(С. С. Дворянкин, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
Вопрос Иваненко, понимает ли Андрей, что происходит в стране, потом долго звучал в ушах Орлова. Действительно, понимал ли он, что происходит в стране? Наверное, еще нет. Хотя, конечно, чувствовал, что жизнь набирает какие-то неожиданные обороты, что на смену привычному и сложившемуся приходит нечто новое. Хорошее или плохое? Доброе или злое? На это он себе не мог дать ответа. Да, скорее всего, в то время не было такого человека, который мог с полной уверенностью сказать, к чему приведут начинающиеся тектонические подвижки в обществе. Но что они происходят, это было уже ясно. Земля гудела и вибрировала, как будто вот-вот должно было начаться грандиозное извержение вулкана; раскаленная лава, вытекающая из гигантского жерла, должна была сжечь все живое, а пепел - покрыть страну гибельным слоем золы.
19 августа 1991 года, утро.
Москва. Метро. Филевская линия
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция "Смоленская", - громко произнес динамик, и поезд метро, убыстряя ход, с воем понесся в туннель. Андрей стоял у двери и все смотрел в окно, как будто там еще можно было увидеть пейзажи Кунцева или Фили-Давыдкова. На самом деле в темноте угадывалось лишь мельтешение подземных коридоров, мелькание фонарей и извилистые пучки подземных кабелей, подвешенных на крючья. Когда-то в детстве Андрей любил смотреть, как они, словно причудливые змеи, извиваются, то собираясь вместе, то расходясь в стороны. Отдельные из них время от времени становились толстыми, как слоновьи хоботы, другие вдруг начинали лосниться и блестеть в свете фонарей, словно щупальца каких-то замысловатых пресмыкающихся. Благодаря воображению Андрей видел то дракона, то спрута, то громадного паука, вьющего под землей свою гигантскую паутину. Постоянное завывание и стук вагонных колес дополняли фантастические картины подземного царства. Иногда среди фонарей вдруг на мгновенье открывалась какая-то странная округлой формы нора, уходящая куда-то в толщу земли, иногда туннель вдруг расширялся - и тогда колеса поезда отстукивали барабанную дробь, а вагон начинал вибрировать и раскачиваться, как будто, словно чудовищный гигант решил поиграть с ним в опасную и жуткую игру.
Орлов смотрел на затейливое переплетение мелькающих проводов и кабелей и снова вспоминал события последних месяцев, которые были такими же запутанными и непонятными, как это подземное хозяйство московского метрополитена.
Еще зимой Иваненко попросил Орлова помочь ему составить один документ, нечто вроде ознакомительной справки о Комитете госбезопасности.
- Ты же делал доклад в Верховный Совет. Сделай примерно в этом ключе, только страниц на десять, - сформулировал задачу Иваненко. - Я покажу ее депутатам. Меня просили в степашинском комитете.
Андрей, сначала посоветовавшись с Лео Альфредовичем, согласился. И уже через пару дней Иваненко держал в руках желаемый документ. Трудно сказать, какую роль он сыграл в сложных переговорах, которые вели депутаты Российского парламента с руководителями КГБ, но уже очень скоро фамилия Иваненко стала фигурировать в качестве возможного руководителя российской спецслужбы. И хотя Комитет госбезопасности России еще не существовал, было ясно, что теперь это лишь дело времени.
ИНФОРМАЦИЯ: "У народа вызывало недоумение, а у некоторых даже возмущение то, что Российская Федерация, которая доминировала в Союзе, была обделена во всех вопросах. То, что было союзными органами, формально считалось и органами Российской Федерации. Россия, как одна из республик Союза, должна была иметь свои собственные структуры управления, в том числе органы госбезопасности… Здесь, мне кажется, лежит одна из причин последующего развала СССР…
Создание КГБ РСФСР могло успокоить ситуацию… хотя и оно было продиктовано не объективным ходом развития событий, а политической конъюнктурой…"
(С.Е. Мартиросов, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Как заместитель начальника Инспекторского управления я курировал местные органы КГБ и поэтому лучше всех знал обстановку на территории России… Сергей Васильевич Толкунов надоумил в свое время: "Надо идти на "круглые столы", туда, где нас критикуют, бьют…" Это была его концепция.
А там - истерика, визг, писк… Но мы переводили разговор в спокойное русло. Мы говорили: "Давайте рассуждать: а кто будет бороться с преступностью, терроризмом, иностранными вмешательствами?" Потом даже сами демократы подходили и говорили: "Да, что-то изменилось в позиции органов!" Это была концепция Сергея Васильевича.
