Затем Иоанн Павел II вновь высказал настойчивые предостережения против последствий ядерной войны, которые "создают реальную возможность полного уничтожения человечества". И он продолжал: "Осмысление прошлого является залогом обеспечения будущего. Помнить о Хиросиме - значит испытывать отвращение к ядерной войне. Помнить о Хиросиме - значит направлять усилия в пользу мира. Помнить о страданиях, которые люди причинили этому городу, - значит обновлять нашу веру в человека, в его способность творить добро, в его свободный выбор того, что он считает справедливым, в его решимость не допустить новых несчастий. Перед лицом творимых человеком бед и ужасов, которые несет с собой любая война, необходимо вновь и вновь повторять и подтверждать, что возврат к войне ни необходим, ни неизбежен".
"Человечество не обречено на самоуничтожение. Конфликты, порождаемые столкновениями идеологий, устремлений и притязаний, могут и должны разрешаться и улаживаться с помощью иных средств, нежели война и насилие". Иоанн Павел II обратился ко всему миру, и в особенности к правительствам, с призывом сделать все возможное для обеспечения мира: "Я призываю глав государств и глав правительств, людей, располагающих властью в сфере политики и экономики: принесем присягу миру, миру, основанному на справедливости! Давайте же немедленно примем здесь на себя торжественное обязательство не только никогда больше не прибегать к войне, но и не пытаться использовать ее в качестве средства разрешения споров! Поклянемся нашим собратьям по роду человеческому в том, что будем неутомимо добиваться разоружения и объявления вне закона всех видов ядерного оружия!. Никогда больше не должно быть войн!"
Этот призыв к миру, провозглашенный в Хиросиме, вне всякого сомнения, принадлежит к числу важнейших обращений, когда-либо произнесенных Каролем Войтылой. Именно в силу того, что он действительно направлен ко всем людям и не требует от них в качестве предварительного условия согласия с философскими взглядами папы (как это обстоит со множеством других его речей о мире), данный призыв действительно имел всеобщее значение, выходящее далеко за рамки католической церкви. Также как и в его выступлении в бывшем концентрационном лагере Освенцим (и даже в еще большей степени), здесь дала о себе знать его личная озабоченность, связанная с его переживаниями и опытом периода второй мировой войны, которую он сумел передать другим с этого исторического места в Хиросиме.
Проблемы мира затрагивались Иоанном Павлом II и во многих его выступлениях перед учеными, особенно в речи перед Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), произнесенной 2 июня 1980 г. в Париже. Хотя тема мира и не являлась здесь центральной, однако в заключительной части она заняла большое место.
Папа высказал предостережение против научной работы, которая ставит целью лишь приобретение знаний и не проявляет интереса к постижению истины. Он напомнил, что после второй мировой войны международные трибуналы судили и ученых. Величайшие научные достижения - прежде всего в сфере естественных наук - использовались и используются в ущерб этическому императиву для целей, которые противоречат сущности науки, служат разрушению и смерти, указывал папа. Возможность подобного злоупотребления наукой, особенно в области генной инженерии и в различных биологических экспериментах, а также в производстве химического, бактериологического и ядерного оружия, накладывает на ученого совершенно особую этическую ответственность.
Иоанн Павел II отдельно остановился на вопросе о ядерном оружии, которое "может привести к разрушению плодов культуры, достижений цивилизации, создававшихся на протяжении столетий последовательно сменявшими друг друга поколениями людей". В мире, по его мнению, господствует нестабильность, хрупкое равновесие, которое рискует "быть нарушенным в любой момент вследствие ошибочных оценок, информации или интерпретации".
Ссылаются на то, продолжал папа, будто бы существование ядерного оружия до сих пор оказывало сдерживающее влияние на развязывание крупных войн. Возражая на это, он отметил, что данное оружие постоянно подвергается совершенствованию и становится доступным все большему числу государств. Тем самым увеличивается опасность его использования в интересах национальной обороны или в ходе ограниченных конфликтов, что могло бы повлечь за собой неизбежную эскалацию его применения, которая таит в себе возможность невиданных дотоле разрушений.
