Делать было нечего. Он вышел из "паккарда". Две или три машины отчаянно сигналили где-то сзади. Администратор крикнул:
- Эй, старина, дай им дорогу! Мерзавец в моих руках. - Он схватил Д. за отворот пальто.
- Это лишнее, - сказал Д. - Я готов дать объяснения мисс Каллен или полиции.
Машины проехали мимо. За спиной администратора возникла фигура шофера. Л. стоял рядом с "даймлером", разговаривая через окно с кем-то, сидевшим в машине.
- Думаешь, ты очень хитрый, - сказал администратор. - Рассчитываешь, что мисс Каллен, по доброте своей, не станет подавать на тебя в суд.
Монокль бешено раскачивался на шнурке. Администратор приблизился к Д. и прохрипел ему в лицо:
- Не надейся на ее жалость.
Один его глаз был странно неподвижен и голубоват, как глаз рыбы, в нем нельзя было прочесть никаких чувств. Он продолжал:
- Знаю я вашу породу. Втерся к ней в доверие еще на пароходе. Я тебя сразу заприметил.
Д. сказал:
- Я тороплюсь. Дайте мне возможность встретиться с мисс Каллен или доставьте меня в полицию.
- Ездят сюда всякие иностранцы, - не унимался администратор, - пристают к нашим девушкам. Пора вас проучить…
- Ваш приятель, который там стоит, по-моему, тоже иностранец…
- Он джентльмен.
- Не понимаю, - сказал Д., - что вы собираетесь делать?
- Будь моя воля, я бы засадил тебя в тюрьму. Но Роз - мисс Каллен - не хочет заявлять на тебя в полицию.
Он основательно выпил - от него здорово несло виски.
- Мы поступим с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь - просто зададим тебе взбучку.
- Вы хотите драться со мной? Но вас же трое.
- О, тебе будет предоставлена возможность защищаться. Снимай пальто. Ты обозвал этого парня вором? Сам ты ворюга. Он тебе сейчас за это вмажет.
Д. ощутил ужас:
- Если вы хотите драться, тогда нельзя ли на пистолетах - один на один?
- У нас это не принято.
- Вы просто хотите воспользоваться чужими кулаками.
- Ты же знаешь, - сказал администратор, - что у меня протез, - он вынул руку из кармана и поводил ею перед лицом Д. Затянутые в перчатку неподвижные, негнущиеся пальцы напоминали руку огромной куклы.
- Я не буду драться.
- Это уж твое дело.
Шофер подошел сбоку. Он был без шапки и без пальто, в тесноватом грубом синем пиджаке, снимать который он посчитал излишним. Д. сказал:
- Он на двадцать лет моложе меня.
- Здесь не Национальный спортивный клуб. Мы не собираемся устраивать соревнования, - буркнул администратор. - Мы хотим тебя проучить.
Он потянул Д. за воротник.
- А ну раздевайся.
Шофер дожидался, опустив сжатые кулаки. Д. медленно снял пальто. Как тогда в тюрьме, когда взлетела дубинка и он увидел лицо охранника, его вновь объял ужас перед физической расправой, перед человеческой деградацией. Вдруг он заметил, что сзади подъезжает машина. Он метнулся на середину шоссе и замахал руками.
За рулем маленького "морриса" сидел худощавый мужчина, рядом с ним - седая дородная дама. С видом самодовольным и презрительным она рассматривала странное сборище на дороге.
- Послушайте, - сказал мужчина, - что здесь происходит?
- Пьяные, - ответила его жена.
- Все в порядке, старина, - сказал администратор. Он снова водрузил монокль на свой рыбий глаз. - Меня зовут капитан Керри. Знаете - из клуба "Тюдор". Этот тип украл машину.
- Вы хотите, чтобы мы сообщили в полицию? - спросила дама.
- Нет, не стоит. Владелица - милейшая девушка, добрейшее существо на свете, не хочет заводить дело. Мы сами его проучим.
