Выбираясь из подземного перехода на площади Дзержинского, Орлов заметил, насколько изменилась обстановка за те несколько часов, что он отсутствовал. Кучки людей стояли и здесь, но на некотором отдалении от здания Комитета госбезопасности. Люди о чем-то говорили, время от времени поглядывая на "большой дом", ставший в последние часы явным олицетворением путча. Но и у самого здания было заметно несколько фигур, правда, при этом почти ни у кого не возникало сомнения, что это сотрудники охраны, которые бдительно следят за обстановкой на подступах к нему. У всех еще свежи были в памяти кадры погрома здания Министерства госбезопасности ГДР, когда толпа с улюлюканьем вломилась внутрь и стала крушить все на своем пути, оттесняя охрану и сбрасывая кипы документов в пролеты лестничных маршей.
Теперь, когда события явно приобретали нешуточный оборот, Орлов уже реально опасался, что его задержат при входе. Трудно было представить, что его вояжи в Дом Советов и в Министерство внутренних дел России остались незамеченными. Тем более что Российский комитет явно противопоставлял себя руководству союзного КГБ и активно пытался даже склонить на свою сторону территориальные органы госбезопасности.
"А что, если при входе мне просто наденут наручники и отправят в следственный изолятор?" - мелькнула у Орлова шальная мысль. Но она казалась настолько чудовищной и нереальной, что он отбросил ее и решительно направился к подъезду.
19 августа 1991 года, день.
Москва. Площадь Дзержинского.
Здание КГБ СССР
Прапорщику, проверявшему документы, он показал все-таки не то удостоверение, которое предъявлял при входе в Белый дом, а другое, где черным по белому было написано, что "майор Орлов состоит в должности старшего инспектора Инспекторского управления КГБ СССР".
Маленькая хитрость! Своего рода - документ прикрытия! Хорошо, что он не успел его сдать за несколько дней до событий, хотя должен был сделать это гораздо раньше. Парадокс, но у Орлова на руках было два удостоверения: одно, свидетельствующее, что он сотрудник союзного КГБ, другое - российского. Это было как нельзя кстати. Правда, если бы всерьез решили его задержать, то, скорее всего, никакое удостоверение не помогло бы.
Поднимаясь в лифте, Орлов почувствовал, какой степени нервозности достигла обстановка здесь, в здании КГБ СССР. Обычно деловито-серьезная или шутливо-ироничная атмосфера лифта сменилась тягостным молчанием стоящих рядом с Орловым сотрудников. На лицах людей была написана угрюмая озабоченность, в глазах читалась тревога. Входившие в лифт на полуслове обрывали разговор, как будто оказывались во враждебном окружении, от которого ничего нельзя было ждать, кроме неприятностей. Только один раз, когда раскрылись двери лифта, Андрей услышал обрывок фразы, сказанной хмурым парнем, сжимающим еще не просохший от дождя зонт:
- …ставят опять в раскоряк! Им лишь бы… - Он не договорил и, насупившись, замолк.
19 августа 1991 года, день.
Москва. Площадь Дзержинского.
Здание КГБ СССР. Кабинет № 761
В коридоре, где дислоцировался Российский КГБ, Орлова ждал сюрприз: двери расположенных напротив кабинетов были широко распахнуты, хозяев не было видно, зато на стульях и за столами расположились в полной экипировке сотрудники спецподразделения. Бронежилеты, короткоствольные автоматы, шлемы, затянутые зеленой тканью, подсумки, штык-ножи - все это свидетельствовало о серьезности намерений. Ребята о чем-то переговаривались между собой, курили, что в другое время было бы недопустимым - за курение в кабинетах строго наказывали, особенно если это замечали пожарники. Но сейчас, по-видимому, было не до того.
Увидев Орлова, поравнявшегося с открытой дверью, спецназовцы не проявили к нему особого интереса, только прекратили разговаривать и выжидательно смотрели на Андрея, который решительно взялся за ручку двери. Сердце его вдруг замерло. "А если там уже никого нет?"
Но испугаться он не успел, так как, открыв дверь, увидел своих и уже с облегчением вошел в кабинет.
- Слава Богу, вы хоть все здесь! - буквально вырвалось у него.
- А где же мы должны быть, Андрей Петрович? - спросила Надежда, улыбаясь.
