К тому же, это была еще и личная просьба самого генерала - избавить его от страха перед мстителями. Турецкий буквально слово в слово процитировал самого генерала. Другими словами, это он боится за свою жизнь, а не они с Грязновым. Увы, своим появлением у окна Коротков засветил эту квартиру, и теперь придется ему перебираться на новую, где условия содержания могут оказаться куда хуже здешних. Впрочем, у него остается и крайний выход - вернуться к себе домой, в "замок", и окружить себя двойным кольцом наемной охраны. Средств на это у генерал-полковника должно хватить, это уже известно следствию.
- Что вам известно?! - прямо-таки рявкнул генерал, забыв о постоянно преследующей его боязни за свою жизнь.
- Известно, что акции компании "Анализ" были вами куплены у ее подлинного хозяина Льва Латвина через подставное лицо, которое находится сейчас в Махачкале. А также то, что в руководстве произведены перестановки, после чего вы стали фактически полновластным хозяином холдинга. Акции Барканова, второго соучредителя, ни в какое сравнение с вашими не идут. Так что вы человек весьма не бедный, правильнее было бы сказать, - богатый, и можете при острой нужде сами себе обеспечить безопасность. Большие деньги и не то делают.
Вероятно, генерал был уверен, что в тайну его доходов никто проникнуть не властен, и… растерялся. А растерянность в подобных делах - плохой советчик.
Он с таким гневом и с такими упреками обрушился на "неблагодарного" Турецкого - почему неблагодарного и в чем его благодарность должна была заключаться, это просто уже и не обсуждалось, - что у Александра Борисовича отпала всякая охота продолжать разговор на повышенных тонах.
Он обернулся к Грязнову и небрежным тоном бросил ему:
- Я думаю, наша миссия завершена. А свои официальные показания господин Коротков сможет дать и после того, как получит повестку о вызове его в прокуратуру на допрос. До тех же пор он может быть свободным. Ты не возьмешь на себя труд вызвать его машину с охраной? И пусть его отвезут домой. В конце концов, можем же мы предоставить одного, даже не самого и важного свидетеля, его собственной судьбе?
- Вполне, - подтвердил Грязнов и достал мобильник. - Где тут у нас ваш домашний-то телефончик? А вот, супруга… сейчас мы с ней и объяснимся. Уж она-то наверняка знает, где находится ваша охрана…
Грязнов, якобы набрав номер, поднес трубку к уху, но Коротков заторопился остановить его. Он даже в лице изменился. Словно кровь от лица отхлынула.
- Постойте! - Он ухватил Грязнова за руку. - Что вы делаете? Так же нельзя, черт возьми!
- Чего нельзя? - "не понял" Грязнов.
- Вы же обещали мне… прикрытие! Крышу!
- "Крышуют" обыкновенно бандиты, - нравоучительно заметил Турецкий. - Ну, правда, еще и в правоохранительных органах встречаются "крышеватели". Я уж не говорю об органах госбезопасности, там и на самом верху подобное возможно. А пример тому заразительный - ваша с Порубовым и Вороновым деятельность, за которую вы теперь, как мы понимаем, несете ответственность и ужасно боитесь ее. Так вот, генерал, чтоб не дрожать от страха, надо не за руки нас хватать, а твердо знать причины, по которым теперь уже и за вами гоняется старуха с косой. Под личиной бывших же сотрудников госбезопасности.
Слишком длинное объяснение Турецкого - странно! - успокоило генерала.
- Так вы же сами недавно говорили… Бизнес, что ж еще? Всегда есть обиженные, недовольные… А где их нет? Вот и мстят. Но это ваша прямая обязанность - ловить их, а не моя. Я - пенсионер…
- Рвущийся к власти. И с этой целью вы уже примерили к себе должность Сергея Барканова в Совете Федерации, от которого готовы либо откупиться, либо убрать, как мешающую деталь. Я слышал от информированных людей, что Джичоев всерьез ведет переговоры в Махачкале, - с проникновенной улыбкой сказал Турецкий, пристально глядя в глаза Короткову.