…После ухода Толкунова я продолжал ходить на эти "круглые столы". У меня была санкция Агеева. Вообще у руководства КГБ СССР была установка - своей деятельностью мы должны вписываться в процесс демократизации. Конечно, система старалась мимикрировать, перестать выглядеть одиозной в глазах общества…
Именно тогда депутаты Верховного Совета РСФСР Большаков и Никулин свели меня со Степашиным, который был председателем Комитета по обороне и безопасности…
Степашин горячо подхватил идею создания КГБ РСФСР. К тому времени была уже принята Декларация о суверенитете России, а органов, которые должны защищать Россию, не было. Действительно, это - упущение. Не союзный же КГБ будет ее защищать?"
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).
Председатель парламентского Комитета по обороне и безопасности Сергей Вадимович Степашин свел тогда Иваненко с Волкогоновым, который был советником у Ельцина, а потом и с государственным секретарем Бурбулисом, который был своего рода генератором и мотором для выработки и принятия решений Ельциным.
Помогая Иваненко, Орлов не преследовал никакой своей цели, но интуитивно чувствовал, что за всем этим стоит большая политика. Рост популярности Ельцина и одновременно с этим становление российской государственности, больше похожее на разрушительный ураган, чем на некую форму государственного строительства, - все это говорило о том, что создание российского КГБ не за горами.
В самый разгар закулисных переговоров о создании российской спецслужбы Иваненко вдруг свалился с тяжелым гриппом, да так, что попал в комитетский госпиталь на Пехотной. Орлов об этом узнал совершенно случайно, заметив, что давно не видел Виктора Валентиновича, и спросив секретаря начальника управления Наташу.
- Так он же болеет. У него грипп такой сильный! В госпитале лежит.
Но самое интересное произошло после этого. Придя в кабинет, который они занимали на пару с Семеном Еноковичем, Андрей включил компьютер и начал набирать текст очередной справки об оперативной обстановке. Его импульсивный напарник с воодушевлением работал над уже, наверное, десятым вариантом закона об органах КГБ. Он постоянно чертыхался, кого-то ругал, иногда бубня себе под нос что-то на армянском языке. Весь стол у Семена Еноковича был завален бумагами. Он то и дело вырезал какие-то фрагменты из исписанных листов бумаги, вклеивал их в текст проекта закона, сверял со своими пометками в рабочей тетради, с формулировками, содержащимися в "Своде законов СССР".
Когда зазвонил телефон, они одновременно потянулись к трубке и, заметив это, оба улыбнулись. Семену Еноковичу звонили гораздо чаще, чем Орлову. Поэтому он и взял трубку.
- Алло, алло!.. Да… Кто?.. Виктор Валентинович? Здравствуйте! - Семен Енокович, прикрывая трубку ладонью, сказал Андрею: - Это Иваненко. - И уже в трубку: - Виктор Валентинович, как здоровье?.. Ага… Понятно… Кого?.. Здесь. Даю. Ну, выздоравливайте. До свидания… Андрей Петрович, тебя Иваненко! - И он передал трубку Андрею.
Голос у Иваненко был необычно тихий, простуженный. Чувствовалось, что он едва сдерживал кашель. Виктор Валентинович попросил Орлова посмотреть для него некоторые материалы и, если возможно, приехать в госпиталь.
- Андрей, а ты можешь взять с собой компьютер? Портативный?
- Могу, Виктор Валентинович!
- Возьми. Мне тут нужно подготовить одну бумагу… Ты мне поможешь.
- Хорошо. Когда надо?
- Да хоть сегодня. Если успеешь найти то, что я тебе сказал, приезжай… - И он назвал номер палаты в терапевтическом отделении.
Около шести вечера Орлов был в госпитале. Отдельную "генеральскую палату", где размещался Иваненко, он нашел довольно быстро. Виктор Валентинович выглядел бледным и осунувшимся, но не утратившим азарта. По разложенным на письменном столе листкам и горящей настольной лампе было видно, что он активно работает, невзирая на плохое самочувствие.
Орлов передал Иваненко привезенный материал. Тот внимательно прочитал несколько документов, потом сказал:
- Андрей, ты, наверное, знаешь, что скоро будет создан Комитет госбезопасности Российской Федерации. Сейчас решается вопрос, как это будет делаться организационно и, конечно, кто его возглавит. Радикалы предлагают Калугина, но я считаю, что это невозможно, потому что Калугин предатель и в Комитете его не воспримут. Есть и другие кандидатуры, в том числе рассматривается и моя…
- Я знаю, Виктор Валентинович.
- Я сейчас готовлю вместе с депутатами организационные документы. Мне нужно тут кое-что напечатать. Только у меня одно условие: об этом пока никто не должен знать. - Он улыбнулся и добавил: - Даже Семен Енокович.
