- Паша? Ну точно - богатым будешь.
Павел Опарин когда-то действительно работал у них в отделе опером и участковым. Много и необузданно пил, потерял "ксиву", устроил пьяную стрельбу в своей коммуналке и был уволен. В отдел он почти не заходил, никто с ним особо отношений не поддерживал и скоро его имя кануло в лету, как имена многих мелькнувших и мгновенно погасших на небосводе уголовного розыска. Сейчас он был чисто выбрит, носил модные дорогие очки и вертел в пальцах пачку "Парламента".
- Какими судьбами?
- На рынке был.
- Ясно. А чего раньше не заглядывал?
- Так кто ж знал, что ты здесь.
- А я Хохмачеву говорил! И этому здоровому! Как его? Сергееву! Они часто заходят. Обедают. С рыночными чего-то трут. Ну, мое дело - сторона. Сам понимаешь. У меня своя работа!
Опарин произнес это с таким выражением, словно работал президентом "Лукойла". На его форме красовался знак в виде молнии на фоне согнутого дерева. Ледогоров вспомнил табличку на дверях кафе: "Объект охраняется охранным предприятием "Смерч"".
- Работаешь здесь? - он сам понимал идиотизм вопроса, но просто не знал, о чем говорить с бывшим сослуживцем и уже проклинал момент, когда решил зайти пообедать именно сюда.
- Ну! - Опарин расплылся в улыбке. - Фирма!
Ледогоров не сдержался и усмехнулся. Паша это заметил.
- А чего? - в голосе его просквозила обида. - Серьезная компания. С улицы не берут. Работа суточная. Через двое на третьи. Я еще в одном месте подрабатываю. Баксов шестьсот выходит. Не то что в ментуре! И нервы никто не треплет.
Ледогоров кивал, стараясь как можно быстрее съесть горячую шаурму. Аппетит окончательно улетучился. Опарин тараторил без умолку, даже не интересуясь, слушают его или нет,
- Я тут в уважухе. Может, скоро старшим объекта сделают. Там майор бывший с ПВМ. Он ни хрена не справляется. В частном бизнесе, Саня, выживает не всякий! Это в ментовке все равны, а здесь свое место заработать надо.
Создавалось впечатление, что Опарин лично раскрутил самую крутую в городе "охранку". Ледогоров усиленно жевал, продолжая кивать в такт его излияниям. Большой размер порции неожиданно начал раздражать. Было очень душно. Нагретый солнцем воздух смешивался с жаром из кухни.
- Жизнь на "гражданке" - это не ментура…
В кафе вошли двое: высокий седой мужчина в строгом костюме, с явно военной выправкой и коренастый парень в таком же как у Опарина черном "милитари". Паша сидел спиной к выходу, продолжая болтать без умолку. Они подошли. Седой тронул его за плечо.
- Опарин! Почему отвлекаемся?! Почему посторонние за служебным столом?! Почему спиной к входу?! Работать надоело?! Хочешь свалку металлолома охранять?! Где дубинка? А?!
Паша вскочил. Он был похож на старшеклассника, застигнутого военруком курящим в школьном туалете. Ледогоров доел шаурму, допил кофе и потянулся за салфеткой.
Седой смерил его командирским взглядом.
- Вы кто? Ваши документы!
Ледогоров вытер губы и бросил розовый бумажный шарик в тарелку.
- А ваши?
Не вставая, он показал удостоверение. Седому пришлось согнуться, чтобы его прочесть. Парень в форме равнодушно смотрел в стену.
- Извини, майор. - Седой выпрямился. - Я сам бывший подполковник милиции. Вот проверяю несение службы охранниками фирмы.
Ледогоров убрал "корки" и кивнул.
- Все-таки документы можно?
В принципе, все это ему было на хрен не нужно. Просто хотелось чуть осадить нагловатого бывшего "подпола". Напомнить ему, что он "бывший". "Бывший"! А ведь через пять дней…
- Пожалуйста!
