Начальник охраны, видя, что от Свиридова сейчас нету ровным счетом никакого толку - парень был явно не в себе, - отправил того домой, запретив без команды выходить на улицу, поскольку он мог еще в любой момент понадобиться следствию. И Игорь уехал, даже и не вспомнив о том, что собирался сегодня хорошенько побарахтаться в постели с веселой и чувственной буфетчицей. Сейчас его мозги были заняты полностью только одним - своей, непонятной даже ему самому, виной, которой он пока ну никак не чувствовал.
3
Александр Борисович прибыл вместе с Поремским на место происшествия уже тогда, когда там все опустело. Увезли, видимо на свалку, обгорелый остов автомашины, в котором исследовать было уже нечего - специалисты собрали все, что могли; останки трупов упаковали в черные мешки и тоже увезли. Наконец, утащили на служебный двор два обгоревших, но еще подлежащих, видимо, ремонту, соседних автомобиля. И теперь место трагедии обозначало лишь черное, словно продавленное в асфальте пятно да сиротливо лежащий на них увядший букет белых роз. Кто-то сказал, что такие розы любил покойный теперь президент банка.
По сути, смотреть здесь было уже нечего. Подсобные рабочие быстро приводили в порядок фасад здания, стеклили выбитые окна, замазывали и закрашивали следы пожара.
Заместитель управляющего банком, энергичный молодой человек, с ходу сообщил, что никакими фактическими сведениями не обладает, а слухами и домыслами пользоваться не желает, и поэтому он сразу переадресовал представителей Генеральной прокуратуры к следователю Канаенкову, который и ведет это дело. "Он был здесь. Ах уже уехал? Ну, значит, уехал".
Уже отправили домой и того охранника, который дежурил у экранов видеокамер, - парень, говорят, совсем был не в себе.
Словом, если они хотели вообще что-то узнать, то надо было обращаться напрямую к следователю Канаенкову. И они отправились на улицу Льва Толстого, в прокуратуру Центрального административного округа.
- Что скажешь? - сказал Турецкий. - Быстро они тут, однако, разобрались? Даже и следов уже не осталось. Оперативные ребятки, скажу тебе.
- А чем этот банк славен? - спросил Поремский.
- Если тебе называние - "Межстратег" - ничего не говорит, что я могу добавить? - усмехнулся Турецкий.
- Темна вода во облацех, - по-своему отреагировал Владимир.
- Ты недалек от истины, возможно, тем самым они и занимаются. Недаром же руководил банком уволенный прошлым президентом в отставку бывший директор ФСБ. Возможно, и задачи соответствующие. Меня другое интересует, кто его достал? Как незадолго до этого и его коллегу Порубова.
- А не могут быть обиженные ими? - спросил вдруг Поремский.
- Я уж и об этом думаю. А зачем это Канаенков - так его зовут, да? - увез с собой записи с камер слежения? Значит, что-то в них было. Надо будет обязательно посмотреть…
Следователь Канаенков не был обрадован появлением двоих важных представителей Генеральной прокуратуры. Приезд первого помощника генерального прокурора и следователя-"важняка" он с ходу воспринял как проявление недоверия к его личным способностям. И стал голосом зануды сутяжника рассказывать о том, что эксперты-взрывотехники из Федеральной службы безопасности собрали какие-то осколки и детали взрывного устройства, однако ничего путного не говорят, у них свои заботы и правила. Что охранник в какой-то момент перед взрывом отвлекся, нарушив служебную инструкцию, и теперь, возможно, будет уволен по статье о неполном служебном соответствии. Что записи видеокамеры ровным счетом ничего не представляют, никакого подозрительного материала они не запечатлели, разве что прохожих, но это неинтересно.
- Вот и давайте посмотрим, что вам неинтересно, - поймал его на слове Турецкий.
- Да… но… - попытался возразить Канаенков.