- Виктор Валентинович, вы можете меня не предупреждать. Я и так понимаю…
- Так я тебе говорю потому, что вы с Семеном большие друзья.
- Да нет, не друзья. Он - мой бывший начальник, я - его бывший подчиненный. Кроме того, я отношусь к нему с большим уважением…
- Ну, ладно, ладно. Давай займемся делом. Вот тебе набросок текста, но ты только подработай его. Я тут писал сходу, из головы. Некоторые фразы получились… В общем, надо подшлифовать. Понял?
- Я готов.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Мое назначение на должность Председателя КГБ РСФСР зависело от команды Крючкова и команды Ельцина.
Перед этим со мной дважды очень долго беседовал Бурбулис… Доверия ко мне никакого не было. Более того, на протяжении всей нашей семимесячной истории я чувствовал недоверие к себе как с той, так и с другой стороны. Наверное, думали, что я - двойной троянский конь: для демократов - я в их лагерь внедрен Крючковым, а для Крючкова, особенно после июльского совещания, я - троянский конь демократов…
С Ельциным же я первый раз встретился в Белом доме. Это было в апреле. По существу это было представление перед назначением.
Только-только мне присвоили звание генерала. Он спрашивает: "А чего это ОНИ вам присвоили звание? Мы сами можем присвоить вам генерала. Надо больше полномочий на СЕБЯ натягивать!"
Он с большим недоверием отнесся к моим словам о том, что многие сотрудники органов госбезопасности надут демократических перемен"
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).
ИНФОРМАЦИЯ: "Немаловажным фактором в пользу назначения Иваненко на пост Председателя КГБ России было то, что он оттуда же, откуда и Ельцин. Свердловск и Тюмень - близнецы-братья… Но тут была и протекция, которую составил Гений Евгеньевич Агеев, первый заместитель Председателя КГБ СССР, "главный волейболист страны". У Виктора Валентиновича были распасовки лучшие в мире… И удары хорошие. И поэтому, когда встал вопрос о кандидатуре, то я не исключаю, что первый зампред порекомендовал Иваненко Крючкову… Таким образом, Крючков с подачи Агеева считал: Иваненко - наш человек.
Аналогично и Ельцину Иваненко понравился прежде всего тем, что он, так же как и Борис Николаевич, волейболист, да к тому же зауралец…"
(С. С. Дворянкин, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
Андрей включил в розетку свой "Бондвел" и приступил к работе. Текст представлял собой предложения о том, каким должен быть будущий КГБ России. Надо полагать, с этим документом Иваненко собирался выступить перед депутатами или обсудить его с руководством России. Основная идея его была ясна: КГБ России должен быть построен на совершенно новых принципах и служить прежде всего интересам личности и общества, не допуская ущемления законных нрав и интересов граждан. Орлов отметил про себя, что текст написан чисто популистски, в духе Ельцина, и немножко отдавал демагогией. "Какие новые принципы? Как Комитет госбезопасности будет напрямую защищать интересы личности? Все это очень странно!" - думал Андрей.
ИНФОРМАЦИЯ: "Иваненко - трагическая фигура… Очень интеллигентный человек, профессионально грамотный, талантливый оперативный работник… Как он попал в эту демократическую элиту, как они втянули его в эту орбиту и с помощью него решили вопрос расчленения КГБ, взрыва КГБ изнутри с помощью идей деполитизации и департизации?.."
(Е.М. Войко, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
ИНФОРМАЦИЯ: "Иваненко я воспринимал неоднозначно. Каждый человек такого уровня может соответствовать или не соответствовать требованиям времени и сложившимся условиям… Иваненко был членом партии и продвинулся тоже благодаря ей. Не было бы соответствующих рекомендаций, Иваненко не стал бы руководителем… По его поступкам не скажешь, что он всегда был радикальным человеком…"
(Ю.И. Скобелев, помощник начальника Десятого отдела КГБ СССР).
ИНФОРМАЦИЯ: "Иваненко - профессионал, аналитик, человек с трезвой головой. Но он - не политик. Мне кажется и в людях он не очень разбирался. Для него важным было мнение о том или ином человеке, то есть рекомендация… Правда, в "революционный период" начала 90-х, наверное, надо было быть больше политиком, чем профессионалом…"
(А.К. Стрельников, начальник Секретариата КГБ России).
Через час общими усилиями документ был плов. Его оставалось только напечатать, но для этого надо было снова ехать на работу - портативный компьютер нужно было подключить к принтеру. Поэтому договорились, что Андрей завтра передаст уже подготовленную записку жене Иваненко, которая подъедет на Дзержинку, а затем навестит мужа в госпитале.
