– У меня приятель есть, – вспомнил Чернаков, присев на сосновое бревно, валявшееся на берегу, – наш, мент. Его в том году главным гаишником назначили. В Кирпичевске, это под Питером. Ну, он, за новую должность, естественно, поляну накрыл. Скромную, в своем кабинете, для избранных. За знакомство, так сказать. Посидели и разошлись, тихо, без помпы. А там рядом воинская часть есть, на берегу залива. В тот вечер они к празднику какому-то готовились, салют испытывали. Серьезный такой, залпов тридцать. На следующий день весь Кирпичевск на полном серьезе обсуждал нового начальника ГАИ. Надо же, в честь назначения реальный салют устроил… А оплачивать будет из нашего кармана, подонок… Как, Юля, все-таки, много еще в мире жестокости и несправедливости…
Юля смахнула снег с бревна и присела рядом с Чернаковым и прижалась к нему.
– Здорово здесь…
– Я ж говорил, тебе понравится…
Он обнял ее за плечо.
– Мне так хорошо с тобой…
"Спасибо за добрые слова и оказанное доверие…"
– Серьезно, что ли?
– Серьезно…
"Блин, что ж теперь делать? Неужели, залетела?!.. Мама, мама!.."
Юля с нежностью смотрела на него. И одновременно вопросительно. "Что скажете, Вячеслав Андреевич? Ну, скажите, скажите, наконец, не томите".
"Никогда бы не подумал, что катание на коньках так хорошо развязывает язык".
Чернаков еще сильнее прижал ее к себе. Улыбнулся и поцеловал в холодный нос. Юля по-прежнему ждала ответа, смотря ему в глаза.
"Сериал "Любовь и белочки". (Четыре премии "ТЭФИ", одна "Золотой орел", две "Ники") Серия сто двадцатая, сопливая… Краткое содержание предыдущих серий: Некий начальник службы безопасности супермаркета Джакузин, женатый мужчина сорока шести лет неожиданно влюбляется в молодую продавщицу отдела красок того же супермаркета. То ли в шутку, то ли всерьез. Но у нее есть ревнивый и рогатый муж, страдающий запора…, тьфу ты, запоями… Влюбленные вынуждены скрывать свою страсть и заниматься сексом в не предусмотренных законом местах, рискуя нарваться на неприятности. Все это происходит на фоне производственных проблем в супермаркете на протяжении ста серий. Герою предстоит сделать нелегкий выбор – остаться в семье или зачать новую жизнь. Он терзается сто девятнадцать серий, не зная, как поступить. И вот, в один из выходных, накануне Нового года они инкогнито едут в загородный мотель кормить белочек и любоваться природными красотами. Покатавшись на коньках, героиня не выдерживает и, наконец, признается герою в своих тайных чувствах… Продолжение завтра, после программы "Кривоватое зеркало"".
Звучит песня… "Raimstain", "Du hast".
– Я тебя люблю.
Не устоял. Ответил. Рубанул сгоряча правду-матку. Без всякого вступления, типа:
"Видишь ли, Юля, я старый сатрап и не знаю слов любви. И вообще, я втерся к тебе в доверие, чтобы получать информацию о продавцах, ворующих товар…" Свершилось, выбор сделан.
"Граждане, Минздрав предупреждает – не целуйтесь в месте скопления чаек, риск заражения птичьим гриппом возрастает многократно!"
Они вернулись в теплый номер, Чернаков-Джакузин принялся накрывать стол, вернее, прикроватную тумбочку. Появился достойный повод выпить и закусить. Все-таки, не каждый день ты делаешь серьезный шаг влево, признаваясь в любви. Юля отправилась в душевую мыть фрукты.
Он вспомнил, что забыл штопор, позвонил наверх и попросил поднести. Через две минуты улыбающийся официант из ресторана стоял на пороге. Хорошая дрессировка. Как в цирке.
"Все-таки, капитализм, несмотря на звериный лик, доставляет и маленькие удовольствия", – подумал Вячеслав Андреевич.