Турецкий терпеть не мог людей этого типа - мрачных, некрасивых внешне и вообще похожих на застарелых язвенников. Казалось, все они только и заняты тем, что внимательно прислушиваются к тому, что у них происходит в данную минуту в кишках, а все остальное им решительно по фигу. Вот и этот, похоже, был из таких, "прислушивающихся". У него даже лысина была не как у всех нормальных людей, а какая-то словно выщербленная, и висячий нос, похожий на птичий клюв.
- Вас что-то не устраивает? Может быть, наше присутствие? - уже сухо спросил Турецкий, решительно взявший "руководство" на себя, а уж он-то умел ставить на место зарвавшихся чинуш.
- Меня не устраивает, - скрипучим голосом ответил Канаенков, - неясность того, что вам здесь, у меня в кабинете, надо? Если вы забираете материалы расследования к себе, будьте любезны сделать это официально, а так… - И он всем своим равнодушным видом показал, что ему наплевать с высокого дерева на любых представителей "сверху".
- Сей момент. - Турецкий взял телефонную трубку со стола следователя и показал тому пальцем: - Наберите номер вашего прокурора Брянцева. - И сказал это таким тоном, что следователь не посмел ослушаться. - Василий Андреевич? Здрасте, Турецкий вас беспокоит. А что, следователь Канаенков разве еще не в курсе принятого генеральным прокурором решения?
- Его не было на месте, Александр Борисович, - ответил вежливым тоном прокурор, - но я собирался ему сообщить об этом, как только он появится в своем кабинете. Вы откуда говорите?
- Из его кабинета.
- Передайте ему, пожалуйста, трубочку, и я его проинформирую. А вы разве сами забираете это расследование? Мне Константин Дмитриевич говорил о Поремском.
- Владимир Дмитриевич тоже здесь. А я - исключительно для контроля. И потом, у меня имеется в этом деле некий собственный интерес. В связи с убийством Порубова.
- Ах да, да, я слышал. Так будьте добры.
Что прокурор говорил следователю, Турецкий не слышал, но, судя по лицу Канаенкова, ничего хорошего - видно, знал Брянцев характер своего работника.
Ничего не говоря в трубку, лишь "пережевывая" ртом с вытянутыми в трубочку губами поступающий к нему текст, следователь молча выслушал Брянцева, сказал лишь одно слово: "Слушаюсь" - и положил трубку на место. Так же, не меняя упрямо-недовольного выражения лица, он сказал своим "гостям":
- Вот теперь я полностью к вашим услугам. Спрашивайте, про то, что знаю, отвечу. Но предупреждаю сразу, мои "знания" невелики. Еще нет экспертных заключений специалистов.
- Ну о том, что произошло, нам уже известно, - с легкой улыбкой сказал Поремский. - Поэтому давайте попробуем обсудить, как это произошло. У вас, сказали, имеются записи видеокамер. Есть где посмотреть?
- Есть. - Канаенков кивнул на стоящий в углу телевизор с видеомагнитофоном. - Но могу сразу сказать, там много пустого места.
- Посмотрим полные места. Там, нам известно, незадолго до взрыва, проходил какой-то человек? Вот его давайте и посмотрим.
- Пожалуйста, если это вас устроит, - равнодушно пожал плечами Канаенков и пошел к "видаку", чтобы вставить кассету с видеозаписью.
Канаенков прокручивал запись, делая остановки, когда на экране кто-то появлялся. Но это были лишь спешившие в разные стороны прохожие. Они не обращали внимания на особняк с дорогими машинами, а шли, занятые своими мыслями, не останавливаясь и не оглядываясь. Наконец, появился инвалид в сером плаще. И едва Турецкий увидел его на экране, как настороженно поднял руку.
- Так, теперь попрошу внимания. Стоп!.. Поехали дальше… - А через полминуты приказал: - Стоп-кадр, немного назад. Вот так! Желаете знать мое мнение? - Александр Борисович торжествующе уставился на Канаенкова с Поремским, удивленно смотревших на него. - Вот это он и есть!
- Кто? - разом спросили оба.
- Убийца, - просто ответил Турецкий.