Закончив работу, Андрей уже собрался уходить, но Иваненко остановил его. Собственно говоря, Андрей давно ждал этого разговора. Двусмысленное положение, когда приходиться почти тайком помогать человеку, участвующему в большой политической игре, его совершенно не устраивало. То, что Российский комитет будет, уже не сомневался никто. Но большинство предпочитало наблюдать за этим со стороны, мол, посмотрим, что из этого выйдет. Иваненко же ввязался в самую настоящую политическую схватку и в некотором роде стал уже заложником ожесточенной борьбы между союзным центром и российским руководством.
- Ну, ты как думаешь дальше? - спросил Орлова Иваненко. И, хотя эта фраза почти ничего не значила, оба понимали, о чем идет речь.
- Виктор Валентинович, я готов участвовать в том, что делаете вы, но не так… - Он неопределенно поводил рукой, как бы показывая зыбкость своего участия в создании российского Комитета. - Не эпизодически, а по-настоящему. Мне кажется, за Российским комитетом - будущее. Все идет к этому.
- Правильно думаешь! - поддержал его Иваненко. - Ну так решайся!
- Как "решайся"? На что?
- Пойдешь работать в КГБ России? - вдруг напрямик спросил Иваненко.
- Пойду! - в тон ему уверенно ответил Орлов. - А кем? В каком качестве?
- Это мы посмотрим. Может быть… - Иваненко задумался, - для начала моим помощником на общественных началах. А потом посмотрим. Как, согласен?
- Я готов. Только вам надо переговорить с начальством!
- Я переговорю. А ты не откажешься? Не исключаю, что тебя будут отговаривать.
- Ну уж нет, если я решил, Виктор Валентинович, значит, решил. Я готов работать в Российском комитете. И по мере сил…
Иваненко протянул ему руку. Рукопожатие было твердым, как будто скрепляло их союз. Тогда майор Орлов еще не знал, сколь долгим будет это союз. Не знал он и того, что этот день положил начало новому отсчету всего происходящего в его жизни, стал рубежом, после которого круговорот событий как вихрь подхватил его и понес в непредсказуемое будущее. Как оказалось, не только его. Иваненко в это время формировал самый первый состав российского КГБ, который первоначально должен был работать на общественных началах. Его численность была смехотворной - всего семь человек!
ИНФОРМАЦИЯ: "Переходя в КГБ РСФСР, я получал возможность большого нового объема работы… Тогда никаких мыслей о генеральских погонах у меня не было… В политику, несмотря на свое полуполитическое прошлое, я вообще не включался…"
(А.К. Стрельников, начальник Секретариата КГБ России).
Пятого мая 1991 года Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Николаевич Ельцин и Председатель КГБ СССР Владимир Александрович Крючков подписали "Протокол о договоренности", в соответствии с которым было принято решение образовать Комитет государственной безопасности РСФСР и подчинить ему все территориальные органы госбезопасности, находящиеся на территории России.
ДОКУМЕНТ: "Протокол о договоренности по вопросу образования Комитета государственной безопасности РСФСР".
"Председатель Верховного Совета РСФСР и Председатель Комитета государственной безопасности СССР (по уполномочию Президента СССР),
исходя из Конституции СССР и Конституции РСФСР, уважая Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, придавая важное значение мерам по обеспечению государственной безопасности Союза ССР и РСФСР,
признавая необходимость выработки единой политики и осуществления согласованных действий в этой сфере, договорились о нижеследующем:
1. Образовать Комитет государственной безопасности РСФСР (КГБ РСФСР) на правах союзно-республиканского государственного комитета. Подчинить ему находящиеся в РСФСР территориальные органы КГБ СССР.
2. Установить, что органы КГБ РСФСР в своей деятельности руководствуются законами РСФСР и другими актами, принятыми Съездами народных депутатов РСФСР, Верховным Советом РСФСР и его Президиумом, решениями Совета Министров РСФСР, законами и иными актами высших органов государственной власти и государственного управления СССР, изданными в пределах полномочий, переданных Российской Федерацией Союзу ССР. Разграничение функций КГБ СССР и КГБ РСФСР по обеспечению государственной безопасности проводится в порядке, устанавливаемом Союзным договором и нормативными актами высших органов власти и государственного управления Союза ССР и РСФСР. КГБ СССР определяет основные начала разведывательной и контрразведывательной деятельности КГБ РСФСР, координирует ее с деятельностью органов КГБ других республик, в пределах полномочий осуществляет контроль за работой органов КГБ РСФСР.