– Во сколько вы оцениваете свою работу?
– Тысячу долларов, я думаю, потянете? – неуверенно спросил мастер, выдавая готовность работать и за меньшие деньги.
Атаману даже показалось, что, пригрози он сейчас забрать игрушку, умелец согласится и за бесплатно. Но, определив заранее судьбу человека, Копылов произнес:
– Вот аванс, тысяча. Остальные четыре получите после положительных результатов испытаний. Вам будет предоставлена мастерская, помощники, любой инструмент и материал. Ехать надо немедленно.
Глаза мастера загорелись, и он начал сборы. Атаман подошел к окну. Внезапно по телу прошла тепловая волна. Удушьем сдавило горло.
– Пойду покурю, – произнес он, обращаясь к Маркизу, и вышел на крылечко.
Дверь оказалась незапертой. "Живут себе в своем дворе. Могут расслабиться", – досадливо подумал человек, обрекший себя на жизнь волка. Насторожило то, что он сам не проконтролировал дверь. Подошел к водителю и, закурив, спросил:
– Как? Все спокойно?
– Да. Тишина, как в деревне.
Атаман напряженно вслушался в ночные звуки. Действительно, частный сектор – та же деревня. Без умолку стрекотали сверчки и еще какие-то насекомые. Изредка перегавкивались собаки, орали повздорившие коты, иногда врывался скрип тормозов. Неожиданно на дальнем конце улицы залаяли собаки. У Атамана начали нервно раздуваться ноздри. Собаки утихли и вновь забрехали, но теперь ближе.
Атаман лениво подошел к калитке. Обернулся и произнес:
– Пойду прогуляюсь...
Вертолет сел на ближайшую к району операции площадку. Ею оказался плац войсковой части. Там уже поджидал микроавтобус. Прошло чуть больше часа со времени звонка, а дом тульского мастера был полностью блокирован.
Анатольич оказался грамотным помощником. Окна были плотно зашторены. Но, благодаря хорошему освещению и полупрозрачному материалу, прекрасно просматривалась внутренняя обстановка. Припаркованный "БМВ" седьмой серии красноречиво говорил о высоком статусе гостя. Обычно на таких авто, как и на шестисотых "мерседесах", сами владельцы не ездят. У них хватает средств на персонального водителя. Турецкий невысоко поднял руку. Все замерли. Действительно, через несколько минут появился довольный, словно только что получил облегчение, здоровяк.
Короткий жест руководителя операции, и, едва амбал отключил сигнализацию автомобиля, из темноты метнулась тень, сбившая его с невероятной силой. По стилю работы Турецкий узнал Гошу. Прошло не более двух секунд, а водитель, по совместительству личный телохранитель и слуга, уже лежал с кляпом во рту, наручниками на руках и без пуговиц на брюках. Все черные пояса и мастерские разряды ничего не значили, когда попадался профессионал, не задумывавшийся о спортивных регалиях.
Скользнув вдоль стены, спецназовец легонько толкнул дверь. Она бесшумно открылась. Петли были предварительно обильно смазаны. Щели между половицами, пропитанные льняным маслом, не скрипели. План дома и свой маршрут каждый заучил еще в полете. Следом за первым в помещение проникли все остальные.
Появление людей в комуфляжной форме с автоматами для позднего гостя стало полнейшей неожиданностью. Он упал на пол и попытался произнести несколько фраз. Но они смешались в голове, и мужчина выдал тираду:
– Я обладаю статусом: отвечать на вопросы адвоката, в присутствии ордера на арест. А что? Нельзя к другу на чай? Права не имеете!
Турецкий подошел. Жестом приказал, чтобы подозреваемого посадили в кресло-качалку. Перебрал извлеченные из карманов и барсетки корочки, из которых следовало, что раскачивавшийся перед ним бледный мужчина не кто иной, как помощник депутата Государственной думы Маркизов Антон Тельманович. Он же представитель фармацевтической компании "Баяр". Здесь же было разрешение на хранение и перевозку наркотических лекарственных средств и ядов, удостоверения сотрудника Фонда содействия МВД, корреспондента одного из центральных телевизионных каналов, сопредседатель Роскомспорта. Несколько удостоверений Турецкий даже не стал рассматривать.