- О, тезка! - навстречу Орлову шагнул начальник секретариата Андрей Стрельников, жизнерадостный парень, постоянно демонстрирующий окружающим свой веселый, неунывающий нрав. Орлов некоторое время работал с ним вместе в Инспекторском - Стрельников сменил ушедшего на пенсию старейшего сотрудника управления. Сам он был из комсомольских работников и отличался исключительной, в чем-то даже немного раздражающей общительностью. Таким людям обычно очень быстро удается установить со всеми хорошие отношения, стать "полезными" для большинства сотрудников, постоянно доставая какой-нибудь дефицит. А начальник секретариата, ответственный за делопроизводство и успешно выполняющий функции завхоза, становился просто незаменимым человеком, особенно для начальства. Разительно это чувствовалось в сравнении с его предшественником, человеком пожилым, уставшим от суеты и, разумеется, даже не пытавшемся проявлять какую-либо активность на снабженческой ниве.
- Тезка, тебя уже несколько раз спрашивал Иваненко. Где ты бродишь? - Улыбаясь, Стрельников не преминул даже подмигнуть Андрею, мол, замнем для ясности. - Небось, воспользовался моментом и "по бабам"?
Орлов не принял шутливого тона Стрельникова и, слегка поморщившись, сказал:
- Ладно, Андрей! Не до шуток сейчас! Ты мне лучше скажи, это… - он кивнул в сторону двери, - это кто такие?
- Так и нам, тезка, не до шуток! - все еще улыбаясь, проговорил Стрельников. - Вот видишь, чтоб не было скучно, охрану прислали!
- Это… это по нашу душу? - переспросил Орлов.
- А как же! По нашу. Ты только ушел, а напротив появились эти ребята. Всех из кабинетов вытурили… Повезло же людям - сейчас сидят, пивцо потягивают… Охраняют нас, чтобы никто на нас не напал!
- А откуда они? "Альфа?"
- Наверное. Я подошел к ним, спрашиваю: "Ребята, а чего вы здесь делаете?", а они говорят: "Сами не знаем. Сказали нам занять эти кабинеты и ждать до особого распоряжения".
- Понятно. - Орлов нахмурился. - За распоряжением дело, видно, не станет…
- Да, брось ты, Андрюха! Не дрейфь! Лучше скажи, что там у Валентиныча?
Орлов вскользь рассказал о том, что видел в Белом доме и на подступах к нему, сам расспросил Стрельникова о происходящем в здании Комитета.
- Да ничего тут не происходит! Все ждут и… - Он вплотную приблизился к Андрею и, перейдя на шепот, продолжил: - Все плюются. Говорят по ГКЧП: "Даже переворот толком сделать не могут!" Настроение у всех - дрянь! Считают, что этот ГКЧП продержится не больше недели, а то и вообще пару дней!
- И ты так думаешь?
- Сам посуди. Сегодня днем Крючков собрал совещание. Ну… объявил, что вводиться чрезвычайное положение, мол, для того, чтобы воспрепятствовать возможным массовым беспорядкам… А потом стал говорить про уборку урожая и…
- Про что?
- Ну, что чекистам надо по управлениям сформировать уборочные бригады и отправить их на село. Для оказания помощи в уборке урожая.
- Бред какой-то!
- Ну, вот видишь, чем занимаются!
- А Слава-то где? - вспомнив о Бабусенко, с которым они расстались несколько часов назад, спросил Орлов.
- Он был здесь, а потом пошел к своим. Тоже обзванивает органы, да здесь… Слушай, они чего - такие идиоты? Связь у Ельцина, Руцкого и Хасбулатова отключили, а у Бурбулиса что, работает?
- Да, ВЧ и "кремлевка" работают. Иваненко уже сам переговорил со многими начальниками управлений здесь в Центре, да и с территорией тоже.
- Ну дела! Точно, скоро все лопнет. Кто же так перевороты делает? Номенклатура! Ильича читать надо было: сначала банк, потом - почту, а затем - телеграф! Связь - самое главное! А эти… с трясущимися руками…
- Да. Но войск-то в городе много!
