Вскоре "Таврия" цвета металлик, "мокрый асфальт", была найдена. Она несколько отличалась от привычных моделей грузовым вариантом задней дверцы. Елагин оглядел ее размеры и не без интереса уставился на Курбатова. Создавалось впечатление, что Александр больше автомобиля, и было интересно понаблюдать, как он в него поместится.
Курбатов не спеша открыл дверцу. Отодвинул сиденье назад до упора. Затем, надавив на живот руками, втиснулся сам, заняв практически все свободное пространство. Рыдающий от смеха Рюрик сел рядом.
– Саша, ты не туда пошел, деньги за это брать нужно.
– Плати! – раскрыл пепельницу Курбатов.
– Руль у тебя какой-то маленький? – перевел разговор Елагин.
– А это по спецзаказу делали. Чтобы в грудь не упирался! Между прочим, экспортный вариант, – начал нахваливать авто хозяин. – Движок фиатовский.
– Не знал, что такие делали, – удивился Рюрик.
– Был эксперимент на заводе. Так что моща бешеная, а вес почти как мой. Со светофора делаю всех. Потом, конечно, догоняют, но поздно.
Быстренько проскочили по Люсиновской. Повернули налево. Курбатов просто не умел ездить молча. Он вообще не умел ничего делать молча.
– Ну теперь мы этим сучкам покажем! Представляешь, еду вчера. Стоят две такие цацы. Голосуют. Торможу. Куда, говорю, красавицы? Типа, бесплатно домчу. Они так презрительно смерили взглядом и отвечают: "Мы на таком не поедем!" Представляешь. Я им, можно сказать, душу нараспашку, а мне туда насрали. Злой был, полночи гонял. Во, а это театр клоунады Терезы Дуровой. Ты был там?
– Нет, – ответил Елагин, – мне цирка в жизни хватает.
– Здесь клоунесса есть. Вместе на физмате учились. Хочешь познакомлю?
– Ты же знаешь, у меня повышенные запросы. Обостренное чувство красоты.
– Она Бабу-ягу без грима играет, – описал девицу Курбатов. – После такой любая за королеву красоты прокатит.
Автомобиль резко затормозил напротив металличе–ских ворот. Друзья вышли и размяли затекшие мышцы.
– Рюрик, ты мне на самом деле вот зачем нужен, – обращаясь к Елагину, начал объяснение Александр. – На станции ведь можно проковыряться весь день. Смотри, очередь – человек двадцать. Я не могу пользоваться своим служебным положением. А ты сможешь. Сейчас подойдешь к начальнику контейнерной, предъявишь удостоверение и скажешь: я – подозреваемый, в интересах следствия необходимо быстро получить вещественное доказательство.
– Курбатов, тебе не стыдно?
– Нет. Потому что у нас с тобой труп мирового светила и исчезновение супероружия. А для чего добывают оружие? Может, одного из них уже "заказали"?
– А, так мы это делаем для их же блага! – радостно протянул Елагин. – Пойдем! Руки за спину!
Курбатов распахнул двери контейнера, с трудом протиснулся внутрь и выгнал машину серебристого цвета "Марк-2", универсал.
– Ну, как? – потребовал оваций Александр.
– Такого не видел! – восхитился Елагин.
– Их и в Японии двадцать штук всего! Эксклюзив. Три литра движок. "Марковник"! Знаешь анекдот про мужика, гоняющего из Японии автомобили? "Как живешь?" – "Ничего, трое детей – сын Марк и дочери, Королла и Карина".
– А как с правым рулем? – полюбопытствовал Рюрик. – Удобно?
– Ты что?! Правый руль – это круто! Во-первых, качество. Для себя делают. Во-вторых, парковка. С моей комплекцией обходить по улице автомобиль... Представляешь, заторы возникают на дороге. И главное, обратил внимание, сколько роскошных женщин в Москве за рулем? И все с левой стороны. Я раньше в пробках нервничал, переживал. От нервов знаешь как вес набирается? Потом полюбил. Сидишь, на девушек смотришь, автомобилями любуешься. Только на "таврюше" чувствуешь себя люмпен-пролетариатом. Ну а тут опустил стеклышко – и болтай. Да через две недели весь бардачок визитками будет забит. А сейчас надо засыпать резины побольше.