Забрал штопор, дал червонец на чай и закрыл дверь за замок.
Он разлил вино, они подняли стаканчики.
– Ну, что дальше?
Чернаков понимал, о чем идет речь. О выборе, о политической воле. "I love you"
сказано, теперь придется за базар отвечать. Он правильно предполагал, Юля терзалась теми же мыслями, что и он. Так и кататься на коньках по выходным до старости? И гостиницы исследовать? В какой из них кровать шире?
"Ну, скажи, скажи, это не больно. Решительно и твердо. Ты ж солидный, уважаемый муж, не студент сопливый. Врежь кулаком по кровати! Ну! Ну, давай, не менжуйся…"
– Дальше?
– Да.
– В каком смысле?
Ответить Юля не успела. В дверь снова постучались. Вероятно, официант вернулся за штопором. Либо посчитал, что червонца на чай мало.
Чернаков поставил стакан с вином, чертыхнулся, и, подойдя к двери, повернул ключ.
Юля вскрикнула.
На пороге стоял Дима. Ее законный, но рогатый муж.
И был он недостаточно радостен. А рога остры.
* * *
У Василия совершенно некстати разболелся живот. Видимо, траванулся сардельками, купленными накануне на уличном рынке. Торговка гарантировала, что товар свежий, но, похоже, слукавила, гадина. Либо вином с того же рынка. С пестицидами, наверное, грузинское. А теперь брюхо сводит так, будто харакири сделал. И это в самый разгар выходной торговли, когда народ готов, не считая швыряться деньгами, охваченный предпраздничной лихорадкой. Покупает всякую муть, на которую в обычный день даже бы и не посмотрел.
Сейчас бы прилечь на часок-другой, ножки вытянуть, таблеточку скушать. Но в мешке еще на добрую тысячу хлопушек и петард. Их надо обязательно продать сегодня, в воскресенье, завтра такого наплыва народа в "Планету" не будет.
Вася вспомнил, как однажды у него прихватило живот в тюремной камере. Таракан, попавший в макароны, видимо был несвежий. Вдобавок к животу тогда разболелась и голова. В камере духота, да еще попутчики накурили. Мучался, мучался, потом не выдержал, попросил цирика, чтобы врача тюремного вызвал. Врач пришел. Через окошко, не заходя в камеру, спросил, в чем дело? Вася объяснил. Докторишка достал из кармана большую таблетку, разломил ее пополам и протянул внутрь камеры.
– Вот эта половинка от головы, эта – от жопы. Смотри, не перепутай.
– Да у меня живот болит, а не жопа!
– Будешь возникать, заболит и жопа.
Самое интересное, пилюля помогла. И от головы и от брюха. Медицина!
Машины на парковку все прибывали и прибывали. На въезде образовалась пробка, два серьезных мужа на джипах не желали уступать друг другу дорогу, пока разминаясь словесной перепалкой.
– А чего-й то я должен? С какой стати?
– А я с какой? У тебя помеха справа!
– К уродам это не относится!
– Это кто тут урод?
– Угадай с трех раз!
Загадка разгадана верно, разминка закончилась, теперь музыкальный конкурс.
Василий давно заметил, что все проблемы у людей начинаются с фразы "А чего-й то я должен?…"
Он присел на высокий поребрик, боль из нижней части живота перекатилась в верхнюю. Слева, в паре шагов от него примостился мужичок гламурной наружности, характерной для лиц, проживших добрую половину жизни ниже уровня асфальта и переработавших на мочу не одну цистерну алкогольной продукции. Через минуту со стороны "Планеты" подвалил второй "гламур", отличающийся от первого разве что менее резкой вонью.
– Купил? – голосом утопающего, увидевшего парус, спросил первый.
– А то, – из пошитого в начале шестидесятых пальто он гордо извлек стеклянный пузырек с голубой крышечкой и присел рядом.
Тут же на свет появилось два пластиковых стаканчика и пол-литровая бутылка из под минералки, наполненная мутноватой жидкостью. Затем привычная процедура изготовления коктейля "Яблоки на снегу". Вода плюс стеклоочиститель с ароматом зеленого яблока.
