Остросюжетный роман, который можно определить как "почти быль". Некоторые события, кажущиеся неправдоподобными, происходили в действительности с участием либо самого автора, либо его друзей и коллег. И наоборот, эпизоды и ситуации, которые выглядят вполне реальными, являются плодом воображения и игры. Граница между правдой и игрой размыта и проходит где-то внутри повествования. Такая фактура художественной ткани придает дополнительный смысл названию - серая зона лишена контрастности и четкой цветовой гаммы. Что касается основного смысла, то его можно обнаружить лишь прочитав книгу…
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - АЛЕКС 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - МАКС 30
Примечания 57
Хаим Соколин
Серая зона
Моим близким и памяти тех, кого уже нет
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
АЛЕКС
1
Было шесть утра. В низинах туман еще не рассеялся, и Алекс вел "лэндровер" медленно, почти на ощупь. А на западе, слева от дороги, солнце уже освещало вершины Скалистых гор. В Канаде их называют "рокки". Там, где дорога выходила из лощины, тумана не было, и открывался завораживающий вид на далекие утесы. Раньше Алекс не упускал случая остановить машину, постоять несколько минут на обочине и как бы подзарядиться первозданной энергией, исходящей от этой могучей девственной природы. Но сейчас он не мог думать ни о чем, кроме дела, ради которого вот уже несколько месяцев торчал в маленьком сонном городке с красивым названием Вермиллион, затерявшемся среди озер и болот где-то на севере Альберты. Все это время по два-три раза в неделю, в любую погоду он мотался по той же самой дороге в необитаемый район, даже не имевший названия и обозначенный только координатами, на стыке трех провинций - Альберты, Британской Колумбии и Северо-Западных территорий. В центре района находились невысокие холмы Камерон. А к северо-западу от них простирались места, знакомые с детства по рассказам Джека Лондона. Слова "Маккензи", "Клондайк", "Юкон", "Форт Даусон", как отзвуки золотой лихорадки, мгновенных обогащений и столь же быстрых разорений, не переставали и сейчас волновать его воображение. Параллели напрашивались сами собой. В такие минуты Алекс лишь иронически усмехался и гнал от себя эти навязчивые книжные сравнения.
"Лэндровер" вынырнул из-за последнего поворота, и невдалеке показались ажурные очертания буровой вышки. В голове непроизвольно возникла мысль: "Ну вот, момент истины приближается". Алекс выругался: "Опять эти чертовы банальности". Он злился, когда вдруг лезли в голову или срывались с языка затертые слова. Но именно они почему-то всегда первыми приходили на ум. Надо же - "момент истины", как в плохом детективе. "Ладно, не будем придираться к словам, - примирительно подумал он, - скажем иначе: вот сейчас станет, наконец, ясно - кто есть кто, а кто есть никто". И хотя вероятность того, что он и Андрей могут оказаться "никем", была теперь очень мала, мысль об этом нет-нет да закрадывалась в сознание. "Все будет хорошо. Все должно быть хорошо", - Алекс привычно отогнал тревожные сомнения.
Он остановил машину рядом с фургоном геофизиков. Они были здесь с вечера и уже ждали его.
- Привет, Крис. Как дела? - обратился Алекс к старшему оператору Гибсону.
- Все идет нормально, док. Заканчиваем спуск.
Они понимали друг друга с полуслова. Речь шла о спуске в скважину кабеля со специальным зондом для регистрации электрических параметров горных пород. Через несколько минут Крис сообщил, что спуск закончен, зонд достиг забоя и спросил:
- Ну что, начнем записывать?
- Начинайте, - ответил Алекс.
- О'кей, начинаем, - Крис дал знак оператору лебедки, и тот перевел агрегат в режим подъема.
Кабель начал медленно наматываться на барабан, и с этого момента датчики зонда стали посылать непрерывные сигналы на приемное устройство. Кривые трех разных электрических параметров записывались одновременно. В совокупности они давали четкое представление о минеральном составе горной породы и о пластах, которые могут быть заполнены нефтью. Подъём зонда из скважины напоминает, при известном воображении, извлечение из земли моркови, на французском - каротаж (от carotte - морковь). Поэтому изобретатели метода, французские евреи братья Шлюмберже (Шломберг), назвали его каротаж и ввели этот шутливый термин в профессиональный лексикон нефтеразведки. Впрочем, американцы предпочитают более грубоватое название - лог (бревно), а исследование называют логгинг.