– Ладно, размечтался! А джип не потянул?
– Джип? Был у меня джип "исузу". Но я его перед отлетом поменял.
– И можно узнать мотивацию?
– Как говорит брат Фрейд, все поступки можно свести к двум движущим факторам: страху и сексуальным побуждениям.
– Ты боишься женщин на джипах? – предположил Рюрик.
– Не тот темперамент. Чем автомобиль спортивнее, тем женщина страстнее. Понимаешь, с моим весом активные физические упражнения просто жизненно необходимы. Но я настолько презираю спорт, зарядку и вообще любые бессмысленные движения, что это единственное спасение.
Елагин сел в "Таврию". Завел двигатель и, несколько раз дернувшись, тронулся.
Курбатов следом за ним выехал на извилистую дорогу. Вдавил педаль газа и, легко обойдя Елагина, по–мчался в Мытищи, испытывая удовольствие от слегка забытой мощи движка. Приятно управлять аппаратом, который не знает предела. Сколько притопишь, столько и выдаст. Он не смог отказать себе в слабости позаниматься немного слаломом на дороге. Проезжая мимо девушек на автомобилях, весело подмигивал и получал в свой адрес милые улыбки. А один раз даже обозвали дураком. Александр был практически счастлив.
Подъехав к дому Чабанова, обнаружил синий фургончик на колесах и дернул дверь. Она не открывалась. Тогда Курбатов постучал. Никакой реакции. Тогда предпринял последнее средство. Начал долбить кулаком. Из недр кузова послышались звуки. Курбатов приложил еще больше усилий. Отбив кулаки, опустил руки. Огляделся в поисках кирпича. Из-за угла дома вышел человек. Приблизившись, мужчина спросил:
– Тебе чего?
– Я Курбатов, – произнес Александр, проверяя осведомленность мужика.
– А я Бочкин, – расплылся в улыбке мужчина, вставляя ключ в дверцу фургона. – По нужде отходил.
Когда он ее открыл, обнаружил еще двоих операторов с ужасными выражениями лиц, едва сдерживающихся, чтобы не броситься в драку. Курбатову не надо было объяснять причину. С трудом втиснувшись в фургон, он произнес слегка заикающейся скороговоркой:
– Я следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам К-курбатов. К-курирую операцию. Цель – сканирование внутреннего пространства квартиры профессора Чабанова. Вот эти четыре окна, – произнес Александр, вынимая из кармана и обводя на фотографии фломастером объект наблюдения. – Завтра в девять я буду здесь. Надеюсь, какая-то информация появится?
– Не волнуйтесь, – успокоил его Бочкин, – как стемнеет, никакие шторы не смогут стать помехой.
– И еще. Будьте готовы к сильным потрясениям, – посчитал своим долгом предупредить "наружку" Курбатов, выскакивая и пожимая руки на прощание.
Александр заскочил в институт за бумагами. Поднявшись в кабинет, он забрал свою папку. Секретный волосок на ней был оборван. Это обстоятельство его устраивало. Обложка прежде была абсолютно стерильна, а теперь хранила информацию о любопытных пальчиках...
Профессор Чабанов выслушал доклад вахтерши. Схватил мобильный телефон и начал непослушными пальцами набирать номер. Он сильно волновался. Очки запотели, и обстановка кабинета стала таять в дымке. Борясь с комком в горле, он произнес:
– Обстоятельства меняются! Следователь не на "Таврии". Серебристая "тойота", номер еще бумажный на стекле семьсот сорок пять УЕ. Только что выехал...
Курбатов вышел и, сев в автомобиль, поехал, предвкушая обильное застолье с обильными же возлияниями. Следом немедленно двинулась неприметная серая "нексия". Сидевший рядом с водителем человек не отрывал от уха телефонный аппарат. Одновременно тронулся фиолетовый "мицубиси"-купе. Сидевшая за его рулем молодая женщина также безостановочно вела телефонный разговор. Ей было важно оказаться в нужном месте в нужное время.