Пили без соломинки, но медленно смакуя.
– Ну, как? – деловито поинтересовался первый.
Второй, прищурив глаз и несколько раз причмокнув языком, с видом знатока коньячных оттенков, выдал авторитетное заключение:
– Бодяжный "Снежок"… Не фирма…
– Вот, суки! – ругнулся его приятель, со злостью посмотрев на "Планету" – даже здесь "паленку" продают.
– Это "черные" наверняка левак гонят…
– Да у нас ежели что хорошее появится, через пол года подделывать начинают! Травят русский народ, травят…
У Василия что-то заурчало в животе, боль немного отпустила. Не став дожидаться второго приступа, он ринулся в коммерцию.
– Барышня, салютик не желаете для своего мальчика? Совсем недорогой, прямо с базы, без посредников. Мальчик, смотри, какая штучка. Поджигаешь и через десять секунд, как е… Ха-ха-ха…
– Мама, мама, я хочу!
– Умный мальчик! Сразу видно, пятерочник.
– Отойдите от ребенка! Игорек, мы уже купили тебе салют.
Черт! Это все из-за живота! Болит живот, а перекосило рыло. С таким хрен чего продашь. Только распугаешь. Бесплатно предложишь, не возьмут.
Вася поднял со снега мешок, оглядел парковку, заметил выгружающуюся из минивэна семейную чету с мальчиком лет десяти, подбежал. Повторил попытку. Был тут же послан пузатым главой семейства туда, куда хозяин посылает работника, попросившего прибавку к зарплате. Послан прямо при ребенке. Ребенок не отреагировал. Привык.
У конкурентов дела шли успешней. Одни, раскрыв багажник машины, демонстрировали лежащие там наборы ножей, заявляя, что ножи привезены прямо с итальянского завода. Другие предлагали немецкие, но сделанные в Турции смесители. Напрямую от дилера. Причем разыгрывали целые спектакли. Кто-то из своих изображал случайного прохожего, заинтересовавшегося товаром. Расспрашивал о качестве, после лез за кошельком и "покупал". Добрый продавец естественно скидывал ему пару десятков рублей. Таким образом, создавался локальный ажиотаж. Публика клевала и активно скупала второсортное дерьмо, пылившееся в любом магазине хозтоваров.
А, может, ему тоже запустить пару ракет в рекламных целях? Наглядная агитация… Хотя сейчас светло, должного эффекта не получится.
– Мужики, фейерверк не нужен? – Вася заглянул в приоткрытое окно машины, в салоне которой курили два молодых парня, – по дешевке отдам… Прямо со склада.
Тот, что сидел за рулем, выкинул на снег окурок и молча посмотрел на Васю.
"Очень выразительный взгляд. И лицо прекрасно, как яйцо Фаберже… Все понятно без слов…"
Второй все-таки произнес пояснительную речь.
– Вали отсюда…
Вася не стал вступать в дискуссию. На его стороне правда, а на их – сила. Молча поднял мешок и отвалил, как велено.
"Уроды… Ну, сказали бы – не нужно, так нет – обязательно пальцы гнуть надо, словно я кот помойный. Подумаешь, на тачке… Крутизна. Ладно б джипарь был или "бумер". А то "четверка" дохлая…"
… Четверка… Кажется, серая…
Василий оглянулся. Конечно, цвет машины нельзя назвать чисто серым, скорее он был бежевым. Но пассажиры вполне соответствовали стандартам. Такие не то что дамочку битой отоварят, пол города передушат и не заметят… Чего они тут высиживают, а не идут в магазин, как все нормальные люди? "Планета" – не Исаакиевский собор, чтоб на нее любоваться.
Номеров на тачке не разглядеть, двойным слоем грязи замазаны, хотя сам кузов не очень то и грязный…
"Ничего, ребятки, сейчас узнаете, как нормальных людей посылать…"
Вася, позабыв про боль, двинулся к дверям супермаркета. На "воротах" стоял охранник, не слишком уважавший "маркетологов", в том числе и Василия. Раньше, может, и уважал, когда те отстегивали "десятину" от выручки. Но после того, как турнули напарника, тоже получавшего "десятину", уважать перестал.