– И это один человек? – воскликнул пораженный спецназовец.
Александр Борисович подошел к чертежам. Взял лист и расправил. Это были они. Покойный академик обладал абсолютно нечитаемым, но зато легко узнаваемым почерком.
– Ну что? – спросил Турецкий. – Остается выяснить: заказчик или исполнитель? Сроки разные. Вообще, пожизненное заключение на Соловецких островах дерьмо то еще. Все, поехали. Обдумайте свое поведение.
Несмотря на предупреждение, Маркизов молчал. Однако, когда автомобиль затормозил и его вывели на свежий воздух, ноги вдруг стали подкашиваться и за–плетаться. Антон Тельманович увидел вертолет.
Маркизов так и не смог преодолеть своего страха перед полетами, и это сильно помешало карьерному взлету. Он не понимал людей, летающих самолетами, которые каждый день терпят катастрофы. А вертолетчиков иначе как игроками в "Русскую рулетку" не называл.
– Александр Борисович, – произнес один из омоновцев, – похоже, ему удалось чем-то травануться!
– Перестань, – объяснил Поремский, – это обыкновенная боязнь высоты. Правильно, господин Маркиз?
– Везите меня на моем автомобиле! Это быстро и безопасно! – забился в истерике Маркизов.
Турецкий переглянулся с Поремским. Не доходя до вертолета нескольких метров, Владимир остановился и произнес:
– Александр Борисович, у него же нет индивидуального маячка!
– Ну и хрен с ним. Ты что? Падать собираешься? – махнул рукой Турецкий.
– Нет, конечно. Если бы собирался, было бы все равно. А так не могу. Буду вынужден доложить начальству.
– Ну и что с ним делать? – развернувшись, пошел на Поремского начальник. – Везти на автомобиле?
– Кажется, придумал, – ответил Владимир, отбегая.
Внимательно следивший за разговором Маркиз застыл, как гончая, в ожидании. Появившийся Порем–ский приволок широкий белый брезентовый ремень. Написал фломастером: "Маркизов Антон Тельманович". Затем затянул его вокруг талии и пояснил:
– Если рухнем, его по поясу опознают.
Маркизову стало плохо. Задергавшись, он предпринял отчаянную попытку сопротивления, однако его, сильно не церемонясь, затолкнули в чрево металлоконструкции с медленно вращающимися винтами. Послышался вой набиравшего обороты двигателя. Аппарат завибрировал и мягко взмыл. Спецназовцы тут же достали бутылки с водкой, и воздух в салоне наполнился мерзким запахом рыбных консервов.
Маркизов, посаженный у дверей, был на грани нер–вного припадка. Поремский, поговорив с Гошей, встал, подошел к двери и распахнул ее. В салон ворвалась грохочущая ночь. Встав у края, Владимир закурил, стряхивая пепел в открытый люк, словно находился на балконе многоэтажки. Сидевшие невольно обернулись к черному провалу. Турецкий кивнул Гоше. Тот подкатился к пленнику и, произведя неуловимое движение, выбросил его в дверной проем...
Однако в последний момент успел схватить за брезентовый ремень, которым тот был обвязан вокруг талии. Казалось, небольшой поворот, легкая воздушная яма или неосторожное движение руки, и он полетит вниз. Антон Тельманович попытался закричать, но, к своему ужасу, обнаружил, что не способен и на это. Изо рта вырывалось только невнятное шипение.
Немного подержав, Гоша втащил его обратно. Поремский невозмутимо докурил и выстрелил бычком. Красная искра, описав дугу, растаяла. Владимир за–крыл дверь.
– Хорошо успел! – прокричал в ухо Маркиза спаситель. – Ты уж будь в следующий раз поаккуратней.
– Зря ты рисковал своей драгоценной жизнью, Гоша, – произнес Турецкий, отхлебнув полстакана водки и, не закусывая, протянул остатки арестованному. – Это бесполезный кусок дерьма. А знаешь, как с дерьмом поступают в полете?