- Но с чего вы взяли?
- А я уже видел нечто подобное. И этого длинного "инвалида" в бейсболке без труда узнал. Так что никуда вам не уйти, Володька, - обернулся он к Поремскому. - Фактически придется разрабатывать одного человека - что мне, что вам. Ну объединять дела мы не будем до тех пор, пока не будут добыты доказательства того, что эти дела связаны между собой по "субъекту", то есть по исполнителю обоих убийств, и посмотрим: может быть, у вас получится быстрее и надежнее, чем у меня. Но уже, как факт, могу вам сказать, ребята, - он не обратил внимания, как при этом слове неприязненно дернулся Канаенков, или просто не захотел обращать, - что мы только что, по моему глубокому убеждению, видели убийцу и Порубова, и Воронова.
- Ну, положим, кроме костылей и нечеткого профиля, мы ничего особенного так не увидели, но если только эти детали и брать в расчет… - с неуверенной запальчивостью проговорил Канаенков и замолчал, пожимая плечами.
- …то уже и это, казалось бы, немногое может рассказать нам о многом, - сухо закончил за него Турецкий. - Моя бригада сейчас работает в этом направлении. Я вам позже покажу еще одну запись, где этот вот тип, примерно таким же способом - в образе запнувшегося инвалида, не удержавшего свой костыль, - поставил на мою машину "маячок" слежения. Все было зафиксировано. Вот видите… как ваше имя-отчество, извините?
- Сергей Ильич.
- Так вот, Сергей Ильич, выясняйте с бомбой, с вашим недотепой-наблюдателем, с прочим, а я поехал, у меня еще и свои дела имеются. Пока, Володя.
- Погоди, Александр Борисович, - остановил его Поремский. - Ты, я понял, думаешь, что и охранник может быть причастен?
- Не знаю. Но, судя по тому, что нам же с тобой рассказал начальник охраны банка, ты помнишь, его отвлекли именно в этот момент - пирожками. Я бы на вашем месте копнул все-таки со стороны "предмета отвлечения". Кто там? Повариха? Буфетчица? Официантка? Слишком много случайных совпадений, так не бывает. Копии своих материалов я прикажу вам выдать - для информации.
С этими словами Турецкий и ушел, а Поремский показал рукой, чтоб Канаенков садился на свое, "хозяйское" место за письменным столом - самого Владимира вполне устраивало и кресло для посетителя - и предложил еще раз, более внимательно, прочитать все протоколы произведенного по горячим следам дознания. То, что было более-менее ясно Канаенкову, совсем не было понятно Поремскому. А он предпочитал начинать каждое дело с полной для себя ясности - хотя бы конкретной обстановки.
И потому, еще раз перечитав протоколы допросов, а особенно внимательно - охранника Свиридова и буфетчицы Тереховой, в ответах которой оказалось множество недоговорок, неясностей, зато обилие эмоций, - да оно и понятно - самого президента банка убили, вместе с личным телохранителем! - они решили еще раз и более детально допросить свидетелей. И именно по не остывшим еще следам. А то какими-то уж больно нечеткими были их показания. То ли буфетчица Терехова только зашла в помещение охраны и, не отвлекая внимания их, тут же вышла, то ли посидела немного - но где, у кого? И зачем сидела? Чего делала? Впрочем, Канаенков и сам уже видел собственные недоработки и вызвался тут же, не откладывая дела в долгий ящик, исправить положение.
Домашние адреса свидетелей были известны. Канаенкову Поремский поручил Анну Терехову, проживавшую в Северо-Восточном АО, на Октябрьской, в Марьиной Роще, а также второго охранника Бориса Доброва, чей дом находился относительно неподалеку - в Останкине, на улице академика Королева. Сам же отправился в Строгино, где проживал на Таллинской улице, почти у самой границы Москвы, рядом с МКАД, Игорь Свиридов. У него Канаенков уже отобрал подписку о невыезде, да и собственный начальник его строго предупредил, чтоб был готов в любую минуту ответить на новые вопросы следствия.