Чернаков, к слову, как и обещал, Василия не подставил. Иначе б "маркетологу" пришлось переезжать на другой объект, что в его планы не входило в силу удачного географического расположения "Планеты". Десять минут пешком от дома.
– Здрасте… Начальник работает? – Вася не стал называть фамилию Чернакова, дабы охранник не заподозрил, что они хорошо знакомы – Какой? Чернаков?
– Наверное… Мне все равно.
– Чернаков выходной, есть старший смены. А зачем тебе?
– Приятеля потерял… Хочу, чтоб объявление дали.
– Обойдешься…
Василий прикинул, стоит ли говорить охраннику про парней? Решил, что не стоит.
Возможно, он ошибся, мало ли в городе серых "четверок"? А скажет – навлечет на себя ненужные подозрения.
Лучше вернуться и попробовать разглядеть номер машины, даже если он липовый.
– Всего доброго. С наступающим.
"Четверки" на прежнем месте уже не было.
У Василия снова свело болью живот.
* * *
– Достань, пожалуйста, аптечку… Слышишь? Там, в бардачке.
Юля вздрогнула.
– Что?
– Аптечку достань. Там пластырь, кажется, был, – повторил Чернаков, прижимавший к правой скуле окровавленный платок.
Юля откинула крышку, вытащила коробочку с нарисованным красным крестом.
– Да, есть…
– Заклей… Я сейчас приторможу.
Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, после остановил машину. Юля отрезала кусок марли и пластыря.
– Очень больно?
– Клюшкой по зубам больнее. А это мелочи, через неделю заживет.
"Но шрам останется наверняка, – подумал он про себя, – ссадина глубокая, надо бы швы наложить… Еще повезло, что увернулся. Если б отвертка вошла в глаз, сейчас бы смотрел на мир в монорежиме. А потом бы еще стекляшку пришлось бы вставлять".
Несмотря на трагичность момента, Вячеслав Андреевич улыбнулся, вспомнив рекламный ролик какого-то моющего средства. Ролик крутили пару дней по региональным каналам, но затем сняли, видимо, испугавшись тонкости юмора. Мужик в фартучке, стоя в профиль к зрителю, мыл у раковины посуду тем самым средством. Наконец, вымыв последний стакан, он ставил его на стол и поворачивался лицом в экран. На глазу черная повязка. Мужик устало вытирал лоб, при этом нечаянно цеплял рукой повязку. После этого шел крупный план вымытого стакана. В стакан падал стеклянный глаз и начинал весело прыгать. На фоне этого веселья звучал слоган. "Чистота радует глаз!"
Если б не природная реакция, Чернаков завтра смог бы сыграть в подобной рекламе без дублера.
Да, сцена в мотеле удалась. Классика. Антология анекдота. "Возвращается муж Дима из командировки…" Впрочем, в тот момент было не до анекдотов. Смешно, когда с другими…
Сразу за Димиными рогами Чернаков увидел отвертку. Приятных габаритов. С плоским жалом. При попадании в незащищенную часть тела пробивает ее насквозь. Инструмент, направляемый уверенной рукой, летел в лицо. С точки зрения мужа – в наглое рыло.
Но любовник оказался тоже не лыком шит. Благо, что ежегодно сдавал нормативы по физической подготовке, в том числе по искусству самообороны без оружия. До искусства, вообще то далеко, зачеты больше сдавались формально, и нож у инструктора был резиновым, но за двадцать лет даже обезьяна запомнит минимальный набор движений.
Упражнение номер один. "Защита от удара ножом спереди". Делай раз! Шаг вперед, блокируем руку нападающего с одновременным нанесением расслабляющего удара ногой в голень врага.
