- Эх, погубит меня моя доброта! - воскликнул Шапорин с отчаянностью помещика, дающего крепостным вольную. - Конечно, договариваться с военной прокуратурой я не стану. Но ты прав, они только счастливы будут избавиться хотя бы от одной обузы. Мне их главный говорил, что у них из-за армейской реформы дел стало не меньше, а больше. Но и нам лишняя волокита не нужна. - На лице Петра ясно читалось разочарование. - Единственное, что я могу тебе разрешить, так заниматься этим делом факультативно. Поверь мне, для тебя, для всех нас это выгодный вариант. Если получится какая-нибудь лажа, никто и не узнает. А в случае официальной передачи тебе несдобровать. Да и мне не сладко придется. Поэтому давай оставим статус-кво. Но при этом у тебя появляется больше свободного времени.
За те три дня, что майор вневедомственной охраны Олег Валентинович Качелин дежурил возле палаты раненого Свентицкого, он успел стать любимцем всего персонала, в первую очередь его женской части. Невысокий, стройненький, с тонкими усиками, Качелин пленил их обаятельной улыбкой и умением хорошо рассказывать анекдоты. Все медсестры пришли к единодушному выводу, что майор похож на Марчелло Мастроянни, но гораздо красивей итальянца.
В понедельник Олег Валентинович заступил вечером, приехал к двадцати трем часам. Больница в это время представляла сонное царство. Дежурная медсестра прикорнула за своим столиком. Кто-нибудь из больных даст сигнал, тогда пойдет к нему, а раз все тихо, то и слава богу, можно пока вздремнуть.
Качелин при желании мог бы заснуть, сидя на стуле. Он даже стоя мог спать, была у него такая особенность. Однако, находясь при исполнении, майор по ночам добросовестно бодрствовал, часто читал. Вот и сейчас он углубился в газету.
- Может быть, вам на диванчик прилечь? - Рядом с ним остановилась молоденькая медсестра Лариса, которая держала в руках железный поднос со склянками. - Если желаете, я могу принести подушку.
Качелин, поблагодарив, отказался.
Лариса пошла дальше. Возле ординаторской она остановилась и осторожно пыталась плечом открыть дверь, не выпуская из рук поднос. В это время в ночной тишине раздался звук выстрела. Она оглянулась и, закричав, уронила поднос: на полу, возле палаты генерала, корчился в судорогах Качелин, а окно в торце коридора было распахнуто.
Накануне вечером Антон решил заехать в "Глорию" и там переночевать. Домой не тянуло, надоело томиться в одиночестве. Он надеялся застать в агентстве Александра Борисовича, тяпнуть водочки, поговорить "за жизнь". Хотя Турецкий говорил, что будет все воскресенье безвылазно сидеть в четырех стенах, Плетнев не застал его на месте, не обнаружил никакой записки. Сначала Плетнев думал, что бывший "важняк" скоро вернется. А увидев, что того долго нет, подумал, что, поостыв, Александр Борисович вернулся домой. Звонить и проверять было поздно, Вася скорей всего спит, его сон нарушать не рекомендуется. Одному пить вроде бы не с руки. Поэтому он ограничился тем, что пожевал купленные в качестве закуски бутерброды. Спать не хотелось. Единственное, что мог бы сейчас принести сон, так это избавиться от мысли о Кате Метелицыной.
С того дня, когда они случайно встретились в госпитале, ему хотелось позвонить ей. Сдерживался - все же был виноват перед женщиной. Встречался, обнадежил, потом вдруг исчез. Наверное, такой звонок сейчас покажется пошлостью, поставит его в смешное положение. Столько времени не общались и вдруг - явился не запылился. К тому же она может быть замужем. То, что ходит без обручального кольца (успел заметить), еще ни о чем не говорит. Телефон у нее изменился, для этого имеется много причин. Либо переехала к мужу, либо разменялась с родителями или просто снимает, чтобы жить отдельно от них. Не исключено, что на их дом - Кропоткинская, самый центр - позарилась какая-нибудь организация и жильцов переселили в другой район. Однако телефон ему сказала. Пусть даже есть муж, он может позвонить Кате по делам - узнать про Свентицкого. Пожалуй, так и сделает.
