Хозяин бросил быстрый взгляд на своих рабочих и сделал повелительный жест рукой - те мгновенно расступились, а потом и вовсе исчезли, будто потеряли всякий интерес к происходящему. Турецкий с четырьмя сыщиками вошел в большое полутемное помещение, где свет был нарочно выключен.
Грязнов же задержался и, обернувшись к собровцам, приказал:
- Вот этих всех, - он обвел пальцем братков, индифферентно теперь отирающих спинами стены здания, - обыскать и задержать. До выяснения. А там поглядим. На все поглядим - и на их лицензии, и на рабочую форму…
Он посмотрел, как ловко делали свою работу собровцы, укладывая братков лицами на капоты машин и обыскивая, выкидывая из их карманов на снег пистолеты и ножи… И ни один не оказал при этом ни малейшего сопротивления. Будто все именно так и было ими задумано заранее.
Ну да, понятно, за оказание сопротивления можно тут же крепко схлопотать, а так, они все знали, пошумят и отпустят - предъявлять-то нечего! Разве что оружие. Так они ж охрана! Право имеют на ношение. И документы у них в порядке. А чего там генералу их одежда не нравится и еще он про какой-то закон базарил, так это пусть хозяин думает…
Полковник стоял столбом, как бы ничего не понимая в происходящем и прекрасно зная, что, по существу, и его тоже обвинять не в чем. Что конкретно он здесь делал не так? Почему на него генералы накинулись, им просто придраться не к чему. Примчались с какими-то фантастическими выдумками и давай угрожать! И вообще, по какому праву они тут распоряжаются и на него кричат? Они что, его начальство? Так у него и собственного хватает…
Ну-ну, пусть постоит подумает, решил Грязнов и пошел в мастерскую.
А Турецкий, услужливо сопровождаемый хозяином, обходил тем временем со всех сторон темно-зеленый джип, стоявший с распахнутыми дверцами, и, переглядываясь с сыщиками, удовлетворенно им подмигивал.
- Так скажите мне, уважаемый, какие у вас вопросы по поводу этой чудесной машины? - позволил себе наконец поинтересоваться Ибрагимов, небрежно утирая обильный пот со лба белоснежным платком. - Если у вас какие-нибудь сомнения по поводу ее документов, то, уверяю, честным словом клянусь, все в полном порядке.
- Вот и начнем по порядку, - спокойно ответил Турецкий. - Так откуда она у вас? Как здесь появилась? Давно ли?
- Давно, уважаемый, давно!
- Очень интересно! И документы на машину имеются?
- А как же! Идемте, уважаемый, я вам все предъявлю…
Уходя за Ибрагимовым, Турецкий поручил сыщикам проверить номера двигателя и кузова.
И вот Грязнов с Турецким уселись в довольно удобном кабинете хозяина автосервиса, тут же, в соседнем с мастерской помещении. Ибрагимов открыл стоящий в углу большой сейф и достал папку с бумагами. Не открывая ее, положил на стол перед генералами, а сам сел на стул в стороне и начал пить минеральную воду.
Александр Борисович вместе с Вячеславом Ивановичем медленно и внимательно просматривали документы. Время от времени незаметно переглядывались, и каждый раз эти их переглядывания все больше показывали обоим, что дело здесь, похоже, безнадежное… А в общем-то, Грязнов уже предполагал, что может случиться нечто подобное, и потому далеко идущих планов по поводу скорого окончания расследования себе не строил. Госпожа удача, похоже, на этот раз отвернулась от них…
Данный вариант был тем самым, о котором упомянул во время обеда Джамал Багиров, - то есть по нынешним временам почти классическим.
Фамилия первого хозяина, который приобрел необычную машину за тридцать тысяч долларов в Варшаве, у польского дилера Яцека Янушицкого, была Потемкин. Григорий Александрович Потемкин - надо понимать, сам князь Таврический. Правда обитал он в городе Зеленограде, что, образно говоря, с некоторых пор является своеобразным анклавом города Москвы в Московской же области.