Маркиз, судорожно вцепившись в стакан, преодолевая спазмы, сделал несколько мелких обжигающих глотков. Его никто ни о чем не спрашивал. Впрочем, сейчас это было бы преждевременным. Помощник депутата потерял способность соображать. Находясь в компании страшных маньяков, которые думали лишь о своем развлечении, он затравленно озирался.
Далее его взору предстала еще более ужасающее зрелище. Кабина пилота распахнулась. Из нее вывалился в доску пьяный летчик. За штурвалом никого не осталось. Но это его сильно не беспокоило. Подойдя к веселой компании, схватился за бутылку и существенно уменьшил ее содержимое. Затем, оглядев мутными глазами салон, произнес заплетающимся языком:
– Кто порулить хочет?
– Я! – вскочил Гоша.
– Нет! – запротестовал Турецкий. – Без меня. Я жить хочу.
Затем Александр Борисович, обращаясь к спецназовцам, объяснил:
– В прошлый раз брюхо вертушки распорол вершиной горы. Мы и уцелели, потому что просто на нее всех вытряхнуло. А машина через несколько секунд взорвалась и в пропасть рухнула... Вот того, спящего, разбуди.
Пилот пинком поднял с пола спящего крепкого мужчину, по лицу которого можно было понять, что ничего интеллектуальнее "Экспресс-газеты" он не читал. Несмотря на попытки возмущения, загнал его в кабину. Сам же лег и немедленно уснул.
Смену пилота Маркиз почувствовал немедленно. Аппарат бросало в бесконечные ямы, крутило и швыряло из стороны в сторону. Не раз люди буквально скатывались в одну из сторон. Однако, не обращая внимания на такую мелочь, продолжали пьянствовать. "Господи, сколько еще терпеть этот ад? Скорей бы добраться до какой-нибудь власти, в следственный изолятор, куда угодно. Связи, деньги, адвокаты сделают свое дело. А быть может, у них другие планы?" – прокручивал мысли Маркиз.
Высокий блондин встал и вынул сигареты. Маркиза, следящего за его действиями, начала бить крупная дрожь. Поремский вновь распахнул дверь. Пленник вцепился в сиденье. Но невероятная сила вырвала его вновь и бросила к зияющему отверстию. Только теперь он лежал на полу у самого прохода. На нем расположился комок каменных мышц.
Под воздействием вибрации голова Антона Тельмановича все больше и больше высовывалась в казавшееся безвоздушным пространство. И теперь при взгляде в бесконечную тьму все его земные страхи и проблемы приобрели такие мелочные размеры, что стала очевидной их нелепость. Стараясь перекричать грохот собственного сердца, звучавший в ушах сильней рева ужасающей машины, этого исчадия ада, созданного для массового самоубийства, он закричал:
– Карп!
Турецкий тут же подсунул ему под нос диктофон. Помощник генерального прокурора конечно же понимал, что потом этот опытный игрок побеседует с продажными адвокатами, своими хозяевами и откажется от показаний, данных в таких условиях. Да и никакой суд их во внимание не примет. Однако на данном этапе важна была сама информация. И несчастный пленник, находясь в полуобморочном состоянии, не осознавая, что делает, обдуваемый ледяным ветром, начал колоться:
– Карпинский Алексей Николаевич, Карп, он расправляется с конкурентами. Его люди уже везде. Он держит пол-Москвы. Он давал деньги и заказы. А я только передавал Атаману за небольшой процент. Карп сам хотел работать с ним напрямую, но Атаман отказывался. Он очень осторожен. Карпинский расстраивался, когда в работе киллера проскакивал брак. Он узнал о новой разработке Жбановского. Пуля сама находила цель. Моей задачей было войти в контакт с окружением академика. Оказалось, его ненавидят два человека: племянник и заместитель. Обработать их не составило труда. Тур оказался наркоманом, а профессор трусом и завистником. Они сами не поняли, как завязли. По замыслу, Тур должен был раскаяться в письме и повеситься. Однако исчез. Мы не предполагали, что они знакомы да еще и педики. Когда Тур пропал, начали его искать и наделали ошибок...