Алекс прильнул к экрану компьютера. Нижние триста метров показывали обычное чередование геологических пластов - известняков, глин, песчаников. Зонд продолжал медленно ползти вверх. Внезапно, на глубине две тысячи метров, левая кривая дала резкий отрицательный пик и одновременно две другие - столь же резкий положительный. Они как бы оттолкнулись друг от друга. Это противостояние пиков, направленных в разные стороны, сохранялось на протяжении тридцати метров, а затем кривые снова сблизились и вернулись к прежней спокойной маловыразительной форме. Алекс почувствовал, как кровь застучала в висках. За четверть века работы нефтяным геологом он пропустил через свои руки тысячи каротажных диаграмм. Но каждый раз, когда в новой скважине он обнаруживал этот характерный для нефтяного пласта "отпечаток пальцев" - комбинацию одной отрицательной и двух положительных аномалий, - его снова охватывало волнение, как и тогда, много лет назад, во время первой самостоятельной разведки на Северном Кавказе. А сейчас повод был особый, не сравнимый ни с каким другим за всю его прошлую карьеру. Это было нечто фантастическое, прорыв, в который трудно было поверить, но который все-таки стал реальностью и теперь может изменить всю технологию нефтяной разведки.
Крис, видимо, заметил его состояние.
- Что, понравилась картинка, док?
- Нормально. Бывают хуже, бывают лучше. Сделай мне принт, - попросил Алекс, стараясь не выдать волнения.
Через минуту из принтера вышла лента с диаграммой. Алекс положил ее на рабочий стол, закрыл глаза и провел пальцами по аномальной полосе, как слепой по тексту Брайля. "Мистика какая-то, - подумал он, - я почти осязаю нефть". На диаграмме нефтяной пласт толщиной тридцать метров занимал полоску шириной не больше десяти сантиметров. Алекс продолжал водить по ней пальцами, будто боялся, как когда-то в детстве, что это всего лишь красивый сон, который исчезнет как только откроешь глаза. Наконец он перестал ощупывать диаграмму и снова взглянул на нее. Ничто не исчезло, пласт-красавец был на месте. Алекс смотрел на него с таким чувством, с каким архитектор смотрит на свое творение и авиаконструктор - на созданный им самолет. Разница была лишь в том, что он не создал этот пласт, он его вычислил. А если точнее, то электронный сигнал, указывающий на присутствие нефти, был впервые получен на экране другого компьютера за тысячи километров отсюда и задолго до бурения скважины. Но он никогда не увидит пласт в реальности, только на диаграмме. В этот момент он даже забыл о том, о чем они с Андреем не переставали думать и говорить весь последний год - их открытие взорвет нефтяную разведку, разрушит ее инфраструктуру, сделает ненужной отработанную до совершенства технологию и приведет к исчезновению сотен геофизических компаний. А такие дела безнаказанно не проходят. Они успокаивали себя тем, что до этого еще далеко, что у них еще будет время все обдумать и найти какое-то решение. И вот сейчас эта десятисантиметровая полоска вернула Алекса к действительности. "Черт возьми, а может быть, времени остается не так уж много, возможно, "день икс" где-то за ближайшим поворотом, - с тревогой подумал он и снова поймал себя на мысли, что детективный сюжет неотвязно вертится в голове. - "День икс" - это же из какого-то шпионского триллера. Но если бы только триллер! То, что их может ожидать, не укладывается в схему самого крутого сценария".
… Кабель медленно наматывался на барабан, приборы продолжали регистрировать параметры.
- Что там выше? Есть что-нибудь? - Алекс прервал затянувшееся молчание.
- Ничего особенного. Рутина. Правда, над нижним объектом как будто бы есть еще метра три с нефтью, - ответил Крис.
- Понятно, - Алекс старался проявлять такое же "рутинное" спокойствие.
Крис Гибсон не знал, да и не должен был знать, как они вышли на этот участок. Он отвечал лишь за определенную техническую операцию. В таком же неведении находился и инженер Боб Адамс, руководивший бурением. Ему была заказана скважина в определенной точке на определенную глубину. Подробности он знать не должен. Оба они работали в специализированных сервисных фирмах.
Алекс снял с пояса мобильный телефон и набрал номер в Тель-Авиве. Там было три часа ночи, но Андрей ответил сразу.
- Не спишь? - спросил Алекс.
- Даже не ложился. Рассказывай.
- Только что провели каротаж. Детали опускаю. Главное - мы в бизнесе. В большом бизнесе. Поздравляю.
- Спасибо, Лёха. Нельзя ли подробнее? - Андрей назвал Алекса его школьным именем.
- Если подробнее, то тридцать метров чистой нефти на глубине две тысячи.