Почему они решили вдруг, что "князь" там обитал? А потому, что наверняка давно уже переселился на одно из ближних к бывшему жилью кладбище. В лучшем случае. Или попросту пропал. Вот они, аккуратно подшитые в папочке, документы о купле-продаже автомашины джип марки "форд" - сам договор на польском языке и нотариально заверенный перевод этого договора. Вот справка об уплате таможенной пошлины. Тут проверяй не проверяй, все равно никаких концов не отыщешь… Вот свидетельство о регистрации автомашины марки… двигатель номер… кузов номер… на учет в Зеленоградском ГАИ и о выдаче номерных знаков и техпаспорта… и так далее. А вот, наконец, и долгожданная доверенность господина Потемкина, "князя Таврического", оформленная им лично в Первой нотариальной конторе все того же Зеленограда на имя некоего господина Шахбазова Амирана Гасановича, уроженца города Баку, проживающего там же, по улице Нариманова, в собственном доме, номер семнадцать.
- Кто такой этот Шахбазов? - строго спросил Грязнов.
- Там есть нужный документ, - немедленно откликнулся Ибрагимов, который только вид делал, что ни на кого не обращает внимание, а сам исподтишка наблюдал за неприятными гостями и видел, о каком конкретно документе в данный момент может идти речь. - Дальше, пожалуйста, смотрите, все есть…
Да, имеется дарственная - честь по чести. Гражданин Шахбазов А. Г. совершает акт дарения принадлежащей ему собственности в виде… и так далее, гражданину Ибрагимову А. С. Налоги государству уплачены, все в порядке, катайся, стало быть, господин Ибрагимов А. С., сколько тебе угодно… Вот, значит, кто у нас теперь хозяин машины Питера Реддвея! А чего это вдруг Шахбазов, который в России даже и не проживает, не прописан, видно, проездом и бывает, взял, да и подарил Ибрагимову, зарегистрированному в качестве вынужденного переселенца по месту пребывания в городе Троицке, дорогущий автомобиль? Просто фантастика! Мягко, конечно, сформулировал вопрос Александр Борисович. Но таким же мягким и достойным был ответ нового автовладельца.
- Э-э, что сказать? Мне тоже приходилось помогать Амиранчику… Денежки, туда-сюда, вот и он захотел свое спасибо сказать. Хороший человек, - с внутренним достоинством произнес Ибрагимов, выпучивая крупные свои глаза с красными белками. - Зачем пустые слова говорить, если мы здесь все - одна большая родня?..
"Последнее очень верно", - отметил про себя Грязнов и тяжко вздохнул. Неприятно все-таки, когда тебя вот так элементарно за полного дурака держат…
А тут и Голованов явился с бумажкой в руках, на которой были записаны номера, выбитые на кузове и двигателе джипа. Ничего даже близко не напоминало те, которые имелись в регистрационных документах Питера Реддвея. Что, совсем другая машина? Да быть того не может! Значит, успели уже перебить, мерзавцы. И теперь никто, кроме эксперта-криминалиста, не докажет, что эти номера действительно были перебиты. Тогда что же? Надо забирать машину с собой, в Экспертно-криминалистическое управление, на Петровку. Проводить экспертизу, устанавливать истину и… ну да, вызывать сюда для опознания как представителей страховой компании, которая занималась машиной в Германии, так и самого владельца. Других путей нет.
Но стоило ему только заикнуться о том, что автомобиль заберут временно, до установления истины, на Петровку, 38, как с Ибрагимовым произошла почти истерика. Он истошно кричал, брызгал во все стороны слюной, проливал себе на грудь минеральную воду, закатывал глаза и валился в обморок, чтобы немедленно вскочить и продолжать бесноваться. Вот уж и правда, черт знает что! За прикрытой дверью слышались громкие злые голоса, - видать, народ собирался, чтобы поддержать своего хозяина.
В общем-то, все это была та же игра - и истерика, и прочее. Просто этот поганец догадывался, что, если машина уйдет на Петровку, больше он ее никогда не увидит. А здесь, у себя, он еще мог на что-то надеяться.