Северянинский мост ремонтировался. Поэтому движение происходило в два ряда, черепашьими темпами. Курбатов шел в крайнем правом, где воздух был почище. На съезде с моста по правую руку, с улицы летчика Бабушкина, втекало еще два ряда.
И тут Александр увидел ее. За рулем фиолетового спортивного автомобиля. Точеный вздернутый носик, аккуратные губки, нижнюю немедленно хотелось слегка прикусить, невероятно длинная шея. Резко очерченная линия скул придавала идеальному личику неповторимое очарование. На плечи спадали в тон автомобилю фиолетового оттенка волосы. Создавалось впечатление, что цвет машины она выбрала исключительно под прическу.
Сначала он ее услышал. Она вылетела с боковой улицы, сопровождаемая грохотом музыки. Девушка старательно подпевала Земфире. Внезапно они оказались на расстоянии нескольких сантиметров. Александр невольно заглянул в соседний салон. Ноги привели его в такой восторг, что он чуть не наделал глупостей. Втянув запах, одурманенный самец едва не чмокнул девушку в щечку. "Эх, раскрутить бы ее на гонки. Вот утереть можно было бы нос Турецкому!" – размечтался Курбатов.
Она повернула голову и испуганно заморгала, обнаружив постороннего мужчину практически в своей машине. Затем воскликнула:
– О господи! – Выключила музыку и недовольно добавила: – Ездят на чем попало.
Такого оскорбления Александр перенести не мог.
– Смеется над конем тот, кто не осмеливается посмеяться над его хозяином, – процитировал Курбатов французского тезку.
– Ого! – удивилась она. – Звучит как вызов. Уточняю: ездит что попало на чем попало.
Впереди пробка рассасывалась. Девица резко нажала на педаль газа и рванула вперед. Однако оторваться от Курбатова было непросто. На эстакаде он ее настиг. Некоторое время шел наравне, со скоростью сто двадцать. Затем резко рванул и обошел. Но вскоре сбавил, испугавшись, что она может навсегда уйти направо на Сущевский вал. Подождал, и к светофору после "Риж–ской" подкатили одновременно. Там опять скопилась пробка. Александр решил продолжить:
– Для женщины вообще-то создана "Ока". Но не расстраивайтесь, ваша, по скоростным параметрам, недалеко ушла.
– Молодой человек, вы нахал и будете наказаны. А посему предлагаю поиграть в игру под названием: "Догони меня, если сможешь".
– На что заключаем пари?
– Естественно, на раздевание, – произнесла она, повернув хорошенькое личико.
– Мне это начинает нравиться. Место встречи?
– У памятника Пушкину.
– Идет.
– И запомните: приходит первым тот, у кого не здесь больше, – она показала на капот его автомобиля, – а здесь, – прикоснулась рукой к маленькому ушку.
Загорелся зеленый, и автомобили ринулись наперегонки. Курбатов, с двенадцати лет сидевший за рулем отцовской "восьмерки", быстро ушел вперед. Трехлитровый движок, знание Москвы до мельчайших переулков, опыт езды по сахалинским дорогам, вернее, их отсутствию что-то значили. А еще он бывал неоднократно участником команды МГУ по ночным гонкам. Правда, в те библейские времена носились исключительно парни. А девушки были призом победителю. Сейчас же феминизм, рванувшийся с американского экрана в жизнь, завоевал прочные позиции. И похоже, навсегда. Но приз остался прежним.
Курбатов выскочил на улицу Дурова, затем через Цветной бульвар повернул на Петровский. Неожиданно перед ним джип ублюдочного красного цвета не поделил дорогу с "пятеркой". Задержка была не больше чем на пять минут. Водитель иномарки просто вышел и начал отсчитывать доллары. Хозяин уничтоженных "Жигулей" из испуганного превращался с каждой бумажкой в очень счастливого человека. Автомобиль, несмотря на то что практически переломился пополам, смог продолжить движение в свой последний путь.
