– Вот что, Толян, сходи-ка за Лариным и Волковым, надо это дело обмозговать.
– Волкова сейчас нет в "конторе".
– Где он?
– Дежурит возле дома Куликовой. Мы установили, что она проживает по адресу, указанному Мухомором..
– Ладно, обсудим без Волкова.
Через двадцать минут Соловец, Ларин и Дукалис расположились за столом в кабинете майара. Оперативники пили чай, хрустели сушками и перечитывали полученное утром послание.
– Я не сомневаюсь, что это Максимов, – сказал Соловец. – Вчера просмотрел его открытки семилетней давности, один и тот же стиль.
– Стиль можно подделать, – возразил Ларин.
– Кому и зачем это нужно?
– Может, кому-то и нужно…
– Что будем делать, мужики? – обратился к коллегам Дукалис.
– Если преступник следует той же логике, в открытке должно быть зашифровано предстоящее ограбление, – сказал Соловец.
– Верно, – согласился Дукалис.
– Надо попытаться разгадать, что тут написано, – произнес Ларин.
– Толян, прочитай-ка вслух еще раз эту писанину, – попросил Соловец. – Я на слух стихи лучше воспринимаю.
Дукалис с выражением прочитал стихи на открытке. л – Тоже мне Евтушенко, – поморщился Соловец.
– Какие есть мысли? – Ларин посмотрел на коллег.
Милиционеры помолчали.
– Боюсь, без поллитры тут ни черта не понять, – сделал вывод Дукалис.
– Погоди ты с этим, Толян, – сказал Ларин. – Давай попытаемся разобраться по порядку.
– Давай.
– Он пишет про небо в алмазах. Что это может означать?
– Все, что угодно.
– Может, он имеет в виду ювелирный магазин? – предположил Соловец.
– Ему бы кроссворды в журнале сочинять.
– Если ювелирный магазин, то где? И когда он его собирается грабить?
– Когда – понятно, – сказал Ларин. – Тут-же сказано: "в вечерних сумерках", то есть вечером.
– Осталось понять где, – вздохнул Дукалис.
Оперативники задумались, глядя на открытку.
– Сюда бы экстрасенса, – произнес Ларин.
– У меня одна знакомая бабка гадает на кофейной гуще, – сказал Дукалис. – Может, ее привлечь?
– Прекрати, Толян, – прервал его Соловец,
– Какие могут быть варианты? – задумался Ларин.
– Может, оттолкнемся от невского берега? – предложил майор.
– На невском берегу… Вероятно, он имеет в виду набережную.
– Но какую? В городе десятки набережных.
– Не скажи, Георгич. Набережных десятки, но не все они невские. Скажем, есть набережные Фонтанки и Мойки.
– Андрей прав, – кивнул Дукалис.
– Налей-ка мне еще чайку, – попросил его Соло-вец.
– Сейчас бы чего покрепче…
– Погоди ты, Толян.
Вздохнув, Дукалис подлил кипятку себе и коллегам.
– Надо посмотреть по карте все невские набережные, – сказал он.
– Где у нас карта?
– Должна быть в шкафу.
– Доставай.
– Подождите, мужики, – вдруг сказал Ларин.
– Что, Андрей?
– Может, пойдем с другого края?
– То есть?
– Давайте посмотрим "Желтые страницы".
Оперативники переглянулись.
– Правильно, Андрюха. – Соловец угадал ход мысли Ларина. – Надо посмотреть список ювелирных магазинов.
– Где у нас справочник?
– Там же, где карта, – в шкафу.
Дукалис подошел к стенному шкафу и вынул толстый справочник в желтом переплете.
– Давай его сюда, – сказал Соловец.
Справочник лег на стол перед милиционерами.
– Так… ювелирные магазины…
– Ты не там ищешь, Георгич.
– Толян, я сам разберусь.
– Дайте мне, – сказал Ларин.
В конце концов список ювелирных магазинов был найден.