- Ну, значит, мы вам не нужны, - сказал человек за рулем. - Я не хотел бы вмешиваться…
- Он, знаете, из тех иностранцев, - объяснял администратор, - которые слишком распускают язык.
- Ах, иностранец, - женщина поджала губы. - Поехали, дорогой…
Муж включил сцепление, и машина скрылась в тумане.
- А теперь, - спросил администратор, - ты будешь драться? - И презрительно добавил: - Не трусь. Все будет по справедливости.
- Отойдем-ка лучше в поле, - сказал шофер, - тут слишком много машин.
- Я не двинусь с места, - сказал Д.
- Ладно, тогда здесь.
Шофер ударил его легонько по щеке, и руки Д. инстинктивно поднялись, чтобы прикрыть лицо. В тот же миг шофер нанес ему удар в зубы. При этом он одним глазом косил куда-то в сторону и потому казалось, что бьет он как-то небрежно, между делом, в полсилы. Дрался он, что называется, "не по науке" и, кажется, стремился не столько побыстрее одержать победу, сколько разбить ему в кровь лицо и причинить побольше боли. Д. не знал, что делать со своими руками, он и не пытался нанести ответный удар - мысль о том, чтобы прикоснуться к этому человеку, внушала ему ужас и отвращение. Шофер прямо-таки молотил его. Д. думал с отчаянием: "Он скоро перестанет, они же не хотят меня убить". После очередного удара он упал. Администратор сказал:
- Вставай, вонючка, не притворяйся.
Когда он поднялся на ноги, ему почудилось, что Л. держит в руках его бумажник. Слава богу, подумал он, что я спрятал бумаги в носок, туда они не доберутся. Шофер подождал, пока он встанет, и нанес ему удар такой силы, что он отлетел к живой изгороди. Шофер отступил на шаг и ждал, ухмыляясь. Д. видел с трудом, рот его был полон крови, сердце прыгало в груди, и он думал с непонятной радостью: Идиоты, они действительно меня убьют. В конце концов это было бы неплохо. Пусть убивают. - Собрав последние силы, он выбрался из кустарника и ударил шофера в живот. Он услышал, как администратор закричал:
- Ах ты, свинья! Бить ниже пояса! Давай, кончай его!
Он снова рухнул наземь от удара кулаком, который показался ему твердым, как кованый каблук. Странно, но ему послышалось, будто кто-то считает: "Семь, восемь, девять".
Один из них расстегнул на нем пиджак. Вдруг ему почудилось, что он опять лежит в подвале, заживо похороненный под грудами битого кирпича, рядом с мертвой кошкой. Потом он ощутил прикосновение чьих-то пальцев, шаривших в поисках чего-то по его рубашке. Вернулось зрение, и он увидел почти в упор физиономию шофера. Чувство торжества охватило его - он выиграл этот раунд. Он презрительно усмехнулся в лицо шоферу.
Администратор спросил:
- Как он - в порядке?
- Да, сэр, в полном порядке.
- Ну, - обратился администратор к Д., - надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком.
Д. с трудом встал на ноги. Ему бросилась в глаза явно озадаченная физиономия администратора. Он напоминал школьного учителя, который высек ученика, но убедился при этом, что тот неисправим. Администратор повернулся спиной к Д.
- Ну, поехали. Я сам поведу машину мисс Каллен.
- Вы меня подвезете? - спросил Д.
- Тебя? Конечно, нет, черт возьми. Можешь топать пешком.
- В таком случае ваш приятель, быть может, вернет мне пальто?
- Сам возьмешь.
Д. подошел к кювету, в котором валялось его пальто. Он не помнил, что оставил пальто именно здесь, рядом с машиной Л. Тут же лежал бумажник. Он наклонился за вещами, и, когда, превозмогая боль, распрямился, увидел Роз. Все это время она сидела на заднем сиденье "даймлера" - машины Л. Он снова заподозрил весь мир в вероломстве - неужели она тоже заодно с Л.? Нет, это абсурд, конечно. Она пьяна и обо всем происшедшем имеет еще более смутное представление, чем этот идиот капитан Керри. Застежка-молния на его бумажнике была раскрыта, она всегда заедала, а тому, кто открывал бумажник, было не до того, чтобы его застегивать. Он поднес бумажник к окну машины:
- Посмотрите, эти люди очень старались. Но они не нашли того, что им нужно.