- Да что войска? Солдаты, скорее всего, стрелять не будут. Даже если им прикажут! Крови-то никто не хочет! Если только провокацию какую не устроят…
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Здесь все собрались в одном кабинете - Поделякин, Пятаков, Соловьев, Ледовской… Ледовской постоянно сидел за рабочим столом на телефонах… С территориями поддерживалась постоянная связь… Откуда появился спецназ, мы не знали… Потом от шефа поступила команда - пройти и проверить баррикады, "круговую оборону" Белого дома… Я прошел до Сухаревки. Там меня остановили десантники… Пришлось им показать удостоверение КГБ СССР, которое мне, как и Пржездомскому, удалось оставить себе… Они посмотрели: "Валяй!" По Грузинке было не пройти - машины, народ… Я совершенно спокойно прошел через стадион к Белому дому. Там не было никаких преград - хоть на грузовике проезжай!
Подошел к 20-му подъезду, показываю ксиву… А прапор или старшина, я не помню, не пускает. Они такую команду получили: никого не пускать. тогда говорю ему: "Я - начальник Секретариата КГБ России. У меня пакет, его надо вручить Президенту. Если я не вручу - мне п…ц! Бери пакет, расписывайся, иди к Борису Николаевичу и получи у него роспись, что ты ему вручил". И тогда он со страху меня пропустил…"
(А.К. Стрельников, начальник Секретариата КГБ России).
В тот день они еще не знали, как будут развиваться события в ближайшее время. Не знали этого, конечно, ни в Белом доме, ни в Кремле, ни на Старой площади. Не ведали об этом ни в Минобороны, ни в КГБ, ни в МИДе. Каждый просчитывал дальнейшие шаги противоборствующих сторон исходя из собственного понимания ситуации. Индульгенцией на реальное знание обстановки, а тем более на ее объективную оценку не обладал никто. Впрочем, может быть, где-то все-таки знали чуть-чуть больше, чем все основные участники событий?
19 августа 1991 года, день.
Москва. Улица Чайковского. Посольство США
- Господин Белчер, по нашим данным, обстановка развивается превосходно, то есть еще лучше, чем мы могли предположить. Есть некоторые отклонения, но в целом…
- Мне важно, чтобы мы могли своевременно проинформировать Президента и при необходимости скорректировать наши действия. Вы меня понимаете, Майк?
Слова, которые произносил сидящий за массивным письменным столом пожилой человек, были обращены ко второму секретарю посольства. Это был человек с импозантной внешностью, похожий скорее на актера или художника, нежели на дипломата с многолетним стажем работы в иностранных представительствах. Лишь большие роговые очки придавали его лицу некоторую деловитость. В остальном же он производил впечатление человека манерного, с элементами рисовки. Речь его изобиловала словами в превосходной степени, типа: "грандиозно", "великолепно", "колоссально". Это нередко раздражало начальство и почти всегда вызывало насмешки коллег. Но второй секретарь посольства, по-видимому, был человеком вполне уравновешенным, хорошо знал свои слабости и никогда не обижался, чем совершенно обескураживал окружающих.
Майк внимательно слушал собеседника, время от времени, делая записи в нестандартного формата блокноте. Иногда он откидывался в кресле, не соприкасаясь ладонями, соединял кисти рук кончиками пальцев и кивал головой, соглашаясь с доводами и оценками Белчера.
- Господин Белчер, после того, как было принято решение о передаче нашей информации по назначению, говорить о том, что действия ГКЧП неожиданны для… - он на секунду замялся, - для демократически настроенных политиков, нельзя. Они обладают теперь колоссальными возможностями развернуть действие событий по их сценарию!
- Это понятно. Но вы же сами говорите, что поддержка российского руководства со стороны населения пока еще достаточно вялая.
- Да, это так.
- Кроме того, армия. Она еще не сказала своего слова. Введение войск в город продолжается, но пока никаких серьезных столкновений нигде не было.
- Если люди будут так пассивны, их и не будет.
- Майк, вы же понимаете, если все сойдет на нет, сдуется, как проколотая велосипедная покрышка… - по лицу Белчера было видно, что ему самому понравилось сравнение, которое он привел, - демократия в России окажется под угрозой.