– Вот, – сказал Соловец, – читай, Толян.
Дукалис начал зачитывать названия и адреса торговых точек:
– Магазин "Гранат", Будапештская, дом сто тридцать семь. "Рубин", Ординарная, дом шестнадцать… Что-то я здесь набережных не вижу.
– Читай дальше, Толян.
– "Ювелирторг", Гороховая, дом сорок девять, "Агат", Невский проспект, дом пятьдесят один, "Мастер", Вознесенский проспект, дом сто четырнадцать…
Дукалис дочитал список до конца; ни одного ювелирного магазина на набережных Невы в городе не было.
– Да… – произнес Соловец.
– Плохо дело, – сказал Дукалис.
– Постойте, мужики. – Ларин посмотрел на коллег. – Какой, ты сказал, магазин находится на Невском?
Дукалис еще раз пробежался глазами по списку.
– ".Агат", Невский проспект, дом пятьдесят один.
– Думаешь, он имел в виду Невский? – спросил Соловец.
– Почему бы нет?
– Надо узнать часы работы магазина.
– Там указан телефон?
– Да.
– Звони туда, Толян.
Дукалис набрал номер, указанный в справочнике.
– Магазин "Агат", – раздался в трубке женский голос.
– Здравствуйте, – сказал оперативник.
– Добрый день.
– Скажите, пожалуйста, до которого часа вы работаете?
– До двадцати часов.
– А когда у вас обеденный перерыв?
– Мы работаем без перерыва.
– Спасибо.
– Пожалуйста, заходите.
Дукалис положил трубку.
– Что будем делать? – Он посмотрел на коллег.
– Как что? Надо ехать на Невский, – сказал Ларин.
– Да, – кивнул Соловец, вставая. – По коням, мужики.
Вдруг случилось неожиданное. В кабинете погас свет, а гудевший в углу холодильник замолчал.
– Что за черт! – ругнулся Дукалис.
– Пробки вылетели, – сказал Соловец.
– Еще бы, столько электрических приборов, – заметил Ларин.
– Только этого не хватало, – вздохнул Дукалис.
– Не волнуйся, Толян, сейчас заменим.
– Если половину приборов не выключим, пробки и дальше будут вылетать.
– А ты, Георгич, еще меня ругал, что я вместо рефлектора грелку принес.
– Что ты теперь в нее заливать будешь? Воду-то вскипятить нечем.
– Тоже верно.
В полутемном кабинете было неуютно.
– Пошли пробки вворачивать, – сказал Соловец.
Милиционеры встали и вышли в коридор. В холодном и сумрачном отделении милиции, словно тени, бродили замерзшие служащие. Голоса гулко звучали в неуютном коридоре.
– Дожили, – произнес Дукалис.
– Ничего, Толян, по телевизору обещали оттепель, – успокоил товарища Соловец.
– Ты их слушай больше, – махнул рукой Ларин.
Оперативники подошли к электрическому щитку, в котором ковырялся Чердынцев.
– Что там, Боря? – обратился к нему Соловец.
– Пробки.
– Понятно, что пробки.
– Сейчас все сделаю.
Действительно, полминуты спустя в коридоре вспыхнул свет.
– Порядок, – улыбнулся Чердынцев, глядя на оперативников. – Мужики, у меня к вам дело.
– Что случилось? – спросил Ларин.
. – Задержанные в "обезьяннике" замерзают.
– Много их там? – поинтересовался Дукалис.
– Сейчас один Петрович.
– А остальные?
– Пришлось отпустить, а то бы замерзли, как рыбы во льду.
– А почему Петровича оставил?
– Его только что туда доставили.
– Ничего, пусть померзнет, – сказал Дукалис.
– Он рвется с вами поговорить.
– О чем нам с ним разговаривать?
– Кричит, что хочет сообщить что-то важное.
Время от времени бомж Петрович поставлял милиционерам оперативную информацию с улицы.
– Пойдем поговорим с ним, – сказал Соловец.