Он только чуть глянул в массивное удостоверение с оттиском "ОП "Смерч"". Поликарпов А. А. состоит в должности начальника первого дивизиона.
"Хорошо, что не эскадрона или батареи."
- Спасибо. Счастливо, Паша.
Он начал протискиваться между уже порядком заполненными столиками и усмехнулся, услышав, как у него за спиной Седой повернулся к своему спутнику.
- Костя! Пометь себе, - выписать этому барану штраф в размере оплаты трех смен.
Вечерело.
* * *
В отделе стояла мертвая тишина. Все двери заперты. Никого. Ледогоров открыл кабинет. На столе тихим потрескиванием бурчал телефон. Утром он убавил громкость звонка до минимума.
- Да?
- Саша! Это Копылов! Я слышал, что ты уходишь? А я? А дело? А Кобалия?
В голосе Лени слышалась почти детская обида. Ледогоров молчал.
- Так же нельзя! Мы поймаем его! И посадим!
Ледогоров облизнул губы.
- Леня! Я перезвоню попозже.
Едва трубка легла на аппарат, он снова разразился своим тихим бормотанием.
- Да, Леня.
- Это я, - Полянского было слышно как из соседнего кабинета. - Я уже знаю. Это все из-за меня.
- Еще один. Все прогрессивное человечество солидарно…
- Не юродствуй! Если бы я…
- Хватит, Серега! Как теща?
- Плохо. Но я…
- Даже и не думай! Сиди там. Жаннку поддерживай. Ни один бандит не стоит близких.
Полянский молчал.
- Слышишь?
- Слышу. Ты только глупостей не делай, а?
- Не буду! - соврал Ледогоров. - Пока. Звони.
Жара не спадала. День.клонился к вечеру. Он достал из стола деньги, принесенные Че-лышевым и пересчитал их. Снова заговорил телефон. Юлька.
- Привет. Ты как?
- Нормально.
- Точно?
- Точно.
- Точно-преточно?
- Да.
В ее тоне чувствовалось явное недоверие. Она даже вздохнула.
- А я работу нашла. Лучше прежней.
- Здорово.
- Ты правда рад?
- Конечно.
- Я уже дома. Жду тебя и очень люблю.
Он сунул деньги в карман.
- Я скоро.
Последние языки солнца выползали из кабинета, оставляя следы в виде глубоких синих теней.
* * *
- Точно кушать не будешь?
Мама поставила на стол сахарницу и две знакомые с детства фарфоровые кружки с рисунками из "Золотого Петушка".
- Нет! Я только-только.
- Зачем есть где-то, незнамо что, если до дома пять минут ходьбы. Ледогоров не ответил, помешивая крепкий душистый чай.
- Спасибо за лекарства, сынок. Я даже не представляю, сколько они стоят.
Он махнул рукой.
- Мне ребята бесплатно достали.
Пригубил чай.
- Мам, я увольняюсь из милиции.
Она никак не отреагировала. Отломила кусочек пряника, подвинула ему розеточку с вареньем.
- Что-нибудь случилось?
Он усмехнулся.
- Нет. Просто устал. Хочу спокойной жизни. Хочу семьи. Хочу денег.
Она кивнула.
- И куда ты пойдешь?
- Мало ли хороших мест? Вон сколько бывших наших ребят в службах безопасности работают.
Она опять кивнула. Он рассердился.
- Я думал, ты обрадуешься! Ты же сама этого всегда хотела. А сидишь мрачнее тучи.
Мама прожевала пряник и замахала руками.
- Что ты, что ты! Я просто очень хочу, чтобы все было так, как ты действительно хочешь, сынок!
- Так я хочу!
- Ну и замечательно.
За окном набегали сумерки. Ледогоров поднялся.
- Пойду домой. Устал.
- Конечно, сынок, - мама помялась секунду. - Доктор звонил. Сказал, что у тебя срок кодировки уже вышел. Спрашивал, надо или нет снова… - Она умолкла.