Вы же знаете, что все в СССР держится на трех китах: партии, армии и КГБ. Партия уже рвется на части и скоро рухнет как карточный домик, армия разваливается, но остается еще достаточно сильный КГБ! Мы не должны допустить, чтобы только пробившиеся зерна свободы были затоптаны солдатскими сапогами! Именно мы с вами, дорогой Майк, призваны сделать то, чего не смогли добиться тысячи политиков. Ведь, сама история дает нам в руки шанс устранить соперника, бросающего вызов не только Америке, но и всей мировой цивилизации!
ИНФОРМАЦИЯ: "Американские спецслужбы не ожидали такого быстрого поворота и радикального сценария. Разумеется, они работали над тем, чтобы в будущем, через некоторое время… Продвигали "своих" людей… А тут само собой все произошло… Впоследствии у меня были откровенные разговоры с директором ЦРУ. Я его спросил: "Не ждали?" Тот с усмешкой ответил: "То, что у вас произошло, ни в один сценарий не вписывалось". Просто наша система рухнула под тяжестью своих проблем… Особенно после 1990 года, когда партия сняла с себя ответственность за руководящую роль…"
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).
ИНФОРМАЦИЯ: "Еще до провозглашения ГКЧП произошло весьма необычное событие. 20 июня 1991 года государственный секретарь США Бейкер передал советскому министру иностранных дел секретную информацию о подготовке смещения Горбачева и назвал исполнителей. Указывались будущие члены ГКЧП - Павлов, Крючков, Язов. Посол США в Москве Мэтлок получил указание президента США Д. Буша-старшего немедленно встретиться с Горбачевым и передать, что в Москве готовится попытка государственного переворота. Горбачев не поверил, воспринял происходящее как политическую игру со стороны американцев, чтобы вызвать раскол и конфликт среди высшего руководства нашей страны (или сделал вид, что не поверил!)"
(Н.М. Голушко, Председатель КГБ Украины. "В спецслужбах трех государств". Москва, 2009 год).
Белчер говорил тихим, вкрадчивым голосом. Но по выражению его лица было видно, что он волнуется. То, что он говорил своему собеседнику, было выстрадано им в многочисленных спорах в Государственном департаменте и в последних разговорах с президентом. Впервые за последние десятилетия громадный колосс красной империи готов был взорваться изнутри, развалиться на мелкие куски и наконец предоставить его стране возможность стать первой и последней сверхдержавой на планете. Но чаша весов еще колебалась.
ИНФОРМАЦИЯ: "К середине августа аналитики ЦРУ пришли к выводу, что решение Горбачева подписать в том же месяце новый Союзный договор может вызвать выступление сторонников жесткой линии. В ежедневной разведывательной сводке от 17 августа ЦРУ предупредило президента Буша, что намеченное подписание договора фактически установило для консерваторов в Москве предельный срок действий. Существовала большая вероятность того, что они начнут действовать в течение ближайших нескольких дней до подписания договора"
(М. Бирден, руководитель отдела ЦРУ США. "Главный противник". Москва, 2004 год).
- А что скажете вы, Дэвид? - Белчер обратился к еще одному человеку, сидящему в другом кресле. Это был резидент ЦРУ в Москве Дэвид Вольф - достаточно молодой, спортивного типа человек с аккуратной шевелюрой черных волос. Не изменив позы и выражения лица, а только чуть склонив набок голову, он ответил:
- Я подтверждаю все то, что рассказал мой коллега. Правда, сегодня утром, когда я ехал сюда, я еще не знал, что события будут развиваться столь стремительно.
- Просто у вас, Дэвид, нет в Кремле агентуры, которая могла бы своевременно сообщить о столь важном событии! В Восточной Германии у вас получалось это лучше! - Белчер, посмотрев в упор на второго секретаря, сказал: - Спасибо, Майк. Действуйте как договорились.
Тот вышел.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: "Когда от выехавших в город работников московской резидентуры ЦРУ стали поступать первые сообщения, выяснилась странная картина. На улицах Москвы не было ни блокпостов, ни КПП, которые как-то ограничивали бы движение по городу… Выяснилось также, что лидеры переворота не позаботились взять под контроль радиостанции и телевизионные студии… На улицах появились армейские подразделения, но они не предпринимали никаких действий. Уже в первые утренние часы у Вольфа возник вопрос: "Что это за странный такой переворот?"
(М. Бирден, руководитель отдела ЦРУ США. "Главный противник". Москва, 2004 год).
- Продолжайте, Дэвид.