"Мир не может долгое время следовать по этому пути", - говорил Иоанн Павел II. Любой человек, видящий опасность сложившейся ситуации и обладающий чувством элементарной ответственности, невольно приходит в связи с этим к убеждению, которое одновременно является и моральным императивом: "Следует пробудить к активности совесть людей!" По мнению папы, речь при этом должна идти о "примате этики над техникой, примате человеческой личности над действиями, продиктованными материальными соображениями, и превосходстве духа над материей". Эти суждения он заключил призывом к ученым: "Направим повсюду наши усилия на то, чтобы добиться примата этики во всех сферах науки и. соблюдать его. Направим наши усилия прежде всего на то, чтобы избавить семью человечества от ужасающей перспективы ядерной войны!" И он повторил: "Люди науки! Поставьте весь ваш моральный авторитет на службу делу спасения человечества от ядерного уничтожения".
Как бы ни были велики значение и убедительность предостережений папы относительно опасности ядерной войны, содержавшихся в заключительной части его речи перед конгрессом ЮНЕСКО, она в целом носила двойственный характер. В структуре речи тема ядерной войны не занимала центрального места, напротив, высказывания по этому поводу носили в определенной мере характер отступлений, служа лишь конкретными примерами для подкрепления тезиса об этической ответственности ученого. К тому же папа совершенно четко называл свои высказывания по данному поводу "соображениями", тогда как в связи с темой о воспитании, которой была посвящена большая часть его речи, он куда чаще говорил о "принципах", "основополагающих нормах" и т. п. В то время как он с особой четкостью ставил вопрос о роли и компетентности церкви в сфере воспитания (включая ее "фундаментальное право" на создание конфессиональных школ), проблема ядерной войны затрагивалась им лишь в виде личных соображений (отчасти даже в вопросительной форме), причем он всячески избегал вопроса о компетентности церкви. Кроме того, он ограничил всю проблему чисто этической стороной дела, которая в конечном счете свелась к проблеме совести. Именно так прозвучал его призыв к обеспечению "примата этики над техникой", словно бы гонка ядерных вооружений определяется исключительно развитием техники и может быть преодолена с помощью одной лишь этики. Общественные условия (например, экономические интересы) были им полностью проигнорированы, благодаря чему складывается впечатление, будто гонка ядерных вооружений представляет собой прежде всего моральную проблему ученых, работающих в данной области.
Ежегодно, вот уже второй десяток лет, 1 января католическая церковь отмечает Всемирный день мира. К этому дню папа обычно выбирает тему, которую он затем подробно развивает в своем послании. На 1980 г. Иоанн Павел II избрал темой "сохранение жизни", при этом, конечно, он отвел значительное место проблеме "сохранения еще не родившейся жизни". Тема, избранная на 1981 г., звучала следующим образом: "Защищая свободу, ты служишь делу мира". Уже из самой формулировки следует, что проблема мира в данном случае не рассматривалась в качестве исходной, а выводилась как производная из другой проблемы. Следовательно, не сохранение мира является первоочередной задачей, а защита свободы, которая-де и есть первопричина, источник мира. Такое представление о причинах и следствиях содержалось уже в самом начале папского послания ко Всемирному дню мира 1981 г. "Свобода, - говорилось там, - представляет собой одно из величайших устремлений всех людей, живущих в современном мире. Если мы желаем служить делу мира, значит, нам необходимо полностью отдавать себе отчет в том, что является истинной свободой, одновременно представляющей собой и основу мира. Не обеспечив повсеместно и глубокого признания свободы, человек не сможет достигнуть мира".
Однако далее последовало ограничение: "Не может существовать подлинной свободы как фундамента мира там, - заявил папа, - где вся полнота власти сосредоточена в руках одного-единственного общественного класса, одной расы или одной группы, или же там, где общее благо отождествляется с интересами одной - единственной партии, которая в свою очередь отождествляет себя с государством". Следовательно, и здесь в связи с вопросом с существовании свободы или ее отсутствии (и тем самым одновременно - о мире или его нарушении) папа навязывает определенные ассоциации. В ходе дальнейшего изложения темы они подчеркиваются еще сильнее: "Быть свободным - значит иметь свободу выбора и стремление к этому; быть свободным - значит жить, руководствуясь велениями собственной совести. Отсюда человек должен располагать возможностью принимать решения в соответствии с утвержденными им ценностями. Первой и главной среди этих ценностей всегда было отношение к Господу, которое находит свое выражение в религиозных убеждениях. Таким образом, свобода религии представляет собой основу всех остальных свобод".
