья он не соображал, где их искать, поднесла зажигалку. Сделав пару затяжек, Вертайло малость пришел в себя.
Заметив Щеткина, он икнул и злобно спросил:
- Чего вы тут забыли?
Не надеясь на память алкоголика, Петр Ильич повторил то, что уже говорил во время первого визита - в генерала Свентицкого стреляли, ранили, он находится в больнице, в поисках преступника следователи собирают информацию.
- А меня-то вы почему спрашиваете?! Я-то тут при чем?!
- Как известно, в свое время вы явились к нему с повинной, получили срок и были освобождены досрочно.
- Легко говорить - досрочно. Мне до освобождения пришлось три года за решеткой куковать, на общем режиме. А у меня была семья, дети. У меня все пропало к чертовой бабушке. Нужно было Свентицкому меня хватать?! Чтоб ему ни дна ни покрышки!
- Вы же сами явились с повинной.
- Чего - явился? - зарычал Вертайло. - Меня вынудили! Он хотел, чтобы все сидели. Для этого зверя нет большей радости, чем посадить человека за решетку! Хлебом его не корми! Не явись я, мне бы, как Медведеву, - подарили "Смит-Вессон" с одним патроном. Поступай с подарком, как знаешь.
- Почему генерал хотел всех посадить?
- Потому что бешеный! Псих высшей марки! Дай бог ему не скопытиться, только дерьмо он первостатейное, ваш генерал. Ох дерьмо! Такое другое дерьмо еще поискать надо…
Оперуполномоченный понял, если Вертайло не остановить, то он десятки раз будет склонять на все лады понравившееся ему слово. Поэтому Щеткин, улучив момент, спросил:
- То есть, вы считаете, он несправедлив?
- Конечно. Ты пойми, голова садовая, что там все воровали - от и до! Там только этим и занимались.
- Некоторые еще и воевали, - сухо заметил Петр.
- Не смеши меня. В Косове? С кем?.. Мы там от безделья маялись. И от безденежья тоже. Нам же боевые обещали заплатить только дома. А там мы находились на скудном пайке. Вот и зарабатывали, кто во что горазд. Иначе получалось обидно. Какой-нибудь замызганный крестьянин ковыряется днем на своем участке. Вид жалкий - грязный, небритый. Вечером же, смотришь, он сидит в баре с такими же дружками. Веселятся, пьют вино, жрут, поют песенки. А мы, по-твоему, должны ходить вокруг и облизываться? Вот и загонишь что-нибудь тем же крестьянам.
Щеткин опять остановил разговорившегося собеседника, норовившего все время увести разговор в сторону от главной темы.
- А все же, Михаил Михайлович, кто, по-вашему мнению, был способен на физическое устранение Свентицкого?