- Добрый вечер. Позовите, пожалуйста, Катю.
- Это я.
- Катя, привет. Это Антон Плетнев. Не узнал тебя - богатой будешь.
- Здравствуй, Антон. А я вот тебя узнала, но это еще ни о чем не говорит. Ты тоже будешь богатым.
- Спасибо на добром слове. Я не помешал, не поздно позвонил?
- У нас все полуночники. А я вообще только что вернулась.
- С дачи?
- Только не со своей. С мамонтовской.
- Моя твоя не понимай.
Катя засмеялась:
- У меня подруга журналистка, ездила в абрамцевский музей, это бывшая усадьба Мамонтовых, писать об одной выставке. Ну, и меня взяла за компанию.
- Наверное, ты здорово устала?
- Еще как, ноги гудят! А ты что, хотел пригласить меня на танцы?
- Будь у тебя желание, можно было куда-нибудь вывалиться.
- Нет, Антон, спасибо. Я действительно устала. Мы с утра поехали, считай, целый день на ногах, даже поесть толком не удалось, сейчас жую. К тому же я завтра в первую смену, рано вставать.
Тут Плетнев вспомнил про повод для звонка. Значит, завтра тоже можно позвонить.
- Катюша, тебя не затруднит узнать о самочувствии Свентицкого? Ну так, по-свойски. Тебе, как медику, скажут больше, чем обычному посетителю.
- Ладно, спрошу.
- А я тебе вечерком позвоню. Ты будешь дома?
- Буду, наверное, куда ж я денусь.
- Скажи, пожалуйста, а где ты сейчас живешь?
- Там же, где и раньше.
- А телефон почему изменился?
- Прежде у нас всегда был спаренный. Сам понимаешь, как это неудобно. Потом в квартиру наших спарринг-партнеров въехал один новый русский, которому обязательно нужен выход в Интернет, то есть отдельная линия. Вот он, не мудрствуя лукаво, и разделил наши телефоны. Это же очень дорого, мы с прежними соседями не потянули. Он же это элементарно проделал один, нам даже платить не пришлось. Повезло.
- Как родители? - с опаской поинтересовался Антон. Он знал, ее мать и отец, - пожилые люди. Мало ли что стряслось за это время.
- Родители, слава богу, живы-здоровы, - услышал он с облегчением. - Как я говорю, чувствуют себя в силу своего возрастного рейтинга.
- Хорошо иметь дома собственного медика.
- На здоровье не жалуются. Обходятся без моей помощи.
Антон был готов разговаривать еще и еще, но ему показалось, что он злоупотребляет деликатностью уставшей женщины. Пожелав ей спокойной ночи, он положил трубку. Пользуясь хорошо знакомым со времен Шерлока Холмса дедуктивным методом, Плетнев пришел к выводу, что Катерина не замужем. От этой мысли ему почему-то стало приятно.
Глава 9 ВТОРАЯ ПОПЫТКА
На следующее утро Антон отправился на работу Андрея Владиславовича - в штаб округа. Он заранее договорился, что его примет помощник Свентицкого, полковник Дробышев.
Внешне Кирилл Владимирович оказался полной противоположностью своему начальнику. Если тот - высокий и сухопарый, то Дробышев - низенький толстячок. У него простое скуластое лицо, зачесанные назад волосы открывали большие залысины.
Плетнев попросил его рассказать о работе Андрея Владиславовича, пытался выяснить, какое занятие могло стать причиной интереса криминальных кругов.
- Другими словами, вы хотите узнать, кого я подозреваю? - уточнил Дробышев. - Я вам отвечу, подозрения у меня есть. Стопроцентную гарантию дать не могу. Но та свистопляска, которую устроили вокруг генерал-лейтенанта, мне совсем не нравилась. Речь идет о захвате собственности. Во многих странах это считается преступлением. У нас же это стало нормой ведения бизнеса.
- Вы имеете в виду рейдерство, корпоративные захваты?