Он взял ее за руку.
- Не волнуйся! Уже ничего не надо.
- А может…
- Не может.
Мать кивнула, но глубоко в глазах ее продолжала гнездиться тревога. Ледогоров поцеловал ее в сухую щеку.
- Меня даже не тянет.
Она снова кивнула.
- Проводи меня до дверей.
Теплый воздух, струящийся от остывающего асфальта, делал вечерний пейзаж размытым как акварель. Пахло бензином, гарью и сиренью. Ледогоров поддал носком кроссовки пустую банку. Она с лязганьем покатилась по тротуару. Немногочисленные прохожие обернулись. От второго удара она вылетела на мостовую и хрустнула под колесом грузовика. Ледогоров достал сигарету, повертел ее в пальцах и убрал обратно в пачку. Было душно.
* * *
Грозы хочется, но ее нет. Хочется ветра, но и его нет. Даже темноты нет настоящей. Вместо нее серо-коричневая дымка, слегка колышущая занавеску.
- Ты никогда мне этого не простишь.
- Не говори ерунды.
- Я всегда тебя чувствую.
- Чушь! Причем здесь ты!
На потолке пляшет синий отблеск работающего в окне напротив телевизора. Внутри него мечутся тени.
- Я знаю.
- Прекрати.
- Я знаю.
- Прекрати, я сказал!
- Ты никогда раньше на меня не кричал.
Он садится и тянется за сигаретами. Огонек зажигалки вспыхивает во мраке теплым маячком.
- Извини.
Она целует его в спину.
- Я же говорю - не простишь.
Он не отвечает. Она приподнимается и приникает к нему всем телом.
- Я всегда тебя чувствую.
Темно.
* * *
- Ледогоров? Да, есть такой. - Вышегородский переложил телефонную трубку из одной руки в другую. Собравшиеся на утреннюю "сходку" опера притихли. - Нет, не в отпуске. Да, работает. Пишу.
Небо за окном имело нежный сапфировый цвет. От проснувшегося солнца воздух казался размешанным в розовом тумане. Тополь замер как затаившееся в засаде гигантское диковинное насекомое. Ледогоров смотрел на все это и даже взглядом не хотел возвращаться в душный полутемный кабинет к запахам пыли, бумаги, клея и кожи.
- Хорошо. Я записал. - Артур положил трубку и задумчиво посмотрел на телефонный аппарат. - Все работать. Саша, задержись.
Опера потянулись к выходу. Идущий последним Армишев аккуратно притворил дверь. Ледогоров отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на Вышегородского.
- Кто это?
- У СБ. Вызывают тебя. - Артур оторвал листок календаря. - К одиннадцати. В отдел служебных проверок.
Ледогоров взял протянутую бумажку.
- Понял. Буду.
- Что ты натворил?
Он усмехнулся.
- Не боись. Если бы натворил - в прокуратуру бы вызывали.
Из-за крыш наконец вынырнул красный сверкающий шар солнца. Его рыжие языки лизали пол кабинета.
- Я пошел.
На часах было десять. Он зашел в "Василису", взял "полтинник" коньяку и, усевшись в угол, закурил.
Через пять минут после его ухода хмурая сменщица Ксении Валя удивленно повертела перед глазами нетронутую рюмку и, пожав плечами, слила содержимое обратно в бутылку.
* * *
- С какого года в органах?
- С девяносто первого?
- Где и на каких должностях работали?
Майор-"уэсбэшник" был немолод, худ и невообразимо скучен. От одного его вида во рту становилось кисло. Он носил очки со стеклами-"хамелеонами" и все время казалось, что у него просто нет глаз.
- У вас на столе выписка из моего личного дела.
- Неважно. Я хочу услышать от вас.
Ледогоров вздохнул и посмотрел на высокий потрескавшийся потолок.
- Я не помню. Много всего было. Память подводит.
Майор оторвался от материала перед собой, достал пачку "Невских" и закурил. Ледогоров почему-то подумал, что "Невские" припасены специально для демонстрации честности и бедности, а где-нибудь в столе найдется и пачка нормальных сигарет.