Она взглянула на него сквозь стекло с отвращением - наверное, лицо его было в кровоподтеках.
Администратор сказал:
- Оставь мисс Каллен в покое.
Д. продолжал:
- Всего-навсего выбили несколько зубов. Ну, что же, в моем возрасте так или иначе их приходится терять. Быть может, мы с вами увидимся в Гвин-коттедж.
Она смотрела на него с безнадежно озадаченным видом. Он хотел приложить руку к шляпе, но шляпы на голове не было, должно быть, он потерял ее где-то на дороге. Он сказал:
- А сейчас вы должны меня извинить. Мне предстоит долгий путь пешком. Но я хочу вас серьезно предостеречь: будьте осторожны с этими людьми.
Он зашагал в сторону Лондона и услышал, как в темноте, позади него капитан Керри негодующе воскликнул: "Вот дьявольщина!" Ему подумалось, что день был длинный но, в общем, успешный.
События этого дня не были для него неожиданными - в такой атмосфере он прожил последние два года. Окажись он на необитаемом острове, и там бы насилие каким-то образом вторглось в его одиночество. Уехав из своей страны, он не ушел от войны, изменились только средства: кулаки - вместо бомб, воровство - вместо артиллерийского обстрела. Только во сне он отдыхал от насилия - сны его как правило воскрешали мирные сцены прошлой жизни. Как это называется - компенсация или исполнение подсознательных желаний? Но тайны собственной психики его теперь мало занимали. Снились ему обычно университетские аудитории, его жена, иногда - вкусная еда, вино и очень часто - цветы.
Он шел по обочине дороги, чтобы не попасть под машину. Мир был окутан густой тишиной. Порой из темноты выступал коттедж с пристроенным к нему курятником, изредка меловые откосы дороги вспыхивали, как киноэкраны, под лучами фар. Интересно, каков будет следующий ход Л.? У него мало времени, и сегодня он ничего не добился, разве что узнал о предполагаемой встрече Д. с Бендичем. Неосторожно было рассказывать дочери Бендича о назначенном свидании с ее отцом, но разве мог он предположить, что мисс Каллен встретится с Л. Мысли о делах настолько поглотили его, что он забыл об усталости и боли. Он шел, как автомат, не замечая времени. Наконец, очнувшись от дум, он увидел свои шагающие ноги и подумал, что хорошо бы остановить попутную машину. И тут же услышал позади натужный рев взбиравшегося в гору грузовика. Он вышел на дорогу и поднял руку - немолодой, основательно помятый человек со странной, подпрыгивающей походкой.
II
Первые трамваи, покачиваясь на ходу, огибали общественную уборную на Теобальд-роуд, направляясь к Кингсуэю. Грузовики из восточных графств катили к Ковентгарденскому рынку. Через большую площадь Блумсбери, обсаженную голыми в эту пору деревьями, трусил домой кот, нагулявшийся по чужим крышам. Город показался Д. необычайно открытым и до смешного неразрушенным. Никто не стоял в очередях, никаких признаков войны, кроме него самого. Он нес свою заразу мимо закрытых магазинов, табачной лавочки, общественной библиотеки. Он знал номер дома, но на всякий случай полез в карман, чтобы проверить в записной книжке - книжка пропала. Итак, они все-таки получили кое-что за свои хлопоты. Но что там было еще, кроме его адреса, который представлял для них хоть какой-то интерес? Вырезка из французской газеты с кулинарными рецептами капустных блюд, откуда-то им выписанная цитата английского поэта итальянского происхождения - стихи перекликались с его переживаниями после гибели жены:
И все равно стук сердца моего
Летит вослед твоим шагам,
И хоть меняются пути и дни
И безответна страсть,
Любви полет не кончен.