И еще следовало иметь в виду, что при всех документах машина Ибрагимову уже тоже, скорее всего, не принадлежала, иначе зачем бы ее прятали в гараже у сестрицы Муслима?
Голованов с товарищами внимательно всю ее осмотрел, исследовал и отпечатки протекторов тоже проверил - родные, никуда не денешься. Но вести сейчас разговор еще и на эту тему - значило просто рисковать дальнейшим. Возьмут ведь да и тут же сменят шины, обивку салона - доказывай потом…
У Вячеслава Ивановича требовательно зазвонил находившийся в кармане мобильник. Этого еще не хватало. Он достал трубку, поднес к уху.
- Грязнов? - услышал начальственный бас и узнал, разумеется, Милявского - первого зама министра МВД.
- Слушаю вас, Артем Сергеевич.
- Ты где, чем занимаешься?
- Операция. По указанию Генеральной прокуратуры.
- А-а… - пренебрежительно протянул Милявский. - Знаю я эти указания. Слышь-ка, Грязнов, брось ты все это к едрене фене и быстренько езжай сюда, дело для тебя есть. А насчет Генеральной не бери в голову, я только что разговаривал с этим самым генеральным, - он вдруг хохотнул, будто выдал что-то смешное, - и тот мне сам сказал, что ни о каких машинах ни сном ни духом. Поэтому, повторяю, кончай свою самодеятельность, а то накажу!
Слушая небрежную речь замминистра, Грязнов в упор посмотрел на Ибрагимова, даже рот открывшего в ожидании, и заметил летучий такой, торжествующий всплеск в его глазах. Ну что можно было сказать в данном случае? Обложили, сволочи! Но Сане сейчас этого не объяснишь, значит, придется делать хорошую мину при плохой игре.
Вячеслав Иванович поднялся, снова посмотрел на притихшего в ожидании Ибрагимова и, неожиданно шагнув к нему, поднял его одной рукой со стула, ухватив за фалды кожаного пальто, а затем возле самого его носа сурово потряс толстым своим указательным пальцем и сказал, вложив в голос максимум угрозы:
- Без истерик тут. Сейчас пришлю сюда экспертов. А если что с машиной случится - исчезнет вдруг, в другое место переедет без моего на то разрешения, - я тебя, сукина сына, свинью жирную, собственными руками задавлю… Ишь ты, обрадовался он! Поехали, Александр Борисович, не будем терять дорогого времени.
Турецкому не надо было объяснять, чем вызвано столь скоропалительное решение. Он просто закрыл папку с документами на машину и сунул ее себе под мышку. На оторопелый взгляд Ибрагимова ответил просто, без всяких уже угроз:
- Разберемся. Если здесь все правильно, получите обратно. Расписка вам моя не понадобится, поскольку ездить пока на этой машине категорически не рекомендую. А также передавать в другие руки. Могут быть крупные неприятности. Имейте в виду.
Они вышли наружу. Сыщики стояли возле своих машин в ожидании.
- Поехали, - сказал всем Турецкий, - дома объясню.
- Сева, - спросил Грязнов, - вы там все грамотно сделали?
- Так точно, Вячеслав Иванович, - улыбнулся Голованов.
- О чем речь? - заинтересовался Турецкий.
- Да вот… - усмехнулся Грязнов. - Чтоб машинка вдруг далеко не убежала, мы ее чуть-чуть начинили… А вы, хлопцы, давайте-ка все же установите между собой дежурство. По одному. Больше и не требуется. На всякий случай. А то мне уже с Житной грозят: мол, будешь лезть не в свое дело, накажем. Все поняли? Не наше это, оказывается, с вами дело! Тогда чье же, если высокое начальство пытается отмазать бандитов? А где наша команда?
- Увезла этих, - кратко ответил Филя. - А нам с Колей еще надо, между прочим, за его машиной на Киевское шоссе заехать.
- Валяйте, - сказал Демидыч, - я подежурю первым, потом смените…
- Ну что, Славка? - спросил Турецкий, когда сели в машину.