Тем самым папа выстраивает цепь аргументов - свобода как основа мира и свобода религии как источник свободы. Подобная аргументация может привести к фатальным последствиям. Отнюдь не стремясь возложить на папу ответственность за все комментарии, помещенные в органе Ватикана газете "Оссерваторе романо", тем не менее нужно отметить, что три месяца спустя после публикации послания к Всемирному дню мира этот рупор Ватикана выступил 3 апреля 1981 г. со статьей, в которой указанная аргументация конкретизировалась следующим образом: "В общей сумме средств, составившей 500 млрд. долларов, которые были вложены в прошлом году всеми странами мира в производство вооружений, доля западных народов весьма значительна. Тем не менее и в нынешнем году расходы на оборону Западного союза будут вновь увеличены с тем, чтобы защитить наши представления о таких ценностях, как свобода и демократия, а также христианство, от посягательств со стороны диктатур, воинствующего атеизма, от гонений на церковь. Разумеется, это предполагает широкое распространение информации, которая не приукрашивала бы действительность, не порождала бы иллюзий и связанной с ними слепоты. В конечном счете речь идет о том, чтобы морально оправдать в глазах тех, кто считает это несовместимым с требованиями морали, стратегию устрашения и размещения оружия массового уничтожения".
Нельзя, как указывалось выше, возлагать на папу прямую ответственность за подобного рода комментарии. Тем не менее "Оссерваторе романо" - это не какая-нибудь газетенка, а ответственный орган, издаваемый святым престолом. Поэтому совсем небезразлично то, как истолковываются слова папы его непосредственным окружением в Ватикане, не говоря уже о "простых верующих", которых будут знакомить с ними церковная пресса и священники.
Иоанн Павел II указывает далее в своем послании, что ни в "чисто потребительском обществе", ни в "обществе, основанном на материализме", не может существовать истинной свободы. Ее нельзя добиться и в "обществе вседозволенности". "Утверждение, будто человек свободен строить свою жизнь, не считаясь с нравственными ценностями, а государство-де не должно охранять и требовать соблюдения этих ценностей, есть карикатура на свободу. Подобного рода позиция гибельна для дела свободы и дела мира. Существует множество примеров ложного истолкования свободы, таких как, в частности, уничтожение человеческой жизни путем узаконенных абортов или просто терпимого отношения к ним".
И в заключение папа провозгласил: "Человек не может быть действительно свободен и не может добиться истинной свободы, если он не признает трансцендентности своего существования в мире и своей связи с Богом и не строит свою жизнь в соответствии с этими истинами. Свобода от несправедливости, от страха, от принуждения и страданий не принесла бы никому никакой пользы, если бы в глубине своего сердца человек оставался рабом, рабом греха. Вместилищем полнейшей человеческой свободы является сама глубочайшая, сокровеннейшая сущность человека, через которую он обращается сердцем к Богу, ибо в человеческом сердце залегают корни всех форм принуждения, всех нарушений свободы".
Этим папа замкнул систему своей аргументации: она завершается или начинается в "сердце человека". Там, по его мнению, лежат корни свободы и мира. В общем, Иоанн Павел II сделал шаг к крайней индивидуализации представления о мире, которая в итоге представляет собой отказ от любых политических действий. Последнее в еще большой мере подчеркивается утверждением о том, что "свобода от несправедливости, от страха, от принуждения и страданий не принесла бы никому никакой пользы", что её может дать лишь "обращение сердцем к Богу". Поскольку именно начало 1981 г. было отмечено особым усилением угрозы нового витка гонки вооружений, от появившегося именно в этот момент папского послания, посвященного проблемам мира, можно было ожидать большего, нежели призыва полностью замкнуться в сфере "человеческого сердца".
В среде убежденных католиков часто высказывается мнение, согласно которому Иоанн Павел II - это "папа-миротворец". Можно предположить, что это связано с более частыми высказываниями нынешнего папы о мире, чем это наблюдалось у его предшественников. Хотя, в конце концов, слово "мир" входит в "золотой фонд" излюбленных слов, ежедневно и широко используемых, например, американским президентом. Однако это не дает оснований объявить его "президентом-миротворцем". Если задуматься над тем, насколько четкую и однозначную позицию нынешний папа занимал по таким проблемам, как запрещение абортов, безбрачие священников, разводы или же устранение насилия и классовой борьбы, то по сравнению с этим его высказывания в пользу мира и разоружения в целом окажутся куда более абстрактными и ни к чему не обязывающими.