Вышло хреново. Ибо нож все-таки не резиновый, а удар не бутафорский. Жало зацепило скулу. Но, слава Богу, удалось захватить руку, после чего началось перетягивание отвертки, сопровождаемое первобытным матом с обеих сторон. Самое обидное, Дима не хотел ничего слушать, и предложения спокойно разобраться за столом переговоров понимания не нашли. "Убью, да убью… Обоих". Юля что-то кричала, но Чернаков не слышал, увлеченный единоборством.
Отвертку вырвать не удалось, в ход пошло упражнение номер два. (Печатается в инструкциях под грифом "Секретно") "Атака предметом, подвернувшимся под руку". Подвернулась бутылка с вином. (Спонсор драки – винодельческая кампания "Молдавские игристые вина". Наслаждение в каждом глотке!). Но в последнюю секунду Вячеслав Андреевич все же ослабил удар, из практики помня о непредсказуемых последствиях черепно-мозговых травм. Либо дураком останется, либо вообще падет смертью труса. А устранять соперника в его планы не входило. Поэтому удар получился скорее формальным. Легкое поглаживание по лысеющему темени.
Но этого хватило. Бутылка разбилась, молдавские пестициды бросились в атаку. Дима рухнул на ковер вслед за осколками. "А все-таки я его замочил, – подумал Чернаков, – хотя бы в переносном смысле". В прямом – Дима остался жив. Схватился руками за головушку, свернулся калачиком и нецензурно мычал, словно не доеная корова. Юля, вместо того, чтобы спокойно добить, бросилась к нему понесла какую-то чушь, вроде "Тебе не больно?…"
"За атаку игрока, не владеющего шайбой, на две минуты удаляется Вячеслав Чернаков, номер десятый…"
Запасы спиртного кончились, поэтому оставался один путь. На улицу. И побыстрее, пока к раненному не вернулись силы. Вячеслав Андреевич схватил одежду, обувь, сумку, не без усилий оторвал от раненого Юлю и вместе с ней выскочил из номера. Запер дверь снаружи, оставив соперника наедине с нетронутой закуской.
Поднявшись, бросил ключ на стойку портье.
– В нашем номере отдыхает молодой человек. Не беспокойте его. Будет стучать, не обращайте внимания. Он немного выпил.
– Конечно… А что у вас с лицом?
– Побрился неудачно…
– Может, вызвать "Скорую"?
– Спасибо, у меня в багажнике дежурный врач.
Они обулись прямо в холле и почти бегом покинули уютный мотель, так и не ставший для них родным. Чернаков зажал скулу платком, кое-как, одной рукой, вывел машину из конюшни. Проскочил по лесной дороге и выпорхнул на трассу.
В машине Юля расплакалась.
– И что теперь делать?… Он же меня убьет…
– Спокойно, придумаем что-нибудь… Откуда он свалился?
– На машине приехал. Я ее видела. На парковке.
– У него есть машина?
– "Копейка" отцовская. Рыжая такая. Во дворе стоит. Он на ней почти не ездит. Некуда, – Юля со страхом обернулась назад, опасаясь, что муж бросился в погоню.
– Но откуда он узнал, что мы тут? Может, разговор подслушал?
– Вряд ли… Я на кухне была, когда ты звонил. И потом, я ж не говорила, куда мы едем!
– Значит, все-таки прочухал… В принципе, за пол года мог. Ты ж не особо маскировалась.
– Старалась…
Чернаков вернулся на несколько часов назад, к моменту, когда забирал Юлю от дома. Они задержались на остановке на пару минут, не больше. Он протер заднее стекло и сразу поехал. По дороге в следующие позади машины особо не вглядывался, больше о предстоящем отдыхе мечтал. Да если б и вглядывался, слежку не срубил бы. Она только в сериалах хорошо рубится.
Но все равно, что-то не клеится. Чтобы грамотно "сесть на хвост" надо стоять на "товсь". Маловероятно, что Дима, проводив жену, за минуту раскочегарил покрытую плесенью машину и бросился в погоню. С другой стороны, если бы готовился к поединку, взял бы не автомобильную отвертку, а что-нибудь повесомей.
– Когда он в последний раз садился за руль?