Оперативники подошли к "обезьяннику". Чердынцев открыл металлическую дверь. На нарах с газетой в руках сидел Петрович.
– О, опера! – воскликнул бомж, оторвавшись от чтения.
– Здравствуй, Петрович, – сухо сказал Дукалис.
– Здорово, рад вас видеть!
– Не могу сказать того же, – отреагировал Соловец.
– Зря вы так, я же от чистого сердца.
– Шел бы ты со своим чистым сердцем, – сказал Ларин.
– Майор доложил, ты хочешь что-то сообщить, – произнес Соловец.
– Да, хочу.
– Говори.
– У меня есть решение одной вашей проблемы.
– Какой проблемы?
– Я как с утра сюда попал, сразу понял: если вы моим советом не воспользуетесь, в скором времени околеете от холода.
– Хочешь предложить нам надраться? – спросил Дукалис.
Петрович улыбнулся:
– Это тоже дело, но я придумал кое-что получше.
– Выкладывай, у нас мало времени.
– Значит, так, у меня свояк на заводе работает, он уже давно наладился буржуйки делать.
– Печки, что ли? – поинтересовался Соловец.
– Точно.
– На кой черт они ему?
– В наше время буржуйка спрос имеет.
– У кого?
– Он ими на дачном рынке в Соснове приторговывает. Вот я и подумал, надо вам в "контору" парочку его буржуек поставить. Глядишь, и потеплеет.
– Ты за этим нас сюда позвал? – спросил Соловец.
– Самим-то не надоело зубами стучать? – вопросом на вопрос ответил Петрович.
– Ладно, обсудим, – сказал Ларин.
– Пошли, мужики, – произнес Соловец.
– А ты здесь до вечера посиди, может, еще чего надумаешь, – обратился к бомжу Дукалис.
– И не шуми тут, – погрозил пальцем Чердынцев.
Милиционеры направились на выход.
– Мужики, я же от чистого сердца! – крикнул вдогонку Петрович.
14
Священник в рясе, с черным кожаным портфелем в руках вошел в ювелирный магазин. Лицо священника было изборождено морщинами, длинную широкую бороду украшала седина, густые брови нависали над глазами.
В зале было безлюдно, пара человек разглядывала украшения, лежавшие за стеклом. Священник подошел к молодой продавщице, стоявшей за прилавком. Продавщица с интересом посмотрела на культового работника.
– Добрый вечер, девушка, – сказал вошедший.
– Добрый вечер. Показать вам что-нибудь?
– Будьте любезны.
– Что вас интересует?
– Хотел бы посмотреть сей крест. – Священник указал пальцем на золотой крест, висевший на стене за спиной продавщицы.
– Пожалуйста. – Девушка сняла крест со стены и протянула его покупателю.
– Дорогая вещь… – произнес он.
– Он отлит из золота.
– Тонкая работа.
– В нем двенадцать бриллиантов.
– По числу учеников Спасителя… Очень мудро. Где же сия вещь изготовлена?
– Крест отлит в Переславле-Залесском.
– Достойное место, – произнес человек в рясе…
* * *
Возле входа в ювелирный салон "Агат" стояли "Жигули", в которых находились Соловец, Ларин и Дукалис. Достав из кармана пачку сигарет и убедившись, что она пуста, Дукалис скомкал и сунул ее в пепельницу.
– Андрей, дай закурить, – сказал старший лейтенант.
Ларин протянул коллеге сигареты.
– Хватит тебе курить, Толян, – посоветовал Соловец.
– А что еще делать? Который час сидим без толку.
– Мы на работе, – возразил майор.
Милиционеры наблюдали за входом в салон. Из машины, припаркованной к тротуару, через витрину было видно помещение, в котором прогуливались редкие покупатели.
– Я жрать хочу, – вдруг заявил Дукалис.
– Ты же час назад сосиску в тесте съел, – сказал Соловец.
– Мне эта сосиска, как слону дробина.
– Съел бы две штуки, – произнес Ларин.