Папа сам дал этому обоснование в речи, произнесенной 12 января 1981 г. перед представителями дипломатического корпуса, аккредитованными при престоле Святого Петра: "С одной стороны, Святой Престол стремится уделять максимум внимания субъективным мотивам, которыми руководствуется и которые выдвигает каждая партия, и уважать их, а с другой - существует множество чрезвычайно сложных технических аспектов, например недостаток фактов, которые можно подвергнуть проверке. Это ведет к тому, что Святой Престол нередко должен воздерживаться от конкретных суждений по поводу выдвигаемых тезисов. Именно так обстоит дело, между прочим, с проблемой разоружения". По этой причине, продолжал папа, церковь выступает прежде всего в пользу "духа мира", который должен находить свое выражение в таких "достойных человека условиях существования отдельных людей и. народов, которые удовлетворяли бы их стремление к свободе и гарантировали бы им соблюдение фундаментальных прав". Исходя из этого, Святой Престол принял участие в общеевропейском Совещании, по проблемам безопасности и сотрудничества прежде всего с тем, чтобы поднять "свой голос в защиту свободы религии, что является одним из основополагающих элементов духовного мира".
Таким образом, папа сам подчеркивает, что не желает выносить никаких конкретных суждений по проблеме разоружения как по дипломатическим соображениям, так и в силу недостаточной информированности по существу предмета, что он понимает свою приверженность делу мира прежде всего как выступление "в защиту свободы религии". Независимо от того, как понимает папа свободу религии (в кругах Всемирного совета церквей по данному вопросу высказываются гораздо более дифференцированные и "плюралистические" мнения), аргументы, выдвигаемые им для обоснования своего нейтралитета по вопросам разоружения, звучат не вполне убедительно. В частности, аргумент, согласно которому святой престол стремится "уделять. максимум внимания субъективным моментам", должен был бы в таком случае применяться при всех обстоятельствах. Однако сегодня, например, не найдется, пожалуй, ни одного правительства в мире, которое призналось бы в том, что допускает нарушение свободы религии. Если бы в таком случае папа аргументировал свое нежелание выносить конкретные суждения по данному вопросу с учетом "субъективных моментов", то он не смог бы постоянно выступать с обвинениями в нарушении свободы религии. Или другой случай: многие правительства, руководствуясь "субъективными моментами", разрешили аборты. Тем не менее папа настолько рьяно вмешался в это дело, что дошел едва ли не до прямого вмешательства во внутреннюю политику Италии. Далее, многие освободительные движения имели или имеют "субъективные причины" прибегать к насилию как к крайнему средству борьбы за освобождение и т. д.
Можно было бы продолжить перечисление таких примеров до бесконечности. Тем не менее в этих случаях, как и в ряде других, папа высказывался совершенно определенно и четко: да, он объективно встает на сторону одних и выступает против других. Ссылки на необходимость проявлять дипломатическую сдержанность, по крайней мере применительно к данным ситуациям, не принимались во внимание. Поэтому они не могут служить достаточно логичным объяснением той сдержанности, которую папа проявил в подходе к проблемам мира и разоружения.
Что касается второго аргумента, то ссылки на "сложные технические аспекты" и "недостаток фактов, которые можно подвергнуть проверке", на деле оказываются несостоятельными. Например, в чрезвычайно сложных ситуациях, в частности в Бразилии или на Филиппинах, папа совершенно четко внушал угнетенным, что им следует делать, но еще более четко, что им не следует делать и с чем надо смириться. А выступая в ЮНЕСКО, он предостерегал против злоупотребления наукой, особенно в области разработки качественно новых видов вооружений, что само по себе заслуживает самой высокой похвалы. Там он даже полемизировал против попыток ссылаться на "технические сложности", когда требовал установления "примата этики над техникой". Конечно, в сфере вооружений есть немало фактов, которые не поддаются проверке. Однако здесь было бы вполне достаточно занять определенную позицию по отношению к тем фактам, которые проверке поддаются, таким, например, как наличие и продолжение так называемой гонки вооружений или же последствия применения нейтронной бомбы.