- Милявский звонил… - И он пересказал Александру короткую, но выразительную речь заместителя министра. - Не, ты понял, какие кругом суки? Уже и до твоего добрались. Вы там с Костей-то примите меры, а то мы в полной заднице окажемся со всеми своими благодеяниями… Поехали, я тебя у нас на стоянке выброшу, а сам поеду на Житную… И чего, спрашивается, ему от меня срочно потребовалось?.. Вдруг ни с того ни с сего?..
Вечером, когда Турецкий ужинал в семейном кругу, позвонил Вячеслав, и Александр услышал в трубке такой крутой мат, какого давно не слыхал от друга.
- Ты представляешь, Саня? - отшумев, не совсем твердым голосом заявил Грязнов, - видно, хорошо уже успел поддать. - Этот … вызвал меня и… забыл! Не, ты понимаешь, он забыл, что срочно вызвал к себе начальника МУРа, и уехал… на дачу!
- Чудак-человек! - засмеялся Турецкий, чтобы немного разрядить Славкино напряжение. - Он же затем тебя и вызвал, чтобы забыть! Ты разве не понял? Это нынче манера у них такая, способ показать, кто мы есть на самом деле в их глазах! Поэтому не переживай, Славик, не ты последний.
- Саня, что делается?! И все это посреди рабочей недели! Ну где мы живем, старик?! Не хочешь срочно навестить… мою разбитую душу, а?
- Давай лучше завтра?
- Завтра? - печально вздохнул Грязнов. - Завтра, Саня, у меня рабочий день. И у тебя тоже. Значит, увидимся только на баррикадах…
Турецкий хмыкнул, не подозревая даже, что и у Вячеслава тоже открылся сегодня момент истины, а его упоминание о встрече на баррикадах - вовсе не случайная метафора.
Глава двенадцатая Повороты судьбы
1
Перед Александром Борисовичем стояли две неотложные задачи. Первая - это расколоть Сафиева, чтобы тем самым окончательно дезавуировать составленный ими, вдвоем с Мутенковым, протокол о задержании Рустама Гусарова. После чего, естественно, все обвинения в его адрес можно будет спокойно отправить… ну да, именно коту под хвост. И тем самым прекратить служебное расследование по данному факту. И дать возможность парню спокойно работать дальше.
Признаний одного Мутенкова было мало, не верил ему Турецкий, возьмет, сукин сын, да изменит свои показания, объявит еще, что из него их выбил следователь. А кто у нас следователь? А следователь у нас Александр Борисович Турецкий! И если кому неизвестно, то можно и напомнить, что бывали уже случаи, когда подследственные обвиняли его в применении недозволенных методов обращения с ними во время допросов. Нет, это совсем другое дело, что ни один навет так и не подтвердился. Это ведь нынче способ такой у обвиняемых - в последний момент взять да отказаться от своих прежних показаний, ловкий, понимаешь ли, адвокатский ход. Но даже если принять во внимание сам факт применения следователем пыток либо каких-то иных способов давления в качестве предположения, то о чем он может говорить? Ну конечно, о том в первую очередь, что рука руку моет и свои собственные кадры Генпрокуратура не выдает. Тем более что упомянутому старшему следователю Турецкому, и уж это всем давным-давно известно, более полутора десятков лет постоянно покровительствует заместитель генерального прокурора Меркулов. И это вам не хухры-мухры!