Курбатов выехал на финишную прямую. В этот миг он заметил, как с Тверской подкатывает на небольшую стояночку фиолетовое чудо. Ему не хватило нескольких секунд. Когда Курбатов подъехал, она уже ждала. Александр вздохнул и, расстегнув рубаху, кинул ее на заднее сиденье. Девушка сделала вид, что получила огромное удовольствие от созерцания дребезжащих наслоений. Курбатов предложил:
– Может, еще?
– Ты что, эксгибиционист?
– Нет, скорей гурман.
– Я люблю японскую кухню, – намекнула красотка.
– По японским блюдам я могу работать дегустатором, – похвалился Курбатов.
Зашли в ближайший ресторанчик. Саня проявил себя большим знатоком, заказав несколько блюд, приведших в замешательство обслуживавшую их одетую в кимоно калмычку. Получив же заказ, понял, что сильно проголодался и вдобавок соскучился по дальневосточной кухне. Она завороженно смотрела, как он, легко управляясь двумя палочками, отправлял в рот блюдо за блюдом. Затем произнесла:
– Знаешь, понимаю, что все это глупо, но испытываю какое-то дикое матриархальное удовольствие при виде хорошо кушающего мужчины. Иногда мне кажется, что ничего в жизни не надо, а только вот так сидеть и смотреть, как мужчина кушает.
– А мне тоже ужасно нравится, когда ты так смотришь. Я получаю двойное удовольствие. Это инстинкты патриархальных времен, когда мужчина был всем. Вы, девочки, слишком резко рванули со старта. Природа за вами не поспевает.
– Нет. Я же чувствую. Матриархат. Он гораздо древнее. И то, что происходит, это просто попытка природы вернуться в естественное русло.
– И что, униженных мужчин специально откармливали? – съязвил Курбатов.
– Конечно. Правда, не всегда. Когда появлялась неизвестная пища, мужчин, как наименее ценных членов племени, заставляли есть поганки, белену, жаб. А затем ждали. Если выживал, ело все племя. А ты думаешь откуда этот дух экспериментирования, жажды новых ощущений, первопроходства? Мы дали вам свободу прокладывать дорогу через терновые заросли и минные поля. Теперь вы нам нужны только для развлечения и размножения.
– Хорошо. Находитесь в самообмане относительно великого заговора по половому признаку. Но мы-то знаем, что женщинам еще долго догонять.
– И даже на трассе? – не преминула уколоть собеседница.
– Ты сколько за баранкой? – спросил, поднимая руки вверх, Александр.
– Года четыре. Раньше я тоже осторожно ездила. А застраховавшись, перестала бояться. Начала устраивать гонки. Ставить на место самодовольных хамов. Наверное, это жестоко. Но разве не жестоко считать женщину низшим существом, красивой продажной игрушкой, предназначенной только для утоления своей грязной похоти? Хотя, если честно, женщины сами виноваты. Мы заслужили такое отношение. За это я сама ненавижу баб. И еще больше ненавижу мужиков, которые ставят меня в ряд с этими дурами, думающими исключительно задницами.
Когда вышли из ресторанчика, Курбатов оглядел автомобиль новой знакомой и произнес:
– Так говоришь, застрахована? Прокатиться можно?
– Без проблем, – ответила она, протягивая висевшие на пальчике ключи.
Александр сел за руль. Она рядом. Минуту он смотрел на коленки и неожиданно резко сорвался с места. Светофор уже моргал. Вылетел на Тверскую, когда погас желтый. Со скрипом тормозов развернулся, оказавшись на встречной полосе. Она завизжала. Протанцевал мимо нескольких автомобилей. Опять, разогнавшись, затормозил, крутанув руль. Медленно повернул и припарковался.
– Хорошая машинка, – похвалил Курбатов. – Резвая.
– Дурак! – вскрикнула попутчица.
– Меня Сашей зовут.
– Даша, – ответила она, вылезая. – Знаешь, я люблю острые ощущения, но только когда контролирую ситуацию. Мне больше понравилось, как ты раздеваешься и ешь. Ладно, для первого раза достаточно.
– Мы увидимся?
– Вот мой мобильный. Соскучишься, звони.
– Я уже скучаю, – записывая номер в память своего аппарата, произнес Александр.