И тот - крепкий и бессовестный - генерал, для которого смущение было бы просто непонятным само по себе, смутился-таки, отвел глаза. Поиграл бровями задумчиво и вздохнул. Но быстро пришел в себя, тоже улыбнулся и с хвастливой уверенностью заметил:
- Жизнь-то, господа, не кончается на одних или других выборах! Остается масса иных соблазнов… Ладно, я готов, так и быть, переехать на новую конспиративную квартиру, хотя вся эта игра, понимаешь, в шпионов кажется мне несколько детской. Ну, да ладно, что поделаешь, когда необходимость заставляет… А о двойной надежной охране я тоже подумаю и сообщу вам либо Меркулову о своем решении. Везите, господа. - И он фиглярски вытянул руки, словно ожидая, что на них немедленно защелкнутся браслеты наручников.
Но никаких наручников, естественно, не было, Турецкий посмотрел на Грязнова, и тот кивнул. Да, была еще одна у Вячеслава Ивановича старая квартира, которой он практически никогда не пользовался - разве что в редких случаях. Там и удобств-то особых не было. И находилась она в Измайлове, в одном из старых домов, уже добрый десяток лет ожидавшем своего разрушения. Но новое строительство в том районе планировали начать только через год, а старые квартиры типа небольших общежитий, с сортирами и умывальниками в конце коридора, заселяли лимитчиками.
О том, чтобы надолго поселить там генерала, и речи быть не могло, Грязнов держал это угловое помещение с непробиваемой железной дверью для встреч с агентами на бегу, так сказать, не больше. Но на ночь-другую генерала можно было поместить и там. С тем, чтобы потом вернуть сюда, когда закончится работа эксперта-криминалиста, который к ней еще и не приступал. Надо было пулю достать, пошарить по пулегильзотеке, прикинуть ее к стволу, а присутствие известного генерала было абсолютно ни к чему.
А вот к себе домой ни Грязнов, ни тем более Турецкий везти его не хотели. Без объяснения причин. Не вызывал он у них ни доверия, ни уважения к себе, и все.
"Переезд" генерала обставили, чтобы отвлечь внимание свидетелей, если таковые имелись, а они были наверняка, как вызов кем-то из жильцов "Мебельных перевозок". Прибыл фургон с грузчиками, в легкой суматохе что-то вынесли и втащили в дом, а что-то, наоборот, унесли обратно в фургон, после чего машина с грузчиками благополучно укатила. А вот куда укатила - это уже другое дело. И вскоре после этого дом покинули автомобили Грязнова и Турецкого, умчавшиеся в разных направлениях…
На следующий день Иван Иванович Козлов, который был в качестве эксперта-криминалиста придан группе Турецкого, исследовал пулю, извлеченную им из стены квартиры, и сообщил следующее.
Выстрел был произведен с расстояния никак не менее пятидесяти метров из пистолета Макарова, вероятно, с навинченным на него глушителем, потому что выстрела никто из опрошенных во дворе свидетелей не слышал и подозрительных лиц поблизости не видел. А вот в лесном массиве, напротив дома, вполне мог затаиться какой-нибудь человек, вооруженный еще и соответствующей оптикой.
Искать следы было делом бессмысленным, ибо весь лес был истоптан и исхожен не одним поколением переселившихся сюда москвичей. Однако Вячеслав Иванович, как старый опер, не поленился и походил все-таки вокруг деревьев, из-за которых легко просматривались окна его конспиративной квартиры на первом этаже дома. И не прогадал, обнаружил-таки блеснувшую на солнышке гильзу. Видно, стрелок не слишком беспокоился о своей маскировке. Сделал дело и ушел. Очень похоже было на Рэма Собинова, между прочим…
А проверка самого ствола по картотеке оружия, выданного сотрудникам вневедомственной охраны и некоторых охранных агентств, показала, что стреляли из оружия, которое пропало на месте преступления во время убийства охранника Игоря Свиридова. Этот "макаров" являлся его табельным оружием.