- Да, именно так это и называется - рейдерство. Раньше даже слова такого не было, а сейчас оно стало доступным понятием, как "хлеб", "солнце" или "джинсы".
- У нас захваты тоже осуждают, - возразил Антон.
- На словах, да не на деле. Под уголовную статью подводить не торопятся. Я когда увидел, что вокруг генерал-лейтенанта творится, стал обращать внимание в газетах на материалы по этой тематике. Много пишут. Самое смешное, что командир - мы все так Андрея Владиславовича называем - пока в бизнесе не замешан. Он только находится на ближних подступах к нему. А вся эта коммерческая шатия-братия уже будто с цепи сорвалась.
- Что вы имеете в виду, когда говорите, что Свентицкий находится на подступах к бизнесу?
- Сейчас объясню. Хотя, возможно, я не совсем точно выразился. Дело в том, что в последнее время Андрей Владиславович вынашивал идею создания кадетского корпуса для детей военнослужащих, погибших в горячих точках. Вы ж понимаете, пенсии по потере кормильца у нас мизерные. А там дети не только будут на полном пансионе, но и получат приличное образование. Идея хороша, но у нас даже самую хорошую идею пробить нелегко. Генерал-лейтенант потратил массу времени и сил, чтобы получить "добро" на свою инициативу. Был составлен проект фонда "Рукопожатие", определились источники его финансирования - правительство, силовые министерства и некоторые спонсоры. А городские власти обещали для будущего кадетского корпуса выделить помещение. Сейчас заканчивается реставрация старого дома на Новокузнецкой улице, его намереваются отдать под это учебное заведение.
Кирилл Владимирович предложил сигарету Плетневу и закурил сам. По мере рассказа он все больше начинал нервничать.
- Вот с помещения все и началось. Причем, заметьте, фонд еще даже не создан, разработан только проект, здание официально "Рукопожатию" еще не передано, оно реставрируется. Тем не менее в некоторых "желтых" газетках и на сайтах Интернета появилась негативная информация о Свентицком. Якобы он намеревается продать особняк на Новокузнецкой иностранцам. То есть попросту начали травить.
- Ясно, - кивнул Антон. - А с кем-нибудь из авторов этих материалов генерал-лейтенант связывался?
- Не знаю. Может, не успел. Все началось недавно.
- То есть с этим нужно разбираться?
- По-моему, да. Он расскажет вам подробности. Меня командир в курс дела не вводил. Не любит Андрей Владиславович перекладывать свои проблемы на чужие плечи. - Кирилл Владимирович с виноватым видом развел руки в стороны. - Вот, пожалуй, все, что могу рассказать.
- Большое спасибо, товарищ полковник, за ценную информацию. Похоже, это будет основная версия покушения. Но не единственная. Один из бывших сослуживцев генерал-лейтенанта высказал мнение, что причиной покушения могла быть элементарная месть.
Дробышев пожал плечами:
- Ну что тут скажешь? Конечно, Андрей Владиславович очень требовательный человек - и к себе, и к другим. Не всем подчиненным нравятся такие начальники. Тем не менее, когда у одного нашего капитана, у которого с генерал-лейтенантом были напряженные отношения, возникли проблемы со здоровьем, Андрей Владиславович не моргнув глазом выделил крупную сумму на операцию и лечение.
- Не всем же он оказывал подобные благодеяния? Недовольные им все-таки были?
- Я же говорю - требовательный. Сам делает любую работу хорошо и от других требует того же.
- Понятно. Скажите, пожалуйста, а каковы его увлечения в свободное время?
- Точно не знаю. Таких явных, как, скажем, охота или рыбалка, нет. Книги любит. Старые вещи. Говорил, что сейчас в конце Дмитровского шоссе открылся блошиный рынок. Туда ездит по выходным. Если, говорил, приехать часам к шести утра, то по дешевке можно купить уникальные старинные вещи.
- Дома у него вы когда-нибудь бывали?
- Нет, у нас не принято. У нас тут действует принцип: дружба дружбой, а служба службой.
- Значит, жену его не знаете?
- Как раз знаю, - улыбнулся Дробышев. - У нас бывают праздничные или юбилейные вечера, когда сотрудники приходят со своими половинами. Так что с Наталией Викторовной я знаком не понаслышке.