- Ё-мое… Что будешь делать дальше?
- Спущу пластоиспытатель на бурильных трубах. Надо измерить давление в пласте и отобрать пробу нефти. Потом спуск обсадной колонны, перфорация и промышленные испытания. В общем, стандартные операции.
- Сколько времени займет испытатель?
- Если все будет нормально, то день-два.
- Последний вопрос, из-за моего невежества. Неужели можно вот так, только по диаграмме, сказать с полной уверенностью, что это чистая нефть и толщина пласта именно тридцать метров?
- Не всегда. Но в данном случае можно. И все же я решил застегнуться на все пуговицы, поэтому перед обсадкой скважины поработаю испытателем.
- Ну, дай бог. Постучим.
- Постучим. Спокойной ночи, Андрюха. Арриведерчи, - это красивое итальянское слово прилепилось к Алексу когда-то в Риме, и он никак не мог от него избавиться.
- Спокойной ночи. Ах да, у тебя еще день, - спохватился Андрей. - Утром позвоню Соросу. Обрадую старика.
- Привет ему от меня - Алекс отключил телефон.
2
Прошло три дня. За это время испытатель пласта полностью подтвердил прогноз Алекса. Из скважины была отобрана проба нефти. Она оказалась высокого качества, а пластовое давление обеспечивало ее добычу фонтанным способом. Отпадала необходимость в дорогостоящих скважинных насосах для подъема нефти на поверхность.
Когда из бурильной трубы извлекли немного нефти, Алекс обмакнул в нее большой палец, а затем подул на ноготь. Нефть равномерно растеклась по нему тонкой пленкой. Он внимательно посмотрел на нее и удовлетворенно отметил: "Чистая нефть, без малейшей примеси воды". Буровики с любопытством смотрели на него.
- Что это вы колдуете, док? - спросил инженер Боб Адамс.
- Смотрю, есть ли вода.
- Вода? Но ведь она в эмульсии не видна на глаз. Мы можем сделать анализ и определить точно, - предложил Адамс.
- Не видна, конечно. Но если смотришь двадцать пять лет, то начинаешь видеть…
С этим приемом Алекс познакомился еще во время институтской практики на одном из грозненских нефтяных промыслов. Был он тогда в обучении у старого мастера с запоминающимся именем - Филимона Сердечкина, проработавшего в добыче нефти сорок лет. Мастер неспешно, но основательно передавал ему секреты профессии, которых нет в учебниках. Был среди них и "анализ по ногтю". Алекс несколько раз, с согласия Филимона, проверял его самого - перемешивал разные объемы нефти и воды до состояния однородной эмульсии, и тот определял содержание воды с точностью до одного процента. Тут же проводили лабораторный анализ, и результат полностью подтверждался. К концу практики Алекс и сам, к удовольствию мастера, освоил этот метод и потом не раз удивлял им сослуживцев. Однажды даже выиграл на спор бутылку коньяка.
Тем временем трейлеры заканчивали подвоз труб для обсадной колонны. Их сначала выгружали на горизонтальный помост, а затем устанавливали вертикально на площадке около вышки. Вертикальная труба захватывалась специальным устройством, приподнималась над площадкой, переносилась к устью скважины и опускалась в нее. Верхний конец зажимался, и к нему подавалась следующая труба, которая свинчивалась с первой огромными гидравлическими ключами. Потом обе они опускались в скважину, и операция повторялась. Таким образом, труба за трубой, была опущена колонна общей длиной более двух километров.
Как только спуск колонны закончился, в дело вступили цементировочные агрегаты. Их задача состояла в том, чтобы заполнить скважину цементным раствором, а затем выдавить его через низ колонны в затрубное пространство и поднять на нужную высоту между колонной и стенками скважины. После завершения этой операции скважина была оставлена в спокойном состоянии на сутки, чтобы цемент схватился и образовал прочное кольцо вокруг обсадной колонны.
Наконец, наступил решающий этап - создание постоянных каналов, по которым нефть будет поступать из пласта в скважину. Для этого в колонну, заполненную тяжелой буровой жидкостью, была спущена на электрическом кабеле гирлянда перфораторов. Ее установили точно напротив пласта. В многочисленных радиально расположенных горизонтальных стволах перфоратора размещены мощные кумулятивные заряды, способные пробить стальную трубу и цементное кольцо. Алекс не мог даже вспомнить, сколько раз он проводил такие операции на скважинах, но только дважды до этого ему захотелось самому встать у пульта и нажать кнопку. Один раз это было при открытии первого в его жизни месторождения, а другой - незадолго до отъезда из России, когда он решил таким образом отметить свое последнее открытие в стране. И вот сейчас он подумал, что не только должен сам произвести залп, но и дать такую возможность своему другу и партнеру. Это будет символично и справедливо.