Значит, что же получалось? Тот, кто убил Свиридова и Терехову, оставил на месте преступления свое оружие с глушителем, а с собой забрал чужое? Так оно и выходило по всем параметрам. Но если предположить и, воспользовавшись показаниями свидетельниц из Марьиной Рощи, попытаться утверждать что выстрелы там были произведены человеком в сером плаще, который подозревался как Рэм Собинов, то получается, что и теперь в Короткова стрелял именно Собинов. Все сходилось к этому человеку-невидимке. То есть он как бы постоянно появлялся, но и уходил, не оставляя за собой следов. Кроме, разумеется, трупов. Хотя… дважды он уже промахнулся. Один раз, оставив в живых свою несостоявшуюся невесту, а второй раз теперь. И в то же время последний промах мог быть вполне и не случайным. Как Рэм стреляет, уже было известно. А чего ж это он тогда промазал теперь? Правда, пуля прошла почти рядом с головой Короткова, тот говорил, что даже почувствовал движение воздуха рядом с виском, что-то похожее на мгновенный ожог, который тем не менее не оставил следа на коже. А может, это тоже было, как и в истории с "маячками" Турецкого, предупреждением? Я, мол, здесь, я - рядом, я все знаю и все вижу? Вот тут мнения Турецкого и Грязнова разошлись.
Вячеслав Иванович полагал, что киллер промахнулся намеренно. Он же видел собственными глазами результаты его "работы". И объяснял это тем, что, возможно, обиженные хотели показать обидчику, что он у них на мушке и что никакие его старания и суета ему не помогут. Ну своего рода мера морального воздействия.
А может, они чего-то хотели, требовали от него, о чем Коротков не говорил? Может, выкуп какой с него требовали, с них станется, да только генерала замучила жадность? Но пока это все оставалось без ответа, потому что на все наводящие вопросы генерал упорно отмалчивался и уверял, что промахнулись случайно - просто фортуна уберегла его на этот раз. Что ж, в почтительном к себе отношении ему не откажешь.
Да и вообще, кто их разберет, этих обиженных убийц…
3
А Небылицын с Климовым все "копали" в такси…
По ходу дела Евгению Анатольевичу пришлось даже встретиться с новым руководителем компании "Анализ" Василием Исаевичем Петровским. Генерал и на пенсии выглядел солидно, держался в высшей степени спокойно, словно кровавые события, коснувшиеся фирмы, ничуть не задели его.
А впрочем, почему же нет? Ведь если прежде дела фирмы и ее партнеров "разруливал" Порубов, то теперь та же миссия выпала на долю Петровского, с той лишь разницей, что Василий Исаевич сам стал хозяином фирмы. Номинальным, а не фактическим, на что отдельно упирал Турецкий, читая материалы бесед и допросов.
Никак не замешанный в прошлых делах и разборках компании, Петровский свободно оперировал той фактурой, которая уже сложилась на фирмах "до него".
По его словам, Виктора Альбертовича и взяли-то, ну пусть пригласили, на фирму по той простой причине, что, еще работая в ФСБ и не будучи начальником Управления по Москве и области, он уже "курировал" подольскую и солнцевскую организованные преступные группировки. Еще до того, как он поднялся по служебной лестнице на свой собственный "верх", он, было дело - теперь уже прошлое, так что можно и вспомнить - активно помогал становлению на рынке только возникшей тогда фирмы "Дорожные перевозки". Имелись сведения, что он лично устроил несколько стрелок между братвой и коммерсантами, на которых были четко разделены границы "владений", за что имел свой солидный куш. И надо сказать, что бандиты были таким образом здорово "подвинуты" Порубовым на привычных их рынках на Юге и Юго-Западе столицы и Подмосковья. Вряд ли такое прощается.
Через свою агентуру примерно ту же информацию удалось получить и Небылицыну. Таким образом, получалось, что заинтересованной в том, чтобы убрать Порубова, в первую очередь оказывалась уголовная братва.
Но следующая порция сведений, также подтвержденных из двух противоположных источников, указывала на то, что с братвой на самом деле не так все просто.