– У меня тогда еще аппетит не разыгрался.
– Почему он у тебя всегда разыгрывается на работе?
– Потому что я на работе много энергии трачу.
– Вижу, как ты тратишь, – заметил Ларин.
От разговоров о еде у Соловца тоже засосало под ложечкой.
– Ладно, – сказал майор, – Толян, сходи к метро, там шаверму продают. Купи себе и нам.
– Давайте деньги, а то у меня закончились.
Милиционеры достали из карманов мятые купюры и, отсчитав нужную сумму, отдали деньги Дукалису.
– Я быстро, – сказал старший лейтенант, выходя на морозную улицу.
Пронизывающий ветер мчался по Невскому, разбрасывая на лету снежинки и залетая за ворот милиционеру, державшему путь в сторону станции метро. Несмотря на мороз, возле киоска, торговавшего шавермой, стояла очередь из нескольких человек.
– Елки-палки! – ругнулся Дукалис, вставая за спину рослого мужчины в ду6ленке.
Человек в дубленке чувствовал себя комфортно, под дубленкой на нем было еще много теплых вещей. Дукалис, одетый в куртку на ватной подкладке, нервно переминался с ноги на ногу, пока мужчина неторопливо делал заказ и расплачивался с продавцом. Наконец подошла очередь оперативника.
– Будьте добры, три шавермы, – сказал старший лейтенант.
Запах жареного мяса дразняще распространялся вокруг ларька. Продавец умелыми движениями начал выполнять заказ. Наконец три порции закуски оказались в руках Дукалиса. Сжимая ладонями вожделенную пищу, оперативник направился в сторону "Жигулей" с товарищами. Дойдя до машины, он ударил ногой по бамперу.
– Открывай!
– Тихо ты! – отреагировал Соловец. – Машину вдребезги разнесешь!
Ларин, сидевший за рулем, открыл переднюю дверь, и Дукалис с пищей в руках плюхнулся на правое переднее сиденье.
– Холодина, – произнес он.
– Давай, – сказал Соловец, протягивая руку за своей порцией.
– Держи.
Милиционеры приступили к трапезе.
– Сейчас бы граммов по сто, – мечтательно сказал Ларин.
– Не помешало бы, – согласился Дукалис.
Соловец только вздохнул. Пару минут оперативники молча утоляли голод. Соус капал Дукалису на куртку.
– Интересно… – сказал он с набитым ртом.
– Что тебе интересно? – поинтересовался Ларин.
– Сколько лет нужно так питаться, чтобы заработать язву желудка?
– Типун тебе на язык, – отреагировал Соловец.
– Тебе, Толян, язва не грозит, – сказал Ларин.
– Почему?
– Мой дедушка любил говорить: "В крестьянском животе и долото сгниет"…
* * *
Священник продолжал любоваться золотым крестом, вертя его в руках и разглядывая рассыпанные по нему бриллианты.
– Когда вещь талантливо сделана, она словно светится, – заметил он.
– Вы правы, батюшка, – сказала продавщица.
– Зови меня отец Викентий, дочь моя.
– Отеп Викентий.
– А тебя как величать?
– Екатерина.
– А по батюшке?
– Екатерина Васильевна.
Священник улыбнулся в густые усы.
– Крещена ли ты?
– А как же! – Продавщица расстегнула верхнюю пуговицу блузки и показала отцу Викентию маленький крестик на золотой цепочке.
– Похвально.
– Я сама приняла решение пройти обряд крещения.
– Вот как…
– Это было пять лет назад, когда я училась в торговом техникуме. В детстве меня не крестили, родители до сих пор атеисты.
– Не были они против?
– Я посоветовалась с мамой, она сказала, что не возражает.
– Не все родители благоволят стремлению чад своих слиться воедино со святой церковью.
– С тех пор как я прошла обряд крещения, во мне что-то изменилось.
– Что, дочь моя?
– Во мне родились новые силы, а в жизни появился смысл, которого не было прежде.