Неожиданный ночной звонок встревожил Андрея.
- Что-то случилось? - сон моментально слетел с него.
- Все в порядке, Андрей. Просто мы спустили перфоратор и сейчас будем простреливать колонну. Не хочешь ли принять участие?
- С удовольствием. Но как это сделать?
- Ну, дай команду. А я ее выполню. Я готов.
- Огонь из всех стволов! - вдруг отчеканил Андрей командирским голосом.
- Есть огонь! - ответил Алекс и нажал кнопку.
Так, впервые в истории, скважина в Канаде была прострелена по команде из Тель-Авива. "Хороший газетный заголовок, - усмехнулся Алекс. - Находка для журналистов". Приборы зафиксировали залп. Тонкие струи жидкого металла, выброшенные из перфораторов со скоростью десять километров в секунду, пробили сталь и цемент, отделявшие скважину от нефтяного пласта. И если бы не столб тяжелой буровой жидкости, которой была заполнена колонна, нефть ворвалась бы в нее с бешеной скоростью через пробитые отверстия и устремилась к поверхности. Теперь только эта жидкость удерживала ее в пласте. Следующий день ушел на постепенную замену буровой жидкости более легкой водой до того момента, когда давление водяного столба стало меньше давления в пласте. Нефть начала медленно поступать в скважину, вытесняя воду.
В конце дня Алекс записал в дневнике: "Сегодня группа Double AA ("Дабл Эй") открыла первое в мире нефтяное месторождение Камерон методом прямого обнаружения". "Дабл Эй" означало двойное АА. Андрей расшифровывал это как "Алекс и Андрей", а Алекс - как "Андрей и Алекс". Но в документах расшифровки не было, указывалось только "АА".
Скважина-открывательница была оснащена необходимым для фонтанной добычи нефти наземным оборудованием и законсервирована. Оплата за нее поступила на счет буровой фирмы "Дриллинг Энтерпрайз" из швейцарского банка. Инвестиционная группа "Дабл Эй" заказала этой же фирме бурение четырех дополнительных разведочных скважин для точного определения границ месторождения и запасов нефти. Контракт с фирмой подписал генеральный директор "Дабл Эй" доктор геологии Алекс Франк.
До начала бурения оставалась неделя, и в это время возникли некие непредвиденные обстоятельства. Алекс срочно прилетел в Израиль, чтобы обсудить их. На следующий день они встретились втроем - Алекс, Андрей и тот, кого они называли между собой "наш Сорос". Его настоящее имя было Шмуэль. Это был человек очень известный в стране и очень богатый. Алекс и Андрей познакомились с ним год назад. Они пришли к нему практически с улицы, без рекомендаций и без помощи посредников. Просто позвонили, и секретарь назначила им встречу. Их единственной рекомендацией были прошлые профессиональные достижения и результаты проверки метода на уже известных нефтяных месторождениях. Имея печальный опыт предыдущих подобных встреч, они ожидали столкнуться с недоверием и плохо скрытым подозрением, что два проходимца с докторскими дипломами пытаются раздобыть деньги на какую-то псевдонаучную аферу. Но на этот раз все было иначе. Шмуэль сразу же расположил их своей простотой, открытостью и стремлением вникнуть в самую суть технических вопросов. Он встретил их широкой улыбкой, которая, впрочем, не скрывала хитрого прищура глаз.
- Молодые люди хотят поговорить о деньгах. Я не ошибаюсь?
- Нет, не ошибаетесь, - в тон ему ответил Алекс.
- Прекрасно. Молодые люди хотят предложить деньги мне или просить у меня? - продолжал Шмуэль в нарочитой манере старого мудрого еврея, который знает все о деньгах и о людях.
- Предложить вам.
- Так я и знал, - удовлетворенно произнес Шмуэль, - молодые люди хотят предложить мне сто тысяч долларов в обмен на мои двести. Или я что-то напутал в арифметике?
- Немножко напутали. Мы хотим предложить вам двести пятьдесят миллионов в обмен на пятнадцать.
- О, это уже становится интересным. Можно спросить, из чего молодые люди собираются сделать двести пятьдесят миллионов?
- Из ваших пятнадцати, - невозмутимо ответил Алекс.
- Очень, очень знакомо. Ну что ж, рассказывайте, - Шмуэль откинулся на спинку кресла и приготовился слушать, не скрывая иронии умудренного жизнью человека.