- Зря ты так начинаешь. Проблемы у тебя серьезные.
Ледогоров вынул из кармана свой "Вин-стон" и взял со стола зажигалку.
- Да? Надо же.
- Точно. И я не разрешал тебе курить.
- А я тебе.
- Хватит тыкать мне.
- Ты первый начал.
- Я официальное лицо…
- А я "хрен с бугра".
Ледогоров с удовольствием выпускал дым. Майор пришел в легкое замешательство. Видимо, еще никто не вел себя так в его кабинете. Он нервно потер ладонью мгновенно вспотевший лоб и уткнулся в лежащие перед ним бумаги.
- Значит так, Александр Игоревич, - продолжил он официальным тоном. - К нам поступило заявление от директора магазина "Аре" Заправиной Софьи Николаевны, в котором она пишет, что вы, сожительствуя с работницей магазина Юлией Шадриной, постоянно требуете повышения ей зарплаты, покрываете совершения ею хищений из магазина, угрожаете… А два дня назад вы в состоянии алкогольного опьянения ворвались в магазин, избили двух друзей Заправиной и грозили ей самой физической расправой.
Ледогоров покачал головой.
- В состоянии алкогольного обвинения?
Майор кивнул.
- Да.
- Ужас какой.
"Уэсбэшник" достал бланк объяснения.
- Что можете пояснить.
- Ничего.
- В каком смысле?
- Во всех. Статья пятьдесят первая.
Майор недоуменно покачал головой.
- Но это не допрос.
- Тем более, - Ледогоров встал. - Я пойду? Или будете меня задерживать?
За окном по залитой солнцем Конюшенной площади сновали автомобили. "Уэсбэшник" ухмыльнулся.
- На твоем месте…
- Из нас каждый на своем месте. Отметь пропуск.
На стол лег бумажный квадратик. Майор не пошевелился.
- Крутой?
- Нет. Просто устал доказывать, что я не верблюд.
- Я делаю свою работу.
- Тогда делай ее хотя бы вежливо, а не растопырив пальцы.
- Тебя забыл спросить!
- Вот-вот. Отметь пропуск. Я отказываюсь давать объяснения.
- Будешь в прокуратуре отвечать.
- Ради бога.
- А руководству твоему я сегодня же сообщу. Вылетишь в три минуты.
- Пропуск отметь.
Майор наконец подтянул к себе листок и расписался.
- Счастливо оставаться.
По площади с ревом пронеслась группа байкеров. Ледогоров нашел телефон-автомат и набрал номер. Юлька была еще дома.
- Сходи в травму. Сними побои.
Она удивилась.
- Зачем?
- Надо. Сходи.
- У меня уже зажило…
- Скажи, болит до сих пор.
- У тебя проблемы?
- Нет. Сходи в травму!
Она помолчала.
- Хорошо. Только не кричи на меня.
- Извини.
Ледогоров повесил трубку и подумал, что стал срываться. Захотелось выпить. Воображение мгновенно нарисовало рюмку коньяку и бутерброд с рыбой. Он помотал головой. Было жарко. Солнце нещадно пекло кожу. Даже волосы на голове стали горячими. Ледогоров снова снял трубку. Подошли две девчонки. Лет по пятнадцать. Накрашенные, в завязанных узлом на животе рубашках и широких джинсах "клеш".
- Дадите карточку позвонить?
- Нет.
Они явно не ожидали.
- Почему?
- Самому нужна.
Одна рассмеялась, решив, что это шутка.
- А пивом угостите?
- Нет. Это портит фигуру.
- Ну и жмот.
Обе фыркнули и пору лили прочь.
"Нормально! Я еще и жмот!" - подумал Ледогоров, набирая номер Долгова.
- Привет, это я. Ты хотел поговорить?
- Да! Старик, у меня сейчас стрелка в кафе "Пит-Стоп". Знаешь?