– Отрадно слышать это.
– Спасибо, отец Викентий.
– А скажи мне, дочь моя, давно ли ты была на исповеди? – Священник посмотрел в глаза девушке.
Продавщица потупила взгляд:
– Честно сказать, никогда не была.
Лицо человека в рясе стало строгим.
– Нехорошо, дочь моя.
– Простите, отец Викентий.
– Это ведь не мне, это тебе нужно, дитя мое.
– Понимаю.
Отец Викентий укоризненно покачал головой. Затем служитель культа окинул взглядом помещение салона. Кроме него, в зале присутствовали еще двое покупателей. Возле дальнего прилавка стоял охранник в камуфляже.
– Прости меня, дочь моя, – сказал священник. – У меня есть дело к вашему охраннику.
– Конечно, отец Викентий, вон он стоит.
– Вижу, дитя мое.
Положив на прилавок золотой крест, священник направился к человеку в камуфляже. Проходя по залу, отец Викентий достал из портфеля пистолет и направил его на охранника. Прежде чем тот успел опомниться, раздался выстрел…
* * *
Когда шавермы, принесенные Дукалисом, были съедены, оперативники закурили.
– Хорошо, но мало, – вздохнул Ларин.
– Да, я бы добавил, – согласился Дукалис.
– До закрытия осталось сорок минут, – сказал Соловец. – Потерпите.
Ларин выпустил изо рта несколько колец дыма й в этот момент заметил двух девушек, проходивших мимо машины. Девушки не спеша шли по Невскому, разглядывая витрины. Одна из них была высокой и стройной, вторая ниже и плотнее спутницы.
– Смотри, Толян, – обратился Ларин к товарищу, – девушки специально для нас.
– Не отвлекай его, – сказал Соловец.
Пройдя мимо автомобиля оперативников, девушки свернули за угол. Ларин посмотрел на часы. Девятнадцать двадцать пять. Вечер казался безвозвратно потерянным.
Неожиданно поступил сигнал на рацию, находившуюся в машине.
– Слушаю, – сказал Соловец.
– Ограблен ювелирный магазин на углу Невекого и Суворовского, – раздалось по рации.
– Едем! – крикнул майор.
Ларин, сидевший за рулем, нажал на газ, и автомобиль рванулся с места в сторону Суворовского.
– Откуда там ювелирный, его же нет в справочнике! – воскликнул Дукалис.
– Спроси у того, кто этот справочник составлял, – ответил Соловец.
Не реагируя на запрещающие сигналы светофора, "Жигули" понеслись по Невскому и остановились возле магазина, расположенного на углу.
– Здесь! – крикнул Соловец.
Оперативники выскочили из машины. Несколько мгновений спустя они уже находились в зале ювелирного салона. В углу, раскинув руки, лежал окровавленный охранник. За прилавком стояла белая как полотно продавщица. Милиционеры подошли к ней.
– Майор Соловец, Уголовный розыск, – представился оперативник.
– Козлова Екатерина.
– Это вы позвонили в милицию?
– Да, в милицию и в "скорую". Вы приехали первыми.
Оперативники осмотрели зал магазина, имевший сводчатые потолки.
– Ты не помнишь, как там в открытке у Максимова? – спросил Соловец у Ларина.
Ларин наморщил лоб, вспоминая стихи.
– "В алмазах небо я увижу, когда на невском берегу под эту сводчатую крышу в вечерних сумерках войду", – процитировал преступника капитан.
Соловец кивнул на сводчатый потолок:
– Вот что он имел в виду.
Ларин посмотрел на продавщицу:
– Скажите, Екатерина, в каком году открылся ваш салон?
– Мы начали работать полгода назад.
Оперативники переглянулись.
– Толян, какого года у нас справочник? – спросил Соловец.
Дукалис пожал плечами:
– Не помню, кажется, прошлого.
– Вот именно что прошлого.
– Надо бы купить свежий, – произнес Ларин.