Было еще там письмо из французского ежеквартального журнала по поводу его старой статьи, посвященной "Песне о Роланде". Любопытно, что Л. и его шофер подумали о стихах, скорее всего они приняли их за шифр. Нет пределов человеческому легковерию и подозрительности.
Хорошо хоть, он помнил номер дома - 35. Не без удивления он обнаружил, что это гостиница, хотя и дешевенькая. Распахнутые парадные двери были верной приметой таких заведений в любом европейском городе. Он огляделся - район этот он помнил смутно. С ним были связаны полузабытые чувства и воспоминания о занятиях в Британском музее, учебе, мирной жизни, любви. Улица выходила на большую площадь - вдали чернели прихваченные морозцем деревья, виднелись фантастические купола какого-то огромного отеля, реклама, приглашавшая посетить "Русские бани". Д. вошел в подъезд и нажал кнопку звонка рядом со стеклянной дверью. Где-то в глубине часы пробили шесть раз.
За дверью показалось остренькое, изможденное личико девчушки лет четырнадцати.
- У вас для меня заказан номер. Моя фамилия - Д.
- А мы вас вчера вечером ждали, - сказала девочка. Она торопилась завязать фартук с бантиком. Глаза у нее были сонные. Он догадался, что в ушах у нее еще дребезжит беспощадная трель будильника.
- Ты мне только дай ключи, - сказал он мягко, - я сам поднимусь в номер.
Она с ужасом вглядывалась в его лицо.
- Попал, понимаешь, в небольшую автомобильную аварию, - объяснил он.
- Ваш номер - двадцать седьмой. На самом верху. Я вас провожу.
- Не беспокойся.
- Ах, да какое тут беспокойство. Вот когда "на часок" снимают, тогда, правда, беспокойство. Так и шастают по ночам - одни приходят, другие уходят.
Чуть не с самого рожденья жизнь этого невинного существа соседствовала с грехом.
До третьего этажа лестницу покрывала ковровая дорожка, дальше шли голые деревянные ступени. Приоткрылась какая-то дверь, выглянул индиец в цветастом домашнем халате, окинул их тяжелым взглядом, полным ностальгической тоски. Девочка, как поводырь, поднималась впереди, с трудом одолевая ступени. Дырка на пятке чулка мелькала над задником разношенной туфли. Будь ребенок постарше, он назвал бы ее неряхой, пока что на нее было просто грустно смотреть.
- Есть какое-нибудь письмо для меня? - спросил он.
- Один мужчина заходил вчера вечером. Оставил записку. - Девочка отперла дверь. - Она на умывальнике.
В комнатушке была железная кровать, стол, покрытый скатеркой с бахромой, плетеный стул, на кровати - покрывало из реденькой голубоватой ткани, застиранное и выцветшее.
- Принести вам горячей воды? - хмуро поинтересовалась девочка.
- Нет, нет, не беспокойся.
- А что на завтрак хотите? У нас обычно заказывают копченую селедку или яйца всмятку.
- Я вообще сегодня не буду завтракать. Посплю немножко.
- А хотите, я приду и вас разбужу?
- О, нет, не надо. Зачем тебе лишний раз взбираться на такую верхотуру. Я привык сам просыпаться. Так что не беспокойся.
- Так приятно обслуживать джентльмена, - с горячностью сказала девочка, - а то все эти, которые "на часок", ну, понимаете, о ком я говорю, да еще индийцы.
Ее доверие нарастало с каждым словом, на глазах превращаясь в преданность. Она была в таком возрасте, когда одним словом можно завоевать ее сердечко навеки.
- А вещи у вас есть?
- Нет.
- Хорошо, что за вас поручились. Мы не сдаем комнаты людям без багажа. Приехал без всего - не пускаем.