Турецкий дал команду затаскивать. Маркиз свернулся на полу калачиком. Время от времени он всхлипывал. Спецназовцы внезапно протрезвели. А сидевший за штурвалом наконец освоился и уверенно повел машину к месту посадки.
Глава 10
Жертвоприношение
Пространство наполнилось шумом пролетающих автомобилей. Лес закончился. Тропинка привела к трассе. Выбежав на дорогу, Мовчан вытянул руку. Ждать пришлось недолго. Затормозили основательно проржавленные "Жигули" с областным номером.
– Тебе куда? – спросил водитель.
– В Москву.
– А в Москве куда конкретно?
– Центр. Большая Никитская. Знаешь?
– И сколько платишь? – вновь спросил автовладелец.
– Двести рублей хватит?
– Двести? Хватит. Только я тебя в Москву не повезу. Боюсь. Я на Кольцевой выброшу.
– Ладно, – произнес Мовчан, влезая в автомобиль. – У тебя мобильник есть?
– Ну... – протянул водитель, задумавшись над ответом.
– Слушай, брателло, если есть, то тебе сильно повезло. Еще заработаешь. Вот сверху стольник плачу. Буквально два слова.
– Да, есть, – наконец решил водитель, доставая огромную раритетную трубку.
– Ого! – воскликнул удивленный Мовчан. – Ты его не в телефонной будке выломал? У тебя что? Би Лайн?
– Эмтээс, – обиженно буркнул водитель.
– Ну и отлично. Я на эмтээс позвоню, – соврал Футболист.
Единственный номер, который он помнил, был домашний Поремского. Остальные хранились в мобильном, аккумуляторы которого благополучно сдохли. Он набрал цифры, молясь, чтобы тот оказался дома.
– Да, слушаю, – ответил знакомый голос.
– Это я. Через час буду на шоссе Энтузиастов, перед Кольцевой со стороны Балашихи. Встречай... Спасибо, выручил очень сильно, – произнес Мовчан, возвращая аппарат.
Подъехав к месту встречи, он издалека увидел соломенную голову Владимира. Расплатившись с частником, Мовчан сел в служебную "Волгу".
– Сколько ты ему дал? – усмехнувшись, спросил Поремский, наблюдавший бурную сцену расставания Мовчана с водителем.
– Сто пятьдесят.
– А договаривался?
– За триста.
– Мовчан, ты бесчестный человек! – воскликнул Поремский.
– Да, – кивнул головой друг, – если бы ты знал, сколько раз мне это говорили женщины!
Прибыв к зданию прокуратуры, Поремский с Мовчаном поднялись в кабинет Турецкого. По пути Мовчан спросил:
– Ты перенес домашний телефон на службу?
– Нет. Есть очень удобная вещь. Небольшое устройство переадресует все звонки на мой мобильный, – ответил Поремский.
– Кстати, чтоб не забыть! – воскликнул Мовчан. – У меня аккумуляторы сдохли. Надо на подзарядку поставить.
Зашли в кабинет Турецкого. Александр Борисович поздоровался с Мовчаном и, кивнув в сторону компьютера, спросил Поремского:
– Володя, сам владеешь? Или пригласить местного хакера?
– Да что там? – махнул рукой Владимир. – Пустяки.
Взяв "зажигалку", он подковырнул заднюю крышку. За ней оказался разъем. Поремский, выдвинув системный блок из-под стола, вставил в его порт устройство. Затем включил компьютер и, введя пароль, скачал всю информацию. После начался просмотр с комментариями.
Поремский без особого труда узнал почти все лица.
– А вот и Атаман! – воскликнул Владимир. – Смотри, Борисыч. Фото сделано вчера вечером, в двадцать сорок пять. А сегодня ночью в ноль пятнадцать он ушел от нас в Туле. Шустрый малый. Сейчас послушаем, о чем он говорит.
Узнав о минировании дома, Турецкий встал. Отошел к окну, проведя рукой по лбу, помассировал вокруг глаз.