Уже занимая место консультанта в "Анализе", тот же Виктор Альбертович Порубов занимался проблемами становления другой фирмы - "Московский транспорт", вступившей вслед за тем в жесткую конкурентную борьбу с "Дорожными перевозками". Таким образом, получалось, что Порубов как бы предал своих прежних друзей. И когда дочерняя фирма "Перевозок" - "Комфорт-такси" столкнулась на рынке услуг с дочерней же фирмой "Транспорта" - "Новое синее такси", конфликт между враждующими фирмами - а дело, как уже известно, доходило до прямых столкновений, до рукопашной между водителями разных фирм, которым, то одной, то другой стороне, помогали частники, поддерживаемые братвой, - вот тут и сказал свое решающее слово Виктор Альбертович. По его якобы указанию и был убит Арнольд Фиштейн, Фишка.
Если брать за основу эту версию, то гибель самого Порубова была вызвана именно переделом рынка перевозок. Сперва жертвой этой борьбы пал Фиштейн, а затем и Порубов. То есть, другими словами, кем бы на самом деле ни был нанятый исполнитель, но конкретно Порубов был наказан за свое предательство. Предал человек интересы фирмы, которую сам же и ставил в свое время на ноги, расчищал рынок, убирал конкурентов. Причем предал их же молодым соперникам. Ну уж такие преступления в любом приличном доме не прощаются. Тем более - в криминальном мире.
Естественно, что окончательное слово по данной версии могли сказать лишь люди, напрямую причастные к этим делам. Петровский пользовался теми сведениями, которыми располагал из вторых рук. А вот Кузьмич, с которым удалось встретиться Небылицыну, тот знал, как говорится, из первых рук.
Наводку на него Небылицыну дал тот же Красный. Намекнул этак прозрачно, что в ресторане "Таджикистан", что в Кузьминках, на Волгоградском проспекте, собирается таганская братва для решения своих узкопрофессиональных вопросов. Будет там в ближайший вторник и пахан этой группировки Олег Дмитриевич Кузьмин по кличке Кузьмич. И уж он-то точно знает, кто и за что "замочил" Фишку.
Небылицын тут же поставил известие на контроль. И во вторник "подрулил" к "Таджикистану". Вышедшему охраннику сказал, кто он есть такой - а Владимира Афанасьевича знали среди уголовников как "справедливого мента", - после чего попросил передать Олегу Дмитриевичу - охранник сам должен был понимать, о ком речь, - что его ожидает для короткого разговора опер.
Охранник кивнул и ухмыльнулся недоверчиво, однако через несколько минут он вышел и пригласил Небылицына проследовать за ним в небольшой кабинет на втором этаже. Заикнулся было про личное оружие, но Небылицын только цыкнул на него, и охранник стушевался.
Вскоре пришел Кузьмин - сорокалетний воровской авторитет с тремя судимостями, лысоватый, с коротким ежиком волос и боксерским носом - и, не садясь, спросил, что нужно.
- Присядь, Кузьмич, - мягко посоветовал Небылицын. - Посоветоваться хотел. Не бойся, по прошлым делам. Твое слово нужно.
Кузьмич хмыкнул:
- А что ж это менту может посоветовать вор? Даже непонятно как-то. Вроде как на самого себя дело заводить?
- Нет, действительно о прошлом, - махнул рукой Небылицын. - Ты, надеюсь, помнишь Фишку такого? Он рулил в "Комфорт-такси". Говорят, до того момента, пока не столкнулся лбом с Консультантом. Я-то этого дела как-то не помню, но подумал, что ты вроде бы должен знать. Этот Фишка будто бы с "Дорожными перевозками" схлестнулся, вот и… Не помнишь? - спросил с откровенной надеждой, чтобы у криминального авторитета не возникло мысли, будто мент хочет его на чем-то подловить.
- Помню Фишку, чего ж не помнить-то? - Он вдруг ухмыльнулся, показав идеальные, вставные естественно, зубы. - Как тот баландер пел? Долго, мол, над городом "мерин" летал… Хороший у него "мерин" был, у Фишки. Так не пойму, тебе чего непонятно? Погоняло того, кто спроворил бомбочку, не знаешь? - Он снова ощерился в улыбке. - Сам же и сказал про Консультанта. Его, никого другого работа. Из-за Ше-два бодались. А вот кто конкретно исполнял, про то не скажу. И из братвы тебе никто не скажет, не старайся. Греши на Консультанта - будешь прав… Ну ладно, если больше вопросов нет, я пойду?