4
- Мне не нравится, Рэм, что они вцепились в эту бабу, - сказал Григорий своему товарищу, у которого с раннего утра сидел на кухне, обсуждая планы на уже начавшийся день. - Или…
- Ну что "или"? Что "или"? А в чем сегодня можно быть уверенным? Ты сам-то в себе часто бываешь уверенным?
- Да, - твердо ответил Гриша. - И уж я бы не промахнулся. Слушай, а может, ты просто бывшую любовницу пожалел?
- Я не промахнулся - это раз. И она никогда не была моей любовницей - это два, и ты прекрасно знаешь, поэтому лучше не зли меня. Я любил ее, а эта сука… этот козел чем-то сумел взять ее. Я не знаю чем, может, психотропные средства применил, с него станется…
- Теперь-то можно что угодно говорить - эффект будет одинаковый. Дело сделано, нечего и языком молоть. Но если тебе действительно там не показалось, что она могла узнать тебя в какой-то момент, положение здорово осложнится. Пока она без памяти, лично тебе - да и нашему делу - ничто не угрожает, но когда заговорит… Рэм, я разговариваю с тобой по-дружески - я не знаю, какое указание ты получишь от Макса, но догадываюсь. Скорее всего, на ликвидацию. Так что думай.
- А чего теперь думать? Раньше надо было… Меня теперь только эта проклятая баба беспокоит.
- Что конкретно?
- То, что именно к ней привязались следаки. И они не зря стараются, возможно, носами почуяли, где пахнет жареным.
- Доложи Максу, получи разрешение на ликвидацию…
- Да ты, смотрю, ненормальный! Какая ликвидация?! Надо просто убрать отсюда девку на время, вот и все. Чтоб она им на глаза не попадалась. А тебе что, самому пострелять захотелось? Так ступай в тир и пали себе вволю.
- Короче, что тебе стало известно?
- И по второму делу следствие взяла на себя Генеральная прокуратура. Есть там такой Поремский, ученик известного нам Турецкого. К несчастью, толковый, говорят, ученик, так что больше не поспишь. А этот наш Турецкий…
- Ну, положим, не наш, он твой личный.
- Не возражаю. Я ему "маячки" за задницу ставлю, он их с той же регулярностью находит и снимает. А у меня еще этого дерьма много, так что он будет в напряжении ровно столько времени, сколько нам потребуется.
- Засечет ведь.
- А пусть! - беспечно отмахнулся Рэм и вытер широкой ладонью взмокшую шею. - Он же напрягается, а я наблюдаю. Да и мне инкриминировать ничего, кроме праздного любопытства, с их стороны невозможно. И на "маячках" "пальчиков" никаких. И попыток перехвата с их стороны тоже пока не было.
- Вот именно - пока. Но я бы на твоем месте не был так спокоен.
- Гриша, чему быть, того не миновать. Не бери в голову. Давай лучше теперь про Аньку эту подумаем. Куда ее можно спрятать, этак недельки на три - на четыре?
- Так найдут, сам же говорил, что Турецкий - та еще ищейка!
- А надо так, чтоб не нашли. Может, с Максимом перекинуться?
- А ты его плохо знаешь? Указание будет радикальным.
- Вот этого и не хотелось бы.
- Я, к сожалению, тоже иного выхода не вижу. Второй прокол, Рэм. И если у тебя у самого есть какие-либо сомнения, нельзя терять ни минуты, можем опоздать. И тогда поезд уйдет. Но уже как бы без тебя. Фирма, что называется, готова терпеть некоторые убытки, но не полное же разорение.
- Это Максим тебе так сказал?
- Нет, это я тебе говорю.
- Хорошо, я подумаю…
- Только не опоздай… к поезду…
Крепко засели в голове у Рэма последние слова товарища. Да Рэм и сам уже нутром почувствовал, что не все у него ладно получилось с обеими последними акциями. А все чертова привычка брать на себя. Ну с Порубовым понятно, в общем, на то имелась и важная личная причина. А вот что с Вороновым все-таки произошла непредвиденная засветка, это уже совсем плохо. Это - нечистая работа, а за проколом должно следовать и соответствующее наказание.