Вывод? Да они же между собой всегда договорятся! Одна шайка-лейка…
Надо сказать, что Александр Борисович довольно отчетливо представлял себе образ гипотетического своего обвинителя. И самое поганое, если называть вещи своими именами, что в этом малопристойном качестве, как правило, объявлялись ответственные чиновники, облеченные большой властью. Среди них могли быть депутаты Государственной думы - эти, что называется, без вопросов, им с ходу пришлось по вкусу иностранное слово "лобби". Работники кремлевской администрации, интересы которых не совсем совпадали с интересами, скажем, того же президента. Многие высокие замы из силовых органов, для которых "защита демократических свобод" стала превосходной кормушкой. Ну и масса прочей рыбьей мелочи, как сказал бы Грязнов, не растерявшей пресловутого телефонного права. Это когда тебя вроде бы и нет, когда письменного приказа ты отдать не можешь по той простой причине, что если вдруг поймают, то снимут штаны, но зато твой телефонный гнев все еще воздействует на некоторые не окрепшие в "демократическом строительстве" души. Иначе говоря, речь о тех из огромной армии талантливых имитаторов бурной государственной деятельности, которым, по их же искренним признаниям, именно государство в свое время и недодало! Чего конкретно и почему - такой вопрос даже не обсуждается. Обиженные они, и все тут…
Вот и Милявский, который звонил Славке, он из этих. Но у него три генеральские звезды на милицейских погонах! Кто посмеет ослушаться? А с другой стороны, где его официальное указание прекратить расследование? Разговор по телефону? Когда? Какой такой разговор? А я, скажет, вообще на даче был, и секретарша подтвердит…
Между прочим, как удалось все-таки выяснить Косте у московского прокурора Прохорова, чай, не посторонние друг другу люди, примерно такой же настоятельный "совет" по поводу прекращения дела о похищении лесного магната Михаила Фрадкина был озвучен поначалу именно Милявским. Это потом уже другие "советчики" появились, повыше рангом, а начал-то он. И кто теперь поверит, что по собственной воле?
Кстати, и первая резкая реакция по поводу происшествия с Рустамом Гусаровым тоже исходила от него. Все же первый зам министра внутренних дел, как не прислушаться?!
А разобраться - так сплошная коррупция, и ничто иное.
И тут уже вырисовывалась вторая проблема или задача - как угодно. И обозначалась она вполне нарицательным понятием - Митяй. Ясно было немногое, - скорее всего, этот человек и стоит у руля таганской организованной преступной группировки. Или же является теневым ее боссом. Потому что в Славкиной картотеке не значилось такого человека. Кличка вот есть, а человека - нет. Может, и агентура работать стала хреново. Однако это имя произносилось с некоторым даже страхом всеми, с кем в последние дни приходилось иметь дело Турецкому. Митяй сказал, Митяй велел… А кто он такой, они либо в самом деле не знали, либо не хотели говорить. Но тем не менее власть этого неизвестного пока Митяя была достаточно сильной, если никто так и не решался нарушить его конспирацию.
Вот он-то и нужен был Александру Борисовичу. Хотя бы для того, чтобы поначалу соединить трудно сопоставимые события и понять логику его действий. А также - основные приоритеты. Поймешь, чего ему надо, тогда можно и сыр заготовить - в мышеловку… А иначе-то как?
…Сафиев продолжал играть в упорную молчанку. Требовался какой-то сильный ход. Но Александр Борисович не торопился, да и не хотел, если по правде, оперировать признательными показаниями Мутенкова. Как чаще всего случается? Слово вылетело невзначай, а потом вдруг оно оказалось уже на воле - вместе с воровской малявой. А ведь у Виктора семья какая-никакая, но есть. Вот и пришлют ему в камеру весточку - вякнешь чего-нибудь лишнее, всех твоих пришьем. Куда ему после такого предупреждения деваться? Он же знает, с кем дело имеет, вот и пойдет в отказ. Значит, и делать достоянием общественности, даже своей, внутренней, его показания пока не стоит. При нынешнем "умении" хранить тайны следствия обидный прокол может случиться в любую минуту. Но что-то же делать все-таки надо!
Обыск, произведенный в квартире Сафиева, практически ничего не дал. Осторожным оказался оборотень. Следователь Московской городской прокуратуры Анатолий Малахов, которого, по договоренности между Костей Меркуловым и Павлом Прохоровым, городским прокурором, Турецкий определил в свою оперативно-следственную бригаду, вместе с оперативниками Славки перепахал буквально все, обнюхал и обстучал паркет и стены - пусто. Вероятно, у Сафиева имелся другой схрон. А где - это важный вопрос…