Он поднялся, не протягивая руки, постоял, ухмыльнулся и сказал:
- А кто наколку дал, конечно, не скажешь?
- Не-а, Кузьмич, не скажу.
- Ты ж и меня небось знаешь.
- А я к тебе не как к свидетелю, я тебя потому спросил, что знаю как честного вора.
- И сильно надо?
- Во! - Небылицын с усмешкой чиркнул себя большим пальцем по кадыку.
- Были у Консультанта свои братишки. Вот они и сварганили. "Долго над городом Фишка летал…" - вдруг с легкой издевочкой пропел он и добавил: - Если чего хочешь, скажи - тебе принесут. За мое слово.
- Нет, спасибо, я не голодный. Гуляйте, ребята, а я пойду. Я вас не видел.
Конечно, это было не бог весть какое признание, но все же… Турецкий оценил.
4
Владимир Поремский искал причины убийства Воронова в его "трудовой деятельности" последнего времени. С дотошностью бухгалтерского ревизора он потребовал от руководства Межстратегбанка представить ему все документы двух последних лет, на которых бы стояла подпись Романа Николаевича.
Поначалу такие требования вызывали скрытое и жесткое сопротивление банковских служащих, утверждавших, что коммерческие тайны не могут быть представлены постороннему лицу. Но Поремский недаром же прошел школу у самого Турецкого, и его запугать подобными отказами было невозможно. И он просто заявил заместителю управляющего банком, что сейчас вызовет сюда, на Бахрушина, бригаду специалистов, и те изымут для дальнейшего неторопливого и детального изучения всю банковскую документацию, содержащуюся в компьютерах офиса.
Угроза подействовала, и Поремскому стали выдавать пусть и, как говорится, в час по чайной ложке, но любую документацию, которую он потребовал.
Это была, конечно, адова работа, которую не пожелал бы себе ни один следователь даже в страшном сне. Но ее приходилось исполнять, тем более что и помогать ему никто не хотел. Коротков, с которым он уже беседовал о Воронове, отделывался общими фразами, расхваливал деятельность Романа Николаевича на посту директора ФСБ, сожалел, что прежний президент так неразумно поступил тогда с ними, но дальше обид и огорчений по поводу безвременной смерти дело не шло.
Поремский встретился и с вдовой Воронова - может быть, та была в курсе "внештатной", так сказать, деятельности мужа, - но также ничего не добился. То есть перед ним была глухая стена.
И тогда Владимир стал тщательно изучать историю самого Межстратегбанка и сделал для себя некоторые открытия, которые его наконец-то обрадовали.
Оказалось, что Межстратегбанк был не всегда таким, каковым он стал теперь. И Воронов далеко не сразу стал его президентом. Все было гораздо сложнее.
Этот банк вырос из малоизвестного в свое время, во второй половине девяностых годов, небольшого подмосковного банка, который был связан с Уральским промышленным регионом. Уральцы ли отмывали в нем деньги, сам ли он помогал им в этом, но на каком-то этапе этот неприметный коммерческий банк, избравший местом своей дислокации город Подольск и носивший скромное название Стройкоммерцбанк, оказался втянутым в "битву гигантов", как называли ее одно время на Урале. Это когда схлестнулись в жесткой "алюминиевой войне" уральские, восточносибирские и дальневосточные фирмы, и битва закончилась полной победой "Уральского алюминия". Оказалось, что победу уральцев во многом обеспечил этот малоизвестный банк, в котором начальником службы безопасности был… Воронов. Да, именно он, уволенный президентом со службы всесильный бывший директор ФСБ. А фактическим окончанием "алюминиевой войны", сигналом к ее окончанию, последним жирным штрихом в этой истории оказалось убийство главы фирмы, конкурирующей с уральцами, Савелия Подрабинека. Или же наоборот: это убийство положило конец раздорам.