Но сейчас главное - решить вопрос с Анной. Когда Рэм позвонил этой своей словно бы "случайной" знакомой, чтобы справиться, как восприняли акцию в банке, где она работала, Анна голосом испуганной ослицы обрушилась на него, что вот, мол, он подставил ее, а теперь ей никакого прохода нет от следователей. Мало того что на работе без конца допрашивали, так еще и поздно вечером домой тот же тип явился. Противный такой мужик, мрачный и злой. И все допытывался, кто ей велел нести пирожки в помещение охраны? Уж она и так, и этак, а этот следователь только что за горло не берет - говори, требует, от кого команду получила? Не верит, что сама, как договорились, по собственной инициативе. Потому как, мол, совершенно неравнодушна к Игорю Свиридову. Но он, видно, не поверил. Так и пригрозил, уходя: "Думай, вспоминай, все равно буду допрашивать, пока не скажешь правду!" Вот же настырный, гад!
Настырный - это бы еще ладно. Опасный, вот что гораздо хуже.
Собственно, кто ему эта Анька? В самом деле случайная, можно сказать, знакомая, на которую он обратил внимание, когда только стали готовить операцию с банкиром.
Рэм на глазок вычислил среди выходящих из здания банка после работы женщин такую, с которой был бы самый минимум забот - везде ведь есть такие бабы, взглянешь на нее и сразу поймешь, что ей надо, о чем она думает и во что оценивает эти свои думы. Потом он проверил, где она живет, с кем, в каких условиях, что делает на работе? Но окончательно понял, что подвернулся именно тот вариант, который был ему нужен, после того, как увидел, как к ней в гости заявился парень в форме охранника. Такую же форму носили и те мужики, что осуществляли внешнюю охрану банка. Это действительно была удача. Все дальнейшее могло зависеть лишь от степени его настойчивости, ну и соответственно от той суммы денег, которую он собирался "отстегнуть" этой одинокой женщине.
Рэм даже легенду придумал подходящую. Мол, среди клиентов банка есть один "крутой", которого они, его конкуренты, решили наказать маленько. "Свистнуть" его джип, которым тот дорожит неимоверно. Ну а потом вернуть, но только за большие бабки. Что для этого требуется? А чтобы охрана на миг отвернулась от своих экранов. И за этот самый миг специалист откроет машину и сядет в нее. И больше ничего. Потому что, когда машина вдруг поедет, это станет для всех полной неожиданностью. А свою часть денег за последующую "реализацию" машины - это ни много ни мало три тысячи баксов - Анна получит сразу же, как только изъявит согласие помочь.
Игорь в тот день в гостях у Анны не ожидался, и сделку с ней Рэм закрепил самым надлежащим образом. Ничем фактически не рискуя - так сумел убедить ее Рэм, выступавший под именем любезного ее сердцу Игорька, - Анька заработала три тысячи "зеленых" да плюс длительное удовольствие от пребывания "чумового" гостя, не дававшего ей никакой пощады на протяжении целой ночи.
Итак, деньги были взяты, оставалось лишь уточнить время. И это время пришло.
Максим, сидевший в неприметном, военного образца, "рафике", припаркованном в относительной близости от банка, настроил свою специальную технику на одно из окон, за которыми размещался внушительных размеров кабинет президента "Межстратегбанка" и совершал выборочные включения. Длительное прослушивание могло оказаться чреватым, поскольку не менее современная техника, установленная в самом банке, была способна засечь несанкционированные "внедрения" со стороны.
Услышав о том, что Воронов собирается выезжать в Центробанк, Максим дал команду. И сейчас же запиликал Анькин мобильник, по которому Рэм - он же Игорек - отдал распоряжение приступать к операции "Отвлечение". После чего "рафик" завелся и медленно тронулся с места.