Его ждали два письма, засунутые за стакан для чистки зубов на полочке над умывальником. В первом он обнаружил приглашение на бланке с грифом "Центр по изучению энтернационо". Машинописный текст гласил: "Стоимость курса из тридцати уроков энтернационо - шесть гиней. Ознакомительный урок для вас назначен на 8.45 утра шестнадцатого сего месяца. Весьма надеемся, что после этого вам захочется записаться на весь курс. Если предлагаемое время вас почему-либо не устраивает, соблаговолите позвонить нам и мы перенесем занятия на любое удобное вам время". Во втором письме секретарь лорда Бендича подтверждал, что назначенная встреча состоится.
- Мне вскоре надо будет выйти по делам, а пока хотелось бы вздремнуть.
- Грелку вам принести?
- Нет, я прекрасно обойдусь без грелки.
Она взволнованно переминалась у двери.
- А еще здесь есть газовый камин со счетчиком. Знаете, как им пользоваться?
Лондон не изменился! Он вспомнил тикающий счетчик, жадно поглощавший пенсы, и его непостижимый циферблат. Долгими вечерами они вдвоем выгребали медяки, он - из кармана, она - из сумочки, покуда не оставалось ни одного, а ночь становилась все холоднее, и она уходила, не дождавшись утра. Он вдруг понял, что два года мучительные воспоминания только и ждали, чтобы наброситься на него.
- Да, да, - сказал он быстро, - я знаю, спасибо.
Она жадно ловила его "спасибо" - ведь он был джентльмен. Судя по тому, как тихонько она прикрыла за собой дверь, одна ласточка, по крайней мере в ее глазах, все-таки делает весну.
Д. снял туфли и улегся на кровать, не смыв даже кровь с лица. Он приказал своему подсознанию, как надежному слуге, которому достаточно одного словечка, разбудить его в 8.15, и почти немедленно провалился в сон. Снилось ему, что какой-то пожилой человек с прекрасными манерами идет рядом с ним вдоль реки и расспрашивает о "Песне о Роланде", иногда весьма почтительно возражая. На другом берегу реки высится группа строгих красивых зданий, похожих на нью-йоркский Рокфеллер-центр, который он видел на открытках. И что-то приятное наигрывает оркестр. Когда он проснулся, часы на руке показывали ровно 8.15.
Он встал, умылся, выполоскал сгустки крови изо рта. Он потерял два зуба, но не передних. "К счастью", - мрачно подумал он. Жизнь, кажется, задалась целью делать его все менее и менее похожим на фото в паспорте. Синяков и царапин на лице было меньше, чем он ожидал. Он спустился вниз. В вестибюль доносился запах рыбы из столовой. Маленькая служанка, ничего не видя вокруг, налетела на него, держа тарелку с двумя яйцами.
- Ой, - воскликнула она, - извините!
Он почти инстинктивно задержал ее.
- Как тебя зовут?
- Эльза.
- Послушай, Эльза, я запер дверь своей комнаты. Прошу тебя, приглядывай за ней, чтобы никто туда не заходил, пока меня нет.
- Ой, да никто и так не войдет.
Он ласково положил ей руку на плечо.
- Кто-нибудь может попробовать. Так что держи ключ при себе, Эльза. Я тебе верю.
- Я присмотрю, я никого не пущу, - шепотом поклялась она. На тарелке катались яйца.
"Центр по изучению энтернационо" обосновался на третьем этаже дома на южной стороне Оксфорд-стрит. На первом этаже была лавка, торговавшая бусами, над ней - страховая компания и редакция журнала "Психическое здоровье". Старенький лифт, дергаясь, поднял его на третий этаж. Он не представлял себе, что ждет его наверху. Толкнув дверь с табличкой "Справочная", он оказался в большой, насквозь продуваемой комнате с несколькими креслами, двумя шкафами, набитыми папками, и конторкой, за которой сидела занятая вязанием дама средних лет.
- Моя фамилия - Д., - сказал он. - Я пришел на ознакомительный урок.