- Что-нибудь про нее сказать можете?
- А что именно вы хотите узнать?
Подняв руку, Плетнев пошевелил пальцами, словно пытаясь поймать нечто эфемерное:
- Что-нибудь интересное.
Полковник рассмеялся:
- Это не разговор. Вот когда захотите узнать что-нибудь конкретное, спросите. Тогда я смогу либо подтвердить, либо опровергнуть.
- А что больше придется делать, опровергать или подтверждать?
Дробышев протянул ему на прощание руку:
- Без комментариев.
Когда Антон вышел из штаба и направлялся к своей машине, ему неожиданно позвонил Щеткин:
- Сейчас прямым ходом едем в госпиталь.
- А что случилось?
- Ночью была вторая попытка покушения на Свентицкого.
- Ого! Как они могли до него добраться?
- В том-то и дело, что не добрались. Ранили майора из вневедомственной охраны, который сидел в коридоре. Короче говоря, подъезжай к госпиталю, встретимся, все расскажу.
- Турецкий в курсе дела?
- Я не смог его найти, телефон не отвечает. Нам же нужно действовать по горячим следам. Потом ему расскажем.
О покушении на больничного охранника генерал-лейтенанта Щеткину как человеку, имеющему отношение к "Глории", сообщил Санаев. Сергей Сергеевич утром позвонил ему:
- Знайте мою доброту, дорогие частники. Другой утаил бы от вас такой жареный факт, а я поделюсь. Поскольку отношусь к вам не как к конкурентам, а считаю товарищами по оружию.
Услышав об этом, Плетнев хмыкнул:
- Ну, конечно. Самому этим заниматься не хочется, вот и оказал нам гуманитарную помощь. Надеется, когда мы разберемся, то в знак благодарности выложим ему все подробности?
- Что же делать, поделимся с товарищем, - сказал Петр. - Только нужно сперва разобраться. Еще неизвестно, удастся ли это.
Первая трудность, которую пришлось преодолеть детективам, возникла на госпитальной проходной. После вчерашнего инцидента там организовали такой мощный контроль, что детективам удалось прорваться на место преступления с неимоверными сложностями. Пришлось подключать и Санаева, и даже Меркулова.
Медсестры Ларисы в это время в больнице не было, на этой неделе она работала в ночную смену. Позвонив ей домой, выяснили, что девушка стояла спиной, ничего не видела. Услышав выстрел, оглянулась и увидела лежащего на полу Качелина и распахнутое окно, которое перед этим было закрыто.
- Вы подходили к окну?
- Боже упаси!
- Страшно?
- Само собой. Но не только поэтому. Нужно было срочно помочь охраннику.
- Он потерял много крови?
- Нет, пуля попала в грудь сбоку. Рана рваная. Сознание он потерял.
Доктор подтвердил, что Качелин находится в реанимации, но с ним можно общаться, только недолго. Ну, минуту, не больше.
Сыщики осмотрели место происшествия, в первую очередь их интересовало распахнутое окно: каким образом оно вдруг могло открыться?
Шпингалеты не были подпилены, как сначала предположил Плетнев. Они были просто выдвинуты: нижний - наверх, верхний - вниз. То есть двустворчатое окно не было закрыто. С внутренней стороны деревянной рамы ничего подозрительного не обнаружили. А с наружной стороны, точнее, на правой половине детективы обратили внимание на маленькую, размером с горошину, металлическую скобочку с привязанной к ней капроновой леской.
- Странно. Она здесь ни к селу ни к городу, - констатировал Плетнев.
Никелированная полукруглая скобочка была приварена к пластинке. Антон потянул ее - поддавалась. Вокруг оси крутилась, а выниматься не вынималась.
- Получается, вдавить ее можно, - сделал вывод Щеткин, - а вытащишь черта с два, держится прочно.
- Рехнуться от всего этого можно! - в сердцах вскричал Антон. - Живем в эпоху высоких технологий, создаются компьютеры, приборы ночного видения, космические ракеты! И в это же время взрослыми людьми делаются какие-то дурацкие крючочки, словно специально для облегчения работы преступников. Меня это прямо бесит.