– Знаете, мне приходилось встречать множество людей, которые сами не знают, что и зачем они делают. Дачу начнет строить, а она ему на хрен не нужна. Но денег наворовал, вот и вкладывает. Или там, ни разу в руках охотничьего ружья не держал, а дома, на всякий случай, для самообороны, целый арсенал: армию небольшого государства вооружить можно. Так вот, этот товарищ производит впечатление человека, не делающего ничего просто так. Как думаешь, если сейчас осторожно нагрянуть и устроить засаду? Уйдет?
– Обязательно. У него чутье. Такого можно взять, лишь отбив у него нюх, – подтвердил Мовчан.
– Знаю я одно место, где происходит полнейшая атрофия всех навыков выживания, – усмехнулся Турецкий. – Западная Европа называется.
В этот момент зазвонил поставленный на подзарядку телефон Мовчана. Он бросился к аппарату. На дисплее высветилось имя: "Юлька".
– Алло! – ответил Мовчан, несмотря на то что Поремский пытался знаками показать, что Зека уже на том свете. – Привет, Юлька! Че звонишь?
– Просто поболтать. Я тут одна. Скучно.
– А где все? – задал вопрос Мовчан.
– Пока в лесок бегала, собрались в доме. Заперлись. Что-то обсуждают. Я об ворота все кулаки избила.
– Атаман с ними?
– Конечно.
Внезапно Турецкий, разглядывавший картинку на мониторе, вырвал аппарат и спросил:
– Дом с голубой крышей?
– Да, – испугалась она. – Ой, а кто это?
– Это я. Просто конфету за щеку засунул, – произнес Мовчан, производя несколько чавкающих звуков. – Слушай, девочка. Дом заминирован. Я сам его набивал взрывчаткой. Взлетит на воздух в любую секунду. Беги в лес. Глубоко не забредай. Я там тебя через час подберу.
Юлька Зеке верила. Она побежала в сторону зарослей. Неожиданно остановилась, повернулась, приблизилась к ограде и полезла через забор. Подойдя в дому, попыталась открыть дверь. Тщетно. Тогда девочка за–шла на веранду и табуретом расколотила окно. Влезла. Осторожно прокралась по коридору. Внезапно услышала шаги. Она побежала назад, дергая за ручки все попадавшиеся двери. Внезапно одна поддалась. Юлька заскочила и огляделась. Это был кабинет Атамана. Стол с переносным компьютером, пара стульев, вешалка, диван. На нем лежало нечто накрытое простыней. В спартанской обстановке было только одно место для игры в "прятки". Юлька сдернула покрывало и прикусила ладонь, чтобы не заорать. Перед ней лежал мертвец. Причем это был труп Атамана. В дверь вставили ключ. Худенькая тринадцатилетняя девочка нырнула под покрывало и прижалась к ледяному твердому телу.
Вошли двое. Они приблизились к столу. Послышался "пик" и затем звук запускаемого компьютера. Голос, принадлежавший уже остывшему Атаману, произнес:
– Все. Я окончательно определился. Хоть мне и не особо нравится, но выбираю это.
– Поверьте, это совсем неплохое лицо. Фотографию сделаем в день отлета. Отек будет менять внешность каждый день. Когда стабилизируетесь, наш человек вылетит для оформления окончательного варианта документов.
Атаман передал неизвестному нечто и, попрощавшись, вышел. Юлька в ужасе вылезла. Дверь оказалась запертой. Она бросилась к столу в надежде найти скрепку. Выдвинула верхний ящик. Там лежала связка ключей. Девочка, схватив их, с третьей попытки подобрала ключ и открыла замок.
Поднялась на второй этаж. Услышав голоса, приблизилась к комнате, где сидели ее друзья. Ворвалась.
Живой Атаман сидел на циновке. Перед ним, в шахматном порядке, расположились подростки. Повисла напряженная тишина. Юлька знала, что делать. Сейчас она своим громким голосом устроит панику. Девочка открыла рот, для того чтобы крикнуть: "Менты, облава!" – но, напоровшись на цепкий взгляд ожившего зомби, не смогла выдавить ни звука. Ей словно перекрыли дыхание. Тогда она подбежала и, сильно пнув Треню, бросилась наутек. Треня вскочил. Но властный голос вернул его на место.