– Ты не понял. Я девушка, которой надо все и сразу. Я даю тебе время разобраться с той, которая у тебя сейчас. К моменту моего появления ничего не должно напоминать о ней. Особенно запахи. У меня очень тонкий нюх.
Расставшись с чудом природы, основательно подорвавшим его финансовую независимость в японском баре, Курбатов решил провести разведку боем. Он подъехал к ресторану "Узбекистан" на Неглинной.
Едва он остановился, выскочил услужливый парковщик. Александр терпеть не мог навязчивого сервиса. Если уж совсем деваться было некуда, принимал правила игры, затем предъявляя служебную корочку. Сейчас был вариант компромисса. Он прокатился тридцать метров вперед и спокойно стал на бесплатной стоянке.
Вернувшись, не без интереса оглядел вылепленные желтые башни с венчающими их голубыми куполами. Справа арабской вязью было выведено: "Белое солнце". Вероятно, также ресторан. Вошел, хлопнув по горбу деревянного верблюда, в полумрак застланного коврами и украшенного восточными орнаментами зала. Его встретила миловидная девушка в наряде а-ля принцесса Будур.
– Вам отдельный столик? – пропела она. – У нас есть зал. Там работают кондиционеры. Есть отдельные кабинеты, это там.
– А на улице это тоже ваш загончик? – спросил Курбатов.
– Да. Места на открытом воздухе. Это у нас общее с "Белым солнцем".
– Я сяду на воздухе.
Девушка проводила Курбатова на улицу. Посетителей было немного. Он сел напротив небольшого фонтана. Открыл лежавшее меню. Пробежался по нему взглядом. Плавно положил и, поднявшись, незаметно вышел через соседний ресторан.
По пути вынул мобильный телефон. Набрал номер Турецкого.
– Александр Борисович, – с ходу начал Курбатов, – я понимаю, что такое дело надо отметить. Но, как бы это выразиться? Я слегка поиздержался. И такое шикарное место просто не потяну финансово. Может, где-нибудь соберемся на природе?
– Сашок, не парься. Однажды известными тебе личностями Турецким и Грязновым хозяину "Узбекистана", уважаемому Рустаму Алиевичу, была оказана услуга, стоившая самого ресторанчика. А еще было спасение сына. Это восточные люди оценивают обычно в размерах пожизненного долга. И единственное, что мы согласились принять от него в подарок, иногда посещать сие заведение с друзьями в качестве дорогих гостей.
– Тогда несколько успокаивает. Во сколько сбор?
– Подтягивайся к восемнадцати. Скажешь, что от меня. Тебя проводят.
Глава 2
"Узбекистан"
Турецкий приоткрыл дверь в коридор и внезапно увидел пробегающего мимо человека. Он резко выбросил руку вперед и, схватив его за плечо, остановил. А через секунду втащил в кабинет и захлопнул дверь.
Перед помощником генерального прокурора стоял начальник Следственного управления Казанский. В свое время Турецкому пришлось достаточно натерпеться от его интриг. Сейчас же, когда он стал над Казанским, тот, оказывается, не прекратил своих делишек. Лицо у задержанного было таким, словно ему собирались набить морду.
Несмотря на то что Турецкому именно этого и хотелось больше всего, он подавил желание и произнес:
– Чтобы завтра Ямпишева и Сухоглинкина близко не было в следственной части. А тебя, если еще раз за какой-нибудь гадостью поймаю, просто размажу по стене.
В этот момент зазвонил местный телефон. Александр Борисович поднял трубку и сделал жест рукой. Обрадовавшись, что его уже отпускают, Казанский выскользнул за дверь. Докладывал дежурный с проходной:
– К вам ломится посетитель бомжеподобного вида, без документов. Смеет утверждать, что вы будете ему рады. Спуститесь или вызвать наряд?
– Бегу!
Увидев осунувшегося, небритого, с разбитыми губами и синяками под глазами Поремского, Турецкий едва не задохнулся. Обнял его и поволок с собой.
– Ну, рассказывай! – произнес Турецкий, наливая в стакан чай...