- Да.
- Подгребай. Заодно перекусим. Я угощаю.
Идя по набережной и глядя в мутные воды канала Грибоедова, Ледогоров думал, что, конечно, крутовато взял с "уэсбэшником" что подстраховаться все-таки придется и что как всегда, они моментально потеряют к нему интерес, узнав об увольнении. По коричневатой воде скользили катера, набитые жизнерадостными людьми, которые встречаясь с ним взглядом, .принимались весело махать руками.
* * *
- Салат будешь?
- Давай.
- По полтинничку? А, извини, я забыл. Сок? Минералка?
Ледогоров помолчал. От разнообразия этикеток в баре рябило в глазах. Отдельно, прямо на стойке, громоздилась трехлитровая бутылка "Метаксы", с краником.
- Ну?
- Сок, - выдавил он наконец.
Долгов сделал заказ и покрутил стоящую на столе пепельницу.
- А я курить бросил. Представляешь? Вот что значит другой образ жизни.
Ледогоров кивнул и внимательно посмотрел на него. Дима здорово изменился. В "ментовке" он был порывист, стремителен, подвижен. Говорил быстро, сопровождая речь выразительной мимикой. Сейчас лицо его округлилось. Движения стали ленивыми и вальяжными. Голос звучал плавно. Он очень нравился сам себе в тонком белом пиджаке и шелковой рубашке. Загорелое запястье перехватывал массивный желтый браслет.
- Золото. - Долгов, видимо, перехватил его взгляд.
- Скажи еще: "И у тебя такой будет!"
- И у тебя такой будет!
Ледогоров усмехнулся.
Официантка принесла заказ.
- Излагай.
Долгов ковырнул вилкой селедку "под шубой".
- Все просто. Моя консультация специализируется на мелких делах. Кражи, грабежи, разбои, хулиганки. Все районы поделены между нашими адвокатами. В зависимости от того, кто где может решить вопрос. Работаем плотно с дежурными следователями. На проценте. Основное - решение вопроса о "подписке". Понимаешь, в общем?
Ледогоров кивнул и отпил сок. К салату он не притронулся.
- Проблема в том, - продолжил Долгов, - что Архитектурным районом я занимался сам. А сейчас навалом дел по организации работы. Вон на правом берегу бывшие местные пытаются сколотить свою команду и зарабатывать без нас. Надо с ними разбираться. В общем, тебя все в районе знают. Я тебе следаков своих передам, новых подберешь сам - и вперед. Зарабатывай. В нашу Межпланетную коллегию я тебя протащу за пару дней. Только не забывай двадцать процентов в казну засылать.
Он налег на селедку. Ледогоров молча пил сок. В десятке телевизоров вокруг ревели
двигатели болидов "Формулы-1". Монотонно сливались в ушах голоса многочисленных посетителей. Долгов доел и потянулся к бутылке "Боржоми".
- Ну как?
- Клево.
- А я о чем! Знаешь, каких трудов стоило эту систему по всему городу отладить!?
Ледогоров кивнул.
- Интересно…
- Еще как! И не надо с "громкими" делами связываться. С операми главка бодаться.
- Да нет. Я говорю, интересно, сколько ты таким образом моих дел развалил?
Долгов махнул рукой.
- Да ладно. Большинство клиентов так и так бы вышло. И вообще, привыкай к другой стороне баррикад.
Ледогоров усмехнулся, наклонился к нему поближе.
- Дима, обещай мне одну вещь, - полушепотом попросил он.
Долгов вытер губы салфеткой и тоже подался вперед.
- Какую?
Остатки сока полетели ему в лицо.
- Как можно реже попадаться мне на глаза. А то не выдержу.
- Ты чего? Идиот?
Деньги никак не доставались из тесного кармана джинсов.
- Это за угощение! Сдачу оставь себе, ублюдок!
Долгов пытался вытереть пятна с пиджака.
- Лучше бы ты пил, псих! Знаешь, сколько это стоит?