- А тот факт, что кто-то вообще стрелял в генерал-лейтенанта и майора, тебя не бесит?
- Это тоже.
К злополучной скобочке была привязана длинная капроновая леска, ее конец валялся на земле. Плетнев предположил, что покушавшихся было как минимум двое. Когда один прицелился, другой с помощью лески открыл окно.
- Но дело в том, Антон, что предварительно кто-то все это подготовил. Я имею в виду, отодвинул шпингалеты, вогнал скобку, привязал леску. Шпингалеты можно открыть только изнутри, и то, - Петр привстал на цыпочки, тщетно пытаясь дотянуться до верхнего, - для этого нужно встать на стул.
Антон повернулся и оглядел длинный коридор. В двух местах стояли одинаковые сцепки стульев - каждая по четыре штуки. Довольно громоздкое сооружение, чтобы, не привлекая внимания, подтащить их к окну. Ближайший отдельный стул находился в середине коридора, в алькове, где располагалась дежурная медсестра. Если она отходила оттуда, то ненадолго, а чаще сидела на месте.
Плетнев сказал:
- Есть у меня одно соображение, которое я выскажу, предварительно переговорив с уборщицей.
- Мне тоже хочется с ней потолковать. Думаю, наши соображения идентичны.
По идее, рабочий день у Клавдии Терентьевны, тети Клаши, как ее называли в больнице, окончился, и она могла уйти. Но по какому-то наитию главврач просил сегодня всех задержаться, - мало ли что. Его предусмотрительность оказалась на руку сыщикам.
Вскоре к ним подошла тетя Клаша - женщина среднего возраста, светлоглазая, скуластая, с короткой стрижкой. У нее были очки в модной оправе, одета в красивый брючный костюм. Ее можно принять скорее за врача, чем за уборщицу.
- Клавдия Терентьевна, чем вы пользуетесь для мытья окон? - спросил Плетнев. - Что вам необходимо для этого?
- Известное дело - ведерко воды да тряпки.
- "Мистером Мускулом" или чем-нибудь в таком роде не пользуетесь?
- Вы уж скажете - "Мистер Мускул"! - насмешливо фыркнула женщина. - Нам так мало денег выделяют на бытовую химию, что покупаем только самое необходимое. Стиральный порошок подешевле будет. Поэтому добавляю щепотку-дру-гую в водичку.
- Значит, ведро с водой и тряпки. Больше ничего?
- А что еще? - удивилась уборщица.
- Вы же с наружной стороны тоже стекла моете. Для этого нужно открыть окно, отодвинуть верхний шпингалет. Он находится довольно высоко. Я, например, с пола не достаю.
- Так я тоже не достаю. У меня для этого табуретка имеется. Я на нее влезаю, чтобы открыть. Иначе никак.
- Она где стоит?
- В подсобке хранится, на первом этаже. Есть там кладовочка.
- То есть, чтобы помыть окно, вы несете табуретку с первого этажа? - уточнил Щеткин. - Помыв же окно, закрываете верхний шпингалет?
- Обязательно, оба закрываю. Если нижний закрыть, а верхний оставить, то при сильном ветре здесь дует, стекло дребезжит. Да и больные могут открыть окно, сквозняк устроить. Поэтому я закрываю, у меня не забалуешь.
Детективы поблагодарили Клавдию Терентьевну за ценную информацию, и, когда уборщица ушла, Щеткин спросил Антона:
- Все понял?
- Да, есть "крот". Открыл кто-то из сотрудников, причем высокого роста.
- Вот и я об этом.
Подойдя к лечащему врачу, детективы сказали, что хотели бы накоротке поговорить с Качелиным. Кивнув, он вместе с ними пошел в палату. Бледный майор лежал на спине и боялся пошевелиться.
- Вы заметили, когда раскрылось окно?
- Да. Причем открылось оно без всякого стука. Я понял это только по гулу, который донесся с шоссе, там же много машин. Повернул голову в ту сторону, - и сразу выстрел. Больше ничего не помню.